Не мир

Глава 27

Вокруг лагерного очага уже собрались для совета мужчины. Несколько женщин переносили оружие на новое место. Стол решили переставить ближе к палаткам под стеной с окном.

Длинноволосая вышла из белой палатки. По второму этажу расплылся её тёплый голос:

— Ох и антисанитария у тебя тут…

Следом за ней появилась Даша:

— Ну ты же видишь в каких условиях мы живём. — её голос по сравнению с новенькой, показался грубым хрипением, хотя обычно вызывал у выживших только приятные ассоциации.

Медик уточнила:

— Ты так возмутилась, как если бы знала, как улучшить наше положение.

Её собеседница улыбнулась и убрала с лица прядь. Даша обратила внимание на длинные чёрные ногти-стилеты, явно более острые чем того могла бы требовать эстетическая процедура. Точно больше двух сантиметров в длину, на нежных бледных, совсем девичьих ручках, каждый ноготь казался больше действительного и выглядел как клинок. Медик, смутившись, насупила брови, кажется, цвет маникюру придавал не лак.

— Хм… Я могу помочь, если всё необходимое будет, а необходимое может легко достать он. — барышня кивнула на приближающегося к костру безымянного и направилась к нему. — Кстати, трупы уже можно вынести. — эти слова прозвучали намеренно громко, с претензией на приказ и мужчины вопросительно посмотрели на Борисовну, та кивнула, и почти все сразу встали и пошли к лестнице. На местах остались только старик и Юрий.

— Так, товарищи! — воскликнула Борисовна чтобы привлечь к себе внимание, — Почти всё вчера нашли, теперь нужно двери мастерить. — женщина обвела взглядом не многих присутствующих. — Юра, давай с девчатами пару хибар разбери, нужны большие листы фанеры или гипсокартона, чтобы заслонить автоматическую дверь. Так! И сразу мне технаря найди, что скважины долбить умеет.

Как обычно — никто не спорил. Поставленные задачи принимались к исполнению немедленно. Только старик немного поморщился и рассудил:

— Не хочу тебя расстраивать, но при ядерном взрыве вся электроника, всё у чего провода есть, всё сдохло…

Едва он договорил последнее слово, а Борисовна уже вставляла несколько своих:

— Этот супермаркет ночью не работал, датчики движения над дверями были выключены, в этом случае они не должны были пострадать. — выдала она вполне логичный ответ, — Да и грозозащита какая-нибудь там должна же стоять? А она и с этой дрянью справиться должна была.

Из-за костра и света из окна, глаза присутствующих отвыкли от темноты, поэтому подошедшие из глубины этажа Андрей с Алиной, словно вынырнули из ниоткуда, по крайней мере, так показалось сидящим у самого огня.

— Командир! Походу с оружием спать нужно. — Андрей улыбнулся, но, омрачённые потерей люди, даже не посмотрели в его сторону.

Здоровяк одобрительно кивнул, и парочка уселась рядом с остальными. Девушка едва заметно прижалась к брату.

— Слушай, дочка, — обратился старик к подруге гиганта спустя несколько минут тишины, — Девчата сказали, что ты спустилась и все там сразу вымерли, да так, что и стрельнуть не успел никто. Это как такое получилось у тебя?

Длинноволосую возмутил панибратский тон, она широко открыла рот готовясь высвободить своё возмущение, но задумалась о том, как вспылила в прошлый раз. Её возлюбленный относится к этим людям как к равным и даже снизошёл до уважения и сочувствия к ним. Нужно быть помягче — решила она и, подумав, ответила максимально просто:

— Они заболели. — вокруг разлился ареол сладкой ауры.

— Что значит заболели? — сразу отреагировала Даша.

— В соборе на Городке, тоже ты диагноз ставила? — поддержала и Алина.

Девушка коротко кивнула в ответ на последний вопрос, но на медика даже не взглянула.

К сидящим выжившим, ведущим вялую беседу, спешно приблизился, отбитый накануне у бандитов, техник:

— Юрий уже сказал мне, что сделать надо, но это не разумно на мой взгляд.

Борисовна отвлеклась от потрескивающего костра:

— Обоснуй. — она прищурилась. Не часто эта самоуверенная женщина даёт кому-то шанс оспорить своё решение.

— Ну а сами как думаете? У вас есть генератор, он нуждается в топливе, но неужели нет другого русла, в которое можно пустить горючку? А двери пусть в ручную часовые открывают.

