Нелады со звездами

Глава 18

То, что отель «Морис» от фундамента до крыши был тем самым солидным заведением, какое представлялось Грейс, получило подтверждение еще на Северном вокзале, когда водитель такси почтительно кивнул, вместо того чтобы, как она опасалась, притвориться, что не понимает ее выговор. Через двадцать минут она уже стояла перед внушительным зданием с позолоченными колоннами, возвышавшимся напротив сада Тюильри.

Грейс смутно отметила вспышку интереса со стороны кучки людей с фотоаппаратами, толпившихся у входа в отель. Туристы? Впрочем, времени размышлять у нее не было, так как подбежавшие швейцары распахнули дверцу такси. Через несколько мгновений Грейс уже прошла по выложенному мозаикой тротуару в просторный вестибюль, буквально сверкающий зеркалами, мрамором и люстрами. Она с восхищением оглядела царскую обстановку, уходящую вперед и вверх. Вот полная противоположность сдержанности. Перед ней была элегантность, вырвавшаяся из тесных корсетов.

— Мадам? — вопросительно посмотрел на нее дежурный администратор.

Грейс смущенно замялась. О господи. Кого, как сказал секретарь Реда, она должна спросить? Среди буйства света, позолоты и мрамора она начисто забыла фамилию.

— Мм… — промямлила Грейс, — як мистеру… э…

Этого не может быть. Какую же фамилию она должна назвать? Грейс в отчаянии смотрела на администратора, и вдруг тучи разошлись.

— Я к мистеру Рудольфу! — торжествующе выпалила она. — Я пришла к мистеру Рудольфу!

Полное недоумение. Затем холеное лицо администратора озарилось светом.

— Ах да, к мистеру Валентино. Вы мисс Армиджер? Он вас ждет.

Пять минут спустя Грейс, с натянутыми до предела нервами, пораженная окружающим великолепием, вышла из кабины лифта в пентхаусе. И тотчас же тишину роскошного коридора разорвал очень громкий и очень сердитый женский голос.

— Передай своей бывшей жене, чтобы она убиралась к такой-то матери! — пронзительно завопил он. — Звонит круглые сутки, визжит по поводу того, что ты при разводе заплатил ей слишком мало! Теперь у тебя есть кое-что получше, на что можно тратить деньги. Я, например. — Голос, приблизившись, стал громче, и Грейс непроизвольно прижалась к стене. — Я устала, — проорал голос буквально ей в ухо.

И вдруг из-за угла появился источник этого шума.

Мимо Грейс величественно прошествовала светловолосая, загорелая, длинноногая богиня, одетая с ног до головы во все белое. Тесное кимоно, с трудом вмещавшее грудь, заканчивалось существенно выше пупка, открывая полосу карамелевого живота шириной не меньше фута. Грейс поймала себя на том, что блондинка ей смутно знакома, хотя точную идентификацию затрудняли огромные солнцезащитные очки с синими зеркальными стеклами, размером и формой напоминавшие очки сварщика. Судя по обрывкам разговора, эта женщина была элитной проституткой, чей клиент отказался оплачивать ее счета.

— И ты сам можешь убираться к такой-то матери! — крикнула блондинка, проходя мимо Грейс.

Та не могла оправиться от потрясения. Невероятно, как в таком роскошном отеле позволяют нарушать тишину этой горластой сумасшедшей. Грейс решила, что на месте Реда Кемпиона она обязательно подала бы жалобу.

Двустворчатые двери номера-люкс были приоткрыты. Автоматика, догадалась Грейс. Видеокамера наблюдения предупредила о ее появлении. Она толкнула дверь и оказалась в просторном холле, из которого выходили несколько дверей. Впереди морем расстилался ковер мягких кремовых тонов, на котором тут и там возвышались обитые дамастом и украшенные кисточками островки диванов размером с паромы, следующие через Ла-Манш. Вдалеке темнел экран огромного плоского телевизора; ближе к Грейс стоял большой низкий антикварный столик с серебряной вазой, полной оранжевых роз. Вся левая стена излучала свет; Грейс не сразу осознала, что она полностью состоит из стекла и стали. Стекла настолько прозрачного, что его практически не было видно; Грейс подумала, что на Марию это произвело бы впечатление. Как знать, быть может, домработница даже вышла бы из подавленного состояния, в котором пребывала последнее время.

Тишина была оглушительной. Грейс засомневалась, есть ли здесь кто живой?

