Нелады со звездами

Глава 4

— И вы хотите сказать, что это столик? — презрительно процедила Белинда.

Она ткнула пальцем с ярко-красным ногтем в завязанный большим узлом шелковый галстук несчастного метрдотеля. Тот беспомощно посмотрел на предмет мебели, о котором шла речь. Круглая поверхность, щедро покрытая белой скатертью, серебряные столовые приборы, расставленные с математической точностью, обязательной в одном из лучших ресторанов Лондона… да, на его взгляд, это был именно столик. И метрдотель с радостью подтвердил это разгневанной темноволосой женщине с вызывающе накрашенным лицом и в немыслимо узкой черной кожаной юбке, почему-то возомнившей, что ему должно быть знакомо ее имя.

— Так вот, это не столик, — бросила разъяренная Белинда. — Это даже близко не похоже на столик. Это просто какая-то Сибирь, черт побери. — Она быстро окинула гневным взглядом остальных посетителей. — Точнее, это даже не Сибирь, это прямо-таки настоящий ГУЛАГ, черт побери!

Неукоснительно придерживаясь правила одеваться так, будто уже заполучила должность, к которой стремишься, Белинда шла на шаг впереди остальных. Она не сомневалась, что надо еще и вести себя так, будто уже получила это желанное место. Ее выводило из себя то обстоятельство, что место, о котором она мечтала, — для которого была рождена! — в настоящее время занимала Морин Миллз, ведущая рубрики «Интервью со звездой» журнала «Светило», единовластная повелительница четырех полос, отводившихся раз в две недели беседе со знаменитостью первой величины. Белинда тосковала даже не столько по деньгам и славе, сколько по четырем полосам. В основном потому, что свято верила: достаточно будет их получить, а уж деньги и слава не заставят себя ждать. В крайнем случае, этому поможет знакомство или брак с суперзвездой. Сойдет и то, и другое — Белинда не страдала излишней щепетильностью. Единственное, она до сих пор никак не могла определить, как добиться желаемого. В конце концов, Мо Миллз брала интервью у знаменитостей для «Светила» с начала шестидесятых и пока не подавала никаких признаков того, что собирается вворачивать паруса. Своей непоколебимостью, в бессильной ярости думала Белинда, она прямо Гибралтарская скала. И приблизительно таких же размеров.

— Но это же второй по значимости столик в ресторане, — заметил метрдотель.

— Вот именно, — проревела Белинда. — Вы знаете, кто я такая? Я Белинда Блэк из «Светила», вот кто! Мне нужен лучший столик.

— Но в свое время за этим самым столиком сидела принцесса Диана и ничего не имела против…

— Вы только посмотрите, черт побери, чем это для нее кончилось, — оборвала его Белинда. — Я все сказала.

Она была удовлетворена произведенным шумом. Теперь все посетители ресторана знали, кто она такая, — если только они не были слепыми, глухими и тупыми, хотя и это, разумеется, их нисколько не оправдывало. Громко скрипя стулом, Белинда села за столик и принялась рыться в своей сумочке.

Открыв пудреницу, она в зеркальце оглядела зал, ища знаменитостей. Никого, если не считать герцогиню Кентскую за столиком в углу и какого-то женоподобного дизайнера с загаром из солярия за тем столиком, где когда-то сидел сам Джеффри Арчер. Как обычно, все присутствующие женщины смотрели на Белинду с отвращением, а мужчины украдкой бросали на нее восхищенные взгляды. Довольная собой, Белинда выпятила грудь еще больше. Замшевый жакет был мал ей на два размера, зато неизменно производил необходимый эффект — то есть пробуждал желание. Еще в юном возрасте Белинда овладела несколькими приемами, делавшими ее неотразимой. На ее взгляд, они сводились к трем Д: Длинные волосы, Длинные ноги и соблазнительное Декольте. Тряхнув сияющей черной гривой, втянув щеки и поерзав на стуле так, чтобы кожаная мини-юбка задралась еще выше, Белинда закинула одну длинную ногу, покрытую ровным бронзовым загаром из Сан-Тропе, на другую, гадая, где же, черт возьми, ее интервьюируемая.