Андрей покачал головой и принялся разъяснять задумку:

— Генератор будет работать только когда будет нужен — это во-первых. Во-вторых, представим, что кто-то решил в супермаркет войти ночью. Вот ломится незваный гость в двери, а часовой это слышит и включает генератор, запускается датчик движения на автоматической двери, она распахивается, а караул уже за пулемётом сидит и готов отбиваться. Я правильно вашу мысль уловил? — удостоверился напоследок у других участников совещания. Борисовна с Юрием синхронно кивнули.

Техник, явно бывалый мужик, почувствовал, что представляет интерес и решил немного поразглагольствовать:

— Ну тогда нам топлива нужно много, на случай если нас измором взять захотят…

Умничать долго не пришлось, его перебил нетерпеливый грохот голоса безымянного:

— Только что говорил — «у вас», а теперь уже — «нам». Тебе поставили задачу, выполняй! — последнее слово он произнёс с жёстким нажимом. Такого тона никто из присутствующих не ожидал, кроме, пожалуй, длинноволосой, её голосок радостно запел вслед за громом атланта:

— Вот теперь узнаю тебя! — она обняла парня сзади за талию и крепко прижалась к его спине грудью.

Техник посмотрел на Борисовну, она кивнула ещё раз, мужчина пожал плечами и удалился на первый этаж.

— Но он прав, нам нужно топливо. Да и, кроме того, еды и воды надолго не хватит. Какие будут соображения? — подняла очередной вопрос заседания Борисовна, сейчас её как никогда поглотила какая-то депрессия.

— В воинских частях должны быть продуктовые склады и свои заправки около складов ГСМ. У нас в городе четыре части было, нужно наведаться туда. Еда то вряд ли, не одни мы такие умные, а вот горючка — сто процентов должна была остаться, если не сгорела. — попробовал размышлять вслух седой мужчина.

Его мысли понравились безымянному и тишину снова разорвал лязг исполинских деталей.

— Андрей, Алина, возьмите на заметку. Прогуляемся, когда припасы к концу подходить будут. Отметьте им на карте расположение всех частей. — гигант совсем уж холодно и не нежно, разве что — не рывком, высвободился из объятий и направился к лестнице. Брат с сестрой оживились в предвкушении приключений, улыбки на их лицах заиграли с новой силой.

Трупы бандитов со ступеней уже убрали, о перестрелке теперь напоминали только размазанная кровь и стрелянные гильзы. На первом этаже, за баррикадой чернела огромная лужа, да и весь пулемёт тоже был густо измазан кровью. По всей видимости, часовому перерезали горло, застав спящим прямо на своём оружии.

Работа по улучшению обороны если не кипела, то уж точно была близка к этому градусу — вход охраняли сразу двое мужчин и двое женщин с автоматами и во всей полагающейся сбруе. Почти все остальные выжившие сносили к двери листы фанеры и гипсокартона. Ещё несколько человек тащили внутрь строительный мусор, сваленный накануне около входа.

Юрий с дочерью примеряют к одной из створок рамы какой-то лист пластика. Остатки стекла уже выбиты и их выметает наружу одна из новеньких. Её отношение к образовавшимся внутри нехитрого социума подгруппам достаточно легко определить. Освобождённых женщин и приблудившуюся семью лихо выдавали из общей массы спортивные костюмы с яркими элементами, к тому же, их тёплая верхняя одежда была на порядок более изношенной, чем у старожилов, как ни как — последние переехали в бывший секонд-хенд и знатно прибарахлились.

Встав в двери на табурет, техник прикручивал плоскогубцами провода к датчику движения. Несколько женщин выкладывали из принесённых кирпичей полосу, от входа до самой баррикады, создавая своего рода коридор. Если караульный не проворонит незваных гостей, тем придётся сначала преодолеть готовый к бою дот, и уже потом разевать роток на чужой каравай.

Снаружи, слева от входа, на асфальте темнеют ещё пятна, а дальше лежит целая россыпь пистолетных гильз.

…Странно, никто из обитателей лагеря не мог вести бой на улице…

Парень прошёл к углу, где блестели на солнце латунные гильзы. Приблизившись, он присел и подобрал одну.

…Парабеллум… Кто-то прижал бандитов снаружи, из пистолета пулемёта… Возможно европейского… Да…

Внимание здоровяка привлёк звук шагов, из часовенки как раз вышел отец Николай. Священник встал как вкопанный, встретив взгляд полный вопросов. Да и прищур безымянного был явно недобрым.

…Другого объяснения нет…

Гигант поднялся и устремился к человеку в рясе, кем бы тот ни был. Ведь вряд ли мог стрелять какой-нибудь таинственный незнакомец, внезапно пришедший для оказания бескорыстной помощи, да и предателей среди бандитов наверняка не было — и так вымирающий вид, чтобы своих решать.

