Не мир

Глава 12

Жизнь в новом лагере начинала потихоньку бурлить, неся небывалое доселе разнообразие в повседневность выживших. Никто ни слова не говорил против приказов парня, как его и стали называть между собой, но только когда он сам не слышал, и, наверное, все, даже те, кто подвергался из-за него опасности, были ему благодарны за что-то новое, свежее, за луч надежды, пускай отдалённый и местами, даже, призрачный.

Женщины радовались, что теперь не будет нужно жить в разваленном здании, каждый день подметая с раздолбанного пола куски обвалившихся за ночь разбитых перегородок между этажами. Если здесь навести порядок — останется минимум радиоактивной пыли, этот факт особенно подчеркнула Даша. А новый импровизированный очаг, сделанный из перевёрнутого металлического стола с полкой-перегородкой между ножками, так и вовсе привёл выживших в восторг — ставь ёмкость с едой или водой на металлическую полку под которой горит огонь, и никаких ни решёток, ни ожогов тебе. Комфорт! Разве что света давать будет меньше чем открытый костёр, ну да то ерунда!

Мужики оценили и простоту охранения здания — с одной стороны узкий проход, ведущий с улицы прямо на укреплённое гнездо стрелка и непременно заканчивающийся смертью для тех, кто посмеет сюда сунуться без приглашения, а с другой стороны — железные ворота. Если через них начнут ломиться, это будет слышно на весь супермаркет.

И почему раньше не додумались?

Дежурить теперь могли всего два человека в отличии от чуть ли не половины обитателей в предыдущем убежище. Главное, чтобы дополнительные силы смогли быстро проснуться и взять в руки оружие. Именно этим и планировал заняться новый воевода, когда будут решены насущные проблемы.

Единственным верным вариантом для палаток общим решением был выбран второй этаж, какие бы страсти не вскипели на первом — толстые перекрытия и стены защитят лагерь от всего кроме артиллеристских и танковых снарядов, а им на руинах взяться было неоткуда.

— Вот бы гранатами разжиться, тогда ещё и со второго этажа отбиваться можно будет! — восклицал Николай, разойдясь во время обсуждения обустройства долговременной стоянки.

После подъёма на второй этаж открывается следующая картина: слева чуть больше пятидесяти метров и окно, выходящее на дорогу, всего лишь одно, примерно два метра в длину. Справа и вперёд где-то по тридцать шагов. Короче, небольшой такой плац для строевой подготовки примерно на роту солдат.

Сразу после ступеней по обе стороны стоят рамки сигнализации, для отлова предприимчивых граждан, за ними — прилавок кассы. По огромному залу разбросана оставшаяся со времён секонд хенда одежда, то тут, то там валяются опрокинутые стойки с вешалками, местами с одеждой, в основном лёгкой, мародёры растащили тёплые вещи, потому что после катастрофы в них была наибольшая нужда. Выход с лестницы окружён сзади и по бокам бетонной загородкой высотой по пояс. По всему помещению раньше были перегородки из гипсокартона, по всей видимости, игравшие роль разделения на отделы магазина, теперь же они либо лежат аккуратно, либо разбиты вандалами и лежат не аккуратно. Стоять на своих местах остались всего несколько панелей.

Капитальной стены за пространством сзади лестницы даже невидно из-за нагромождений заваленных вешалок, перегородок и сгущающейся темноты. Палатки решили разбить именно в стороне дальней стены. Высота потолка без опасений позволила развести огонь для обогрева или готовки пищи, единственное — нужно сделать вытяжки в вентиляционных трубах под самым потолком, мужики решили заняться этим после очистки пола от пятна запекшейся крови, где лежали тела солдат.

— Да там… Не только кровь там. То ли кусочки плоти, то ли… Тфу! — Николай скривился, закончив доклад.

Борисовна, с каким-то дурным мясным настроением, продолжила шутить.

— Звучит, как сок человека с мякотью! — и рассмеялась.

Коля ещё раз плюнул ей под ноги и выругался. Перевёл взгляд на безымянного, тот лишь одобрительно кивнул.

Разница между лидерами была колоссальна и бросалась в глаза, но никак не в пользу женщины. Борисовна бросила автомат на стол, сама опёрлась на возведённую баррикаду, ноги скрестила и жевала фильтр наполовину скуренной сигареты. Перевела взгляд на парня, вместе с глазами в его сторону переместилась и сигарета. С неё немедленно выпал тлеющий уголёк, женщина свела оба глаза на кончике сигареты, а губами задрала её его к верху, для пущего удобства обозрения. Что-то бубня про китайских богов огня, полезла в карман за спичками.