Как только смеет эта модельер эксклюзивной обуви «Вонючка» Чешир, дочь графа Алдерли, опаздывать на собственное интервью еще больше, чем опоздала она, хотя ей предстояло только задавать вопросы? Сама Белинда появилась в ресторане на двадцать минут позже намеченного срока, но это было в порядке вещей. Разве у Белинды Блэк из «Светила» может быть время, чтобы поспевать всюду? Разумеется, нет. И никому не нужно знать, что она попросила таксиста двадцать минут кататься взад и вперед по Пикадилли. Но где же эта треклятая сапожница? Кипя от ярости, Белинда не отрывала взгляда от вращающихся серебристо-черных входных дверей. Черт бы побрал эту Вонючку!

Презрительно поджав губу, Белинда принялась изучать принесенное меню, но ее мысли были далеко от нежного мира маринованных гребешков и фаршированных кабачков. Можно не сомневаться, Вонючка пришла бы вовремя ради Мо Миллз и ее значительно более популярной — ну, по крайней мере, более обширной колонки, поспешно поправилась Белинда. Сможет ли она когда-нибудь прибрать ее к рукам? На беду, Мо Миллз обладала конституцией удивительно могучего вола. Про нее говорили, что за тридцать с лишним лет работы в «Светиле» она якобы не проболела ни одного дня, хотя и страдала избыточным весом, а ее лицо напоминало блестящий от пота воск. К бесконечному недовольству Белинды, все легенды о Мо Миллз восходили еще к шестидесятым, к зениту ее славы. Черт побери, подумала Белинда, яростно впиваясь зубами в булочку, кого сейчас волнуют эти шестидесятые?

Кому какое дело, что тогда, сто лет назад, Мо медитировала с Махариши, делила фургон с Бобом Диланом, выведала у Мика Джаггера рецепт его знаменитых «мидий в маринаде» и первой взяла интервью у «Битлз» после того, как они сделали свои фирменные прически? Белинда знала, что интервью Мо считаются классикой жанра — но что в них классического? Мо даже не потрудилась узнать, каким шампунем пользуется Знаменитая Четверка, — не говоря уже про наводящие вопросы о кондиционере.

— Мадам, не желаете аперитив? — осторожно поинтересовался официант.

— Бокал шампанского, — отрезала Белинда.

Официант бесшумно удалился. Его лицо оставалось непроницаемым, но на щеке лихорадочно подергивалась жилка. Белинда проводила его недовольным взглядом. Несмотря на августейшую репутацию «Ла Гарриг», похоже, персонал ресторана просто не привык иметь дело со знаменитостями. С теми, кто достиг в своем деле вершин. Или хотя бы к ним приблизился.

Внутренне кипя, Белинда вернулась к размышлениям о Мо Миллз. Больше всего ее возмущало, что Мо прочно удерживала звание «Самой милой женщины с Флит-стрит»[1]. Здорово, не правда ли? Как интересно, если учесть, что в числе других ее почетных титулов — «Настоящий боец Старой гвардии», «Последний великий профессионал» и, самое примечательное, «Женщина, за тридцать лет работы в журналистике не исказившая ни одного факта»! Неудивительно, что ее интервью наводят такую тоску. Ибо, считала Белинда, что может быть скучнее правды?

Ну, а за подпись, которой сопровождалась фотография Мо в конце ее рубрики, — «Женщина, задающая дотошные вопросы» — старуху Миллз можно было судить как нарушительницу журналистского кодекса. Взять, к примеру, интервью Джозефа Файнса на прошлой неделе. Начавшееся с весьма спорного комплимента: «Джозеф, вы предмет обожания миллионов. Как вы себя чувствуете в этом качестве?», оно, по мнению Белинды, обладало сексуальностью и живостью замороженной рыбной палочки. Не просто полный провал — настоящая ядерная зима! «Женщина, задающая дотошные вопросы». Ха! На месте Мо — но только не на ее двух стульях — Белинда сосредоточила бы внимание на совершенно иных аспектах жизни Файнса.

