Небоскреб

Глава 38. Двадцать первый этаж — последний выход

— Ну вот, блин, обязательно было взять в последний день и всё испортить?! — взвилась Маринка. — Что, до завтра с этой пакостью подождать не могли? Чтоб их там!..

Народ Маринкино возмущение с редкостным единодушием поддержал — кто-то недовольно ворчал, кто-то просто кривил морду, а Андрей вспомнил и нечто пострашнее чеченской дивизии, но тихонько, никто почти и не услышал, разве что та же Маринка да я, потому что стояли ближе. Да и то, даже не поглядели на него с укоризной, потому что прекрасно понимали: ругаться он имел полное право.

Весь этот негатив мы выбрасывали в пространство по той причине, что выйдя из служебного помещения за номером 2102 всё в тот же безымянный город, попали под дождь. И дождь, в общем-то, шёл не особо сильный, и одежда у нас была непромокаемой, и капюшоны мы накинули моментально, но всё равно тот ещё дискомфорт. Тем более, до сего дня мы в такие неприятные погодные условия на наших выходах ещё ни разу не попадали. А тут, понимаешь, последний выход — и вот тебе, пожалуйста, получите, распишитесь и не жалуйтесь. То есть можете, конечно, и жаловаться, но без каких-либо последствий. Особенно негативно такая погода воспринималась по контрасту с тёплой и душевной атмосферой наших проводов в этот последний (Андрей упорно говорил «крайний») выход. Сегодня к группе специалистов, всегда выпускавшей и встречавшей нас, присоединился сам герр директор.

— Пришёл пожелать вам удачи, — объяснил он своё присутствие. — Как и нам всем, — фирменная немецко-фашистская ухмылка в этот раз смотрелась как-то необычно лихо и весело.

— Хельмут Францевич, а с нами не хотите? — спросил я. Спросил, понятно, в шутку, но Авдеев неслабо так испугался. Ну да, что с него спросят так, что мало не покажется, случись что с директором, сообразил сразу, а что это я так шучу, от страха не догадался. Что с людьми система-то делает, прямо ужас какой-то!

— Благодарю за приглашение, но, возможно, когда-нибудь в другой раз, — с понимающей усмешкой ответил директор. М-да, это тебе не Авдеев — и шутки понимает, и вообще…

…Как бы там ни было, дождь, не дождь, но нам пришлось приступить к выполнению задачи. Андрей запустил планшет, и пока устройство загружалось, я гадал, что именно оно нам выдаст. Нормально так выдало — груз, судя по по показанным направлению и расстоянию, а также по тому, что никаких полосатых ящиков мы пока не наблюдали, ждал нас за поворотом на ближайшем перекрёстке. Как и все прошлые разы, целеуказание не подвело — одинокий четырнадцатикилограммовый контейнер мы обнаружили именно там. Антон по привычке взял его себе, Андрей перезагрузил планшет, и мы, на разные лады ругая чёртов дождь, двинулись к следующей цели, каковая ожидала нас почти в полукилометре.

Целью оказались два одиннадцатикилограммовых контейнера, на взятии которых наше сегодняшнее задание и заканчивалось. Заканчивалось вместе с «Новым поколением». Впрочем, нет. Нам ещё предстояло дойти до точки выхода и вернуться в небоскрёб. Андрей снова перезагрузился, мы с Авдеевым поделили контейнеры, и тут произошло сразу несколько перемен в обстановке.

Кончился дождь. Вот прямо одномоментно взял и кончился, но обрадоваться этому мы не успели — Андрей наглядно показал, что умеет и без матюгов ругаться так, что впору за ним записывать. Впрочем, в оправдание своего поведения он продемонстрировал всем желающим (а нежелающих не нашлось) экран, после чего в фестивале ругательств приняла активное участие вся команда. Примешь, блин, тут, когда точка выхода аж в двух километрах! И как вишенка на торте, откуда-то появилась стайка силенов, потолкалась слегка на месте и двинулась в том же направлении, в котором надо было идти нам. Делать нечего, мы дали уборщикам межреальностного мусора продвинуться метров на сто вперёд и пошли вслед за ними.

