Небоскреб

Глава 33. Вечный тринадцатый этаж — причины и следствия

— Мне поручено вас сопровождать, — Триста девяносто седьмой забрался на платформу и встал рядом с водителем. Контейнеры телеглавцы уже погрузили, мы на них расселись, так что оставалось только двинуться в дорогу.

С Маринкиным предчувствием я решил разобраться попозже, но если она права и у оставшихся девчонок появились проблемы, надо поторопиться. Похоже, насчёт поторопиться, уж не знаю, по каким именно причинам, не против был и Триста девяносто седьмой, потому что едва он присоединился к нам, платформа поднялась, развернулась и, набирая скорость, вырулила на дорогу. Блин, через манипуляции с реальностями нельзя было, что ли?!

На дороге водитель прибавил ходу, и в город мы влетели, что называется, с ветерком. Чёрт, а не обмануло Маринку чутьё! Двор оказался наполовину заполнен серой шевелящейся массой, при ближайшем рассмотрении оказавшейся многочисленным скоплением тех самых то ли силен, то ли силенов. Собравшись возле входа в подвал, они раскачивались по сторонам и хаотично перемещались туда-сюда, постоянно толкаясь и натыкаясь друг на друга. Мы с Фрицем, находясь в наиболее удобном для стрельбы положении, вскинули автоматы, но тут водитель заложил резкий разворот и завернул за трансформаторную будку, перекрывшую нам линию огня.

— Не стреляйте! — Триста девяносто седьмой поднял руки, как будто стрелять мы собирались в него, а он сдавался, пытаясь избежать этакой незавидной участи. — Не стреляйте, они безвредны! Я их прогоню!

Ловко спрыгнув с платформы, он скорым шагом направился в обход будки, мы последовали за ним. Стрелять я пока что не велел, но автоматы мы держали наизготовку — вдруг у товарища не получится?

Сомневались напрасно, всё у него получилось. Уж каким образом товарищ привлёк внимание сереньких, фиг его знает, не иначе, опять телепатия, но уже секунд через пятнадцать все они уставились на телеглавца своими глазищами. И тут Триста девяносто седьмой принялся свистеть — протяжно, громко и до крайности неприятно, меня аж передёрнуло, и, кажется, не меня одного. А вот для сереньких «призраков» доза дискомфорта оказалась, похоже, вообще критической — они порскнули врассыпную с такой прытью, что мы опять не смогли рассмотреть, есть у них какие конечности или они летают на том же антиграве, что и доставившая нас платформа. Вот только что были и — р-раз! — никого.

Маринка с Наташкой, Антон, Андрей и Валя кинулись в подвал, и вскоре вывели во двор перепуганных и растерянных Аньку с Милкой.

— Григорий, дай им тоже хлебнуть, — проявил я заботу о личном составе. — Только предупреди, что это коньяк, мало ли…

Выпили барышни совсем по чуть-чуть, но вроде подействовало — малость успокоились и принялись рассказывать. С их слов выходило, что силены появились вскоре после нашего отбытия на войну, никаких не то что враждебных, а и вообще никаких действий не предпринимали, только тусовались у входа в подвал, но девочкам почему-то стало не по себе. Вот они сидели и боялись, а тут увидели на экране разгон несанкционированного митинга и обрадовались. Всё это они излагали довольно сбивчиво и до крайности бестолково, это уже я перевёл на нормальный язык.

Мы в ответ принялись хвастаться перед девчонками своими подвигами. Формально имели полное право — ну как же, ввосьмером покрошили многократно превосходившего нас по численности противника! Правда, это если вынести за скобки наше тотальное над тем противником превосходство, но сам факт!

Похоже, Мила всё-таки без особой радости воспринимала присутствие телеглавцев — она время от времени на шажок-другой смещалась подальше от Триста девяносто седьмого, а с ней постепенно отходила в сторонку и вся компания. Я решил столь удачно сложившимися обстоятельствами воспользоваться — были у меня вопросики к телеголовому товарищу…

— Скажите, Триста девяносто седьмой, — я сделал коротенькую паузу, давая телеглавцу возможность возразить против такого обращения или уточнить его, но он принял именование с молчаливым согласием, поэтому я продолжил, — а кто эти силены? Вы говорите, они не опасны, но что они вообще тут делали?