— Эй! — робко окликнула она.

Собственный голос показался ей тихим и нетвердым в прохладе очищенного кондиционерами воздуха.

Осторожно пройдя вперед, Грейс заглянула в первую комнату. Это оказалась ванная, но не простая. Самая огромная ванная, какую только Грейс видела. Размером с целую квартиру, она была от потолка до пола выложена белым и черным мрамором. По краям большой круглой джакузи стояли две гигантские раковины. Кроме того, здесь имелись биде, унитаз с телефонным столиком, душевая кабина величиной с лифт, вешалки с белоснежными хрустящими полотенцами и бесчисленные полочки с дорогой косметикой в больших баночках и флаконах, судя по всему, подарок от отеля. Грейс подумала, что отцу Сиона здесь хватило бы удовольствий на целый месяц.

— Мистер Кемпион! — негромко позвала она.

Царившая в номере пустота показалась ей странной. Здесь не было даже шеф-повара, не говоря про личного шофера, массажиста, секретаря, флориста, консультанта по фэн-шуй и прочих бойцов многочисленной армии помощников, без которой звезды калибра Реда Кемпиона не выходят за порог своего дома.

Грейс неуверенно остановилась перед приоткрытой дверью. Заглянув внутрь, она увидела, что это спальня, и поспешно отпрянула назад, успев все же разглядеть смятую кровать, застеленную голубым дамастом, господствующую посреди комнаты. Пятясь прочь от двери, Грейс наткнулась на светловолосого мужчину в махровом халате, резко вышедшего из-за угла. На мужчину, чье лицо украшало тысячи киноафиш.

— А, ты уже вернулась… Черт побери, кто вы такая? — резко спросил Ред Кемпион.

Ехидная усмешка у него на лице быстро сменилась удивлением.

— Я Грейс Армиджер, — выдавила объятая паникой Грейс. — Из «Хатто»… э… я хотела сказать, из «Омникорп»… то есть из «Хатто», — закончила она, вспомнив, что издательству было предписано оставить прежнее название. — Я насчет вашей книги.

Грейс где-то читала, что кинозвезды при личном знакомстве разочаровывают. Но в данном случае это было совсем не так. Даже в халате и босиком Ред Кемпион излучал красоту, сексуальность, силу светловолосого божества — все то, подумала Грейс, чувствуя легкое головокружение, из чего и состоит неотразимая смесь, именуемая звездным качеством.

Знаменитый актер улыбнулся, демонстрируя два ряда ослепительно белых зубов. От восторга Грейс едва не свалилась в обморок.

— Да, — протянул Ред, сверкнув голубыми глазами, предметом обожания женщин всего мира. — Я вас ждал. Ред Кемпион.

Он протянул руку.

Грейс глупо кивнула. Ну конечно, он Ред Кемпион. Но это было так необычно — видеть перед собой трехмерный, ходящий, разговаривающий образ, который до этого она встречала лишь на экране и в журналах. Неужели это происходит наяву? Но его рука оказалась настоящей. Крепкой и теплой. В нос Грейс пахнуло сильным, чарующим ароматом лимона; несомненно, Кемпион использовал гель для душа, которым моются боги.

— Что-нибудь выпить? — Ред пристально посмотрел на нее, и его безукоризненно точеные губы тронула улыбка. — Шампанское?

Грейс покачала головой:

— Нет, благодарю вас.

Ред умело отрепетированным движением поднял брови.

— Вам эта гадость не по вкусу, да? — Он выждал мгновение. — Кажется, я догадываюсь, что вы хотели сказать, — печально добавил он.

Грейс терялась в догадках, что он имел в виду. Быть может, похмелье?

Халат распахнулся, обнажая загорелую грудь Кемпиона. Грейс разглядела густые волосы, в которых драгоценными камешками сверкали капли воды после душа.

— Я бы не отказалась от чашки чая, — треснувшим голосом произнесла она.

— Как это по-английски. — Ред улыбнулся. — Мне нравятся английские девушки. Они такие учтивые. — Неожиданно его лицо пересекли морщины. — Ну, по крайней мере, некоторые.

— Хотите, я закажу чай? — предложила Грейс, желая показать, что она относится именно к этой категории. — Я хотела сказать, пока вы будете одеваться, — добавила она и тут же покраснела, осознав, что, вероятно, сказала глупость.