Двигались силены, как и всегда, оставляя нас в полном неведении, есть у них какие-то конечности для ходьбы, или серенькие нагло и беззастенчиво левитируют. Первое время было как-то даже немножко не по себе от такого сопровождения, но шагов этак через двести-триста Наташка вдруг ойкнула.

— Смотрите, асфальт! — она несколько раз энергично ткнула пальцем себе под ноги.

— Ох, ни хрена ж себе!

— Класс!

— Давно бы так!

— Опоздали, блин! — все мы на разные лады поддержали Наташкино изумление. Да и как тут не поддержать, когда асфальт под нашими ногами стелился ровный и гладкий, без единой трещинки и ямочки! Да уж, толку от этих смешных и на вид бестолковых сереньких созданий было куда больше, чем от целой бригады дорожных рабочих со всей положенной той бригаде техникой. И правда, жаль, что телеглавцы прислали нам таких замечательных помощников лишь в наш последний выход. Впрочем, не так уж давно мы и с самими-то телеглавцами отношения нормальные налаживать начали… Но тут уж, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Силены вдруг рассыпались в стороны, снова собрались, на этот раз не толпой, а кружком, изобразили что-то вроде хоровода, довольно красиво покружившись на месте, а потом с невероятной скоростью умотали куда-то во дворы, из чего можно было сделать вывод, что мы пришли. Ну да, вот и планшет подтвердил. Несколько секунд — и мы вновь очутились там же, откуда не так давно выходили в покинутый только что город. Состав встречающих тоже не отличался.

— Рад всех вас видеть снова! — Хельмут Францевич приветствовал нас в своей традиционной манере, с рукопожатиями и прикладыванием. — Поздравляю с завершением вашей миссии!

Барышни наши, как и всегда в таких случаях, аж поплыли. Есть, есть всё-таки в старорежимных церемониях что-то особенно притягательное…

— Дамы и господа, — дождавшись, пока мы сдадим груз и нас осмотрит медичка, продолжил директор, — на сегодня вы свободны. Отдыхайте, как захотите. Но завтра я бы хотел побеседовать с каждым из вас, поэтому прошу начиная с одиннадцати часов иметь пристойный вид и здание не покидать.

Что ж, вполне разумно — сначала поговорить с каждым наедине, а уже потом собрать всех вместе и огласить на общем собрании своё мудрое решение. Основанное, понятное дело, на предварительных договорённостях. Конечно, такой подход выглядел абсолютно логичным и даже очевидным, но вы же сами знаете — административная логика сплошь и рядом существует отдельно от логики нормальной. Начальники, исходя из каких-то только им понятных соображений, запросто могут просто взять и положить что-нибудь такое-этакое и на очевидные истины, и на здравый смысл, и вообще на что угодно. Тем приятнее было лишний раз на собственном опыте убедиться, что директор Управления Специального Домовладения города Зухова не из таких.

Однако же мокрая, пусть и не промокшая насквозь, одежда настоятельно требовала от неё избавиться. Ещё один плюс директору — он наверняка это понимал, потому и был краток. Попрощавшись, мы отправились по номерам, Хельмут Францевич остался.

— О, а вот и приветики из бухгалтерии! — когда мы ввалились в номер, я обратил внимание на лежавшие на столе три стопки конвертов и поделился наблюдением с девчонками. — Посмотрим, что пишут?

— Паш, ты пока сам погляди, а мы с Наташей в ванную, — Маринка принялась избавляться от мокрых шмоток, судя по активному и громкому шуршанию, Наташка составила ей компанию. — Потом расскажешь и покажешь. И вообще, давай, снимай мокрое, а то всю мебель тут заляпаешь!

Ну это да, тут она права. Скинув с себя мокрое шмотьё, и покидав его вместе с девчоночьим в корзину, я хмыкнул (могли бы и сами озаботиться заполнением корзины, тоже мне, блин, принцесски на горошинах!) и принялся изучать бухгалтерские распечатки. С трудом продираясь сквозь обилие цифр и косноязычные канцелярские обороты, выяснил-таки немало интересного.