— Мусорщики, — ответил Триста девяносто седьмой. — Они впитывают и утилизируют отходы, образующиеся в ходе межреальностной синхронизации.

— Отходы?

— Да. Каждая реальность отбрасывает своё отражение на все смежные реальности. При синхронизации часть этих отражений отсекается и их остатки проникают в ткань ближайшей реальности. Силены умеют находить эти остатки и питаются ими, — разъяснил Триста девяносто седьмой.

Ну да, слово «разъяснил» тут выглядит странно. Я, например, просто отказывался понимать сказанное. Ну не хватало мне для этого ни образования, ни соответствующего опыта, что теперь поделать? Хотя… Опыт-то, пожалуй, уже имелся. Пошлялся по тем самым реальностям, было дело. И всё равно, то, что говорил телеглавец, ни в какие ворота не лезло, а если и лезло, то уж ни в какие рамки точно не укладывалось. Но что делать, приходилось верить на слово…

— Разумные нашего вида приручили силенов, чтобы использовать их для облегчения межреальностных перемещений, — продолжал телеглавец. Ага, значит, они мужского рода. Ну, по крайней мере, их название. — Силены полезны. Поэтому не следует в них стрелять. Критического вреда ваше оружие им не нанесёт, но утилизацию силенами отходов межреальностной синхронизации временно приостановит.

— А почему они собрались здесь, да ещё в таком количестве? — у меня и у самого были кое-какие на эту тему соображения, но я решил уточнить у более осведомлённого товарища.

— Мы торопились с вашим прибытием для истребления блокхов, — признал Триста девяносто седьмой, — поэтому синхронизацию проводили с неполным соблюдением инструкций. Отходов оказалось очень много. Силены утилизировали не всё, но вернутся они в данной реальности ночью, чтобы не вызывать опасений у ваших женских особей. Хотя эти опасения нельзя признать оправданными.

Да, хорошо, девочки наши этого не слышат… Ни «женские особи», ни «неоправданные опасения» им бы точно не понравились, хе-хе.

— Силены разумны? — продолжил я пользоваться словоохотливостью телеглавца.

— Нет, — ответил он. — Но коммуникация с ними возможна, хотя и с определёнными ограничениями.

Что ж, всё понятно. У нас коммуникация с домашними животными тоже возможна и тоже с определёнными ограничениями.

— А блокхи? — стало мне интересно. — Я слышал, что они квазиразумны…

— Зачатки разума, — лицо на экране брезгливо скривилось. — Начальные и плохо развитые.

— Почему они напали на вашу базу? — задал я главный вопрос.

— Мы не знаем, — озабоченно ответил Триста девяносто седьмой. — Вероятность успеха нападения стремилась к нулю. Могли блокхи понимать это или нет, нам неизвестно. Несколько блокхов мы захватили живыми, но коммуникация с ними невозможна и вряд ли можно рассчитывать на успех в выяснении причин нападения.

М-да. Особым изяществом речь телеглавца не отличалась, но изложено всё чётко и понятно. Ага, понятно, что ни хрена не понятно. Ладно, нам ещё разгружать имущество и затаскивать его на базу…

С этим делом мы управились быстро. Даже Маринка и Милка приняли участие, вместе с Анькой и Валькой образовав однородную по росту команду для переноски самого лёгкого груза — оранжевых контейнеров. Из-за их габаритов и не самых широких лестниц внутри базы, где сложно было бы держать эти капризные контейнеры строго горизонтально, мы оставили их в подвале пятиэтажки, возле входа в бункер, но всё остальное занесли внутрь. Оружие и ещё оставшиеся патроны (как ни странно, оказались и такие) Авдеев утащил обратно в закрома, ящики, куда мы ссыпали стреляные гильзы, оставили в подвале рядом с оранжевыми контейнерами, после чего снова выбрались во двор — воздухом подышать, а заодно и убедиться, что ничего не забыли. Потихоньку темнело, ветерок, пусть и лёгкий, заставлял ёжиться и застёгиваться, в общем, к нашим услугам оказались все вечерние прелести конца лета, когда именно ближе к ночи явственно начинаешь понимать, что осень уже не за горами. Что ж, денёк выдался более чем насыщенным, и немного такой полуэкстремальной свежести перед его завершением никому из нас не помешает.

