Небеса Умоются Кровью 8. Воля Небес

Глава 4

— Разумеется, — устало смотрю на него. — У меня полно вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.

— И получишь, — обещает Кантор.

— Для начала, кто одержал верх?

— Битва завершилась, и Альдавиан сумел удержаться у власти. Люди пока что на его стороне, но я сомневаюсь, что это надолго. Ситуация шаткая, и поддержка народа может исчезнуть быстрее, чем он думает. Только время покажет, как долго продержится это хрупкое равновесие. Император вновь выступил в роли спасителя, но, учитывая количество жертв и размер разрушений, результаты его «спасения» вызывают сомнения даже у простых людей, не говоря уже о знати и состоятельных гражданах. Недавняя победа немного приглушила растущие волнения, но это лишь временное затишье. Под поверхностным спокойствием продолжает нарастать напряжение, готовое прорваться при первом же удобном случае. Альдавиану стоит понимать, что его триумф может оказаться недолговечным.

— Говоришь как один из противников его власти. Тогда почему я не видел тебя на стороне мятежников?

— Не стоит путать недовольство правлением с желанием примкнуть к мятежникам, — Кантор смотрит на меня в упор. — Да, я не поддерживаю методы Императора, но это не значит, что я готов встать на сторону демонов и их прихвостней. Я своими глазами видел, к чему привели их действия.

Он делает паузу, будто погружаясь в воспоминания, а потом продолжает:

— Помнишь битву у Черных Гор? Я был там и видел тебя в гуще сражения. Ты отчаянно бился, защищая соратников от полчищ демонов. И в какой-то момент ты оказался рядом с самим Императором. Он был тяжело ранен, почти при смерти. И вот тогда… — Кантор стискивает зубы. — Тогда я увидел, как он использует какую-то мерзкую технику, высасывая жизненные силы из наших солдат. Они умирали у него на глазах, но Императора это не остановило. Он принес их в жертву, чтобы спасти свою шкуру. Твой друг, Торвальд, тоже пал его жертвой, верно?

Стиснув зубы, киваю, потому что слова не выходят из глотки.

Кантор опускает взгляд, желваки играют на его лице.

— В тот миг я осознал истинную сущность нашего правителя. Он готов преступить любые законы, поступиться любыми принципами ради сохранения власти. Даже если для этого придется прибегнуть к демоническим практикам и пожертвовать своими подданными. Разве может такой человек называться защитником Империи? Он ничем не лучше тех исчадий Подземного Царства, с которыми мы боремся!

Майор поднимает на меня полный решимости взгляд.

— Поэтому я решил, что подобный правитель недостоин трона. Своими действиями он обрекает Империю на погибель не меньше, чем орды демонов у наших границ. Альдавиана необходимо остановить, пока не стало слишком поздно. Но мне нужны неоспоримые доказательства его преступлений, чтобы обнародовать их. Улики, которые откроют людям глаза на истинное лицо Императора. Только так мы сможем положить конец его тирании, не прибегая к помощи демонов и не давая власть в руки безумных фанатиков.

Кантор растирает посеревшее усталое лицо и продолжает:

— Поэтому я начал собственное расследование. Чтобы добыть доказательства и предать их огласке. Тогда народ отвернется от Альдавиана, и его правлению придет конец. Для этого мне нужна помощь тех, кто верен идеалам Империи и готов сражаться за них, невзирая на риск. Пускай у нас поначалу и были разногласия, но ты один из немногих, кому я могу доверять, Рен. Тебе ведь недавно промыли мозги, верно? И всё же ты здесь — живой и здоровый. К тому же смог вернуть себе контроль.

— Как ты понял, что Зено — это я?