Возможно, кинозвезды проводят весь день в махровых халатах. Особенно такие, как Ред Кемпион, которых нисколько не волнует собственная слава.

Ред снова продемонстрировал свои сверкающие зубы.

— Да. Полагаю, мне лучше переодеться во что-нибудь менее удобное. Меню на письменном столе. Заказывайте все, что найдете нужным.

С этими словами он ушел. Грейс проводила его взглядом, пожирая глазами изящные движения длинных ног, широкую спину, стройную талию, видную даже сквозь толстую ткань.

Список продуктов и напитков, круглосуточно подаваемых в номер, оказался захватывающим чтивом. Подобно «Цыганам из Твинки-бей», он открывал дверь в сказочный ночной мир, где было возможно все и где исполнялись любые желания, самые немыслимые, сделанные в самое неурочное время. Грейс захотелось узнать, кто заказывает азу по-татарски в два часа ночи? Или икру? Перечень вин сразил ее наповал двадцатью различными марками шампанского. Грейс на мгновение попыталась представить себе реакцию Сиона. Как минимум, апоплексический удар. От этой мысли у нее стало тепло на душе. Сняв трубку, она заказала чай для двоих.

Сопровождаемый восхитительным лимонным ароматом Ред Кемпион вернулся в комнату, вытирая на ходу свою сверкающую голову, кажущуюся практически белой в льющемся сквозь огромные окна свете. Грейс вздрогнула, но уже не так сильно, как в первый раз. Неужели она начинает привыкать? С другой стороны, нельзя же вечно пребывать в состоянии благоговейного восхищения знаменитостью. Грейс постаралась взять себя в руки. Она здесь для того, чтобы заниматься работой, причем попала она сюда благодаря своим способностям (поразительно!), а не в качестве победителя какого-то бредового соревнования «Чай с Редом Кемпионом». Грейс отметила, что Ред переоделся в только что выглаженные брюки песочного цвета и девственно свежую футболку, своей белизной соперничающую с его улыбкой. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять бешено скачущее сердце.

— Я просто умираю от желания прочесть вашу книгу, — восторженно выпалила она.

Улыбка Реда стала еще шире.

— Что ж, взгляните, — протянул он, подходя к письменному столу и беря толстый том в белом переплете, который Грейс приняла за телефонный справочник. — Только что из типографии, — добавил Ред, вручая книгу ей.

Едва не выронив тяжелый том, Грейс непонимающе уставилась на переплет. В первую очередь потому, что понимать было нечего. Обложка была совершенно чистой. Просто белой. Ни названия книги, ни имени автора. Ничего. Грейс лихорадочно ломала голову, пока ее наконец не осенило.

— О, это же сигнальный экземпляр, да?

Безукоризненно правильные черты Реда изобразили полное недоумение. Полный рот чуть приоткрылся.

— Неправильный первоначальный вариант, присылаемый из типографии до того, как печатается весь тираж? — улыбнулась Грейс, радуясь, что хотя бы в чем-то она его превосходит.

Несомненно, Ред еще не успел освоиться с терминологией издательского дела.

Кемпион забарабанил пальцами по полированной крышке стола.

— Мы не печатали сигнальный экземпляр, опасаясь, что кто-нибудь проведает о книге до того, как все будет готово.

Грейс изумленно уставилась на него. Ей следовало бы догадаться самой. Но почему Дьюк не сказал ей об этом? Впрочем, если хорошенько подумать, он вообще мало что сказал о книге. Грейс непроизвольно стиснула лежащий на коленях том.

— Значит, это…

— Это окончательный вариант, — кивнул Ред. — На складе «Омникорп» уже пятьдесят тысяч таких же.

Раздался звонок в дверь. Грейс вспомнила, что заказала чай. Она выпучила глаза от изумления, увидев поднос, напоминающий размером и благодаря многочисленным белым салфеткам цветом двуспальную кровать, который вкатил в номер официант в светло-желтом пиджаке с непроницаемым лицом.

— Что вы, я заказывала только чай! А вы, наверное, решили, что я имею в виду чай.

Поднос был заполнен всевозможными булочками, аккуратно разложенными сэндвичами и изящными, миниатюрными хлебцами на белых льняных салфетках. Среди них стояли чайники, чашки и серебряные вазочки с повидлом и взбитыми сливками. Желудок Грейс громко возроптал, судя по всему, вспомнив о пропущенном завтраке. В абсолютной тишине апартаментов этот звук показался ей особенно безжалостным.

