Небеса Умоются Кровью 8. Воля Небес

Глава 27

Некоторые из найденных нами кланов оказались мне знакомы, о других же я слышал впервые. Чтобы восполнить пробелы в знаниях, мы с Наоки решаем обратиться за помощью к Кантору. Для этого приходится выйти в столицу и связаться с майором лично.

Появляться в городе в собственном облике слишком опасно. Я придаю нам с Наоки новую внешность — теперь мы выглядим как обычные торговцы из провинции, приехавшие искать удачу в сердце Империи. Наша одежда добротна, но не вычурна, с лёгким налётом дворянского лоска — не стоит, чтобы нас принимали за простолюдинов. Ханьфу из дорогого шёлка, украшенные аккуратной вышивкой, довершают образ. Со стороны мы смотримся как супружеская чета, но разве семейная пара не может промышлять торговлей?

Город ещё не оправился до конца от демонического вторжения, раны его затягиваются медленно. Мы выходим недалеко от центральных улиц, в районах, пострадавших от недавних битв. Кое-где руины ещё не расчищены, и эти пустыри посреди плотной застройки смотрятся непривычно и угрюмо. Впрочем, большинство горожан будто не замечает ни случившейся беды, ни творящегося сейчас безобразия. По столице расхаживает множество стражников, но простых обывателей они не трогают, разве что самых подозрительных — к каковым мы с Наоки сейчас не относимся. Облачённые в одежды дворян средней руки, мы сливаемся с толпой, становясь практически невидимыми для блюстителей порядка.

Однако настроение портят листовки с моим портретом, развешанные повсюду. В этот раз художник постарался на славу — узнать меня не составит труда. К тому же изображение сопровождается увесистым перечнем моих «заслуг» перед Империей — точнее, перед её врагами. Мимо как раз проходит патруль.

— Как думаешь, Рей? — обращается ко мне Наоки, пользуясь вымышленным именем.

— Да, Нао? — откликаюсь я с дежурной улыбкой, предназначенной для хмурых стражников.

Их командир даже отвечает натянутым подобием любезности.

— Где бы нам отыскать лавку с диковинками? — мечница затевает разговор, чтобы не вызывать подозрений.

Стражи окидывают нас взглядами, и один из них устремляется прямо на нас. Мы изображаем лёгкий испуг, но служивый пробегает мимо.

— А ну стой! — кричит он, набирая ход.

Мы оборачиваемся вслед за прохожими, расступающимися перед рьяным блюстителем порядка, который нашёл себе добычу в лице мальчишки, стащившего пару яблок с прилавка. Одежда у него не похожа на обноски обычного голодранца. Скорее всего, его семья пострадала во время вторжения демонов.

В противовес ему стражник одет не по чину богато. Лёгкий доспех городской стражи соседствует с блестящими перстнями на пальцах и золотой цепочкой на шее. Видимо, нерадивого отпрыска знатного рода в наказание определили на службу. Те, представители аристократов, кто тянет лямку постоянно, обычно не щеголяют подобной мишурой.

— Да брось ты, Лэрс! — кричит вдогонку старший по званию.

— Никак нет, командир! Малец нарушил закон, он должен быть наказан! — последние слова звучат почти комично, учитывая, что речь о ребёнке.

Юркий воришка не тратит время даром и улепётывает со всех ног.

— Пойдём, — бросаю я спутнице, устремляясь вслед за ним.

Остальной отряд стражи ступает дальше по улицу, скрываясь за поворотом. Явно уверены в способности своего соратника догнать и разобраться с мелким воришкой.

Сельм со всех ног улепётывает от погони, ныряя в узкую подворотню. Мать не раз запрещала ему соваться в этакие места, но выбора нет. Он всего лишь взял пару яблок, чтобы накормить голодную сестрёнку. Увы, его заметил стражник, а уж тот с него точно шкуру спустит. Нынче стража и с дворянами не особо церемонится, что уж говорить о простом люде.

— Ну всё, попался, гадёныш! — раздаётся позади торжествующий возглас.

Сельм, непривычный к лабиринтам трущоб, и не заметил, как забежал в тупик.

