Небоскреб

Глава 36. Девятнадцатый этаж — короткий поход и новые открытия

— А это точно тот же самый город? Не другой какой-нибудь? — Мила недоумённо обращалась как бы ко всем нам сразу. Да уж, понять её состояние было нетрудно…

Из комнаты на девятнадцатом этаже мы попали прямо во двор базы, с которой эвакуировались позавчера. Там после нашего субботника всё оставалось чисто и пристойно, что нас, конечно же, порадовало, но вот когда мы, ориентируясь на показания планшета, из двора выдвинулись, я сразу попытался вспомнить, а не убирались ли мы где-то ещё. Ну мало ли, выпили лишнего, делать было нечего, вот и принялись чистить город… Да нет, не убирались. И не пили столько, чтобы такие вещи позабыть, и дел у нас хватало совсем других.

Но и за пределами вычищенного нами двора город поражал внезапно свалившимися на него чистотой и опрятностью. Да, стало меньше домов и прочих построек, но приглядевшись, мы поняли, что исключительно за счёт исчезновения полуразваленных зданий. Да, виднелись в пятиэтажках и битые окна, но вот честное слово, и их количество заметно уменьшилось. А уж про то, что куда-то пропали завалы мусора и резко улучшилось качество дорог и тротуаров, и говорить не стоит, всё равно никто не поверит. Впрочем, Мила тут же сделала несколько снимков на телефон, видимо, тоже об этом подумала. Хорошо, погодка несколько смягчала впечатление — было серовато и пасмурно, в ярком солнечном свете этакие изменения в облике города могли бы грозить нам настоящим шоком с непредсказуемыми последствиями для психики.

Стопка из трёх одиннадцатикилограммовых контейнеров радовала глаз своей полосатостью уже на ближайшем перекрёстке. Тележками мы сегодня решили не пользоваться, и потому упаковали добычу в два рюкзака. Тот, куда сунули два контейнера, взял себе Антон, груз вдвое легче достался Авдееву. Программа этого выхода включала ещё один контейнер, четырнадцатикилограммовый, поэтому Андрей перезагрузил планшет.

Условия у нас сегодня оказались просто тепличными — топать до нового подарка пришлось всего ничего, и вскоре очередной, последний на этот раз, наполненный рюкзак устроился на спине Фрица. Я попытался перераспределить груз, забрав половину у Антона, но парень от такого предложения весело отмахнулся. Ну и ладно, моё дело предложить…

Пока Андрей разбирался с точкой выхода, я огляделся и задумался. Да, всё бы хорошо, но общую благостную картину слегка портили целых два обстоятельства. Во-первых, зря мы взяли оружие. Стрелять тут было решительно не в кого, а лишнюю нагрузку оно нам обеспечило. Во-вторых, хорошо, у меня хватило ума не говорить вслух о мелькнувшей надежде на то, что столь резкое улучшение общего состояния города повлияет и на его информационное наполнение. Сказал бы — пришлось бы обломаться всем, а так я один испытал разочарование продолжающимся отсутствием на городских улицах любых проявлений письменности. Табличек с названиями улиц и номерами домов, вывесок и дорожных знаков нам по-прежнему так и не попалось. Про наружную рекламу, точнее, про её полное отсутствие, просто промолчу. Ну нету её, значит, и говорить не о чем.

На сей раз расположение точки выхода на значительном удалении нас даже порадовало, прогулка по похорошевшему городу представлялась нам вполне себе приятным времяпрепровождением. Что ж, ожидания нас не обманули. Действительно, прогулялись неплохо, даже воздух в городе стал гораздо чище, что, впрочем, при отсутствии мусорных завалов было более чем объяснимо.

— Интересно, с чего бы вдруг такие перемены? — вопрос Аня задала как бы в пространство или же всем сразу.

— Может, силены прибрались? — предположил я.

— Или телевизоры, — Наташкина реплика вызвала у всех лёгкие смешки.

— Вы чего? — обиделась было Наташка.