Из-за односпальных и довольно узких кроватей ночёвка Наташки у нас не предусматривалась, но вот пожелать спокойной ночи и наполучать аналогичных пожеланий она к нам зашла. Сил на эти пожелания у нас, несмотря на нелёгкий день, нашлось немало, но и закончились они тоже скоро — до того неэкономно мы их расходовали. Так что довольно быстро мы втроём пришли к состоянию, в котором расползаться по спальным местам ещё не хочется, а использовать кровати по другому назначению уже не можется. И что в таком состоянии делать, как не поговорить?

— Марин, а что это сегодня ты заметила, как эти уроды в обход ломанулись, а не Наташа? — спросил я. — Нехорошо отбивать хлеб у подруги!

— Мой хлеб тут ни при чём, — ответила Наташка вместо призадумавшейся Маринки. — Ты же опять почувствовала? — к самой Маринке она и обратилась.

— Да, — призналась та. — Я не видела… Просто знала, что они так поступили.

— У тебя сегодня второй раз уже, — напомнила Наташка. Так, а я и не в курсе…

— Марина почувствовала ваше возвращение, когда эти телевизоры пришли, — пояснила Наташка.

Понятное дело, я тут же потребовал подробностей, что незамедлительно их и получил, понятно тоже. Да, было о чём подумать, прежде чем заснуть…

Вообще, что за последнее время многое в нас меняется, причём в лучшую сторону, я уже заметил. На примере Авдеева это вообще прямо-таки в глаза бросалось — нормальным человеком, можно сказать, стал. Его преображение можно, конечно, было считать результатом благотворного влияния коллектива, что я до последнего времени и делал, но сейчас оно смотрелось слегка по-другому. А Маринкино чутьё на воздействие коллектива вообще не спишешь при всём желании, значит, что? Значит, на неё действует не коллектив, а сама обстановка. Наташка, конечно, могла и по жизни быть глазастенькой, но как-то до регулярных заходов сюда это было не особо и заметно. Так, может, и Григорий умнеет на ходу из-за особенностей здешних реальностей? Надо будет к остальным приглядеться, вдруг ещё что-то такое замечу… Уже почти засыпая, подумал, что в лучшую сторону изменился и я сам — вроде бы ладить с людьми умел всегда, но здесь это умение проявилось прямо с какой-то новой силой.

…За завтраком я приглядывался к нашим, стараясь разглядеть или просто припомнить, что нового появилось в них за это время. Тут, понятно, могло играть свою роль и то, что раньше-то я их вообще не знал, но всё же нашлось, на что обратить внимание.

Вот та же Мила Стрим, хотя бы. Начинала с ворчания, стращала всех желанием уехать из Зухова, вовсю фоткала этот чёртов город, хоть и понимала, что такое здесь не приветствуется… В общем, всячески выпячивала собственное эго, так сказать. А теперь? В активистки не лезет, это да, но когда привлекают к работе, отлынивать даже не пытается. Общается куда как живее, чем поначалу, со всеми девчонками уже на ты. Вон даже личная жизнь подруг ей интересна, Маринка с Наташкой со мной поделились. Про её отца и брата, равно как и про Антона, ничего сказать не могу. Насчёт изменений не могу — эти как сразу показали себя более чем неплохо, так и продолжают. Фриц… А что Фриц? Он тоже с самого начала нормальным был, таким и остаётся. Анька, как и Милка, обжилась в компании, но с ней-то вообще хорошо было всё и всегда.

Да уж, не думаю, что такие изменения планировались организаторами «Нового поколения», но как побочка меня лично они более чем устраивали. Не знаю, что и как у меня с этими людьми сложится потом, но на ближайшее время это мои товарищи, и я, честно говоря, такому положению дел рад.