— Извините.

Ред пожал плечами.

— Угощайтесь, — весело предложил он.

Смутившись, Грейс взяла сэндвич с яйцом под майонезом.

Ред не отрывал от нее взгляда.

— Ну, что скажете?

— Объедение.

— Я не про сэндвич. — Улыбка погасла; его глаза сверкнули. — Я имел в виду Книгу.

— Ах да, конечно, извините. — Поставив чашку, Грейс провела ладонью по ослепительно белой обложке тяжелого тома, лежавшего у нее на коленях. — Э…

— Что вы о ней думаете? — настаивал Ред, сосредоточенный и мрачный, как его экранный герой накануне сражения.

Грейс терялась в догадках, о чем мог написать книгу Ред Кемпион. Наверное, голливудская любовная история. Быть может, роман об актерах. Но увесистый том размером с телефонный справочник — у нее не было никаких мыслей.

— Знаете, я ожидала увидеть ваше имя на обложке, — наконец призналась Грейс, чувствуя себя бесконечно глупо.

Вопреки ее ожиданиям, лицо Реда не смягчилось в понимающей улыбке. Как раз напротив.

— Указания насчет автора являются ограничениями, — строго заявил Ред. — Увидев на обложке мою фамилию, читатели пришли бы к разнообразным поспешным выводам. Это очень важная книга. Книга, о которой читатель должен самостоятельно составлять свое мнение.

Грейс задумалась над его словами. Определенно, в чем-то Ред прав. Приходят ли читатели к поспешным выводам, увидев на обложке фамилию Диккенса? Ну да, естественно, причем, как правило, к положительным. Но обойтись вообще без фамилии автора?..

— Можно было бы напечатать книгу анонимно, — предложила Грейс. — Как было в случае с «Основными цветами».

Ред покачал головой, и Грейс попыталась подыскать какие-нибудь причины с ним согласиться. В конце концов, неудача при первой же встрече с одним из самых популярных голливудских актеров вряд ли произведет хорошее впечатление на Билли Дьюка. Возможно, Ред прав; скандальный рассказ о закулисных делах Голливуда обязательно будет хорошо раскупаться, что бы ни было на обложке. Как только пройдет слух, что под этой простой белой обложкой скрываются самые пикантные сплетни, опубликованные за последние годы, книгу начнут расхватывать как горячие пирожки.

Но у «Основных цветов», по крайней мере, было название. Более того, название, однозначно указывающее, что эта книга — политическая драма. А обложка книги Реда Кемпиона указывала только на вопиющий типографский брак.

— Отсутствие названия… это весьма интересно, — неуверенно произнесла Грейс.

— Да, не так ли? — тотчас же выпалил Ред.

Грейс поймала себя на том, что не может больше выдерживать его пронзительный сапфировый взгляд, гипнотизирующий своим сиянием, затопленный светом. Она обратила внимание на то, что Ред сел напротив окна — умышленно? Определенно, эффект был потрясающий. В жизни Ред казался еще красивее, чем на экране, даже в ярком свете у него на лице не было видно ни единой морщинки. Загорелая, гладкая, здоровая кожа обтягивала изящные кости без единой складки. Грейс была зачарована. И все же она нашла в себе силы спросить:

— Вам не кажется, что название помогло бы успеху книги? Дало понять, о чем она?

— Моей книге название не нужно, — со стальной небрежностью в голосе бросил Ред. — Названия являются ограничениями. Эта книга должна стоять на своих собственных ногах, повинуясь только своим законам.

Во имя всего святого, о чем может быть эта книга? Ред говорил о ней так страстно, как будто она была вешнее, чем Библия и Коран вместе взятые. Странный взгляд на закулисный рассказ о «Фабрике грез», какими бы сейсмическими ни были откровения.

— Читатель должен подойти к этой книге с открытым, незашоренным взглядом, — добавил Ред. — Это девственно чистый опыт.

Его горящие глаза не отрывались от лица Грейс. Она чувствовала себя как под гипнозом.

Грейс попыталась разобраться в словах Реда. Как голливудскую любовную историю можно назвать девственно чистым опытом? Скорее, подошла бы формулировка «похотливая распущенность». Если только Ред не имел в виду героиню, лишившуюся девственности по ходу действия книги. Возможно, в этом все дело.

