Небеса Умоются Кровью 8. Воля Небес

Глава 34

Я прибываю на турнир, который должен состояться на центральной столичной арене Семи Сильнейших. Долгое время после окончания внутренних войн и объединения разрозненных земель в единую Империю, покрывшую весь материк, здесь проводились сражения лучших адептов из провинций вместо кровопролитных битв.

Сегодня я пришел сюда, чтобы изменить устоявшийся порядок. Мирным путем, а не бессмысленным кровопролитием, как поступает Альдавиан, я хочу принести Империи долгожданный покой. Потребуется смерть лишь одного, если он не захочет отречься от престола, подчинившись древнему закону. Честно говоря, я не питаю надежд на мирный исход.

Арена представляет собой высокое сооружение, напоминающее огромную чашу из темного, отполированного до зеркального блеска камня. До становления Империи это место носило иное название — Кольцо Испытаний. Его стены хранят эхо тысяч и тысяч поединков, прошедших здесь за минувшие эоны.

Сегодня здесь невероятно многолюдно: собрались не только знатные кланы, чтобы выставить своих бойцов и посмотреть на мастерство других, но и жители со всех окрестных земель. Немало путников также приехало издалека, чтобы увидеть этот турнир своими глазами.

Каменные уступы, на которых располагаются зрители, украшены древними барельефами, изображающими сцены величайших сражений минувших дней. Между ними алыми линиями тянутся формации, начинающие светиться, когда бой достигает своей кульминации, будто сама арена оживает, впитывая энергию схватки. Однако это лишь одно из ее назначений.

Я располагаюсь ближе к ристалищу, наблюдая за аристократами в ложах. Император в блестящих золотых доспехах восседает на троне, установленном на массивной базальтовой платформе. Она выдается вперед и нависает над трибунами. Альдавиан окружает многочисленная свита, но сияет он ярче самого солнца.

Центр арены — идеально круглая платформа из тёмного неизвестного камня, покрытая мелкими узорами. Эта вязь имеет древнее происхождение, как и та, с которой я столкнулся в тюрьме, когда освобождал Айко и возлюбленную Лиана. Они тоже сейчас здесь, как и многие, рискнувшие встать на мою сторону.

Узоры сдерживают Ки, не давая ей вырваться за пределы арены, что позволяет зрителям оставаться в безопасности. Насколько мне известно, никто так и не смог их повторить.

На противоположных концах площадки расположены Врата Вызова, а ее окружает ров, по краям которого стоят статуи древних чемпионов. Их безжизненные глаза следят за битвой, словно бессмертные судьи. Подле каждой статуи установлены чаши с ревущим пламенем.

Звук на арене — это отдельная история. Даже шёпот с арены отражается гулким эхом, а удар оружия об оружие разносится, как раскат грома. И дело тут не столько в техниках, а в чудесном мастерстве древних строителей, сумевших возвести здание так, что звук — от крика до вспышки техники — заставляет зрителей чувствовать каждый миг боя, будто они сами стоят в эпицентре битвы.

Наблюдая за поединками, следующими один за другим, я пытаюсь связаться с Изааром. Мне удалось мысленно пообщаться с ним ранее, и он обещал прибыть вовремя, но его всё ещё нет, а на мой зов он больше не отвечает.

Все встревожены текущей ситуацией. У меня так и нет последней печати. Несколько раз меняя облик, я общаюсь со своими сторонниками. Однако южанин так и не объявляется. Когда солнце начинает клониться к горизонту и наступает финальный бой между представителями двух знатных кланов из центральной провинции, я принимаю решение действовать.

Один из них, парень в ханьфу, вышитом золотом, стоит над поверженным противником, и тот склоняет голову, признавая поражение.

— Я сдаюсь, — шепчет окровавленный адепт.

— Громче! Скажи так, чтобы все услышали! — требует победитель.

Я решаю действовать, чтобы не упустить свой шанс. Спускаюсь в самый низ. Несмотря на ров вокруг арены, в качестве дополнительной меры безопасности, площадку окружает частое кольцо стражи. Перемахнув через него одним стремительным невесомым прыжком, оказываюсь возле ошарашенного происходящим победителя турнира.

Император как раз встаёт с трона, чтобы поприветствовать победителя, но его лицо кривится при виде меня.

— Как тебя зовут? — украдкой спрашиваю у ошарашенного парня, и он называет свое имя. — Не будем обесценивать победу Кенто из клана Вечной Долины, — громогласно объявляю я, сбрасывая маскировку, и кивком даю им понять, чтобы уходили.

