Научись любить, если сможешь (СИ)

Глава 51

Миша

Лариса ожидаемо обиделась, высказала все, что обо мне думает, схватила подушку и как дикая фурия умотала на кровать к Юле. Зашибись.

И это она еще не знает, что на самом деле Дамир всю дорогу ехал за нами. Тяжко вздыхаю, беру с тумбочки пачку успокоительных сигарет, телефон и выхожу из дома.

— Вал, не спишь?

— Нет, релаксирую в гамаке.

— Пенное найдется в холодильнике?

— Отхватил от своей? — ухмыляется он.

— Ага, сейчас подойду.

Скидываю звонок и, звонко шлепая резиновыми сланцами, иду к восьмому домику, закуривая по пути, вдыхая утяжеленный влагой ночной воздух.

Дамир встречает меня на веранде своего дома, на массивном деревянном столе красуются две баночки легкого алкоголя и кольца кальмара в приоткрытой пачке.

— Прошу к столу, мой дорогой друг и коллега.

— Шикарная поляна.

— Чем богаты, тем и рады! — подходит ко мне и внимательно осматривает. — Побоев не вижу, что твоя кошечка даже коготки в ход не пустила?

— Не, только покрыла трехэтажной пирамидой своего мнения, — улыбаюсь с грустью.

— Отойдет, она у тебя вроде адекватная девочка. Кстати, я пока валялся, накидал нам на ближайшие дни разные маршруты для прогулок, так что твои девочки со мной не заскучают, — подмигивает мне.

— Блять! Вал, давай только без экстрима.

— А как же сплав по Катуни?

— Я тебя урою! — сверкаю глазами и цежу сквозь зубы. — Где твои писульки? Быстро гони, — вытягиваю руку вперед. — Сам проверю.

Валеев передает мне телефон с открытым блокнотом, в котором целый список разных локаций. И в целом все отлично, удалил разве что парочку его задумок.

— Крен, а квадры* чем тебе не нравятся? — изгибает он бровь, и я зеркалю его выражение.

— Затем.

Дамир тяжко вздыхает и открывает банку с приятным слуху, щелчком. Садится на лавку и делает пару глотков.

— Ты помнишь, сколько у меня младших братьев и сестер? Уж с двумя девчонками-то я справлюсь.

— Вот именно. У тебя в семье одним больше, одним меньше и не заметишь, а у меня всего две.

— Придурок, — качает он головой.

Беру баночку, пару колец кальмара и закидываюсь, прикрывая от усталости глаза.

— Кстати, Шмелев полностью поддержал твое решение вывезти близких, он с Мироном навели справки этот мужик твоей Олеськи тот еще хрен. С бандитскими замашками. В девяностых даже отсидел пару лет, пока его, судя по всему, дружки не вытащили. И как только эту идиотку угораздило так вляпаться? Я удивлен, что она вообще после всего по земле ногами ходит, а не валяется в собственно вырытой на окраине города яме.

Сам не знаю как. Как же напрягает, что от нее столько проблем. Я сам еще не до конца понимаю, во что все может вылиться. Но попахивает полным дерьмом, и если вопрос с лишением Леси родительских прав лично для меня уже не стоит, то потенциальная опасность от Глушкова держит меня в напряжении. Я понятия не имею, что могла наплести и пообещать Олеся или что он сам мог нарыть и надумать.

Сука! Как ни крути, ничего хорошего.

Допиваем в молчании. Затем я сминаю в руке жестяную банку, бросаю ее в урну и, кивнув Валееву, ухожу к своим.

Изначально во мне кипели эмоции, и я видел лишь одну проблему — Олесю. Но потом инфа дошла до Глеба, тот по цепочке передал Шмелеву, который уже и намекнул мне о том, что я могу не все знать, и все может быть куда серьезнее.

Лариса и Юля тихо посапывают в унисон. Останавливаюсь около кровати и любуюсь ими.

Пусть лучше я буду полной скотиной в глазах Лары, но пока так лучше. Потом мы поговорим, и она все поймет. Простит меня. Наклоняюсь и целую ее в висок, Мурашка тут же выдает мурлыкающий звук и мило морщит носик.