— Всё просто. Всем сообщили, что Зено погиб в сражении, а потом отовсюду пропали листовки, где предлагали награду за голову Рена из Лесных Холмов. Плюс нестыковки в твоём поведении, которые я заметил ещё, когда ты служил в Гвардии. Заносчивый наследник главы клана просто не мог так разительно поменяться за несколько дней. Отсутствие полноценных водных техник, которыми славился представитель клана Кровавого Моря. Некоторые фразы, которые от тебя слышали сослуживцы, выдавшие низкое происхождение. Всё в месте это и натолкнуло меня на мысль, что за личиной Зено скрывается другой человек.

— Понятно. Как я оказался здесь?

— Во время сражения за Дворец Советов, сразу после победы над одним из Архидемонов, ты потерял сознание. В круговерти боя твои союзник не смогли быстро отыскать тебя, а я находился рядом. Решил, что, если не вмешаюсь, тебя прикончат или демоны, или мятежники, или Тени. Врагов у тебя хватает, — хмыкает Кантор.

— Что ж, спасибо за моё спасение, — хмуро киваю, пытаясь переварить всё услышанное. — Так что ты хочешь от меня? Помощи?

— Верно. Мне нужен тот, кто однажды сможет кинуть вызов Императору. Даже с уликами и народной поддержкой он просто так не расстанется с властью. Лишь вместе мы сможем восстановить справедливость и спасти нашу страну от погибели.

Майор вздыхает и уточняет:

— Так ты со мной? Повторюсь, растущие волнение — первопричина мятежа — никуда не делось. Это лишь временное затишье. Нужно воспользоваться им, чтобы добиться нашей цели.

— Шанс действительно хороший, но надо подготовить соответствующую почву, иначе мы повторим судьбу бунтовщиков. — Надо действовать оперативно, пока у нас есть возможность. Если Император вновь нарастит своё влияние в верхах…

— Всё верно, Рен. Мы не будем тянуть, но надо подготовиться. Правление Альдавиана и результаты этого восстания окончательно раскололи его сторонников. Пусть они ещё делают вид, что верны ему, но некоторые уже строят планы за его спиной. И в этот раз они не будут так смиренно принимать участь, которую Император сулит всем инакомыслящим, — Кантор выглядит усталым, но его глаза блестят. — Нужно найти неоспоримые улики, что Император использует демонические техники или, возможно, сам связан с демонами. Такой вариант я тоже рассматривал. Кто знает, кто на самом деле стоит за его долголетием? Поэтому я буду искать сторонников среди сомневающихся, но только тех, кто действительно желает блага нашей стране. Тех, для кого методы так же важны, как и цели.

— Ищи тех, кто не имеет никакой связи с демонами. Мы уже видели, к чему это может привести, — добавляю я, когда Кантор ненадолго замолкает.

— Естественно, это даже не обсуждается. Мы не должны иметь ничего общего с этими трупоедами, — сердито сводит брови глава контрразведки. — Когда мы соберём достаточно людей вместе, то сможем выступить против Императора.

— Это легче сказать, чем сделать, — стараюсь дышать осторожно, пульсации в груди при глубоком дыхании вызывают странные ощущения. — С чего ты взял, что я вообще способен одолеть Альдавиана? В прошлый раз он отделал меня, как ребёнка. Я ведь даже не знаю, насколько далёк этап его культивации от моего собственного. Ты вот, например, знаешь, каким по счёту является этап Ониксовой Черепахи?

— Увы. О таком никогда не слышал. Если бы ты не сказал, я бы даже не смог назвать тебе этап Императора. Это тщательно охраняемая тайна. Что кается твоего вопроса, всё просто. Из всех возможных кандидатов на эту роль сейчас больше всего подходишь ты, — признаётся Кантор. — Ты смог одолеть одного из легендарных мастеров современности, выступивших на стороне предателей, — Саярна Юдзая. А ведь он достиг этапа Рубинового Феникса. Таких адептов в Империи можно пересчитать по пальцам одной руки. Из всех, кто сейчас на нашей стороне или в перспективе может присоединиться, ты самый сильный.