— Нет, Наташ, ну ты сама представь их с мётлами! — предложила Маринка. Через секунду Наташка тоже захихикала, не иначе, представила. Да уж, то ещё было бы зрелище…

— А может, это от того, что блокхов перебили? — задумчиво выдал Антон.

— Ты их в городе-то видел? — хмыкнул Валька. — Вряд ли это они тут срач устраивали…

Ну это да, это вряд ли, парень прав. Однако же, дальше задумываться о причинах такого внезапного улучшения обстановки в городе не настолько и хотелось. В конце концов, с тем же успехом об этом можно поразмышлять в комфорте любимого небоскрёба, так что надо поскорее возвращаться. Тем более перед выходом нам передали приглашение Хельмута Францевича после доставки груза зайти всем составом к нему.

…Вернулись мы без проблем, никаких прыжков с этажа на этаж на сей раз не было — как выходили из комнаты с вызывающим неоднозначные ассоциации номером «1917», так снова в ней и оказались. Прошли контроль у всё той же симпатичной медички, сдали груз и оружие Фёдору, осмотрели друг друга на предмет соответствия нашего внешнего вида предстоящему визиту в начальственный кабинет, убедились в том, что искомое соответствие наличествует, да и направились к лифтам.

Встретил нас Хельмут Францевич уже ставшими традицией рукопожатиями и прикладыванием к ручкам прекрасных дам, но никаких угощений не предложил. Едва мы расселись, директор сразу перешёл к делу.

— Итак, дамы и господа, «Новое поколение» уверенно близится к завершению, — бодро провозгласил он очевидную истину. — Уже одно это стало бы достойным завершением моей деятельности на посту директора Управления Специального Домовладения города Зухова. Однако, — тут он окинул нас этаким взглядом победителя, — последним моим действием как директора будет реорганизация Управления. Там, — резким движением директор ткнул пальцем в направлении потолка, — всё уже должным образом согласовано. По завершении ваших выходов у меня будут предложения для каждого из вас, — на этом Кощей умолк, давая нам возможность проникнуться важностью приближающегося исторического момента.

— Предложения работы в Управлении? — спросил я.

— Не только, — директор в очередной раз коротко сверкнул фирменной хищной улыбкой. — Ещё должен поблагодарить вас за ваши отчёты. Я их все прочитал, и у меня возникли некоторые вопросы по их содержанию. Но всё это потом, после окончательного завершения «Нового поколения». Вам, Людмила Андреевна, отдельное спасибо за фотографии в вашем отчёте.

Ну и какой, спрашивается, смысл был собирать нас тут, если ничего конкретного бывший оккупант нам не сказал? Но, похоже, с недоумением своим я несколько поторопился.

— Григорий Петрович, — Вайсс пододвинул к сидевшему ближе всех к нему Авдееву объёмистый бумажный пакет, — передайте, пожалуйста, пакет Антону Николаевичу. Антон Николаевич, — это уже директор говорил получателю пакета, с некоторым непониманием взявшему подарок в руки, — здесь заверенные копии документов, касающихся вашей прабабушки Хваталовой Зои Сергеевны, участницы строительства нашего здания. Я её помню, и когда мы с вами будем встречаться отдельно, поделюсь с вами воспоминаниями.

— Спасибо, Хельмут Францевич! — только и смог сказать Антон.

— О Вашем же предке, Марина Дмитриевна, — продолжил директор, — я бы предпочёл поговорить отдельно. Разумеется, ничего секретного в этом нет, но будет лучше, если вы потом сами расскажете вашим товарищам то, что услышите от меня.

Не знаю уж, какими соображениями Хельмут Францевич руководствовался, но если и вправду хотел заинтриговать и Маринку, и всех остальных, получилось у него с блеском. Маринка уже начала сверкать глазками и потихонечку, явно сдерживая себя, поёрзывать на стуле от нетерпения.

— Поэтому сделаем так, — директор явно наслаждался происходящим, — вы, Марина Дмитриевна, задержитесь здесь на некоторое время, вас, Павел Сергеевич, я попрошу подождать вашу даму в приёмной, все остальные свободны, буду рад видеть вас снова несколько позже, — с этими словами Вайсс встал, показывая, что встреча завершена, и попрощался с нами тем же способом, что и здоровался.