Святой отец не шевелился.

— Предлагаю исповедаться. — здоровяк взял священника за руку и силой потянул внутрь часовни.

Зайдя он притянул руку к лицу и глубоко вдохнул. Раздувшиеся ноздри предсказуемо защекотал запах пороха.

— Это ты стрелял? — в знак не враждебности намерений парень отпустил пухлую ладонь. Отец Николай бестолково выпучил глаза. Безымянный сжал губы и осмотрелся: круглое высокое помещение диаметром пять-шесть метров, на стенах висят иконы, как и в соборе. Сбоку от входа, на полу постелены несколько листов картона, видимо место для сна. Явно был наведён порядок — никакого мусора и мелких обломков, даже просто пыли не видать.

— Почему сразу не сказал? — задал вопрос парень, его голос под куполообразным сводом прозвучал ещё более громоподобно.

Святой отец развёл руками:

— Я не понимаю…

Но гигант был настроен решительно и не позволил водить себя за нос — просто схватил собеседника через чёрную рясу за середину бедра между ног. Священник сначала оскалил зубы и зашипел, но сразу и расслабился, издав вздох обозначающий поражение. Его тон изменился до неузнаваемости, стал чётче, а говор быстрее:

— Как Вы узнали что оружие там?

Рука безымянного сжимала кобуру с пистолетом:

— А больше негде.

Он задрал рясу священника: на внутренних сторонах обеих ног выше колен у того красовались две чёрные тканевые кобуры. После коротких манипуляций из них были извлечены два угловатых, с виду топорных, пистолета. Оружие было мгновенно опознано, а память услужливо подсказала факт наличия у этой модели автоматического режима огня. По всему выходило, что отец Николай палил из обоих сразу.

— Кто ты? — парень снял пистолеты с предохранителей и оттянул затворные рамы, патроны были в патронниках.

— Дезертир.

Священник-самозванец нахмурился и опустил глаза, а здоровяк сунул под его взгляд оба пистолета в одной руке рукоятями вперёд и уточнил:

— Какой армии? Из-за чего война была? Почему ты сбежал? Расскажи.

Николай, нахмурившись ещё сильнее, посмотрел допросчику в лицо. И, тяжело вздохнув, решил, что лучше рассказать всё как есть.

— Украинской. Пограничник я. — на секунду замолчал и добавил, — Был… Война — не знаю из-за чего. Из офицеров, что нами командовали — никто не знал, или не говорил. Я недалеко от штаба пограничного отряда жил, утром после взрывов решил наведаться на свою голову, а там мобилизация полным ходом идёт. Командование сказало, что все силы стягиваются в Днепропетровск, якобы там правительство теперь. — рассказ сопроводил ещё один вздох.

То ли уже мужчина, то ли ещё молодой человек, он не особо походил на солдата из-за выпирающего живота и окладистой бороды, как раз и мешающих определить возраст.

— Ну, пришлось подчиниться. Через два дня подтянулись силы с границы, ребята дозиметристы сказали, что со стороны соседей с ветром радиоактивная пыль летит и, судя по уровню излучения, России досталось ой как крепко. Когда все, с кем была связь, прибыли — мы перебазировались на восток города, как раз на эти кварталы. Здесь мы ещё пять дней ожидали военнослужащих других войск из частей, что в области были. С кем связи не было — посыльных отправляли. За эти дни собралось почти восемь тысяч солдат разных специальностей, даже танки были.

Гигант, слушающий рассказ с неподдельным интересом, перебил:

— А у тебя какая специальность?

Поп усмехнулся:

— Водитель узла связи. Так вот, танки, БТРы, грузовики… Командование большинства частей приняли решение — оружие со складов с собой вывезти, чтобы мародёры из местного населения не превратились в вооружённые бандформирования. К моменту, когда пора было выдвигаться, наши потеряли связь со всей западной Украиной, с Крымом и несколькими точками России. Последнее, что услышали в эфире — с Чёрного моря какая-то армия высаживалась — моряки успели передать, что установили визуальный контакт с неизвестными судами. Никто и представить не мог, что нас ждало. Командование выбрало путь по дорогам вдали от крупных населённых пунктов и промышленных объектов. Колонна пошла через Донецкую область, и только мы до неё доехали, как столкнулись с неизвестным, на тот момент, противником. Все танки потеряли в первую минуту боя, пацаны кто в голове колоны спешивались — сразу под огонь попали, почти все полегли. Нам повезло, что один из старших офицеров группы в Афганистане в своё время воевал, он быстро скоординировал действия солдат и с боем, примерно за час, нам удалось окружить засаду. Сам я в перестрелке не участвовал, только шишигу с дороги за бугорок увёл. — улыбнулся и покачал головой — И что Вы думаете? Морская пехота США! Всего четыре сотни человек, без поддержки тяжёлой техники, без достаточного количества боеприпасов, раздербанили в пух и прах половину нашей колонны! После боя сменили маршрут, а машины с ранеными назад в город отправили. Мы по бездорожью на другую дрогу выехали, сколько раненых и убитых было я не знаю, но очень много. Полковник-афганец собственноручно пленных допрашивал, пацан один на английском говорил, так с переводом помогал. Узнали, что российский и наш флоты черноморские потоплены, что за уцелевшую часть Днепропетровска бой идёт уже несколько дней. О западной Украине американцы ничего не знали. А самое интересно — они тоже не знали кто войну начал, их родина теперь — как в лучших фильмах-катастрофах. На Украину пришли якобы потому, что тут меньше всего взрывов было и уровень радиации наименьший из всех регионов мира откуда у них разведданные были. Все конечно прикалываться начали, что они сюда демократию принесли и фастфуды строить будут. Но шутки-шутками, а с наступлением темноты мы с ещё двумя связистами УАЗу ноги приделали и смылись на фиг оттуда. — поймав каменный взгляд здоровяка, Николай попытался оправдаться. — Ну а что? Бригаду, почти дивизию с бронетехникой! Четыре роты остановили! А в чужую страну никто с четырьмя сотнями солдат не пойдёт. Вот и сыграл у нас инстинкт самосохранения, так сказать. Что с нашими вояками дальше было — не знаю, но на рассвете наткнулись на сгоревшую колонну, которая раненых везла. Выживших не нашли. Не известно с кем был бой, но многие машины остались целы, а вот раненых в кузовах расстреляли. Звери. — рассказчик разом помрачнел. — После этого съехали на просёлочную дорогу. Ближе к Брянке бензин закончился, до неё дошли пешком, а что дальше было, я уже рассказывал — городок пустой. До недавнего времени под Брянкой у родственников одного из товарищей жили, потом решили сюда идти.

Наступила тишина, оба собеседника смотрели то друг на друга, то на пол, тяжело о чём-то размышляя.

— Пистолеты у американцев забрал?

Священник кивнул:

— У офицеров. Так сложилось, что я военную тематику с детства люблю и в оружии разбираюсь, вот и спёр себе, когда пленных принимали.

На этот раз никакой лжи парень не почувствовал, а тот факт, что священник с двумя пистолетами напал на вооружённых автоматами людей, чтобы помочь лагерю, говорил сам за себя.

— Я вас попрошу, никому не говорите кто я такой, а если что-то нужно будет — я всегда помогу. — Николай сверлил взглядом в ожидании ответа.

— Хорошо. Но будь готов, что помощь мне понадобится в бою. Кстати, почему ты в рясе? — здоровяк наконец обратил внимание на упущенную из рассказа деталь.

— На подходе к Луганску в маленькой церквушке останавливался, священников не было, ну я и взял себе рясу.

— Хорошо. Если захочешь — есть и спать можешь приходить на второй этаж супермаркета.

После этих слов безымянный молча удалился из часовни, оставив в одиночестве предавшего своих товарищей и командиров солдата.

***

День прошёл более напряжённо, чем обычно. Тень траура витала на лицах обитателей лагеря. Тела всех погибших сожгли вместе, всё на том же роковом кострище. К наступлению сумерек раздвижные двери были зашиты фанерой и гипсокартоном, а датчик движения подключен к генератору.

— Товарищ командир, мы генератор за баррикаду поставили, чтобы караульный мог заводить его находясь в укрытии, а то мало ли кто в гости придёт. — отрапортовал служивый. — Только проверить нужно.

Генератор завели и помещение заполнилось равномерным гудением, один из караульных подбежал под датчик и двери послушно разъехались без каких-либо видимых затруднений. Мужчина вышел наружу и немного отошёл, половинки дверей закрылись и через мгновение снова разошлись.

— Всё работает! — восхитился результатом техник.

— Хорошо, завтра продолжим укрепляться внутри. — объявила пришедшая на шум Борисовна и уже менее торжественно обратилась к безымянному, — Золотой мой, разговор к тебе есть. Может конечно ничего серьёзного, но странно всё.