— При всём моём желании разорвать этот порочный круг, я пока недостаточно силён. Да, Саярна я действительно прикончил и сам достиг этапа Феникса, — честно признаюсь я, — но Император единственный из ныне живущих и известных практиков, сумевший достигнуть этапа Ониксовой Черепахи. И для начала мне нужно понять, насколько большой разрыв в силе лежит между нами.

— На какой ступени Феникса ты сейчас находишься? — собеседник взирает на меня с надеждой. — От этого зависит многое.

Я пожимаю плечами:

— Пока сам не могу понять. Битва с Мен Талосом, позволила мне прорваться сразу через несколько ступеней и достигнуть нового этапа, но я затрудняюсь дать точный ответ, — касаюсь рукой груди. — Всё ещё привыкаю к этому чувству, да и ядро пока ещё не так стабильно, чтобы делать выводы.

Кантор поднимается и бросает:

— Это легко решить.

— Погоди, принеси заодно ароматическую палочку. Хочу понять, сколько мне осталось.

Кивнув, майор исчезает за дверью, я ещё раз погружаюсь в собственные ощущения. Меридианы полнятся Ки. Каждый вдох прогоняет по ним огромные объёмы энергии, а ядро, словно печь сталевара, пылает, наполненное тягучей и пугающей мощью. Однако вместе с чувством восторга ощущаются и последствия моего роста. Жизненная нить истончается ещё сильнее, словно моя связь с этим миром постепенно тает.

Я вырываю несколько волосков со своей головы, и в маленьком пучке вижу множество седых. Да… Сила никогда не даётся бесплатно. Мне бы зеркало, но, жаль, в этой комнате его нет.

Кантор возвращается довольно быстро. В его сухих пальцах зажата металлическая табличка с десятью бусинами. Похожая на ту, что когда-то передавали мне стражи у входа столичные врата.

— Думаю, ты знаешь, что тебе делать.

Я направляю свою Ки в неё. Ядро распаляется ещё сильнее, пропитывая и насыщая артефакт. Начинаю ощущать её структуру. На металле вспыхивает иероглиф, обозначающий феникса, а бусины разгораются одна за другой, пока не замирают ровно посередине.

— Пятая ступень получается, — выдыхаю я, глядя на табличку.

Глаза Кантора округляются, он удивлён, но старается не подавать виду.

— Пятая ступень Рубинового Феникса⁈ — переспрашивает он, словно желая подтверждения.

— Сам же видишь, — я сам немало удивлён, но тоже стараюсь не показывать этого. — Эта штуковина ведь не может врать?

— Нет, конечно. Рен, это необычайно мощный результат.

Ага, особенно учитывая, что я разом прыгнул на десять ступеней, поглотив часть духовной энергии Архидемона. Спасибо Сакуре…

— Как видишь, у нас с Императором пропасть минимум в пять ступеней, а то и больше. Даже если я сумею быстро прорваться на следующий… — стараюсь мыслить позитивно, но это очень сложно. — Мне потребуется немало времени, а его всё меньше и меньше. Да и Император тоже не будет стоять на месте.

Пока говорю, разжигаю ароматическую палочку, в которой ощущаются какие-то чудны́е животные эманации. Та палочка вспыхивает, тлея, и вскоре обваливается чуть больше, чем на две трети. Вот и это официальное подтверждение. Насколько же сильно сократился отмеренный мне срок… По всей видимости, осталось совсем немного, но я обязан успеть! Так или иначе.

Кантор забирает у меня табличку и задумчиво крутит её в руках.

— Я что-нибудь придумаю. Существуют разные способы быстро прорваться дальше, правда, все связанные с риском. История знает несколько особых случаев, когда практики достигали новых уровней быстрее обычного. Да что говорить — ты и сам тому подтверждение. Хоть и один из небесных детей, а взлетел подобно звезде на небосклоне, — он подходит к заколоченному окну и заглядывает в щель между досками. — Отдохни пока, возьми небольшую паузу. Мне надо подумать, что нам делать дальше и как подготовиться к решающей битве за Империю. Крови и так пролилось достаточно. Мы не имеем права погрузить державу в хаос. Действовать придётся предельно точно.