Те, вблизи ощутив мою реальную силу, не смеют спорить.

— Ты смеешь прерывать священный турнир⁈ — в голосе Альдавиана клокочет ярость. — Этот день должен был прославить нашу очередную победу над демонической ордой, а ты, бесчестный изменник, оскверняешь его своим присутствием!

К арене выдвигаются мосты, и по ним тут же устремляется дворцовая стража. Их доспехи сверкают в лучах солнца, копья нацелены мне в грудь. Я медленно выпрямляюсь и позволяю своей ауре вырваться наружу.

Первая волна Ки заставляет передовой отряд бойцов пошатнуться. Вторая — отбрасывает самых храбрых, подобравшихся слишком близко. Их тела, словно сорванные ветром листья, отлетают назад, сбивая с ног тех, кто бежал следом. Третья волна накрывает арену целиком.

Звуки исчезают один за другим. Сперва смолкает топот бегущих ног, затем лязг падающих копий. Гвардейцы валятся один за другим — кто-то, сражённый мощью ауры, теряет сознание прямо на бегу, кто-то успевает упасть на колени, в шоке хватая ртом воздух, прежде чем провалиться во тьму. В считанные мгновения вокруг меня образуется пустое пространство, усеянное неподвижными телами элитных бойцов Императора.

По рядам зрителей пробегает волна осознания, и ропот изумления прокатывается по трибунам, когда знатоки боевых искусств понимают — моя мощь сравнялась с силой самого Альдавиана. В наступившей тишине я делаю шаг вперёд, и даже уцелевшие, самый стойкие воины невольно отступают, не в силах противостоять одному моему присутствию.

— Разве за этим ты собрал здесь всех, вероломный государь⁈ — мой голос набирает силу в наступившей тишине. — Ради того, чтобы прославить победу? Не для иной цели?.. Воистину правы были древние, когда говорили, что нет хуже лжи, чем та, что прикрывается святостью, — с усмешкой качаю головой, пока ноздри Императора раздуваются от гнева.

— Уберите его! — кричит какой-то чиновник.

— Пускай говорит! — наперекор ему вопит иной аристократ.

По трибунам прокатывается ропот, и простолюдины присоединяются к хору чужих голосов. По лицу Императора вижу, что он взбешён этим, но всё-таки поднимает руку, пытаясь взять ситуацию под контроль.

— Говори, предатель! И помни, что эти слова станут для тебя последними.

Он делает еле заметный жест глазами и, стоящий у него за спиной Нобору, глава Теней, исчезает. Я же чувствую, как кольцо убийц незаметно стягивается вокруг арены. Альдавиан просто тянет время, чтобы захлопнуть ловушку, когда будет уверен в своих шансах на победу.

— Приветствую всех собравшихся — и простых жителей Империи, и глав знатных кланов, — я выполняю поклоны по сторонам света. — Народ имеет право знать правду о том, кто и какими методами правит нашей страной. Этот турнир — лишь ширма, призванная отвлечь внимание от того, что происходит сейчас в столице. Пока вы наслаждаетесь зрелищем, Император готовит ловушку. Конклав знатных семей, те немногие кланы, что пережили его чистки, должны были собраться здесь якобы для совета. Но истинная цель совсем иная — взять их наследников в заложники, чтобы окончательно подчинить себе последних несогласных.

На трибунах зарождается настоящий рёв возмущения.

— Гнусная клевета! — гремит Альдавиан. — Вы верите изменнику, чьи преступления известны каждому в Империи⁈ — он обводит трибуны властным взглядом, но встречает лишь настороженное молчание.

На арену стремительными тенями скользят элитные убийцы в чёрных одеждах — Тени, лучшие из оставшихся бойцов Императора наконец-то вступили в игру. Их техники сливаются в смертоносный вихрь — потоки тьмы, клинки из чистой энергии, ядовитые облака и оковы пустоты летят в меня со всех сторон.

Среди них по глазам, блестящим в разрезе маски, я узнаю того самого адепта, что когда-то едва не прикончил меня в подвале под библиотекой Академии. Как разошлись наши Пути… Человек, который в тот момент казался мне недосягаемой вершиной, сейчас ничего не может мне противопоставить.

Я даже не шевелюсь. Моя аура расходится волнами, сметая всё на своём пути. Техники Теней рассыпаются, не долетая до цели, словно волны, разбивающиеся о прибрежные скалы. Убийцы пытаются прорваться ближе, но каждый новый всплеск моей силы отбрасывает их назад, вминая в каменные плиты арены. Даже эти закалённые воины, способные противостоять элите знатных кланов, падают один за другим, не в силах подняться под давлением моей мощи.