Безымянный же молча наблюдал за происходящим в лагере, время от времени давая советы и команды подходящим к нему людям. Автомат постоянно на ремне через плечо. Спина, как у солдата в строю — ровная, плечи отведены слегка назад, а накачанная грудь гордо выпирает между полами расстегнутого плаща. Несмотря на то, что руки свободно висят вдоль туловища, даже просто с виду ясно — они должны быть заняты, иначе он просто неуклюже себя чувствует. На секунду его глаза заблестели, как будто в глубине души он обрадовался затуханию сигареты, испускавшей едкий дым, но при виде спичек, извлекаемых из кармана, сжал губы, словно глупо проиграв в азартной игре.

— Мож покормим паразита? — женщина указала пальцами с зажатым между ними окурком в сторону пленного и выдохнула густой дым и прищурилась — По-хорошему — убить бы урода.

— Нет, мы отпустим его, но ему уже некуда будет идти. Позже, — тихо прошипел парень не оборачиваясь, наконец, у него получилось говорить по-настоящему шёпотом.

— Ты их сам, что ли перебьёшь?

— Пускай поест, но вдвое меньше чем остальные, воду тоже экономьте, — вместо ответа последовал очередной приказ.

Трупы уродцев вытаскивать пришлось, подкладывая под них картон, потому что даже запёкшаяся чёрная кровь вываливалась из ран сгустками похожими на желе, при каждом резком движении. Все найденные в супермаркете тела и останки сложили на стоянке, неподалёку от часовенки, но подальше от здания. Выходить за пределы территории супермаркета не решились, даже вопреки протестам Дарьи. Кучу тел, переложенных всем, что горит, что было найдено поблизости и внутри, облили топливом, прибережённым для керосинок, и подожгли. Чёрный дым сначала поднимался, но чуть остыв, вернулся вниз и устлал землю, заполняя окружающее пространство лёгким серым туманом.

Отвратно сладковатый смрад горящей плоти ласкал ноздри наблюдавшего за кремацией безымянного. На короткий миг ему показалось, что чёрные шуточки Борисовны приобрели смысл и утончённость.

Он как зачарованный смотрел на вырывающиеся и ниспадающие языки пламени, словно не огонь это, а души убитых солдат и несчастных, ставших уродцами, пытаются вырваться из сплавившейся в огне массы тел.

В погребальном костре, что-то глухо хрустнуло, столб дыма покачнулся ветром и из него показалась протянутая обуглившаяся до кости рука, но следующее дуновение скрыло конечность, просящего о помощи мертвеца, а когда дым отступил в следующий раз — её уже не было.

Мужики, занимавшиеся выносом тел стояли рядом. Кто-то молча развернулся и ушёл, другие шмыгали носами и так же околдовано смотрели на огонь.

Из раздумий, парня вырвал холодок, пробежавший по руке, это Лена вложила в его ладонь свой кулачок. Он рефлекторно сжал её руку.

— О-о-о… — протянул кто-то из мужчин — Мы тут лишние, пойдём, народ. Да и вообще опасно торчать здесь, после таких дымовых сигналов.

Люди направились к углу супермаркета, мимо часовни и уже через пол минуты скрылись из виду. Девочка развернулась лицом к здоровяку. Её взгляд упёрся в мускулистую грудь. Свободной рукой она стала поправлять полы его плаща.

— Ну что… Поучишь меня ещё чему-нибудь? — девочка сказала это явно двусмысленно и потянула ладонь к лицу парня.

Ладонь прикоснулась к гладкой щеке, скользнула вниз к подбородку. Гигант явно не ожидал таких действий девочки и приоткрыл губы. Лена взяла и потянула его за руку в попытке наклонить к себе. Вместо этого с плеча соскользнул ремень автомата и, проехавшись по рукаву плаща, повис на кисти девочки, поцарапав её нежную кожу.

…Ага, ясно! Только странно как-то…

— Хорошо. Покажи, как ты извлечёшь заклинивший или просто не выстреливший патрон. Знаешь, как это?

Подобная теория для боя важна не меньше чем умение метко стрелять, главное — знать, как и что делать, а лёгкость в обращении придёт со временем, просто нужно, чтобы человек хотя бы представлял сам процесс. Однако заклинивший патрон девушку сейчас интересовал в наименьшей из возможных степеней, да и процессы на уме были явно другие.