Больше всего, понятное дело, меня порадовали начисленные мне почти пятнадцать тысяч зубов, четырнадцать тысяч семьсот десять, если точно. Маринке досталось десять тысяч четыреста восемьдесят, Наташке — ещё на три сотни зубов меньше. Ну и по тысяче зубов премиальных на нос, что тоже приятно. А если умножить это на сто двадцать три рублика с сорока пятью копеечками, то мои доходы с «Нового поколения» почти вплотную приблизились к двум миллионам рублей. Кому как, а мне понравилось. Правда, тут же я посчитал заодно и налоги, и со мной случился приступ амфибиотропной асфиксии — жаба душить стала, если не делать умное лицо и выражаться попроще. Ну да ладно, миллион семьсот на руки тоже очень даже хорошо… Но вот уведомление о том, что перевести зубы в рубли, а рубли, соответственно, себе на карту, можно будет только с завтрашнего дня, немножко напрягало. Так, самую малость, но завтра же с утра пойду переводить — этак оно будет уж всяко спокойнее. На фоне всего этого уже упавшие на карточку почти семь тысяч рублей за предоставление Управлению картины Э.Ф. Ковальского (Малюева) «Рассвет в Зухове» для проведения художественной выставки смотрелись хотя и приятным, но всё же небольшим бонусом. Вроде безделушки, подаренной в супермаркете во время очередной акции.

Барышни изволили, наконец, освободить ванную, поэтому я кратенько ознакомил их с результатами своих подсчётов и отправился мыться сам. Чтобы без меня Маринка с Наташкой не скучали, итоговые суммы я назвал им в зубах, пусть, пока я моюсь, сами сидят и в рубли пересчитывают. А вот не надо было оставлять мне уборку своей мокрой одежды!

Вернувшись чистым и свежим, я убедился, что с зубной арифметикой мои красавицы уже справились, потому как занимались они наведением всяческих красот. Ну да, как ни крути, а у нас сегодня день знаменательный, значит, и внешний вид соответствовать должен. Девочки старались изо всех сил, вот как раз к обеду и успели.

— Павел, а что деньги только завтра можно будет получить, это как? — с некоторой озабоченностью спросил Андрей. — Думаешь, нормально всё выйдет? А то, сам же знаешь, всякое может случиться…

— Да нет, думаю, никакого обмана, — попробовал успокоить его я, хотя и сам, чего уж таить, слегка по этому поводу дискомфортничал. — Уровень отношений у нас с ними вроде как нормальный…

— Всё будет выплачено в полном объёме, — уверенно заявил Авдеев. Ну да, чего-то другого от него ждать и не стоило.

— Интересно, что директор нам завтра скажет, — с лёгкой задумчивостью проговорил Антон.

— Не знаю, наверное, работу будет предлагать, — предположила Мила. Надо же, вот от кого я такой сообразительности никак не ожидал…

— Что, Григорий, угадала Мила? — подначил я господина майора.

— Очень может быть, — покладисто согласился Авдеев, дежурно улыбнувшись. Да они что, сговорились?! Одна поражает сообразительностью, другой дипломатичностью… Заговор какой-то, честное слово! Знать бы ещё, против моего душевного спокойствия или сразу против здравого смысла…

— Управлению предстоит серьёзная реорганизация, — продолжил Григорий. — Хельмут Францевич хочет с её помощью обезопасить нашу работу от нездорового интереса безмозглых чиновников, вроде того, когда мы отсиживались на базе. В целом мы будем расширяться, так что люди нужны…

Ничего себе «отсиживаться»! Субботник устроили, за город прогулялись, на войнушку сходили, неплохо так «отсиделись», блин! Но вообще над таким прогнозом стоило призадуматься, к чему все присутствующие незамедлительно и приступили. Должно быть, примеряли себя к тому, чем могли бы заниматься тут и сверяли это со своими собственными планами на будущее. Да уж, тут призадумаешься… Я-то, конечно, над этим уже думал, и кое-какие соображения у меня имелись, но всё же лучше подождать завтрашнего разговора с директором, вот тогда всё и прояснится. Хех, а вот интересно — что Хельмут Францевич предложит той же Милке? Или Фрицу? Ладно, увидим ещё, тем более, ждать осталось недолго…