С лестницы спустилась Лена и тоже подошла к здоровяку.

Борисовна решила распустить до следующего дня всех работяг:

— Так, дамы и господа, всем спасибо — все свободны! Завтра утром продолжаем! — и уже тише добавила, — Лена, рассказывай что видела.

Девочка смутилась, едва заметный румянец проступил через пыль на щеках.

— Ну это… Ты мне тогда сказал за Алиной и Андреем присматривать, я и присматривала. Они целовались сегодня…

Парень непонимающе нахмурил брови.

Из темноты торгового зала вынырнула его подруга. Её комбинезон почти монотонно сливался с тенью и мраком, становясь практически не различимым, а когда она входила в круг света — тень тянулась плащом, ниспадая с каждого изгиба её тела.

Дивный сладковатый шёпот разнёсся в глубь первого этажа и отозвался эхом из дальних углов, словно призраки заговорили во тьме:

— Ну и ничего страшного, что целовались. Настоящие они брат и сестра или нет, какое вам дело? Для вас это не самая страшная ложь… — как бы ни противно звучали её слова для Борисовны, но в них была истина. Взаимное доверие сейчас стократ важнее, чем какая бы то ни была запретная любовная связь.

Лена посмотрела на длинноволосую, та встретила её взгляд улыбкой.

— Да… Права твоя подруга. — причмокнув, констатировала тётка. — Но на всякий случай, может уточнишь разберёшься всё-таки?

На что парень отрицательно покачал головой:

— Их дело.

Женщина сжала губы и отмахнулась.

Лена раскрыла рот и, собирав смелость и наглость воедино, выпалила:

— Мы сегодня опять не вместе спим? — в интонации девочки слышался вызов и, в поиске поддержки, она посмотрела на Борисовну.

Длинноволосая громко вздохнула и, отвечая за парня, спокойно заявила:

— Да, девочка. Сегодня не вместе. И завтра не вместе. И послезавтра не вместе. И пока я тут — забудь про него. — как не старалась она проявить доброжелательность или хотя бы равнодушие, но надменная ухмылка всё равно была частым гостем на пухлых губах. — Я вообще не понимаю, как он на тебя посмотрел? Худая, грязная… Давай тебе хоть губки чуть-чуть надуем, что ли?

Лицо длинноволосой почти мгновенно побледнело, вокруг рта проступила синяя сетка венозных капилляров, а губы стали почти чёрными. Она подалась корпусом к Лене намереваясь поцеловать, но была перехвачена за верх груди каменной рукой безымянного.

— Да ладно тебе! — её кожа снова приобрела нормальный, хоть и бледный, цвет, а губы порозовели. — Подумаешь, герпес…

Гигант прищурил глаза и поднял подбородок, на что девушка лишь саркастически рассмеялась:

— Ого! Верю, верю! — и довершила удар по юной конкурентке, положив свою ладонь поверх обнимающей руки парня и переместив её вниз, себе на грудь. Самодовольное наглое лицо излучало света чуть ли не больше, чем керосиновая лампа у выхода.

Караульные с улыбками наблюдали за происходящей междоусобицей и о чём-то шептались. А Борисовна, не выдержав потока страстей, махнула рукой и пошла к ступеням.

…Что-то не так в движениях и поведении этой женщины…

Лена опустила лицо и, с укором посмотрев исподлобья на своего избранника, отправилась следом за наставницей.

— Пойдём спать, а? Кажется, у тебя остро встал ещё один вопрос… — девушка прижалась спиной к безымянному и упёрлась ягодицами в его каменное тело.

— И не один. — подчеркнул безымянный, как обычно, не поняв заигрывания.

Парочка зашагала к лестнице и, меньше чем через минуту, первый этаж как будто опустел, даже спокойно беседующие часовые не смогли разбавить густую тоску тёмного торгового зала.

День закончился привычной темнотой палатки и женскими объятиями, но в отличие от Лениных — какими-то родными, пускай холодными, но знакомыми и долгожданными.

…Почему меня всё ещё заботит судьба этих людей… Моя цель глобальнее чем весь этот мир, а я интересуюсь каким-то вооружённым конфликтом, пытаясь найти в нём себя… Что может значить моя личность по сравнению с убийством бога… И почему я мог просить скрывать от себя собственное имя…

Но сон был сильнее этих вопросов. Он неумолимо наступал глухими шагами, эхо которых заглушало сонную возню выживших собирающихся спать. Чьи-то голоса за пределами палатки тонули в бесцветной мгле забытья. Оставалась только тьма. Тёплая, приятная тьма…