Единственным маленьким утешением было то, что Мо так и не разбогатела на своей рубрике. Белинда со снисходительным презрением, но и с определенной долей облегчения отмечала, что Мо не смогла заготовить сено, пока сияло «Светило», подцепив богатого и знаменитого мужчину из того великого множества, с кем она часами просиживала наедине в гостиничных номерах. Вместо того, чтобы флиртовать, напропалую, она тратила драгоценное время, задавая вопросы. Как будто кого-то действительно интересовало, что Боб Дилан думал о Жаклин Кеннеди, что Пол Маккартни думал о Джоне Ленноне, что Билл Клинтон думал о Джордже Буше и, из недавнего, как относится Тони Блэр к главному секретарю казначейства Гордону Брауну. Похоже, единственной практической пользой, которую принесли Мо десятилетия близкого знакомства со знаменитостями, было приглашение в личную ложу на скачки в Аскоте, которое ежегодно присылал ей Мик Джаггер. На месте Мо Белинда попыталась бы получить приглашение на совершенно иное ложе.

Но, впрочем, в этом нет ничего удивительного: надо признать, природа не наградила Мо данными для флирта. Сказать, что она похожа на зад автобуса, злорадно подумала Белинда, стрельнув глазами в сторону почтенного семидесятилетнего господина, было, бы оскорблением для автобуса. Господин, залившись краской, поперхнулся. Чуть раздвинув ноги, Белинда с усмешкой проводила взглядом господина, которому официант помог пройти в туалет.

Но где же эта чертова Вонючка Чешир? Белинда буквально вырвала шампанское из рук официанта. Пусть это будет на ее совести. Зубы Белинды яростно застучали по бокалу. Чем дольше Чешир заставит себя ждать, тем жестче Белинда о ней напишет. Хотя колонка «Перерыв на чашку чая» едва ли оставляла возможность для выражения личного мнения. Или какую-нибудь другую возможность. И в первую очередь возможность встретить мегазвезду.

«Перерыв на чашку чая», последние двенадцать месяцев находившийся на попечении Белинды (к ее крайнему недовольству), представлял собой короткую анкету со второстепенными знаменитостями. Он находился на задворках журнала, вместе с кроссвордом и гороскопом, в отличие от интервью Мо Миллз, нередко анонсировавшегося на обложке «Светила». К огорчению Белинды, «Перерыв» являлся полярной противоположностью колонки Мо Миллз.

И дело не только в том, что «Перерыву» недоставало престижа. Колонка навевала скуку: шаблонные вопросы похожим друг на друга звездам низкого пошиба. Одним словом, «Перерыв» был просто издевательством над талантом Белинды — до такой степени, что это было бы смешно, когда бы не было так грустно. В конце концов, именно «Перерыв» она должна была благодарить за шапочное знакомство со всей мелочью британского телевидения, выражавшееся в открытках на Рождество. В том, что Белинда знала по именам всех хомячков Энсли Харриота и была на «ты» с Энтони Уоррел-Томпсоном, Ферном Бриттоном и актерами второго плана сериала «Коронейшн-стрит», также была заслуга исключительно «Перерыва». Колонка, которую никак нельзя было назвать кратчайшей дорогой к Новому году в гостях у Мадонны, наверное, была самым длинным окольным путем.

«Перерыв на чашку чая» являлся Белинде в Кошмарных снах. Она начинала бояться, что никогда не сможет вырваться из когтей ненавистной колонки. Белинда просыпалась ночью вся в поту, увидев во сне, как она в восьмидесятилетием возрасте сидит в тюремной камере и спрашивает у ведущей «Би-би-си» Чарли Диммок, каким фактом из своей биографии та больше всего поразит читателей. Белинда была уверена, что ненавидит «Перерыв» так, как только можно что-нибудь ненавидеть, пока не обнаружила, что именно эта часть журнала пользуется особой любовью рабочих и вообще всех тех, кто занимается физическим трудом. После этого ее, отвращение вообще перестало иметь какие бы то ни было границы.