Лена отпустила руку и взяла ремень автомата, перевернув ладонь. Без особого энтузиазма попыталась повторить то, что не раз видела, как делали мужчины. Не обладая достаточной силой, упёрла приклад в грудь и потянула ручку затвора на себя, обхватив её ладонью, мизинцем к автомату. Из открывшегося затвора вылетел патрон, наставник резким движением поймал его и преподнёс ученице зажатым между указательным и средним пальцами.

— Снаряди его в магазин. Когда взводишь затвор, держи его рукоятку указательным пальцем, иначе кожу может зажевать в паз под крышку коробки.

Девочка взяла патрон, магазин у неё получилось отстегнуть только перевернув автомат, затем большим пальцем и патроном она надавила на уже снаряжённые патроны и вставила тот что держала в руке.

— Нормально?

— Ты же это умеешь, зачем просишь тогда? Могла бы и сама практиковаться, — прогремел встречный вопрос.

— Ну есть ещё много чего, что мне нужно научиться, и… эм… Вот. Понимаешь?

— Я понял. Для начала привыкни к автомату. Носи его с собой везде, спи с ним, держи рядом во время еды, разбирай и собирай, снаряжай и разряжай магазин, спуск трогай, только если уверена, что патронник пуст и магазин отстёгнут. Автомат теперь твой.

— Да ну, ты что? Мне отец не разрешит, да и другим он может быть нужнее.

— Оружия сейчас больше чем людей способных его держать, отец тебе ничего не скажет.

Девочка клацнула переводчиком огня и повесила ремень на плечо. Их взгляды встретились. Он кивнул. Она кивнула.

Две фигуры побрели к супермаркету в едком дыму.

Так и получилось. Юрий хотел было возразить, что-то против автомата у своего ребёнка, но парень одним лишь взглядом как будто наделил его уверенностью в необходимости своего решения.

— Растёт девочка, чего уж там… — Юрий попытался оправдать своё одобрение перед двумя мужчинами и Борисовной, с которыми стоял у входа в здание.

— Смотри, внуки потом расти будут, — один из часовых усмехнулся едва парень с девочкой прошли внутрь. А вот Борисовна только ещё сильнее щуриться начала, прямо сверля Лену взглядом.

Планы на день были выполнены как раз к наступлению темноты, даже кое-как вычистили от останков складские помещения. Госпиталь так же разместился на втором этаже, относительно остальных палаток — ближе к ступеням, чтобы в случае инцидентов было не так далеко нести раненных, ну или наоборот — выносить… Кухню, если её можно так назвать, разбили рядом к окнами, для лучшего выветривания дыма, потому как с вентиляцией ничего не вышло.

День пролетел быстро и когда стемнело у импровизированного очага, сделанного из перевёрнутого стола, на стульях и картонных настилах мостились и отдыхали в мягком тепле выжившие, а холодный ветерок, проникающий через пустое окно, наполнял угли костра ярко оранжевым светом.

Второй металлический стол с кухни отдали Даше вместо операционного, всяко лучше, чем пропитавшийся чёрной кровью деревянный. Она, кстати, тоже стояла около костра, как всегда, с кружкой горячей воды.

В свет огня вошёл парень. Караул был расставлен на первом этаже, ворота склада закрыты, но ведущую к ним дверь всё равно забаррикадировали горизонтальными холодильниками. Теперь можно было отдыхать, погрузившись в тяжёлые раздумья о себе. Встретив взгляд безымянного громилы, девушка-медик прикусила нижнюю губу и едва заметно кивнула, как бы благодаря, за проделанное за день.

— Ну что, сегодня вроде тихо было. Что завтра делаем? И кстати, дармоеда этого связанного, куда-то определять нужно, — заявил Николай.

Как оказалось, всё что рассказывал пленник, обитатели лагеря и так знали в большей или меньшей степени, так что никакой ценности он не представлял.

— Да. Я этим сам займусь. На сколько еды и воды ещё хватит? — стальной стон разносился по помещению и глох где-то во тьме дальних углов, а ветер снаружи — терялся на его фоне.

— Ну… Еды — дня на три. А воды недели на полторы, если для готовки не использовать.

Лена, сидевшая на стуле рядом, встала, устало потянулась и, попрощавшись со всеми, медленно пошагала к палатке. Разговоры о планах, расчёты еды и караулы совершенно её не интересовали, как могла бы не интересовать, скажем, политика по телевизору ещё до войны. Автомат так и висел на её плече. Пожалуй, от его веса хрупкая девочка устала больше чем от проделанной за весь день помощи по лагерю.

После того как маленький силуэт скрылся в темноте, Борисовна подхватила безымянного под локоть и, заявив, что нужно поговорить, потащила к лестнице, ведущей на первый этаж. Она села на ступеньку, предложила жестом тоже-самое сделать и парню.

