Научись любить, если сможешь (СИ)

Глава 67

Лара

— Мурашкина, просыпаемся, — слышу добродушный голос откуда-то издалека. — Мурашкина?

— М-м-м… — голова побаливает, но я приоткрываю глаза. — Да?

— Лариса Васильевна, вы в больнице. Нам необходимо взять анализы, далее вас осмотрит врач. Встать сможете? Нужно анализ мочи собрать.

Зрачки расширяются, и я подскакиваю на одном локте.

— Миша! — перевожу взгляд на женщину, судя по-всему, медсестру. — Со мной был высокий, крепкий мужчина?

— Лично его я не видела, но нас предупредили, что Михаил Александрович подойдет и будет с вами.

— А когда подойдет? — с надеждой смотрю на нее.

— Простите, но этого я не знаю, — устало вздыхает она. — Посмотрите сюда, на тумбе стоит лоток с баночкой для сбора мочи. Туалет вот здесь, — ведет она рукой и указывает на белую дверь в углу палаты. — Как соберете, оставьте в лотке, я подойду через пять минут и заберу, заодно возьму у вас кровь на анализы.

— Хорошо, я поняла.

Медсестра помогает мне встать, убеждается, что я вполне самостоятельно могу дойти до туалета и оставляет одну.

Так, странно себя чувствую. Кажется, будто все произошедшее было страшным сном. Перевожу взгляд на свои грязные руки, покрытые ссадинами и только так понимаю, что все было реальностью. Тело тут же рефлекторно начинает дрожать, мышцы напрягаются, а боль в голове усиливается.

“Все закончилось, теперь все будет хорошо”, — мысленно успокаиваю себя, но это не то что не помогает, а только больше разгоняет внутреннюю панику.

Я громко всхлипываю, успеваю быстро поставить баночку на бортик раковины, прежде чем оседаю на колени, уткнувшись лбом в прохладный кафель. Часто-часто дышу, но кислорода все равно критически не хватает. Слизистые активизируют работу, из моего рта буквально вытекает слюна, которую я тут же смахиваю внешней стороной предплечья.

— Лариса Васильевна, с вами все в порядке? — доносится из-за двери голос медсестры, которая, очевидно, услышала подозрительные звуки, доносящиеся из туалета.

Дверь тихонько приоткрывается, и женщина осторожно заглядывает. Увидев меня на полу, быстро заскакивает внутрь и помогает подняться.

Честно говоря, очень туманно помню, как медсестра довела меня до постели, как потом брали кровь, как врач задавал мне вопросы и проводил осмотр…

Ощущаю, теплые поглаживания по моей руке. Легкие касания до лица и волос. Мишка. Это точно он. Открываю глаза и тут же растягиваю губы в улыбке.

— Привет.

— С добрым утром, — смотрит на меня, как на снежинку, которая в любой момент растает и исчезнет, став капелькой воды. — Как ты себя чувствуешь?

— М-м-м, пока не поняла, но точно лучше, чем сутки назад. Поцелуй меня, — говорю требовательным тоном.

Глаза Горыныча расширяются, и вижу в них вспыхнувший огонек. Он аккуратно тянется ко мне, касается своими шершавыми губами. Поверхностно. Не углубляет контакт.

— Н-ну не так… Миша, — возмущаюсь, практически не отрываясь от его губ. Сама тянусь, раскрываю рот, позволяя ему проникнуть глубже. Обвиваю его шею руками, скольжу выше, запуская пальцы в волосы. Выдаю гортанный стон и начинаю дрожать всем телом. — Безумно скучала по тебе, — шепчу, как только мы отрываемся друг от друга, чтобы сделать новый глоток воздуха.

— Аналогично, — обдает меня теплым дыханием. — Мур, блять, я думал, с ума сойду, когда не обнаружил тебя в том доме. Давай договоримся на будущее, если я о чем-то прошу, будь добра прислушиваться. М? Или я к тебе охрану приставлю.

— Денег не хватит на личного телохранителя.

— Проверим? — наклоняет голову набок и оголяет белоснежный ряд зубов.

— Не, не надо мне никакой охраны. У меня же есть ты, — тихо хихикаю и снова тянусь за поцелуями. Все насытиться не могу.