— Эта книга, — тихим, проникновенным голосом объявил Ред, — очень важна. Она о том, о чем должен узнать весь мир. И я должен знать, — добавил он, смотря на Грейс так пристально, как смотрел на своих закаленных, преданных воинов полководец из «Легионера», — готовы ли вы принять брошенный вам вызов. Мне кажется, готовы.

Не повторил ли Ред дословно свою реплику из фильма? По крайней мере, подобно воинам из фильма, Грейс внезапно захлестнуло отчаянное, непреодолимое желание оправдать доверие. Она поймала себя на том, что готова идти за этим мужчиной хоть на край земли.

— Я сделаю все, что в моих силах, — дрогнувшим от волнения голосом произнесла она.

И, подобно экранным легионам, была вознаграждена улыбкой, от которой замирало сердце.

— Я хочу выпить за это! — воскликнул Ред.

Теперь они оба были морально заведены, готовы к битве. Грейс не удивилась бы, если б сейчас Ред накинул плащ из овечьей шкуры и решительным шагом удалился из комнаты, но он вместо этого не менее решительной походкой направился к мини-бару. Точнее, к макси-бару, решила Грейс, увидев за дверцей великое множество самых разнообразных бутылок. Ред выбрал одну с горлышком, обернутым золотой фольгой.

— Мы выпьем на веранде, — объявил он.

Веранда, как вскоре выяснила Грейс, представляла собой нечто большее, чем простой балкон. И уж тем более не площадку, выступающую из стены за окном. Окруженная балюстрадой, утыканная миниатюрными деревьями в кадках, обставленная деревянной садовой мебелью, веранда простиралась во всю ширину крыши отеля.

— О! Какой потрясающий вид!

Грейс была поражена панорамой города. Прямо внизу раскинулся сад Тюильри, с большим колесом обозрения вдали, искрящимся яркими огоньками, и стрелой обелиска перед ним. Справа был Пантеон, а за ним — о да! — собор Парижской Богоматери, чьи строгие, мрачные башни горели в последних лучах догорающего солнца.

Предлагая Грейс бокал с танцующими пузырьками, Ред коснулся ее руки. По всему ее телу разлился электрический разряд напряжением в десять тысяч вольт. Снова почувствовав тонкий восхитительный аромат лимона, Грейс вдохнула полной грудью, жадно ловя носом сладостное мгновение.

— За публикацию Книги, — тихо произнес Ред, пристально глядя на нее.

— За Книгу, — пробормотала Грейс, в оцепенении поднимая бокал.

Неужели это происходит с ней наяву?

— И за наше сотрудничество, — добавил Ред тихим, проникновенным голосом, затронувшим что-то очень приятное у нее в душе.

— За нас… я хотела сказать, за наше сотрудничество.

Сделав глоток, Грейс едва не подавилась, вдруг осознав, что до сих пор не имеет понятия, о чем Книга. То, что находилось под белой обложкой, оставалось для нее полной тайной; и тем не менее, подумала Грейс, глядя Реду в глаза, она уже была бесконечно предана этой книге. Как были преданы легионы своему предводителю в исполнении Реда.

Все ее нервные окончания дрожали от ощущения близости Реда, стоявшего, облокотившись на балюстраду, не отрывающего от нее взгляда. Внизу в сгущающихся сумерках мерцали и двигались миллионы парижских огоньков. Были видны ровные линии улиц, сливающиеся красные и белые полосы Елисейских Полей. Грейс поймала себя на том, что ситуация до абсурда романтична. В ней было что-то возвышенное, нереальное. Как будто все это происходило в кино.

Это впечатление лишь усиливалось тем, что напротив стояла настоящая кинозвезда, неотразимо красивый мужчина. Грейс недоверчиво поднесла к губам золотистый бокал, словно шампанское могло вернуть ее к реальности. Закрыв глаза, она постояла так, затем открыла их; Ред по-прежнему был рядом. А за ним паутиной драгоценных камней искрился Город света.

— Как здесь замечательно, — прошептала Грейс.

— Рад, что вы одобряете мой выбор.

— А вид отсюда… даже не могу выразить словами. Живой путеводитель. Все как на ладони. Можно сидеть тут, завтракая, и решать, куда отправиться сегодня. Тут Лувр. Там Пантеон…

— Наверное, — пожал плечами Ред.

Грейс с удивлением отметила, что его нисколько не воодушевила подобная перспектива.