— Ты на самом деле такой тормоз и не понимаешь, чего она хочет от тебя?

Заявление повергло безымянного в глубокое, но кратковременное раздумье.

— Она хочет научиться обращаться с оружием.

Но такое предположение женщину не устроило ни коим образом.

— Ага! Затвор передёргивать, да ствол смазывать!

— Это она уже умеет! — заявил парень с нотами гордости за Лену.

В руках женщины появилась сигарета, как обычно — словно из воздуха, чиркнула спичка, последовала первая затяжка с медленным выдохом.

— Ну ты даёшь… Я конечно понимаю, что память тебе отшибло, но гормоны там и… Инстинкты все эти тебе отшибить не могло ведь? Что мне половым воспитанием с тобой заниматься? — она сверлила вопросительным взглядом собеседника, не понимающего о чём речь, а он закивал, неправильно поняв сарказм.

…Не понимаю, чего она так злится то…

— Блин, ну не в том я возрасте, чтобы пацану молодому про ЭТО рассказывать… — сообщила куда-то в темноту внизу ступеней, выдыхая дым.

— Не понял, — с какой-то грустью в металле голоса сообщил здоровяк и добавил уже более уверенно — Мне нужна обычная одежда на завтра, поудобнее плаща и не броская. С бандитами контакт нужно наладить.

На такое у Борисовны взлетели брови.

— Ладно, самоубийца-девственник, найдём мы тебе одежду, я уже и не удивляюсь твоей дурости, к головорезам в пасть лезть… Короче, вот, возьми. Если Лена что-то странное делать начнёт — отдашь ей, сама разберётся, — и вложила в широкую ладонь пачку презервативов. Он попытался рассмотреть, что это, но в темноте не очень-то вышло.

— И не смотри на меня так. Всё! Вали спать! — женщина встала и побрела к огню — Товарищи, отбой! Встаём с первыми лучами Солнца!

Люди не сразу стали расходиться, кто-то остался сидеть ещё час, а одна женщина и вовсе решила составить компанию ночной смене караульных.

Безымянный, как обычно согнувшись, зашёл в палатку Юрия. Внутри — темень. Расстелив свой плащ, он улёгся и подложил под голову руки. Миша спал в госпитале, а Юрий сегодня как раз дежурил, в палатке была только девочка.

— Спишь? — Лена робко нарушила тишину тонким голоском, точно птичка чирикнула.

— Нет пока, — он постарался прошипеть, не сотрясая ночную тишину своим басом.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — последовал совершенно неожиданный вопрос.

…Чего это она…

— Нравишься. Ты смелая, сильная, много чего пережила, стараешься быть полезной, не унываешь, — парень неуклюже попытался подбодрить Лену, однако скрип его шёпота прозвучал крайне не естественно.

В темноте раздался шорох, несколько босых шажков и шуршание спальника, тащащегося по полу. К комбинезону прильнуло тепло трепещущей груди, она легла рядом на плащ и укрыла их обоих, уже нагретым ею расстегнутым спальником. На девочке было, что-то лёгкое и тонкое, она умостилась с боку и положила голову на твёрдую грудь, одну ногу упёрла в его стопы.

Безымянный не шевелился.

…И как понять, что такое странно… Это уже даже слишком странно, как по мне…

— Ты как неживой. Расслабься, спим всё-таки, — она перевела руку с его груди на ребра, и оттуда, уже поглаживая, на талию. Через её тонкую футболку, парень почувствовал, как быстро бьётся маленькое сердце, от этого сердцебиение участилось и у него. Лена сильнее прижалась к шероховатому комбинезону лицом и прямо под её щекой чудо-облачение стало эластичным и податливым, а спустя ещё несколько неуловимых секунд, девочка смогла бы поклясться, что лежит на голой коже, ничем не защищённой.

…Что ж так тесно то стало…

Парень опустил руку к своему поясу, расстегнул бляху и, стащив с себя ремень с набедренной повязкой, выбросил его из-под спального мешка в центр палатки.

Он не мог определить, сколько прошло минут или даже часов, не смотря на до сих пор не подводившее чувство времени, но Лена уже давно мирно сопела у него подмышкой. Большая рука обняла спящую девочку за плечо, боясь пошевелить пальцами на хрупком тельце.

Здоровяк стал потихоньку успокаиваться, мысленно кляня Борисовну, и вскоре сон не заставил себя ждать, окутывая каждую клеточку исполинского тела едва ощутимой вуалью тёплого приятного небытия.