В считанные мгновения вокруг меня образуется ещё один круг поверженных тел.

В наступившей тишине мой голос рокочет, отражаясь от стен арены, как эхо в забытом каньоне:

— Слушай меня, Альдавиан, и слушай внимательно! Я призываю в свидетели сами Небеса, чьим именем ты прикрываешь свои злодеяния. Я пришёл говорить от имени мертвых — тех детей, кого ты принес в жертву своей неуемной жажде власти, — мой голос наполняется горечью и гневом. — От имени каждого преданного тобой воина, чью силу ты выпил своими демоническими техниками. Я говорю от имени живых — тех, кого ты заставил жить в страхе перед твоим безумием.

Я поднимаю взор на Императора, и мои слова, пропитанные праведной яростью, разносятся над притихшей ареной:

— И я вызываю тебя на Небесный суд, от которого не спасут ни стража, ни демонические техники! Согласно древнему эдикту, скреплённому клятвами семи сильнейших кланов при основании Империи, я требую: покинь престол добровольно или прими вызов на поединок, что решит судьбу трона!

— Неужели вы поверите столь дерзкой лжи⁈ — тон Альдавиана полон царственного презрения, но к его трону склоняется один из старейших советников, что-то торопливо шепча.

Властное лицо Императора искажается гневом — он понял, что древний эдикт действительно существует. Но тут же его черты вновь каменеют, и он поднимается во весь рост:

— Ты всего лишь безумный самозванец без реальной поддержки и влияния, возомнивший себя вершителем судеб! — в голосе государя гремит ледяная ярость. — За тобой нет ни единой души, способной подтвердить твои притязания на престол. И потому твоя речь — пустой звук. Ты заплатишь жизнью за то, что осмелился пойти против воли самих Небес! Встав в одиночку против Империи, ты и умрёшь один! На коленях!

Рев народа на арене нарастает, но сквозь этот шум прорывается чистый, как первый луч рассвета, голос. Женский голос.

— Он не один! — кричит Наоки, заставив всех остальных стихнуть.

Она первой спускается на арену, элегантно проскользив по ледяной дорожке.

Моя Наоки…

С ней мы прошли через столько испытаний. Когда-то она была моей наставницей в секте Водного Дракона, а потом стала гораздо большим. С ней мы спасли Долину от междоусобной войны, пережили невероятные испытания в Долине Пяти Стихий, развив особую связь. Сейчас в её глазах горит тот же огонь, та же жажда жизни, что когда-то украла моё сердце.

Сразу за ней следуют еще две водных бурлящих струи.

— С ним Школа Водного Дракона! — к девушке присоединяются патриархи Айкин и Драсс, занимая место рядом со мной.

Когда-то члены враждующих фракций и непримиримые соперники, которым удалось отбросить взаимную ненависть, забыть обиды и начать с чистого листа. Вместе мы восстановили древнюю школу и сделали её сильнее, чем прежде. Теперь они стоят плечом к плечу, готовые защищать то, во что верят.

Толпа ахает в изумлении. Шепотки разносятся по трибунам:

— Это же Патриархи из секты Водного Дракона! Неужели они пришла поддержать предателя? — люди не могут поверить своим глазам.

— Клан Алой Сакуры тоже на твоей стороне, Рен из Лесных Холмов! — залихватски орёт Текору, спрыгнув на арену.

На лице генерала Кариссы отражается внутренняя борьба. Когда её адъютант вскакивает на ноги, она следует его примеру, но в её движениях читается неуверенность. Шёпот волной проносится по ложе военного командования. Во взгляде военачальницы я вижу терзания — долг перед Империей сражается с симпатией к моему названному брату.

Текору, которого я сперва записал во враги, а затем ставший одним из самых близких моих друзей. С которым мы прошли через горнило испытаний в саду Кровавой Сакуры. Который только что безрассудно пожертвовал своим положением в армии ради нашей дружбы и общего дела. Каждая черта его лица излучает ту же непоколебимую решительность, что и тогда, когда мы сражались бок о бок против Братства Охотников и его родичей.

— Клан Весенней Грозы также поддерживает Рена! — кричит Райдо, приближаясь ко мне по мостику, который предназначался для стражи. — Вместе с ним мы сражались на границе, противостоя демонам! Однажды Гвардеец — всегда Гвардеец! Он проливал кровь за каждого жителя Империи, пока другие прятались за высокими стенами столицы!