Белинде отчаянно хотелось порвать с «Перерывом» раз и навсегда. Еще больше ей хотелось получить рубрику Мо Миллз. Но для того, чтобы сдвинуть с места Мо, требовалось чудо, поэтому Белинда, просыпаясь утром, начинала думать, каким должно быть это чудо, и думала об этом до тех пор, пока не приходила пора ложиться спать.

Внезапно во вращающиеся двери влетела розовая шаль из кашемира до самого пола.

— Простите ради бога! — сияя ослепительными ровными зубами, воскликнула блондинка, источающая такой сильный аромат духов, что у Белинды запершило в горле.

Похоже, ее недаром прозвали Вонючкой.

Мерзко усмехнувшись, Белинда мысленно наточила когти. Поскольку она еще не стала журналистом, берущим интервью у звезд первой величины, она утешится тем, что будет вести себя так, как будто уже им стала. Или, точнее, так, как будет вести себя, когда им станет.

— Где ты была? — набросилась на Белинду Фран, тематический редактор «Светила», когда та наконец вернулась в редакцию.

Белинда с сожалением оглядела ее с ног до головы. Судя по всему, Фран снова посетила монастырского цирюльника — кто еще мог соорудить эту немыслимую прическу, лишь подчеркивающую, что ее лицо похоже на шар с прилепленным носом? Не улучшала общее впечатление и губная помада цвета вареного лосося. Ну а что касается этого жакета с лопатообразным воротом, украшенного чем-то похожим на кошачьи колокольчики, его просто следовало считать оскорблением, наказывающимся немедленным увольнением. В крайнем случае, замечанием в письменной форме.

— На обеде, — бросила Белинда, словно это все объясняло.

— Да, я так и заключила по запаху алкоголя. Вот только все дело в том, что уже половина пятого.

— Не стоит рвать волосы, — сказала Белинда, удержавшись от соблазна добавить, что в этом случае прическа Фран только выиграла бы. — Я готовила материал для «Перерыва на чашку чая» с Вонючкой Чешир. Кстати, опоздавшей.

Фран непонимающе посмотрела на нее.

— С кем?

— Ну как же, — объяснила Белинда. — Безмозглая светская красавица, катавшаяся недавно на водных лыжах с принцем Эндрю. Любезно согласилась на интервью, чтобы раструбить со страниц «Светила» о своем потрясающем новом начинании: она собирается стать дизайнером модной обуви.

— Ах да. Ну и как она?

Достав диктофон, Белинда нажала клавишу:

— Слушайте.

Из динамика послышался грудной женский голос:

— О да. Это просто замечательно. Для того чтобы родить ребенка, нужно девять месяцев — и девять месяцев требуется на то, чтобы создать пару туфель!

Затем прозвучал голос Белинды:

— Как интересно, мисс Чешир. А правда ли, что вы недавно устроили свадьбу своих любимых собак?

— О да. Абсолютно. Милые собачки жить не могут друг без друга.

— Явно не Гвинет Пэлтроу, — язвительно заметила Белинда, выключая диктофон. — И что мне с этим делать?

Фран вскинула подбородок вверх.

— Белинда, хотя мы все считаем, что ты великолепно справляешься со своим «Перерывом на чашку чая»…

Белинда осторожно взглянула на свою начальницу, стараясь скрыть удивление. Легче встретить зубастую курицу, чем услышать похвалу из уст Фран.

— …и ты определенно способный интервьюер…

Это уж точно, подумала Белинда. Умение задавать посредственным людям посредственные вопросы и тщательно редактировать ответы — вот что отличает хорошего журналиста от посредственного. Точнее, посредственного от плохого. Написание колонок «Перерыва» требовало от Белинды настоящего мастерства, вот только она глубоко презирала себя за это.