— А где вы были сегодня? — Несмотря на робость, ей вдруг захотелось узнать, как он живет. Чем занимаются кинозвезды в свободное от съемок время. — В Лувре?

— Ха-ха, очень смешно, — издал похожий на короткий лай смешок Ред.

— Я не собиралась шутить.

— Вы серьезно?

— Ну да.

— Вообще-то я в основном нахожусь здесь. Само собой разумеется, я не могу выходить из отеля.

В его голосе прозвучали капризные нотки.

— Не можете выходить из отеля? — Когда у него под ногами в прямом смысле весь Париж? — Но почему?

— Я полагал, это тоже само собой разумеется. — Ред устало потер глаза. — Если я только нос высуну за дверь, мои фотографии появятся во всех газетах.

Грейс оглянулась на роскошные апартаменты. Несомненно, поселиться в таком номере просто замечательно. Но находиться здесь постоянно?

С другой стороны… она с восхищением окинула взглядом панораму Парижа… а может быть, Ред, как бы это сказать, чересчур преувеличивает? Ведет себя как избалованный ребенок? В конце концов, всю свою Профессиональную карьеру Грейс пыталась заинтересовать равнодушных журналистов авторами, до которых им совершенно не было дела. Она с трудом подавила улыбку. Невозможно представить себе, чтобы у Эвфемии Огден возникли проблемы с назойливыми журналистами.

— Над чем вы смеетесь? — вдруг спросил Ред.

В мягком свете, льющемся из окон номера, сверкнули его белоснежные зубы и футболка.

— О, так просто. — Нервно глотнув шампанское, Грейс почувствовала, что у нее в голове все поплыло. — Неужели все действительно настолько плохо? — взяв себя в руки, спросила она. — Я имею в виду, быть знаменитым?

Проклятие! Ну почему она задала этот глупый вопрос?

К ее удивлению и облегчению, Ред обворожительно улыбнулся.

— Разумеется, нет. На самом деле, это просто великолепно. Я очень польщен тем, что каждый мой шаг настолько значим, что заслуживает быть сфотографированным. И за снимок Реда Кемпиона, запирающего машину или покупающего гамбургер, какой-нибудь папарацци зарабатывает несколько сотен долларов. Ну, а что касается фотографии с женщиной… — Ред пристально посмотрел ей в глаза. — Именно назойливость прессы стала причиной распада нашего брака.

Грейс залилась краской, когда осознала, что в голосе Реда звучит сарказм. Ей вспомнились вопросы из американского киножурнала относительно развода. Интересно, каков романтический статус Реда сейчас? Судя по всему, слухи насчет Шампань Ди-Вайн оказались беспочвенными; журнал сочинил их, чтобы увеличить свой тираж. Иначе и быть не может; ни один мужчина в здравом рассудке не вынесет женщину, владеющую сомнительным титулом «Мисс Соблазнительница звезд». В любом случае, Говард отрицал эти слухи. Кроме того, что сказал сам Ред в интервью «Трейлеру»? «В настоящее время я полностью посвятил себя искусству. С тех пор, как я расстался со своей женой, в моей жизни не было ни одной женщины».

Неужели он так сильно обжегся, что не хочет даже думать о новой попытке? Ред, смотревший на ночной Париж — город влюбленных, — театрально вздохнул. Грейс едва сдержала желание броситься к нему и заключить его в свои объятия. Несмотря на славу и богатство, он был уязвимым и ранимым. Неужели мужчина, в которого влюблены все женщины на свете, в жизни так одинок? Или же она просто слишком много выпила?

Но если и так, то, судя по тому, как смотрел на нее Ред, в этом она была не одинока.

Такси добралось до Суэддлинга только ближе к обеду. Опасно близко к обеду, если учесть качество готовки. Ярость Белинды не имела границ.

— Проклятие, где вы пропадали? — обрушилась она на бестолкового водителя.

— Отвез двух своих постоянных клиенток в Уэтванг, — невозмутимо ответил тот. — Крюк совсем небольшой.

Белинда беззвучно открыла и закрыла рот, словно разъяренная ослица. На крыльце у нее за спиной появилась леди Уайфф.

— Дорогая, вы точно не останетесь на обед? — робко поинтересовалась она. — Со вчерашнего вечера остались цыплята под соусом…

Вместо ответа Белинда презрительно швырнула свои вещи в багажник.

— Эй, поосторожнее! — предостерег ее водитель. — Знаете, рессоры у меня совсем старые!