— Лара, я же сейчас наброшусь на тебя. Завязывай провоцировать. Тем более врач сказал, что тебе пока что нужен покой. Несколько дней проведешь в больнице.

— Зачем? Я себя не так плохо чувствую.

— Затем Лариса, что некоторые показатели твоих анализов не в норме и… — говорит он и осекается на середине фразы.

— Что? — поднимаюсь на локтях, заглядываю в его зеленые глаза и тут же начинаю нервничать. — Ну, говори уже! Я очень тревожный человек.

— Вот поэтому и замолчал, — бурчит он. — Мур, врач мне сказал, у тебя случилась паническая атака и обморок. Он рекомендует тебе дополнительно поработать с психологом. Ты пережила серьезный стресс, который, так или иначе, отложился.

Опускаю глаза вниз и тихо киваю. Глупо противиться, сама чувствую, что мне требуется помощь. Ситуация в туалете очень меня напугала. Казалось, будто я задохнусь и умру. Поговорить со специалистом, будет правильным решением.

— Хорошо, я не против психолога.

— Прекрасно, переживал, что будешь бить кулачками по кровати и сопротивляться.

— С чего бы?

— Да так, есть один у меня знакомый, кто на дух не переносит мозгоправов. Если интересно, я говорю, о Мироне, — подмигивает мне. — Тот еще псих.

— Да ладно? Мне кажется, он такой уравновешенный всегда.

— Лариса, я тебе как-нибудь потом о нем расскажу, но поверь твой дружок далеко не всегда спокойный.

— Чего это он мой дружок? — возмущаюсь я, складывая руки на груди.

— А разве нет? Кто у него дома жил?

— Все, закроем эту тему, — легонько пихаю Мишу в грудь и натягиваю до середины лица одеяло.

Горыныч тянет его обратно вниз и вдруг становится серьезным.

— Спрашивай, вижу ведь, хочешь.

— Мое похищение связано с тобой? — решаюсь, наконец, задать вопрос.

Гора отводит взгляд в сторону, замечаю, как дернулись его скулы, а мышцы шеи тут же напряглись.

— Да, — выдает хриплым голосом. — Прости, что из-за меня ты оказалась втянута во все это дерьмо. Я даже не знаю, что сказать и как просить прощения. Это полная задница. Мур…

— Миш.

— Я подверг тебя опасности и…

— Миш, Миша! Остановись, — вскакиваю на постели и обхватываю его лицо руками. — Хватит, — слеза стекает по моей щеке. — Не надо заниматься самобичеванием, просто расскажи мне, что случилось. Я должна знать, понимать, что произошло.

Он отстраняется от меня, встает с кровати и уходит в душевую. Вижу в приоткрытую дверь, что умывает лицо холодной водой. Вытирается полотенцем и возвращается обратно.

— Моя бывшая жена придумала схему, как избавиться от долгов перед ее бывшим мужчиной, которого она обманула. Ты была ее подстраховкой и гарантом того, что я выплачу за нее бабки.

Я просто поверить не могла, что в нашем современном мире может быть такое. Это ведь не боевик, когда человека могут украсть посреди дня, увезти куда-то и вымогать деньги.

— Завтра к тебе придет следователь и задаст вопросы по этому делу. Не переживай, я буду рядом, — заключает он.

— Угу. Не хочу быть одна. Я почему-то боюсь людей в форме.

Он бросает на меня взгляд, будто хочет задать еще вопрос, но так и не решается.

— А где Юля? — спрашиваю с беспокойством.

— У моих родителей, с ней все хорошо.

— Она не знает?

— Нет, для Юли Олеся абсолютно никто. По-другому не будет.

Эти слова не просто успокаивают, а греют душу. Не представляю, чтобы могло бы случиться с нежной психикой ребенка, узнай она о том, что Олеся ее мать. Как бы она приняла тот факт, что ее мама спокойно жила столько лет, абсолютно не интересуясь своей маленькой дочерью? Как вообще ребенок может это понять?

Я знаю по себе, детские травмы нередко взрослеют вместе с ребенком, переходят во взрослую жизнь. Оставаясь в кладовой памяти.

В дверь раздается стук, и она тут же медленно приоткрывается. Мы с Мишей поворачиваем головы.

— Надеюсь, не помешал? — в просвете появляется незнакомый мужчина лет пятидесяти с яркой улыбкой на лице.