— Отдых — это хорошо, но я хочу увидеть друзей, — пытаюсь встать с кровати и опускаю ноги на пол.

Тело отзывается болью, но я гашу все неприятные ощущения и пробую подняться.

— Как скажешь, однако будь осторожен. После победы сторонников Императора Тени опять рыщут по городу, ты снова в розыске, но официально об этом ещё не объявили. Пока только личные убийцы Альдавиана охотятся за твоей головой, — Майор направляется к выходу. — Встретимся здесь через несколько дней. Это место безопасное, но будь бдителен и не приведи за собой хвост.

Он покидает меня, оставляя наедине с собой и своими мыслями, от которых немного гудит голова. Мне осталось недолго, но, удивительное дело, меня это нисколько не пугает. Жизнь — суровая штука, и я собираюсь прожить её достойно, сколько бы мне ни было отпущено. Пусть всё отведённое мне время будет потрачено на благие цели. Как учили меня родители, как хотели когда-то мы с Лин, а теперь хочу я сам.

Тем лучше, что больше я не один. У меня есть друзья, любимая и много прекрасных и достойных людей, которые помогали мне и, надеюсь, помогут впредь. Им ведь ещё предстоит объяснить, что, победив демонов на стороне Императора, нам надо уничтожить и самого Альдавиана вслед за ними, чтобы до конца очистить нашу родину от скверны. И эта скверна — не только демонического характера. Здесь, среди людей, намного больше тех, кто всё ещё поддерживает государя и будет готов пойти за ним до конца.

Немного восстановившись, я создаю себе новый облик и карабкаюсь на городские крыши. Найдя неподалёку от дома Кантора место повыше, чтобы лучше видеть город, устраиваюсь поудобнее, скрестив ноги и разложив перед собой художественные принадлежности, вытащенные из пространственного кольца Феррона. Мой взгляд скользит по линии горизонта, окрашенной в мягкие предрассветные тона. В этот тихий утренний час город кажется застывшим в безмолвном ожидании, словно задержав дыхание перед началом нового дня.

Я подношу кисть к холсту и начинаю творить, позволяя образам течь сквозь меня. Первые мазки ложатся легко и свободно, будто само вдохновение водит моей рукой. Постепенно на белоснежной поверхности проступают очертания знакомых улиц и зданий, объятых предрассветной дымкой.

Некоторые районы лежат в руинах, изувеченные чудовищным сражением. Там и тут виднеются обломки стен и провалившиеся крыши, напоминающие о недавних ужасах. В редких местах языки пламени всё ещё лижут остовы домов, посылая в небо клубы чёрного дыма. Я старательно переношу на холст эти мрачные детали, не смягчая и не приукрашивая реальность.

Однако даже сейчас, искалеченная и израненная, столица поразительно прекрасна. В прорехах между руинами проглядывает былое величие города: изящные линии уцелевших арок, мощёные булыжником мостовые, горделивые шпили дворцов. Кое-где на стенах уже пробивается зелень — первые робкие ростки, упрямо тянущиеся к жизни среди пепла.

И над всем этим раскинулось бескрайнее небо, постепенно светлеющее на востоке. Я мешаю краски, стараясь уловить тончайшие переливы цвета: вот сизые предрассветные сумерки сменяются розовато-золотистым сиянием, а затем полыхают ослепительной синевой. Свет нового дня безжалостно высвечивает шрамы на теле города, но в то же время дарит надежду на исцеление.

Снизу доносятся приглушённые звуки: скрип повозок, негромкие голоса, звон инструментов. Люди уже принялись за работу, расчищая завалы и латая крыши. Каждый на свой лад сражается за будущее столицы — так же, как совсем недавно все мы сражались за её настоящее. Меня охватывает невольное восхищение их мужеством и жаждой жизни. Я стараюсь вложить эти чувства в каждую линию, в каждый штрих на моей картине.