— Спите, мои девочки, — говорю шепотом и плетусь в свою холодную одинокую кровать.

Утром Мурашка, все еще держит позу и сторонится меня, но так, аккуратно, чтобы Юля не заподозрила между нами недомолвки.

— Лариса, можешь подойти на минутку, переговорим, — зову ее.

— Зачем?

— Мур! — склоняю голову набок и поднимаю брови, давлю взглядом “ждуна”. — Пару минут.

Она нехотя поднимается с диванчика и плетется в мою сторону, задевает меня плечом, проходя мимо, накидывает шлепки и выходит на улицу. Бросаю взгляд на дочь, которая смотрит любимый мультик и хрустит вафельными трубочками.

— Юль, не теряй, мы с Ларисой в беседке поговорим и вернемся. Хорошо?

— А я? — тут же подается она вперед.

— Нет, мы будем разговаривать на взрослые темы. Посмотри пока мультики.

Дочь плюхается спиной на подушку, и я выхожу из домика. Лариса стоит в беседке и гладит местного кота, который уселся на перилах и нагло выпрашивает ласку. Сам тянется мордой под ладошку, чтобы его гладили и почесывали за ушком.

Встаю рядом со своей “колючкой”, не зная, куда деть руки, прячу их в карманы спортивок. Потом все же достаю одну руку и почесываю задумчиво нос.

— Так и будешь дуться?

— Да, а что?

— Прекращай. Я хочу нормально с тобой попрощаться и поехать в город.

— М-м-м… Ясно.

— Мур…

— Миша, — закипает она. Вижу, что хочет выплеснуть эмоции, выговориться. — Так не делается, понимаешь? Это так тупо, уговорить меня отпроситься с работы, притащить меня сюда, а самому свалить. Ну ты сам подумай, как это выглядит. Ах, ну да, вместо себя Дамира прислал. Супер! Может мне и отношения с ним строить?

— Следи за словами, — хмурю брови и делаю шаг к ней. От одной только мысли, что Лара может принадлежать другому, в жилах кровь закипает. — Не перегибай. Я уезжаю не потому, что хочу, а так надо. Поверь, я бы с радостью остался, но…

— Это связано с твоей бывшей? — холодом давит она.

— Да. Но все вопросы потом, — ну не могу я сейчас ей рассказать все. Во-первых, сам не владею всей информацией о ситуации, во-вторых, элементарно не хочу пугать ее. — Иди ко мне, я уже терпеть не в силах, что ты ершишься и не даешь себя обнять.

Мурашка смотрит на меня исподлобья, выпускает из себя воздух и сдается. Делает шаг и ныряет в мои объятия, а меня аж дрожь пробирает по всему телу. Как школяр какой-то, стою и трясусь оттого, что девочка дала себя потрогать.

— Я очень тебя люблю, — шепчу Ларе на ухо, и она вздрагивает всем телом, поднимает на меня взгляд и долго, пытливо смотрит.

Мучительница, не иначе. Скажи же мне, то же самое. Мне необходимо услышать. Знать, что ничего не изменилось, не потухло и не рассыпалось.

Крепче сжимаю ее в своих руках, будто боюсь, что она сорвется и сбежит, что я могу ее потерять. Нет. Не отпущу уже. Эта белокурая вредина глубоко засела в моем сердце. Вклеймилась, впечаталась, прошилась и вросла в эту жизнеобеспечительную мышцу.

— И я тебя люблю, Горыныч… хоть ты и гаденыш, — наконец-то подтверждает она.

Рывком поднимаю ее за подбородок и врываюсь поцелуем в самые нежные, самые страстные, самые сладкие и самые желанные губы. Веду языком по небу, скольжу по зубам и переплетаюсь с ее языком. Питаюсь ее сладостью и пьянею. Прижимаюсь к Мурашке своим членом, который все это время, пока мы находимся в беседке, стоит колом, а сейчас и вовсе, грозится прорваться через штаны.

— Привет, голубки! — слышу за спиной голос Валеева. — Простите, что отвлекаю, но… Миша, тебе пора стартовать.

______________

*Квадры — сокращение от слова — квадроциклы.