— …и мы в «Светиле» это ценим…

«Любопытно, — цинично подумала Белинда, — связано ли как-то внезапное признание моих способностей с тем, что редакция «Светила» недавно потеряла много крови — перетекшей в конкурирующую «Дейли мейл»?»

— …ты еще не совсем готова взять на себя большую нагрузку.

Не совсем готова!

— Так когда же я буду готова? — ледяным тоном поинтересовалась Белинда.

Но она и так прекрасно знала ответ: когда Мо Миллз откинет копыта… Подождите-ка, что только что сказала Фран?

— Что вы только что сказали? — переспросила она.

— Уверена, мы сможем подумать об этом, если Мо вдруг уйдет от нас, — решительно повторила Фран. — Тогда у тебя появится шанс.

Белинда изумленно вылупилась на нее. «Если Мо вдруг уйдет от нас…» Такое она слышала впервые. Никогда прежде Фран даже не намекала на то, что ей когда-нибудь представится возможность получить колонку Мо Миллз. Несомненно, она получила приказ поддержать хорошее настроение сотрудников редакции. Точнее, удержать их любой ценой, точка.

Мысли Белинды понеслись вперед, но тотчас же наткнулись на непреодолимое препятствие.

— Но ведь Мо никогда не уйдет, — возразила она. — Она даже не берет отпуск, черт возьми!

Шанс — черта с два! На самом деле дверь кабинета Мо Миллз по-прежнему оставалась заперта для нее. Речь не шла даже о приоткрывшемся кошачьем лазе.

Пожав плечами, Фран отвернулась.

Подавленная Белинда направилась к своему столу. Зазвонил телефон. Она схватила трубку:

— Да?

— Это Оникс, из агентства по связям с прессой «Эйс».

— Привет, Оникс.

Почему-то эти красавицы из агентств по связям с прессой, с профессиональным раздражением подумала Белинда, очень любят такие имена, как Оникс, черт бы их всех побрал.

— Я просто хотела узнать, — нервным голосом продолжала Оникс, — вы уже определились со своим решением? Вы обещали подумать над тем, чтобы пригласить одного из актеров, которых я представляю, на «Чашку чая».

— А… да. — Лицо Белинды растянулось в недоброй усмешке. Она злорадно подумала, что издеваться над агентом по связям с прессой — не самый плохой способ времяпрепровождения. — Поздравляю вас, — елейным голосом произнесла она.

— Это просто замечательно, — с облегчением выдохнула Оникс.

— Поздравляю вас. Я имела в виду, с тем, что в вашей конюшне нет никого достойного даже для «Перерыва». — Она язвительно ухмыльнулась. — Что само по себе огромное достижение.

— Ч-что?

На противоположном конце послышался какой-то грохот. Наверное, из головы Оникс вывалился кусок мозга, решила Белинда.

— Но Джим Фридландер, — ахнула Оникс. — Он же великий…

— Он карлик.

— Что вы хотите сказать? — ужаснувшись, прошептала Оникс.

— Я хочу сказать, — продолжала Белинда, — что в Джиме Фридландере нет и пяти футов четырех дюймов.

— Он очень красивый, — запинаясь, вымолвила Оникс, защищая своего клиента.

— Но он также чересчур мелкий, — презрительно фыркнула Белинда.

— У него потрясающее чувство юмора. Джим расскажет вам кучу свежих анекдотов.

— Да… но только мне придется опуститься на четвереньки, чтобы его услышать, — хихикнула Белинда. — Милочка, взгляните правде в глаза: ваш Фридландер просто недомерок.

Ох, как же весело! Вот она, настоящая власть. Какое же это наслаждение! И что плохого в том, что она ею пользуется? Бели ей всю жизнь суждено жить униженной «Чашкой чая», можно ли ее винить в том, что она унижает кого-то другого?

— Но это же несправедливо, — слабо возразила Оникс. — Судить актера по его росту — это просто…

— Высокомерие?

