( Не) пара для вампирессы (СИ)

Глава 25

Как и следовало ожидать, в отеле бессмертной не оказалось.

Путём нехитрых манипуляций и паршивой актёрской игры, я сумел подняться в номер, где остановилась Николь — угадайте кто? — Кросс.

Я чуть не поперхнулся, когда услышал этот опус от девочки за стойкой.

Всё-таки одна небезызвестная вампирша умеет профессионально играть на нервах. Что ей мешало позаимствовать фамилию у Райнер или на худой конец у Барнса? Да и мало ли других фамилий ей довелось узнать за прошедшее время?

Но нет, она захотела мою!

Хотя после всего должна бы меня возненавидеть.

В маленькой, чистой комнате обнаружились дамская сумочка с кредитными картами, небольшим количеством наличных и, по закону подлости, телефон. Подозреваю, оставленные в качестве своеобразных чаевых, а значит, возвращаться подруга не собиралась.

Что подтверждало худшие догадки. Я пытался мыслить трезво, однако в случае с Николь это не проходило. В случае с Николь дурное сердце давало сбой и то замирало, то, наоборот, начинало нестись с бешеной скоростью, словно на скачках.

У той же молоденькой администраторши (повезло, потому что никто более опытный не поверил бы в сочинённый мною бред) я выяснил, что любопытная постоялица расспрашивала о мистических местах в округе и, кажется, всерьёз намеревалась гоняться за нечистью.

Салли приняла её за увлечённую журналистку и рассказала всё, что знала: о несуществующем пятнадцатом этаже в одной из близлежащих высоток, о заброшенной детской лечебнице, об апартаментах, где приносились кровавые жертвы, и, разумеется, о Дьерском мосте.

У неё, наверное, совсем рассудок отшибло. Не у Салли, конечно, у Николь.

Версия словоохотливой рецепционистки как раз казалась очень правдоподобной. И хотя журналисткой Ник не являлась, искать всякую нечисть она, похоже, собиралась. Вопрос в том, не найдёт ли эта самая нечисть её первой?..

Забыв поблагодарить отзывчивую девушку, я сорвался с места.

Если всё так, как я думаю, им понадобится пространство. Дьерский мост с этой точки зрения идеален. Большинство людей и правда ночью обходят его стороной. Не столько из-за мистических слухов, сколько из-за реальных отморозков, собирающихся в его окрестностях с наступлением сумерек.

Пока я добирался до чёртового моста, успел передумать все мысли на свете. В голове занозой засел вопрос, почему она назвалась моим именем, и как бы я ни пытался вытравить его, всё было тщетным.

Пришлось признать, что моя привязанность к Николь не ослабла, более того — начала претворяться в больную страсть, которая, скорее всего, меня погубит.

Вот что я делаю?

Мчусь глубокой ночью в безлюдное место, сжимая в кулаке серебряный кастет. К ремню пристёгнута неизменная цепь, за поясом клинок из серебра. Ах да, ещё миниатюра меча на шее — многое меняет!

А впрочем, он уже один раз спас мне жизнь, может, опять принесёт незадачливому владельцу удачу?

По сути, везение — это всё, что у меня оставалось. Я не уверен даже, чью сторону примет Николь. Не исключено, что загрызут меня на пару, припомнив каждый свои обиды, чтобы после со свежими силами разобраться между собой.

Это будет весело! Донор крови с доставкой на дом, в офис или на место вашего смертельного поединка! Расскажи другу-вампиру и получи скидку на второй заказ!

Зацепившись ногой за коврик в салоне, я буквально вывалился из э-мобиля. Хорошее начало, ничего не скажешь!

Мне бы выспаться и восстановиться, а я снова рвусь в гущу событий, хоть и подозреваю, что я там не самый желанный гость.

Мысли об одной белокурой бестии перекрывали все остальные. В голове, словно заведённый, звучал проникновенный голос Дженны: «Если она пострадает, ты сможешь себя простить?..»

Я знал, что не смогу.

Проступки бессмертной останутся на её совести, и мы к ним вернёмся, но для этого она должна остаться жива.

Несмотря ни на что, я не смогу себе простить, если Николь пострадает, как и опрометчивых слов, сорвавшихся с губ в порыве гнева. Нужно было держать эмоции в узде, а язык за зубами. Однако у меня малость снесло крышу, и я уже не мог остановиться.