— Тебя ждёт не только порка! — стражник выступает из тени, обнажая меч. — Из таких отбросов и вырастают предатели! Все они начинают с малого, а заканчивают либо на эшафоте, либо в темнице. Я…

Договорить ему не дают. Нечто стремительное выныривает из мрака, опутывает служивого и с силой впечатывает в стену, так что земля содрогается, а затем втягивает его в кокон из побегов и ветвей. Следом показывается громадная, точно гора, фигура.

Угрюмый рослый мужчина с проседью в волосах приближается к застывшему от страха мальчишке и треплет его по голове, присаживаясь рядом. Затем он мягко разжимает судорожно стиснутую ладонь паренька.

— Держи и больше не кради, — улыбается незнакомец, и у юнца перехватывает дыхание.

Не кто иной, как Рен собственной персоной — тот самый преступник с листовок!

— Беги вон туда, — мужчина указывает направление. — Там выйдешь на широкую улицу. И впредь будь осторожней!

— Так вы же… тот самый разбойник, которого стража ищет? — заикаясь, выдавливает из себя Сельм. — Разве вы не злодей?

— Правда — штука сложная, малыш. Не всегда она такова, какой нам её преподносят. А теперь живо ноги в руки, пока эти олухи не хватились своего дружка! — Рен кивает в сторону кокона.

— Спасибо вам! — выпаливает неудавшийся воришка и со всех ног бросается прочь от греха подальше.

В ладони он крепко сжимает шёлковый кошель, щедро набитый монетами. Судя по форме и весу — целая горсть серебряных луников.

Небольшое доброе дело позволяет проверить, насколько изменилось моё умение контролировать стихии. В отличие от Сердца Долины, здесь гораздо труднее поддерживать внутренний баланс. До встречи с Императором придётся довести это искусство до возможного совершенства.

— Зачем ты раскрыл себя перед тем мальчишкой? — в голосе Наоки звучит неподдельное любопытство, слегка приправленное ноткой тревоги. — Разве это не опасно, учитывая, что твой портрет красуется на каждом углу?

Я задумчиво смотрю вдаль, подбирая слова, чтобы объяснить то, что сам до конца не осознавал, пока не оказался лицом к лицу с испуганным ребёнком в глухом переулке.

— Понимаешь, — медленно начинаю я, — когда я увидел этого мальца, в его глазах плескался неподдельный страх. Страх перед жестокостью мира, в котором даже крохотный проступок карается с невероятной суровостью. За пару яблок его собирались избить, может даже, покалечить. В такие моменты понимаешь, до чего докатилась Империя, если дети вынуждены воровать еду.

Делаю паузу, собираясь с мыслями.

— Сперва я хотел просто помочь ему, не раскрывая личности, и уйти. Но потом подумал, если все отвернулись от него в трудный час… Если все вокруг только и делают, что пинают его, как бродячую собаку, он ведь озлобится. Потеряет веру в добро. Быть может, одно-единственное истинно бескорыстное деяние незнакомца сумеет вновь вернуть ему надежду.

Наоки внимательно слушает, не перебивая. В её глазах мерцает мягкий свет понимания.

— Я решил рискнуть и показать ему, что даже за маской того, кого ославили преступником на всю Империю, может скрываться человек, способный на сострадание. Может, теперь он хотя бы задумается, что не всё так просто в этом мире. Что не всегда правда на стороне тех, кто громче кричит. И это поможет ему сохранить веру.

— Рискованно, — замечает она.

— Есть такое, — усмехаюсь я. — Но, знаешь, оно того стоило. Хоть одному человеку сегодня стало легче — уже неплохо.

— Из тебя бы вышел замечательный отец, — Наоки в облике незнакомки берёт меня под локоть, выводя из тёмного закоулка. — Идём скорее, нечего здесь прохлаждаться.

Прогуливаясь по городу и совершив ещё пару мелких добрых дел, мы подробнее разузнаём об обстановке из уст простого люда. Не все держат язык за зубами, особенно старики, которым уже нечего терять — они весьма резко отзываются об Императоре.