— Джим очень талантлив, — храбро настаивала Оникс. — Его Гамлет получил высокую оценку критики. Газета «Гардиан»…

— Не сомневаюсь. Гамлет-лилипут — это как раз то, что может понравиться «Гардиан». Но вы сейчас разговариваете не с представителем леволиберальной прессы, милочка. Это «Светило». Мы хотим, чтобы наши звезды были похожи на звезды. То есть обладали соответствующим ростом.

— Но его кандидатура рассматривалась для следующего фильма о Джеймсе Бонде… — сдавленно промолвила Оникс.

— На какую роль? — прыснула Белинда. — Злодея-карлика из организации СПЕКТР?

Боже милосердный, ну когда эти чертовы пиарщики придумают что-нибудь новое? Если б число предполагаемых Джеймсов Бондов, которых они представляли, хотя бы приблизительно соответствовало истине, режиссерам приходилось бы работать двадцать четыре часа семь дней в неделю, отбирая подходящую кандидатуру на роль агента 007. Они были бы просто завалены предложениями. Как сама Белинда была завалена предложениями от «бывших» и тех, кому «никогда не суждено стать», отчаянно стремящихся попасть на интервью в «Перерыв на чашку чая».

— Ладно, — спросила она у начавшей всхлипывать вслух Оникс. — Кого еще вы можете предложить? У вас случайно нет какой-нибудь знаменитости?

Белинда прекрасно сознавала, что согласие мегазвезды на интервью за «Чашкой чая» так же маловероятно, как участие королевы в телешоу «Взгляд в замочную скважину». Но все же она не оставляла надежду.

— Агентство «Эйс» ведь представляет интересы Мейсон Маккенны, не так ли? — вдруг спросила Белинда.

— Да, когда она бывает в Лондоне, — шмыгнула носом Оникс.

— Ага, ну вот это уже серьезный разговор. Крупная звезда Голливуда. Очень знаменитая. Разговор по душам с Мейсон был бы весьма желателен.

— Полагаю, — сказала Оникс, собирая остатки разодранного в клочья собственного достоинства, — она едва ли согласится на «Чашку чая». Если Мейсон и захочет иметь дело со «Светилом», то только когда ее пригласит Мо Миллз.

Издав что-то среднее между завыванием и ревом, Белинда швырнула трубку на аппарат.

— Я беру перерыв на чашку чая — то есть сбегаю в ближайшее кафе, — заявила она, выскакивая из редакции.

— Но ты же только что вернулась с обеда, — растерянно пробормотала Фран.

Белинда стояла в очереди в кафе, с отвращением рассматривая затычки для ушей, брошенные в цветочные горшки типографами «Светила», как вдруг у нее зазвонил сотовый. Она посмотрела на номер.

— Че Гевара! — радостно проворковала Белинда в трубку.

— Не зови меня Че Геварой, — оборвал ее голос на противоположном конце. — Этот революционер-неудачник запятнал себя тем, что в молодости работал в банке.

— Так когда я тебя увижу? — спросила она.

— Не знаю. У меня одна очень важная встреча в… мм… в Вестминстере. Проблемы, порожденные отходом правительства от традиционных левых принципов рабочего движения…

Сделав над собой усилие, Белинда постаралась сосредоточиться на рассуждениях своего собеседника. Хотя политики редко заходили в гости на «Чашку чая», шестьсот слов интервью с Чери Блэр поднимут рейтинг колонки и самой Белинды. А Че, благослови его господи, обещал устроить встречу с первой дамой государства. Их случайная встреча оказалась счастливой, хотя обстоятельства, приведшие к ней, были далеко не радостными.

Белинда решительно отказывалась присутствовать на презентации «Капиталиста», невозможно нудного труда о будущем мировой экономики. Энтузиазма у нее не прибавилось даже после того, как Фран подчеркнула, что автор книги является близким другом заместителя главного редактора «Светила» и долг Белинды пойти на презентацию.

— Но вы же знаете, что я признаю только карточные долги, — попыталась отшутиться Белинда, сознавая, что выбора у нее нет.