Наконец машина тронулась, подпрыгивая и трясясь на ухабистой дороге. Белинда подчеркнуто проигнорировала Уайффов, вышедших проститься с ней. Включив сотовый телефон, она стала прослушивать сообщения. У нее по спине пробежал холодок, когда она узнала голос секретарши главного редактора.

— Белинда! Это Амабель. Ты можешь мне перезвонить?

Второе сообщение было также от Амабель. Голос секретарши прозвучал с некоторым раздражением. Она сразу же перешла к делу.

— Кевин хочет, чтобы ты связалась с ним по поводу следующего интервью со звездой. Он начинает беспокоиться. Нам позарез кто-нибудь нужен. Сериал про королевскую семью подошел к концу.

Белинда судорожно вздохнула, ощутив подступившую к горлу тошноту, не имеющую никакого отношения к цыплятам под соусом, приготовленным леди Уайфф.

— Белинда, куда ты пропала? — началось со стона третье послание Амабель. — Кевин говорит, что ему нужны звезды, звезды и звезды. И немедленно.

Белинда стиснула кулаки. Попытка совращения Перегрина Сомервиля, вероятно, явилась одной из самых глупых ошибок в ее профессиональной карьере. Недовольство Грейсона невозможностью связаться со своей сотрудницей едва ли будет способствовать смягчению взгляда на ее затянувшуюся полосу неудач.

Впрочем, повеселев, вспомнила Белинда, она тут ни при чем. Ну конечно, во всем виноват этот кретин Таркин. Со своими бестолковыми письмами. Бредовыми идеями. Полным отсутствием инициативы. Не говоря про эту чертову Мо Миллз. Проклятая старая эгоистка могла бы подготовить пару интервью со звездами первой величины перед тем, как загреметь в больницу. Увы, все обернулось против нее.

— Нельзя ли побыстрее? — недовольно бросила водителю Белинда.

Хотя такси уже выехало на шоссе, страх водителя ехать быстрее пятидесяти миль в час ограничивал продвижение вперед. Рассевшись на заднем сиденье, Белинда раздраженно провожала взглядом обгоняющие их машины. Скрежеща зубами, она решила выместить переполняющую ее злобу на домработнице. Причем сделать это надо будет, как только она вернется домой. А счет за такси, черт бы его побрал, можно будет отнести к накладным расходам.

Когда Белинда, все еще ругая водителя, подошла к двери своей квартиры, Мария вытаскивала пыльное нижнее белье у нее из-под кровати, гадая, как может уважающий себя человек жить в такой грязи. Впрочем, Белинда вряд ли могла пробудить уважение даже в себе самой; вероятно, этим все и объяснялось. Мадам Грейс Гоже не отличалась особой аккуратностью, но ей было далеко до неряшливости Белинды. В отличие от нее, Грейс не могла оставить разбитую бутылку из-под вина на полу в кухне на целую неделю, до тех пор, пока Мария не уберет ее. И постельное белье Грейс, в отличие от белья Белинды, не было испачкано купленной на вынос пиццей, пеплом от сигарет, кремом, шоколадом и прочими веществами, о происхождении которых Мария даже не хотела гадать.

Поправляя пачку глянцевых журналов на столике у кровати, Мария снова обратила внимание на обложку, где красовался тот мужчина, к которому уехала мадам Грейс. Этот же мужчина был на обложке второго журнала, а также третьего и всех остальных. Со всех обложек улыбалось одно и то же приторно-красивое лицо. Слишком светлые волосы. Жутко пронзительные голубые глаза. Мария не могла избавиться от ощущения, что в этом человеке есть что-то дурное. И, определенно, нет ничего хорошего в том, что мадам Грейс отправилась к нему в Париж.

Но еще не все потеряно. Сунув руку под фартук в карман джинсов, Мария нащупала однофунтовую монету. И не простую, а заколдованную. Мария все объяснила своему клиенту; тот, удивленный и смущенный, тем не менее проделал все необходимые операции и вернул монету. Теперь Марии оставалось только сделать так, чтобы монета попала к мадам Грейс. Но это будет просто. Она подложит монету ей в карман. Оставит на кухонном столе. Может быть, даже подбросит монету в кошелек, хотя это создавало риск попасться с чужим кошельком в руках. Даже добрая, либерально мыслящая мадам Грейс, вероятно, решит, что это уже слишком.