В приёмной мы с народом договорились, во сколько встретимся на обеде, и я остался наедине с директорской секретаршей. Вот она-то, добрая душа, в отличие от своего шефа, выбор между чаем или кофе мне всё-таки предложила. Ох, что же она, бедная, делать-то будет, когда директор уйдёт на пенсию? Впрочем, без работы барышня наверняка не останется, и что-то мне подсказывало, что работа эта будет весьма и весьма неплохой…

Я успел выпить две чашки чаю и закусить их неучтённым количеством печенек, пока Маринка освободилась. В приёмную она вышла вместе с директором, прижимая к себе старую потёртую картонную папку для бумаг и такой же пакет, что был выдан Антону, только уже вскрытый. Выглядела Маринка полностью погружённой в себя, что для этой бойкой блондинки было совершенно необычно, не сказать бы как-то резче. Я, во всяком случае, такой её не видел.

— Я понимаю, Марина Дмитриевна, для вас это неожиданно, — подобной мягкости и доброты в голосе Кощея Бессмертного я раньше тоже не слыхал, — но не надо так переживать. Просто привыкните. Идите, идите, Павел Сергеевич вас ждёт, — Вайсс прямо-таки по-отечески приобнял Маринку за плечи и аккуратно повернул её ко мне. Ну ни фига себе! Это что вообще такое было-то?!

Впрочем, приставать к Маринке с расспросами на глазах у секретарши, тоже, кажется, слегка обалдевшей от столь нестандартного поведения своего шефа, я не стал, а просто повёл блондинку на выход.

— Марин, ты чего?! — Наташка, как оказалось, ждала нас в коридоре. — Что он тебе такого сказал?

— Потом, Наташ, всё потом, — тихо вздохнув, ответила Маринка. — Слушай, а у вас тут спиртное крепче пива купить можно? Мне бы сейчас самое оно было…

— Нет, сейчас не продают, — мотнула головой Наташка. — Запретили до особого распоряжения. У меня тут дома есть немного настойки, вишня на коньяке, принести?

— Давай, — согласилась Маринка.

Мы проехались на лифте до пятого этажа, подождали там Наташку, заскочившую домой за обещанной выпивкой, и скоро уже оказались у себя в номере. Заметив краем глаза продолжение чудес местного сервиса в виде трёх конвертов из бухгалтерии, лежавших на столе, я занялся более важным в данных обстоятельствах делом — усадил Маринку на кровать и метнулся сполоснуть стакан.

— А себе? — сказала Маринка, получив в руки почти наполовину заполненный густо-бордовой жидкостью стакан. — Я же не алкоголичка, в одиночку пить…

Я посчитал эти слова за уверенное начало возвращения подруги в её обычное состояние и быстро сполоснул ещё пару стаканов. Уж не знаю, душила ли Наташку жаба или она решила, что Маринке сейчас это нужнее, но мне и себе она плеснула совсем по чуть-чуть, ну разве только ненамного больше, чем чисто символически. Мы чокнулись, и Маринка, крепко зажмурившись, решительно выпила свою дозу залпом.

— Э-э, погоди! — отобрать у себя стакан она Наташке не дала. — Ещё налей, только немножко.

Наташка налила, опять всем, на этот раз поровну. Хорошо хоть, мне и себе чуть побольше, чем в первый раз.

— Малюев, — выдала Маринка, столь же быстро и беспощадно расправившись со второй дозой спиртного.

— Что — Малюев? — не поняла Наташка.

— Мой прадедушка — Малюев, — пояснила Маринка. Охренеть! Да уж, теперь-то я готов был понять её состояние…

— Это который наш небоскрёб изобразил? На той самой картине? — захотела уточнить Наташка.

— Угу, — подтвердила Маринка. — Наташ, а у тебя ещё осталось?