Действительность превзошла самые худшие ее опасения. Переминаясь на высоких каблуках, Белинда угрюмо потягивала теплое пиво в сыром книжном магазине, пахнущем плесенью, слушая, как автор «Капиталиста» пророчествует о мрачном будущем мировой экономики, и думая, что лично ее интересует лишь собственное экономическое будущее.

— Скукотища смертная, — неуверенно улыбнулась она своему соседу.

Он показался ей довольно красивым, зеленоглазым, томным, в духе Кристофера Уокена, несмотря на рыжие волосы и одежду, незнакомую со стиральной машиной.

— Что вы имеете в виду? — спросил мужчина с имбирными волосами.

— Ну, невозможно проследить за нитью его рассуждений, — зевнула Белинда.

— Позвольте задать вам один вопрос. — Зеленые глаза сверкнули. — А какова ваша собственная позиция в диалектическом материализме?

Белинда непонимающе раскрыла рот.

— Это другое название косого кроя?

Мужчина широко раскрыл глаза.

— Вы совершенно не разбираетесь в политике левых партий?

— А вы хоть догадываетесь, кто я такая? — с пьяным пылом заявила Белинда. — Я Белинда Блэк из «Светила», вот кто.

У него загорелся взор. Через несколько минут он уже отвел ее в сторону и начал подробно излагать тезисы своей докторской диссертации, заверяя, что пришло время печатать на страницах журнала серьезный политический материал.

— Че, дорогой, ты, должно быть, шутишь, — протянула Белинда. — В моем представлении политические дебаты — это когда Чери Блэр выбирает, что надеть, брюки-клеш или длинную юбку.

— Тут я смогу тебе помочь, — быстро сказал Че, и его зеленые глаза забегали за стеклами очков. — Я очень хорошо знаком с Чери. И с Тони. И с их сыном. Ну а взамен мне бы самому не помешало показаться на людях.

— А это, — проворковала Белинда, тыча в него своим бюстом, — можно запросто устроить.

Сидя на нем верхом той же ночью, Белинда старалась не обращать внимания на хлебные крошки, которыми была усыпана вся кровать. Не говоря уже об общей нищете его квартиры — во имя всего святого, у него даже не было автоответчика. Ну да ничего, думала она, подскакивая и опускаясь, «Чашка чая» с Чери Блэр того стоит. Уж если после этого Кевин Грейсон, главный редактор «Светила», не осознает потенциал своей сотрудницы, значит, его ничем не проймешь.

Очередь к стойке внезапно резко продвинулась.

— Да, кстати, ты уже договорился об интервью с Чери? — заговорщическим голосом просвистела в трубку Белинда — мало ли кто может подслушивать, — выбирая булочки и варенье. — Ты говорил, что должен был встретиться с ней вчера вечером.

— Ну, понимаешь, вчера не получилось, — поспешно ответили на том конце. — Но все будет в полном порядке. Чери для меня все сделает. Даже несмотря на то что ее муж — льстивый лицемер, предавший рабочий класс нашей страны. Но, если хочешь, я и его смогу затащить на твою «Чашку кофе».

— Чая, дорогой, чая, — стиснув зубы, поправила Белинда.

Ее вывело из себя неумышленное напоминание о том, что название «Перерыв на чашку кофе» по результатам опроса читателей был признан слишком заносчивым для такой убогой колонки.

— Так мы встречаемся сегодня вечером?

— А как насчет завтра? — Белинда не была уверена, сможет ли она так скоро снова встретиться с крошками.

— Никак не получится. Я… мм… на выходные уезжаю в деревню.

— Как это по-мещански, — насмешливо произнесла Белинда.

— Так как, мы встречаемся сегодня или что? — ощетинился он.

Белинда вздохнула.

— Придется, — довольно невежливо согласилась она. — Буду ждать тебя в нашем клубе.

— Нетушки. Там полно самодовольных газетчиков.

— Ну разумеется, там полно самодовольных газетчиков. В том-то все и дело. Слушай, большой мальчик, невозможно изменить мир, избегая Сохо.