Разговор за столом потихоньку съехал на обсуждение Маринкиной идеи отметить завершение «Нового поколения» совместным походом всё в те же «Три ступеньки». Идею, конечно, признали здравой, но вот сам поход решили отложить до общего сбора у директора. Опять же, если в неведомом городе, куда мы ходили за полосатыми ящиками, дождь тогда же и закончился, то в Зухове он только что начался, и вылезать из уютного небоскрёба под противные холодные струйки никто желанием не горел. Зато обед мы завершили пивом, на этот раз даже девчонки не стали воротить свои носики и с удовольствием выпили «Рыжика», пусть и по одному небольшому стакану.

— Ох, что всё-таки теперь будет с этой реорганизацией? — прорвало Наташку, когда мы вернулись с обеда к себе. — Как-то страшновато мне…

— Наташ, тебе правда больше беспокоиться не о чем? — возмутилась Маринка.

— А о чём, по-твоему, надо? — в голосе Наташки звучало изрядное недоумение.

— Ну, например, о том, что будет с нами, — нажав голосом на «нами», Маринка показала, что говорит о нас троих, и только о нас троих.

— И что? — не сразу врубилась Наташка.

— И то! — отсутствие со стороны подруги понимания Маринку явно не радовало. — Дальше что будет? Я-то в Москву вернусь, а ты? И ты? — она повернулась ко мне. — Вот о чём думать надо, а эта твоя реорганизация мимо тебя не пройдёт, хоть ты вся теперь обдумайся!

— В Москву? — ну вот оно и начинается… То есть заканчивается. Что ж, рано или поздно оно так и должно было произойти…

— В Москву, — Маринка энергично кивнула, тряхнув золотой гривой. — Мне же надо поставить там всех на уши с рисунками Малюева! Ох, я им устрою… — блондинка даже глазки мечтательно закатила, представляя фурор, который она произведёт среди околохудожественной тусовки.

— А мы? — опешила Наташка.

— Что — мы? Паша сам решит, а ты… Ты тоже.

Наташка, приоткрыв ротик, беспомощно переводила взгляд с Маринки на меня и обратно. Кажется, она вообще не понимала, что происходит. Я как раз понимал, но легче мне от того было ненамного…

— Паша, — Маринка нежно коснулась моей щеки, — Наташа, — то же самое досталось и Наташке, — вы… Вы лучшее, что было в моей жизни. Правда, — улыбка у Маринки получилась не особо весёлой. Ну да, вот оно и произнесено — «было». — Мы же ещё встретимся, да? Я бы хотела и дальше с вами, но…

До Наташки вроде бы наконец дошло. Однако особой радости от того, что подруга, она же соперница, фактически признала своё поражение и, соответственно, её, Наташкину, победу в споре за место возле меня, я у директорской правнучки не увидел. Мне, кстати, это понравилось — добрая она, Наташка, душевная. И раньше это за ней замечал, и сейчас вот снова убедился. Но хватит лирики, надо брать ситуацию в свои руки, а то Маринка с Наташкой затопят всё в розовых соплях, с них сейчас станется…

— Так, девочки, хорош панику разводить! — обняв обеих, я притянул их к себе и поцеловал. — У нас ещё как минимум сегодняшний вечер и два следующих дня. Проведём их так, чтобы никогда потом не забыть!

— Что, Наташ, проведём, как Паша говорит? — вот же Маринка умничка! Сообразила и поддержала.

— Проведём! — радостно согласилась Наташка. Ну вот, а то развели тут, понимаешь…

Согласие своё девчонки во взрывном темпе перевели в практическую плоскость, накинувшись на меня вдвоём. Что было дальше, у меня рассказывать не хватит духу. Но уездили они меня основательно, хотя и отключились обе первыми, причём как-то одновременно. Ну и ладно, ну и хорошо. Честно говоря, я уже и рад был, что скоро это закончится, а то ведь могу и не выдержать…