— Доколе терпеть эту нескончаемую войну⁈ — восклицает дряхлый старец, которому я помог втащить скарб на второй этаж. — С меня довольно! Юнцы уходят сотнями на запад, а конца нашим бедам всё нет и нет!

Не забывая о нашей первостепенной задаче, мы оставляем знак Кантору в условленном месте и затаиваемся в ожидании ответа. Вернувшись в укрытие Феррона, мы продолжаем тренировки и сбор сведений для предстоящей беседы с майором.

На следующий день я проверяю несколько мест, где нам могли оставить послание, и нахожу его во втором тайнике. Майор сообщает, что завтра посещает одного из столичных чиновников в пригороде. Он предлагает встретиться там, в заброшенном доме.

Благодаря Феррону у нас в запасе ещё немного времени, которое мы посвящаем тренировкам. За пределами волшебной долины мои новообретённые способности даются труднее. Освоение новых стихий идёт медленнее, но Наоки помогает мне с водой, а Феррон обучает основам огненных техник.

На место встречи мы прибываем первыми. Это небольшая, недавно покинутая усадьба клана, павшего жертвой императорской немилости за якобы поддержку мятежников. Осторожно пробравшись внутрь, мы оказываемся в невысоком центральном строении, окружённом одноэтажными пристройками.

Здесь всё ещё царит идеальный порядок, будто хозяева вышли лишь на миг. Я задёргиваю шторы и, на всякий случай, запечатываю окна техниками, чтобы ни один предательский луч не пробился наружу. В дальней комнате, где назначена встреча, я зажигаю по углам несколько парящих огненных сфер размером с рисовое зерно.

— Главное, пожар не устрой, а то точно заметят, — шутит Наоки.

— Ну, практика не помешает, а потом и свечки можно будет разжечь.

Майор является затемно. Он явно рад нас видеть.

— Вижу, ты набрался сил, — Кантор протягивает угощение, принесённое с собой. Посуду мы отыскиваем в буфете. — Это ведь твои светильники?

Я утвердительно киваю.

— Да, и потому нужно поторопиться. Без твоей помощи нам не обойтись, ты же сведущ в имперских законах.

— Переходи к сути, — торопит нас Кантор.

— Охотно, — я без промедления выкладываю перед ним находки из древних трактатов.

— Мне потребуется время, чтобы проконсультироваться с одним знающим законы и историю старцем, но звучит похоже на правду. В любом случае, даже если это окажется истиной, прежде подобная идея считалась бы чистой воды авантюрой. Мысль, что кто-то отважится бросить вызов Императору ещё год назад казалась немыслимой.

— Тогда у меня есть ещё вопросы, — я протягиваю Кантору список кланов.

Пока он вчитывается, уточняет:

— Тебе же ведомо, что ты розыске?

— Видел листовки в городе, — отвечаю я.

— Всё куда серьёзнее, чем просто листовки. Теперь ты не просто какой-то там бунтовщик, а полноценный государственный преступник.

— Список моих прегрешений перед Империей впечатляет, — усмехаюсь я.

— Это не шутки, — мрачнеет майор. — На тебя объявлена настоящая охота. Под ударом можешь оказаться не только ты, но и все твои близкие. Если есть возможность, я бы на твоём месте предупредил всех родных и дорогих тебе людей. С некоторыми я и сам могу связаться.

Наоки ободряюще сжимает мою руку, а я тяжело вздыхаю:

— Прошу об одном — если сможешь, позаботься о моих родителях.

— В этом можешь на меня положиться, — Кантор кивает. — В остальном прямой помощи точно не жди. Иначе я сам окажусь под ударом, а пользы от меня будет куда больше, если я останусь вне подозрений. Мне и без того стоит немалых трудов не привлекать к себе лишнего внимания при нынешней мнительности Императора.

— Хорошо. Тогда хотя бы ответь на мои вопросы. В том фолианте упоминаются семь Великих Кланов Империи. Часть из них я знаю. Это кланы Лунного Камня и Пламенного Тигра. А с одним и вовсе предпочёл бы не сталкиваться, но прошлого уже не изменить. Клан Алой Сакуры, в котором остался лишь один живой потомок — Текору, адъютант генерала Кариссы. Ты его видел.