Умник… Один из ближайших друзей, обретенных ещё в Гвардии, когда я скрывался под личиной Зено. С которым мы вместе спасали мирных жителей, ходили на опаснейшие миссии, противостояли произволу контрразведки и сражались плечом к плечу против полчищ демонов. Тогда я и понял, что значит настоящее боевое братство. И сейчас, видя, как он уверенно встаёт бок о бок со мной, я осознаю, что наша дружба выдержала испытание временем.

— И Школа Новой Зари! — неожиданно в огненной вспышке, так похожей на мой собственный Шаг Пылающего Солнца, на арене появляется Каору. — Увидела листовки с твоим портретом, Рен, — шепчет она. — В нашей провинции болтали, что ты мелькал в столице. Мог бы и весточку подать, — тихонько укоряет меня соратница.

Моё удивление не передать словами. Меньше всего я ожидал увидеть здесь её. Посчитал, что наши Пути навсегда разошлись, но судьба умеет подкидывать сюрпризы…

Каору, чья душа так похожа на мою — такая же израненная, но не сломленная. С ней мы встретились в секте Восходящего Солнца и вместе раскрыли их тайны. С ней мы спасли стольких невинных людей от зверств секты. Сейчас она стоит, гордо расправив плечи, и я ощущаю в ней ту же жажду справедливости, что снедала нас, когда мы сражались против безумия демона Вастая.

Я смотрю по сторонам, и время словно замедляется. Каждое знакомое лицо — это не просто союзник. Это часть моей жизни, моей истории. Люди, с которыми меня связывают узы, закалённые в самых тяжёлых испытаниях. Люди, ради которых я готов идти до конца. И сейчас, видя их рядом с собой, я понимаю, что не напрасно проделал этот Путь. Что каждый шаг, каждое решение вело меня к этому моменту. Моменту, когда мы все вместе встанем против тирании и несправедливости.

Все эти люди — живое доказательство того, что даже в самые тёмные времена можно найти свет, если постараться.

— Клан Золотой Сакуры с тобой! — вставая во весь рост на трибунах, кричит Лиан.

Трибуны взрываются потрясенными криками. Один из влиятельнейших родов Империи! Если уж они решились поддержать меня, значит дело и впрямь серьезное.

Я едва сдерживаю подступивший к горлу ком и шепчу:

— Спасибо вам всем!..

— Клан Пламенного Тигра! — ревёт монументальный лидер, и в его голосе я слышу не только гнев за погибшего сына, но и ту же несгибаемую волю, что была у Эйрина.

— Клан Звездного Ветра! — шелестит Айко, бок о бок с Лианом. В её словах больше нет страха, только решимость.

— Клан Лунного Камня, — сдержанно роняет их лидер, опираясь на роскошную трость.

В толпе начинают поражённо кричать:

— Смотрите! Даже великие кланы на его стороне!

— Клан Морозного Пера, — с трибун кряхтит старик-патриарх, но его голос наполняется силой. — Мы хотим увидеть суд Небес!

— Клан Горного Барса! — рычит Реграт, на скамьях топают ногами представители северных кланов, выделяющиеся размерами.

Мои сторонники продолжают подниматься.

— Клан Лунного Света! — заявляет Хоулин Синьчжао, который сражался вместе с нами во время побега из тюрьмы.

— Клан Серебряного Пика с вами! — ошарашив меня, поднимается здоровяк Мако из Императорской Академии.

Я потрясаю собранными символами кланов-основателей и кричу:

— Посмотри на эти печати, Альдавиан! Наследие древних родов, на крови которых ты построил свою власть. Поколения верных слуг Империи, чьи жизни ты оборвал в погоне за бессмертием. Лучшие умы и таланты нации, брошенные в жернова твоих непомерных амбиций. Будущее нашей страны, принесенное в жертву твоему эгоизму!

— Ты сам не понимаешь, что творишь, глупец! — отзывается он. — Думаешь, я удерживаю Империю железной хваткой из прихоти? Нет! Я — единственный, кто стоит между порядком и хаосом. Между процветанием и войной всех против всех. Когда трон утопал в крови, я принес стабильность. Когда внешние враги рвали нас на части, я дал отпор. Моя жестокость — лишь необходимость. Плата за мир в государстве. Вам никогда не понять бремени истинного правителя!