Контуры домов на холсте озаряются восходящим солнцем, отбрасывая длинные тени. Свет и тьма сплетаются в причудливом танце, создавая поразительную игру контрастов. Так и сам город являет собой сейчас смесь разрушения и созидания, отчаяния и надежды, прошлого и будущего. Мне хочется запечатлеть хрупкую красоту этого мига, когда ночь уступает заре, а из пепла постепенно возрождается жизнь.

Спустя несколько часов, когда солнце уже высоко стоит в небе, я откладываю кисть и смотрю на завершённую картину. На меня глядит раненый, но непокорённый исполин. Древняя столица, видавшая и переступившая не через одну войну, готовая подняться из руин и принять бой с судьбой. Прекрасная и несокрушимая в своей надежде на лучшее будущее. Этот колосс не покорился демонам, уверен, не покорится он и Альдавиану, однажды сбросив ярмо тысячелетнего кровососа.

Я не сомневаюсь, что сердце Империи выдержит и этот удар — самый подлый для многих. Удар со стороны самого государя, который столько лет обманывал людей и творил бесчинства. Когда мы найдём улики и всё раскроем, уже никто из простых граждан не встанет на его сторону. Его ожидает крах. Окончательный и бесповоротный.

Высоко над головой пролетает птица, а вскоре я ощущаю приближение знакомой ауры. Она меня не пугает, а только радует. Ко мне шагает мой названый брат.

В это же время Император Альдавиан находится в своих покоях. Использовав демоническую технику в очередной раз, он излечил смертельные раны, но его тело после битвы с Архидемоном пребывает в гораздо худшем состоянии, чем после победы над первым таким врагом у Чёрных Гор.

Противник использовал какую-то мощную технику, которая что-то изменила в структуре тела Императора. Несильно, но восстановление поглощением душ и жизненных сил других людей потребовало намного больше жертв, и даже после них он по-прежнему чувствует себя иначе. Его ядро словно отравлено. И это недопустимо.

Вокруг него собираются самые преданные Тени, которые начинают доклад. Первым выходит их глава Нобору.

— Владыка, — он склоняется перед роскошным ложем. — Поисковые работы идут полным ходом, все самые верные вам агенты обследуют город. Наши люди среди многих ваших сторонников пока молчат. О Рене из Лесных Холмов нет никаких вестей. Настроения в столице, да и по всей стране после нападения демонов в центре Империи стоят тревожные. Люди напуганы, но пока вера в вас сохраняется. Вы совершили очередной подвиг и защитили людей.

— Ты держишь меня за идиота⁈ — рычит Альдавиан, так что от его голоса содрогаются покои. — Как человек, сразивший одного из легендарных практиков, патриарха школы Стального Ветра, и Архидемона-Менталиста мог исчезнуть бесследно? Он же не мог провалиться сквозь землю…

Хотя… Император задумался. Неужели опять вмешались эти таинственные силы, что и в прошлый раз?

— Джихвэй, — Нобору обращается к Тени, стоявшей у себя за спиной.

Тот подходит ближе к ложу Императора, скосив глаза на начальника.

— Да, господин, — он сгибает спину в глубоком поклоне.

— Что скажешь? Ты же тоже копался в его разуме. Неужели ты не оставил какую-нибудь лазейку, чтобы следить за ним?

Джихвэй вздрагивает от пристального взгляда Императора, который безмолвно следит за диалогом.

— Господин Нобору, владыка, я действительно поместил в его голову небольшую особую технику, предназначенную для отслеживания, но постоянно держать её активной было бы невозможно, не хватило бы Ки. Да и он сам смог бы меня обнаружить. А сейчас, когда понадобилось, я не смог установить контакт со своим «маяком». Кто-то поработал над его разумом, — Тень почти не поднимает глаз, украдкой посматривая на Императора.