— Да, — прекрасно помню этого юношу.

— Что насчёт остальных кланов? — я по памяти называю те, о которых у нас мало сведений или нет вовсе. — Кланы Горного Барса, Снежного Журавля и Пустынной Гадюки. Можешь что-нибудь рассказать о них?

— Горные Барсы — это северяне. Они поддержали мятеж, за что и поплатились: частично уничтожены, частично брошены в темницы, — собеседник неспешно отпивает вино из чаши, давая нам время запомнить подробности. — Клан Пустынной Гадюки — южане, с ними вроде всё в порядке, но, насколько мне известно, они до сих пор весьма лояльны к нашему Императору.

— А что со Снежным Журавлём? — спрашивает Наоки после долгой паузы. — Ни я, ни Рен не нашли упоминаний о нём в современной истории Империи.

— Кхм, — прокашливается Кантор. — Да, припоминаю я такой клан. Он распался, кажется, на три части. Точно помню, что один из осколков — клан Танцующего Журавля. Начните с них, а там, глядишь, и выясните, кто ещё может принести вам клятву.

— Последние — это Клан Небесного Вихря, — говорю я. — Знаешь таких?

— Увы, — качает головой майор. — Придётся поднять имперские летописи. Надеюсь, там что-нибудь обнаружу. Пока у вас и так хватает мишеней, так что без дела сидеть не придётся.

Он массирует усталое лицо и продолжает:

— Кстати, в скором времени должен состояться большой турнир. Император устраивает его, чтобы отвлечь народ от растущих проблем. Обычно кланы, проживающие вдали от столицы, съезжаются загодя, так что это будет отличной возможностью встретиться с кем-то из них.

— Помочь напрямую ты мне не сможешь, — задумчиво произношу я. — Однако в твоих силах предоставить больше информации о кланах.

— Это я могу, — тут же откликается майор. — Клан Пламенного Тигра владеет поместьем в этом городе, а его лидера я лично видел сегодня на приёме у чиновника. Он пробудет здесь ещё как минимум день. Похоже, у них тут какие-то свои дела.

Клан капитана Эйрина, моего бывшего командира, упокой боги его душу. Разговор с его родственниками простым быть не может…

До глубокой ночи мы обсуждаем план тайных посланий и встреч, в которых Кантор, пусть и неохотно, но всё же соглашается поучаствовать. Он обещает подключить своих доверенных людей, однако посодействовать сможет не со всеми. С некоторыми, особенно со сторонниками Альдавиана, нам придётся выходить на контакт самостоятельно.

— С Менгао, главой Пламенного Тигра, советую побеседовать лично, — предлагает майор. — Наведайся к нему завтра. Он ценит прямоту и открытость, но сразу предупреждаю: его сила под стать его взрывному характеру.

Обсудив ещё некоторые нюансы, Кантор покидает нас, посоветовав сменить убежище. В пригороде немало пустующих дворянских особняков. Хоть майор и был предельно осторожен, за ним могли следить. Связаться с ним можно будет прежним способом.

Следуя его наводке, мы быстро находим территорию клана Пламенного Тигра. В нескольких кварталах от неё пустует чьё-то поместье. Судя по виду, оно брошено совсем недавно, и мы решаем укрыться здесь. Ведём скрытное наблюдение, а на следующий вечер я отправляюсь на первый непростой разговор.

— Будь осторожен, — напутствует меня Наоки, её брови хмурятся от волнения. — Береги себя, любимый.

В лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь покосившиеся ставни, лицо моей возлюбленной кажется прекрасным, словно изваяние бессмертной богини, но в глазах её читается тревога.

Я притягиваю Наоки к себе, целуя в макушку, и сжимаю в объятиях. Неохотно разжимаю руки и, бросив на любимую последний ободряющий взгляд, растворяюсь в вечерних сумерках, шагнув навстречу неизвестности.

Мне предстоит первый раунд в той битве, что в конечном счёте определит судьбу Империи и всех её обитателей. Исход этой схватки зависит не только от моей силы, но и от искусства убеждения и дипломатии. Что ж, настал час узнать, достаточно ли я хорош в этом ремесле.