Кстати, а ведь в лучшую сторону изменились и телеглавцы. Тот же Триста девяносто седьмой по сравнению с тем, как он вёл себя в первую нашу встречу, это вообще небо и метро! Да и сам их подход к делу тоже поменялся и тоже к лучшему. Первый раз Триста девяносто седьмой, помнится, ограничился только подсказками, и то туманными, тот, который попался нам по дороге в Зухов, уж не помню его по номеру, просто вручил нам с Маринкой оружие и самоустранился от дальнейших действий, а тут… И помощи у нас запросили, когда у них какие-то не до конца понятные мне проблемы возникли, и взаимодействовали с нами вполне осмысленно и более чем эффективно, да и их групповые действия смотрелись очень даже неплохо. Тут-то в чём причина? Ладно, наши изменения можно списать на влияние местных условий, но телеглавцы-то здесь уже хрен знает сколько времени живут… Или это мы на них так влияем? А они, получается, на нас, что ли? Да уж, вопросиков хватало, а вот с ответиками как-то пока что не сложилось…

Пришла в голову мысль, что никаких изменений телеглавцы на самом деле не претерпели. Просто сначала относились к нам несколько отстранённо, а потом посмотрели, что мы вполне себе неплохие ребята и девчата, и перешли к нормальному общению. А что, тоже вариант…

Кстати, а получается-то, что их цивилизация, я имею в виду тех, кто этих самых телеглавцев создал, весьма похожа на нас. Ну в самом деле, кого ещё телеглавцам, слугам по жизни, копировать, как не своих господ? Не нас же, в конце концов? Хотя в плане того, что сейчас модно называть «сексизмом», эти вымершие звездолётчики нам ещё фору дадут — «женские особи» в лексиконе телеголовых не просто же так появились…

Размышления свои я прервал, чтобы не потерять нить застольной беседы. Беседа эта как-то сама собой съехала на обсуждение вчерашних событий, но надолго на том не задержалась. Всё, что предназначалось к съедению и выпиванию, было съедено и выпито, но выбираться из-за стола и расходиться народ не спешил. Я решил, что этим стоит воспользоваться для дальнейшего укрепления нашего командного духа.

— А что, дамы и господа, — обратился я к народу, — мы сегодня пикник устраиваем или как?

— Да! Устраиваем! Конечно! А как же! — доносилось с разных концов стола, идея явно всех воодушевила.

Всех, кроме Маринки с Наташкой. Маринка сидела, опустив лицо, Наташка с некоторым опасением на неё поглядывала. Вдруг Маринка подняла голову, тряхнула золотой гривушкой и, широко улыбнувшись, объявила:

— Обязательно устраиваем! Вот чувствую, что это последняя такая возможность, и завтра нас тут уже не будет!

Воцарилось общее молчание. Понятно, что Маринка вслух сказала о том же, о чём все мечтали, но уж очень ясно и недвусмысленно у неё вышло.

— Ох, Марин, — Наташка нарушила тишину, — вот только попробуй теперь ошибиться. Только попробуй! — угроза была, конечно же, шуточной, но… Но что-то такое звучало в ней и всерьёз.

— Опять смешаем обед с ужином? — Андрей своей деловитостью разрядил возникшую было неловкость.

— Ну да, — согласилась Маринка. — Заодно и подготовить всё успеем.

Отдых после завтрака мы себе всё-таки устроили. Кто чем занимался, я интересоваться не стал — должно же быть у людей личное время, тем более скоро нам предстояло опять собраться всем вместе.

Собрались, да. Пикник — это только звучит не очень серьёзно, подготовить его на должном уровне не так и просто. И вот пока девчонки и Авдеев копошились на кухне, а мы с Андреем, Валькой, Антоном и Фрицем трудились во дворе, нам подвалило ещё дело из разряда незапланированных — Триста девяносто седьмой привёз ещё партию полосатых и оранжевых подарков. И как мы всё это вытаскивать будем?..