По трибунам пробегает волна, постепенно превращаясь в цунами. К голосам с арены присоединяются голоса кланов, с которыми мы с Кантором наводили мосты. Вместе с ними переплетаются голоса совершенно чужих и незнакомых мне кланов. Самые обыкновенные школы боевых искусств и секты, дошедшие до края и больше не способные терпеть произвол правителя, говорят: «Довольно!»

Холеное лицо Императора багровеет, глаза наливаются кровью. На лице играют желваки, а я продолжаю слушать, как все новые люди поднимаются и признают правомерность моих притязаний. Однако к нему опять подходит советник, что-то шепчет на ухо, и губы Императора искривляются в едкой ухмылке.

— Спасибо за проделанную работу, Рен! Ты собрал немало бесчестных мятежников и предателей на свою сторону, раскрыв их гнилую суть… Но в одном ты просчитался, мальчишка, — презрительно бросает Альдавиан, — в Империи до сих пор остались люди, верные моему имени. Я вижу, с тобой нет великого южного клана. Твой вызов не имеет силы!

Его слова повисают в воздухе, словно приговор. На миг воцаряется тишина, нарушаемая лишь гулом взволнованной толпы. Кажется, будто сама судьба замерла в нерешительности. Неужели всё напрасно? Неужели этот момент станет концом нашего неповиновения?..

Я стою, не шелохнувшись, чувствуя, как тяжесть взглядов десятков тысяч людей давит на плечи. Моё сердце колотится так, что, кажется, его стук слышен даже на трибунах. Нельзя сдаваться. Не сейчас. Не после всего, через что мы прошли.

Внезапно солнце заслоняет стремительно увеличивающаяся точка, и над ареной разносится пронзительный крик, от которого по спине бегут мурашки. С небес в центр арены пикирует облачный змей во всем его великолепии. Медная чешуя переливается в лучах заходящего солнца, а могучие крылья рассекают воздух.

Мин-Ши и Изаар прибыли!

Они приземляются рядом со мной, вызвав ошеломлённый гул на трибунах. Зрители, большинство из которых ни разу в жизни не видели яогуая, тем более столь могучего, вскакивают с мест, не веря своим глазам. Должно быть, для них это знак — сам небесный змей явился, чтобы поддержать мой вызов.

Крики изумления и ужаса сотрясают арену. Люди тычут пальцами в Мин-Ши, не в силах оторвать взгляд от величественного змея. Матери прижимают к себе детей, мужчины хватаются за амулеты. Шок и трепет охватывают толпу. Явление небесного посланца повергает простолюдинов практически в священный ужас.

Изаар спрыгивает со спины Мин-Ши и с усмешкой хлопает меня по плечу:

— Извини, что задержался, брат. Пришлось уладить кое-какие сложности.

Затем он поворачивается к Императору и зычно объявляет:

— Я представляю клан Пустынной Гадюки и подтверждаю право Рена на поединок согласно древнему эдикту!

С этими словами южанин поднимает в руках голову засушенной змеи, символ южного клана, и торжествующе восклицает:

— Седьмая печать!

Лицо Альдавиана покрывается багровыми пятнами, а глаза наливаются кровью. Его скулы ходят ходуном, а на висках вздуваются вены. Кажется, что его вот-вот хватит удар.

— Как вы смеете, ничтожества⁈ — низкий рык накрывает всю арену, заставляя простолюдинов прижаться к земле. — Я не признаю ни ваши голоса, ни ваше мнимое право судить меня! Я — Император, и власть моя абсолютна! Моя воля — закон! ИМПЕРИЯ — ЭТО Я!

Лицо государя дрожит, но он быстро берет себя в руки. На его губах появляется холодная, расчетливая улыбка. Он обводит толпу тяжелым взглядом, расправляя плечи и вскидывая подбородок. Сейчас он — само воплощение несокрушимой власти и силы.

— Жалкие смутьяны возомнили себя спасителями Империи? Не смешите меня. Без твёрдой руки настоящего правителя наша держава рассыплется, как песочный замок. Без меня уже завтра трупоеды сотрут вас всех с лица карты. Без меня завтра кланы схлестнутся в последней войне, и к зиме вы будете проклинать свою дерзость, когда ваши дети погибнут от голода! Запомните раз и навсегда! Никто в этом мире не может судить меня! Даже само Небо! Потому чтоя́и есть Не…

В этот миг пылающая багровыми и золотистыми красками бесконечность над нашими головами темнеет, словно от гнева. Черные тучи скрывают заходящее солнце, и на арену опускается зловещий полумрак. В вышине рождается ослепительная вспышка, и мощнейшая белая молния с чудовищным грохотом обрушивается на арену.

Почти вплотную к Императору.