Наташка молча разлила остатки. Получилось совсем понемногу. Но губа у Маринки не дура, это точно. Уж на что меня любителем сладкого алкоголя назвать сложно, но тут и мне придраться было не к чему, уж больно удачно изготовители выдержали баланс между сладостью и горечью напитка, обеспечив его приятнейшим вкусом. В итоге пилась настойка куда как легче обычного коньяка, да и любого другого крепкого алкоголя тоже, а вот Маринке очень скоро придётся за эту лёгкость расплачиваться качественным и далеко не лёгким опьянением. Впрочем, ей-то как раз это и нужно, если я правильно понимаю.

Но это потом, чуть позже. Сейчас Маринка на глазах выбиралась из того состояния, в которое попала, познакомившись с неизвестными страницами собственной генеалогии, и у неё появилось желание поделиться с нами своими чувствами.

— Вот! — она принялась развязывать шнурки папки. — Хельмут Францевич подарил!

Внутри папки оказались рисунки, которые Маринка принялась аккуратнейшим образом раскладывать на столе. Выполнены они были на самых разных видах бумаги, преимущественно не особо качественной, работал рисовальщик тоже разными инструментами — карандашом, пером и тушью, углём, ещё в какой-то технике, которую я со своими скромными познаниями в художествах опознать не смог. Однако же о сохранении рисунков явно позаботились — наклеили их на листы толстого картона, одинаковые по размеру, чтобы они в папке не тёрлись друг о друга, а вдобавок переложили листами кальки. Почти все рисунки изображали людей, причём изображали мастерски, улавливая и передавая настроение и самого художника, и людей, ему позировавших.

— Это прабабушка, — пояснила Маринка. С рисунка смотрела куда-то в сторону совсем молоденькая девушка, восемнадцати лет я бы ей точно не дал. Смотрела задумчиво и мечтательно, будто стараясь разглядеть будущее. Кажется, я понял смысл — девушка хочет увидеть свою дальнейшую судьбу, но с автором рисунка эта судьба никак не связана, потому и смотрит она не на него, а в сторону. «Люба Петрова» — гласила подпись.

— Похожа, — заключила Наташка, несколько раз переведя взгляд с рисунка на Маринку и обратно.

— Да, — охотно согласилась Маринка. — Похожа. Но тут даже не в этом дело…

— А в чём? — нестройным дуэтом спросили мы с Наташкой.

— В чём… — Маринка покачала головушкой и усмехнулась. — Дело, дорогие мои, в том, что это сенсация, вот в чём! Графика Малюева вообще никогда известна не была, только живопись! А тут — вот она, да ещё не один лист и не два! Это же бомба! Я привезу в Москву бомбу! Да они там все охренеют и обзавидуются, хи-хи…

Сладкий зевок прервал Маринкину речь. Блин, нам, вообще-то, через два с небольшим часа на обед идти, а её развозить начинает. Проблемка, однако…

— Паш, Наташ… я это… посплю чуток… — с глуповатой улыбкой оповестила нас Маринка. — Вы меня разденьте и делайте потом, что хотите, только не со мной, хи-хи, — лениво усмехнулась она собственной шутке. — За полчаса до обеда разбудите, хорошо?

Раздев Маринку, мы уложили её в постель и прикрыли одеялом. Заснуть она умудрилась прямо в процессе раздевания, мои прогнозы относительно действия настойки оказались безошибочными. У самого у меня никаких признаков опьянения не наблюдалось, у Наташки вроде бы тоже, видимо, выпитое нами до некоей критической массы не дотягивало.

— Хорошая она, — Наташка явно любовалась спящей подругой. — Вот даже не знаю, повезло ей или как…

— Повезло, — выразил я свою уверенность. — Она и правда всю художественную Москву на уши с этими рисунками поставит.

— Это да, — согласилась Наташка. — Здорово всё-таки получилось, что этот Малюев её предок… Для Маринки прям подарок! Рада за неё, честное слово!

Я с некоторым удивлением посмотрел на Наташку.

— Паш, я правда рада, — улыбнулась она. — Я же вас люблю. И тебя. И её. А без Марины тебя бы у меня просто не было…

И как, спрашивается, мне было на такое реагировать? Да одним-единственным способом! Хорошо хоть, успели с тем реагированием закончить и даже более-менее привести себя в порядок ко времени, назначенному Маринкой для её пробуждения…