Улыбнувшись, Мария вернулась к уборке. Вытирая кольца от мокрых стаканов на туалетном столике, она гадала, почему Белинда также заинтересована этим мужчиной.

Осторожно опустившись на край кровати, Мария взяла верхний журнал и изучила обложку. «ЖЕНЩИНЫ И Я. Откровения Реда Кемпиона». Раскрыв журнал, она отыскала нужную статью. Ее английский был еще очень плохим, но все же Мария смогла разобрать, что речь шла о разводе. И электронной почте. Множество фотографий красивых женщин; на самой большой из них некая Шампань Ди-Вайн. Но и других женщин достаточно; Мария пришла к выводу, что необязательно знать английский в совершенстве, чтобы догадаться, какая запутанная личная жизнь у красавца-актера.

Она снова ощупала монету в кармане. Достаточно ли будет одного фунта для того, чтобы спасти мадам Грейс? Вчера ночью Мария не могла заснуть, терзаемая видениями Грейс, стоящей высоко на крыше над всем Парижем, с бокалом шампанского в руке, смеющейся. Номер в пентхаусе. Мария вспомнила случайно услышанный разговор по телефону.

«Пентхаус отеля «Морис», рю де Риволи», — повторила мадам Грейс, записывая адрес на обратной стороне счета за газ.

— Черт возьми, что здесь происходит? — прошипел в дверях спальни злобный голос.

Перепугавшись до смерти, Мария ахнула, вскакивая на ноги и прикрываясь подушкой.

— Я тебе плачу за то, — прорычала Белинда, надвигаясь на нее, — чтобы ты убирала в этой чертовой квартире. А не просиживала задницу, читая мои журналы.

— Извините, Белинда, — выдавила Мария, пятясь к стене.

— Мадам Белинда, — прошипела Белинда, зловеще сверкая глазами. — И, боюсь, одного извинения будет недостаточно. Твое поведение стало совершенно недопустимым, и, соответственно, мне придется уменьшить жалованье…

Внезапно ее сотовый телефон пронзительно заверещал мелодию «Бриллианты навсегда».

— Черт, — выругалась Белинда, вытаскивая крошечный аппарат из нагрудного кармана черной кожаной куртки. — А, это ты, Таркин! — прорычала она, услышав выводящий из себя голос своего помощника. — Что? Актер Дейл Уинтон дал согласие? И ты решил, меня это обрадует? Да ты с ума сошел!

Глаза Белинды сузились до двух бешеных щелок. Симпатии Марии были на стороне несчастного создания на том конце линии. К которому она успела проникнуться благодарностью — похоже, Белинда собиралась ее ударить.

— Послушай, — брызжа слюной, взорвалась Белинда, — есть только один человек, которого я хочу заполучить для своей колонки. И ты знаешь, кто он. — Последовала пауза! — Да, черт побери, Ред, черт побери, Кемпион, мать твою. И мне нет никакого дела до того, что он ответил отказом на пятьдесят вторую просьбу об интервью. Ты только найди, где он сейчас обитает, и я… не знаю… отправляйся и жди его под дверью дома.

Вытирая пыль, Мария внимательно прислушивалась к разговору. Значит, вот в чем дело. Белинда хочет заполучить этого мужчину для своего журнала.

— Что значит — «никто не знает, где он»? — взвизгнула Белинда, но сквозь злость в ее голосе прозвучала паника. — Спроси у его рекламного агента. Он точно знает, лживый ублюдок, только не хочет ничего говорить. — Она хлопнула себя ладонью по лбу. — Господи, ну куда подевался дух коллективизма нашей редакции?

Мария принялась быстрее водить тряпкой. У нее в голове возник план. Как говорят англичане? Убить одним выстрелом двух кроликов?

— Кто-то должен знать, где он! — Презрительно фыркнув, Белинда ткнула пальцем в кнопку окончания разговора с такой силой, что сломался ноготь. — Придурок! — Она бросила смертоносный взгляд на Марию. — А ты какого черта ухмыляешься? — заорала она. — Чему ты радуешься?

Мария вдохнула полную грудь воздуха, набираясь, решимости. Сейчас или никогда. Второй раз такого удобного случая не будет, а вот автору «Цыган из Твинки-бей», если ее новый план увенчается успехом, похоже, представится вторая возможность.

— Потому что, мадам Белинда, я знать, где есть мистер Кемпион. И я вам это говорить.