Кто же мог предугадать, что одна вспыльчивая вампирша решит вернуться в Дракард с помощью непредсказуемого наёмника, явившегося в наш мир за её головой.

И если я не успею, может случиться непоправимое. Ещё раз я с подобным не справлюсь. Пусть я так и не разобрался с сумбурными чувствами к Николь, одно знаю точно: я не могу её потерять.

Ни за что бы не подумал, что умею бегать с такой скоростью.

Когда глаза привыкли к полумраку и сумели различить на другом конце Дьерского моста два подвижных силуэта — мужской и женский — во мне словно открылось второе дыхание.

Какова вероятность совпадения? Я задумался до тех пор, пока Николь, душераздирающе закричав, не рухнула к ногам Ханта. Это без сомнения была она: знакомые белоснежные локоны рассыпались по земле.

Мысли вспыхнули обжигающим пламенем и обратились в сплошные рефлексы. Сжимая в кулаке кастет, который я не выпускал из рук всю дорогу к набережной Мены, я подскочил к вампиру.

Наёмник не успел обернуться, когда я схватил его за плечи и отшвырнул от сжавшейся на земле девушки. Эффект неожиданности ни разу меня не подводил, хотя я удивился, что чуткий слух упыря не уловил чужих шагов. Подозреваю, тот был поглощён издевательствами над слабыми.

Выглядела Николь не лучшим образом. Взгляд успел выцепить разорванное окровавленное пальто, нездоровую даже для бессмертной серость лица и знакомый жуткий узор вен, почерневших от контакта с серебром.

Увы, времени обдумать пугающие перемены у меня не имелось: нужно было воспользоваться коротким замешательством наёмника и разбить ему всё, что только успею разбить. Видимо, Ник тоже успела потрепать мерзавца, поскольку реагировал он с приличной задержкой, и первые два удара сумели достигнуть цели.

На этом везение кончилось.

Ощерившись, Лео Хант ответил таким ударом в лицо, что, казалось, череп раскололся. Я отлетел и приложился спиной об ограждение моста. Если из глаз могут посыпаться искры, то именно это со мной и произошло.

В мозгу вспыхнуло от боли, и пару секунд я не мог разобрать ничего вокруг себя. В чувство привёл металлический привкус крови во рту. Ощупав лицо, я догадался, что нос придётся вправлять на место.

Предаться жалости к себе не позволил приближающийся силуэт преследователя. Такого, как он, трудно не заметить, но, когда я опомнился, момент был упущен: не размениваясь на приветствия, Хант замахнулся и ударил ногой по рёбрам, вышибив из груди весь воздух. Лицо у него было самое зверское.

Кажется, он мне не рад.

Короткая мысль заставила улыбнуться окровавленными губами.

Лучше бы я этого не делал…

Видимо, я спровоцировал противника, и удар в грудину повторился. Второй пришёлся в солнечное сплетение. В глазах потемнело, тупая боль жгучей волной разошлась по телу. Отдышаться удалось не сразу.

Усилием воли я заставил себя перекатиться и, опираясь о заграждение, подняться на непослушных ногах.

— Вот теперь ты всерьёз разозлил меня, Хант, — выплюнул вместе с кровью, выхватив свободной рукой кинжал и с разворота всадив его в грудь выродка.

Точнее, попытавшись всадить, потому что преследователь ушёл в сторону, и мне удалось лишь зацепить его бок по касательной.

— О нет, что же мне делать?.. — скривился вампир.

Он появился за спиной и явно намеревался свернуть мне шею. Я почувствовал угрозу затылком и скользнул вниз, развернувшись, повторил попытку вогнать клинок в грудь мужчины по самую рукоять.

Молниеносно среагировав, наёмник перехватил моё запястье и сдавил с характерным треском сухих веток. Слепящая боль перелома заставила взвыть и выронить оружие. За спиной послышался слабый стон — Николь попыталась подняться на руках и без сил упала на землю.

Ждать помощи было неоткуда.

Я отскочил в сторону, шипя от беспомощной злости.

Ведущая сторона выведена из строя, а лезвие с лёгкой руки (а вернее ноги) Ханта отправилось в воды Мены. Тяжело дыша, я поднял на него взгляд.