Альдавиан высвобождает свою ауру, но не сильно, а лишь для проверки собственного самочувствия. Эта странная хворь даёт о себе знать, и он понимает, что с новым ритуалом не стоит затягивать. Пока он борется сам, но правитель прекрасно осознаёт — произошедшее в столице не пройдёт бесследно для Империи. Вероятнее всего, раскол усилится и может привести к новой попытке свержения.

— Нобору, начинай подготовку к новому ритуалу, соберите звёздных детей, — Император бросает тяжёлый взгляд на Джихвэя. — Ты мобилизуй все силы и, чего бы это ни стоило, ищи и найди беглеца Рена. Усильте патрули.

Они удаляются, а Альдавиан начинает отдавать приказы остальным Теням, которые донесут его послания в соответствующие службы и передадут чиновникам.

— Необходимо разобраться с мародерами и остальными преступниками, которые стараются использовать суматоху в своих целях. Нещадно наказывать, вплоть до смерти на месте при неповиновении, — Император жестом отправляет нескольких Теней с посланием и продолжает. — Мобилизовать все кланы на восстановление разрушений. В первую очередь залатать стены, а потом по всему городу навести порядок. Убрать завалы, продолжать поиски выживших, снабдить жильём людей, лишённых крова. При необходимости расселите их в старые районы на окраине.

— Трущобы? — уточняет следующий посыльный.

— И туда тоже. Лучше ветхая крыша над головой, чем спать под открытым небом на мостовой, — холодный голос Императора вселяет в Теней уверенность, и они мелькают, исчезая с его посланиями. — Понадобятся временные жилища, пусть их создадут адепты земли. Народ должен видеть, что работы ведутся денно и нощно.

Последний из слуг беззвучно покидает покои, растворяясь в тенях у дверей, и Император остается наедине с собой и своими мыслями. В зале воцаряется почти осязаемая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием свечей да далекими отзвуками городской суеты.

Альдавиан медленно поднимается с ложа, пренебрегая болью от недавних ран. Его шаги гулко отдаются под сводами опустевшего зала, пока он неспешно прохаживается из угла в угол. На бесстрастном лице Императора не дрожит ни один мускул, но в глазах пляшут багровые отблески, выдавая напряженную работу мысли.

Он подходит к высокому окну и осматривает открывающуюся перед ним панораму города, безмолвно и неподвижно застыв на месте. Дымка тумана стелется по улицам, словно пытаясь скрыть следы недавних битв и пожарищ. В утреннем свете руины былого величия кажутся еще более зловещими, навевая мысли о грядущих испытаниях.

Император погружается в раздумья, машинально прокручивая на пальце тяжелый перстень. Сейчас, вдали от посторонних глаз, он может позволить себе эту мимолетную слабость. Тяжесть прошедших событий и бремя будущих решений давят на плечи, но Альдавиан упрямо расправляет спину, не желая поддаваться усталости или сомнениям.

Сознание Императора лихорадочно просчитывает варианты и последствия, стремясь найти путь, который позволит ему удержать власть и сохранить Империю любой ценой. Он вновь и вновь возвращается мыслями к Рену, прикидывая, какую угрозу или пользу может представлять этот непокорный воин.

С одной стороны, тот — реальная угроза, но и в этот раз парень опять помог ему, хотя и сбросил поводок из ложных воспоминаний. Сомнения Императора лишь растут. Этот могучий адепт может послужить катализатором к новому восстанию, но всё же, если его удастся приручить, то он станет хорошим инструментом в укреплении и восстановлении доверия к Императору.

Насколько же удивительный самородок зародился в полной грязи. Простолюдин, одолевший легендарного Саярна… Ему бы десяток таких адептов, и демоны вместе с непокорными кланами давно были бы стёрты в пыль…

Тишина пустого зала давит на виски, но Император упрямо продолжает свое бдение. Он должен предугадать любую случайность, предусмотреть любой поворот. Сейчас, как никогда, ему необходимо сохранять железную хватку и ясность ума. Ибо только так можно переиграть судьбу и обратить поражение в победу.