Несмотря на двух разных противников, если меня можно считать за такового, охотник держался значительно лучше. Потрёпанный и усталый, он, тем не менее, не терял концентрации и, казалось, просчитывал каждое моё движение.

«Чёрт!» — выдал мозг, не находя лазейки и способа подобраться к убийце.

Больше ничего глубокомысленного изречь не успел, так как упырь бросился ко мне с самым логичным и очевидным намерением: перегрызть горло.

Мне пришлось отпрыгнуть и нырнуть под руку паршивца.

Короткий удар кастетом под колено, и вот уже мы, сцепившись, катимся по мосту. Небо и земля меняются местами с такой скоростью, что не разберёшь, кровь заливает глаза и как будто горло — по крайней мере, каждый новый вздох даётся всё с бо́льшим трудом.

Реальность превратилась в набор обрывочных видений: клыки, пронёсшиеся у самого лица, сокрушительный удар в челюсть вампира (будем считать местью за искорёженный нос), животный рык наёмника, нарастающая резь между рёбер и отчаянный крик Николь.

Не сразу понял, что движению мешает рукоять, торчащая у меня под грудью. С опозданием сообразил, что это вовсе не линия горизонта, а я сам завалился на бок.

Похоже, я не ощущал боли в полной мере под действием гормонов стресса. Боль была — дикая, выжигающая — но где-то на втором плане. На первый вышли полные слёз и ужаса глаза Николь, стиснувшей зубы и ползущей ко мне на локтях.

При виде жеста несгибаемой воли я испытал стыд и перевернулся на живот, приподнялся на вытянутых руках. Слабость, свинцом накатившаяся на тело, давила, клонила к земле. Клинок Ханта я решил не вытаскивать: ещё успею истечь кровью, будет с меня.

Преследователь не заставил себя ждать — вынырнул из темноты и схватил меня за шкирку, как нашкодившего котёнка. Примерно с такой же лёгкостью. Из-за слабости темнело в глазах, так что вялая попытка треснуть ублюдка потерпела фиаско.

Упырь ухмыльнулся и рванул меня на себя. Раззявив пасть, впился в шею быстрее, чем я успел бы указать ему направление самыми нецензурными выражениями, какие знал.

— Марк! — голос Николь звучал как из-под воды.

Шею прошила тупая боль, и слабость победила.

Если бы вампир не держал меня, я без сомнения распластался бы у его ног. Конечности холодели, ступней и пальцев рук я уже не чувствовал. Вдох выходил оборванным, отчего проклятая пелена перед глазами никак не желала расступиться.

Жизнь покидала меня с каждым жадным глотком ненавистного охотника.

«Ну вот и всё», — подумалось без каких-либо эмоций.

Страха не было, разве что тень немой ярости. Я попытался сжать кулаки, но, похоже, ничего из пустого порыва не вышло.

Лео Хант победил. Закончит со мной и обратится к едва живой вампирессе, представляющей лёгкую добычу. И больше некому будет ей помочь, вступиться за неё.

Дьявол, надо же так облажаться!

Запрокинув голову, я смотрел на мутное небо, полупрозрачный шлейф сизых облаков. На миг между ними проглянула луна — далёкая и прекрасная, как женщина, которую я любил. Та, кого я не сумел уберечь, хотя сделал, пожалуй, больше, чем был способен.

Ни минуты не заблуждался, что могу выстоять против сверхъестественного существа в разы сильнее и выносливее меня, но должен был попытаться. Должен был оказаться здесь и встретиться с судьбой лицом к лицу.

Видимо, провидение оценило, что в первый раз в жизни я решил не бежать от него, а принять бой. Пусть даже заведомо проигрышный. Руки Ханта дрогнули, словно его ударило слабым разрядом тока, и отпустили меня.

Отчаянным импульсом угасающего сознания я попытался включиться в реальность. Усилием воли перенёс вес тела, чтобы упасть на колени и иметь возможность подняться, оттолкнувшись от земли.

Когда расплывчатый мир проступил перед глазами, первым взору открылся скорчившийся между мной и Николь преследователь. Выродок хрипел и хватал губами воздух. Судя по лицу, он очень страдал. По подбородку стекала чёрная в полумраке кровь.

Дьявол разберёт, его или моя!

Я так опешил, что остался сидеть на коленях и во все глаза смотрел на извивающегося в агонии врага.

— Что… что ты… такое? — давясь словами и кровью, хлеставшей изо рта, выговорил упырь.

Надо отдать должное: несмотря на то, что с виду его жутко контузило, мужчина встал на четвереньки и пытался подняться. Вопрос, очевидно, адресованный мне, до сознания не дошёл, зато дошло другое, куда более важное: понимание, что, если вампир преодолеет слабость, в истории Марка Кросса будет поставлена точка.

Не думаю, что в нормальных условиях мне пришла бы в голову подобная мысль, но в тот миг я потянулся к кинжалу в собственном боку, не задумываясь, на одном инстинкте выживания. За неимением другого оружия выбора не оставалось.

Адреналин в крови зашкаливал, и я достиг той крайности, в которой перестал чувствовать боль, поскольку превратился в единый комок агонии. То есть в каком-то смысле в те минуты боль стала для меня обычным состоянием.

Рукоять клинка легла в ладонь, как влитая, и я резким движением вырвал его из собственной плоти, подавив крик. Обратив все оставшиеся ресурсы изувеченного организма в чистую ненависть, бросился к Ханту и, одной рукой повиснув на шее, другой всадил ему нож в спину…

Раз пять или шесть для верности.

Подонок зарычал раненым зверем, и мы оба шлёпнулись на холодное покрытие. Лео конвульсивно дёрнулся подо мной — один раз, другой — и затих.

Выдохнув, я понял, что меня колотит ледяная дрожь.

Так, что руки ходят ходуном, а пальцы, не слушаясь, никак не выпустят кинжал, оставшийся в теле Ханта. По моим скромным расчётам я уже должен был вырубиться и лежать рядом с преследователем остывающим трупом, но мне хватило сил доползти до Николь и приподнять её голову.

С трудом открыв глаза, подруга сосредоточила на мне взгляд тусклых, остекленевших глаз. В тот миг я впервые за время нашего знакомства поверил, что держу в руках живого мертвеца. Тем более жутко выглядело, когда девушка разомкнула губы и заговорила:

— Ты здесь, — приподняла руку, изрезанную иссиня-чёрной вязью вен, и коснулась моей щеки, провела по волосам. Кожу обожгло холодом, но я ничего не замечал, кроме едва различимых движений её губ. — Почему?..

— Наверное, я был обречён, — усмехнулся, ощущая на языке привкус горечи.

Рассеянный свет луны упал на безупречное лицо бессмертной, утратившее всё живое, кроме мечтательной полуулыбки. Подозревая, что терять мне нечего, я склонился к девушке и запечатлел в уголке рта чувственный поцелуй.

Вампиресса вздохнула и слизнула кровь с моих губ.

Словно зачарованный, я наблюдал, как на светлой радужке разгорается бордовое пламя. Не противился, когда тонкие пальчики стёрли алый след с моей кожи и отправились ей в рот, когда подруга привлекла меня к себе и припала к разодранной шее.

С болезненным удовлетворением я наблюдал за тем, как лунная дорожка рассыпается по чёрным водам Мены, разрывая тьму, словно луч надежды.

Как же, чёрт возьми, это было красиво!

Жизнь поражала красотой. Когда я лишался её, с каждым глотком отдавая оставшиеся силы кому-то другому, в особенности.

Теряя нить сознания, я нависал над женщиной, которую жаждал спасти вопреки всему, что нас разделяло.

Она улыбалась и шептала, что всё будет хорошо, что теперь всё непременно будет хорошо, и я хотел поверить в сладостный обман, когда оглушительная боль вонзилась в сердце вместе с кинжалом.

Я успел сложить два и два и догадаться, что, если Николь смотрит на меня с неподдельным ужасом, а кроме нас двоих и Ханта на Дьерском мосту нет ни единой живой души, значит, охотник вернул мне долг.

Опорная рука подкосилась, и я рухнул рядом с вампирессой.

Первым отключилось зрение. Мир померк, поглощённый непроглядным мраком, хотя я ещё различил полный ярости и отчаяния крик бессмертной. После разом исчезли звуки.

Я оказался один на один с последними короткими мгновениями, в которых не осталось ничего, кроме отголосков боли и страха неизвестности. Нить, связывавшая меня со знакомой реальностью, истончалась и таяла.

Последним, что я ощутил в жизни, был солоноватый привкус крови на замерших губах.