Нелады со звездами

Глава 7

Генри Мун сидел за столиком в книжном магазине, обреченно вертя в руке дешевую шариковую ручку с обгрызенным концом.

— Подходите, подходите, — храбро проскрипел он, обращаясь к двум прыщавым школьникам с яркими нейлоновыми рюкзаками за спиной. — Вы любите спорт и путешествия. Хотите почитать о настоящих приключениях?

Презрительно смерив его взглядом, подростки прошли в секцию фантастики.

— Кажется, до Салмана Рушди мне далеко, не так ли? И даже до Джеффри Арчера. — Генри уныло посмотрел на маленькую стопку книг перед собой. — Если честно, я был чересчур оптимистичен, захватив ручку.

Грейс почувствовала, как у нее на лице буйствуют краски. Легкий свекольный багрянец не сходил с него с того момента, как они с Генри встретились у дверей магазина. Сначала Грейс злилась, что он, как всегда, опаздывает: вот неопровержимое доказательство того, как мало он ее уважает. Затем, по мере того, как ожидание затягивалось, она начала успокаиваться и тешить себя надеждой, что Генри вообще не придет.

Когда же Грейс почувствовала неприятный толчок в груди и заметила Генри Муна, то изо всех сил постаралась натянуть на лицо понимающую многозначительную усмешку. Генри подошел ближе, и Грейс увидела, что его лицо сохраняет подчеркнуто нейтральное выражение. Простая вежливость или полное отсутствие интереса?

Приблизившись вразвалочку, Генри улыбнулся.

— Привет-извини-что-опоздал, — на одном дыхании произнес он.

Грейс была одновременно удивлена и смущена. Она с изумлением поймала себя на том, что ей почему-то очень хочется произвести на Генри впечатление. Но зачем? Чтобы вернуть инициативу в свои руки? Из чувства собственного достоинства, как в профессиональном плане, так и в личном? Возможно. Решив, однако, что день только начался и еще слишком рано вдаваться в развернутый психологический самоанализ, Грейс провела Генри в магазин.

Инициативой в профессиональном плане здесь и не пахло. Афиши в витринах, объявляющие о появлении Генри — «Встреча с живым исследователем!», — судя по всему, не возымели надлежащего эффекта. Ожидаемой очереди к столику с уложенными стопкой экземплярами «Сосущих камни» не было. Грейс уныло посмотрела на поставленное перед столиком ограждение. Сооружение из ажурных хромированных стоек, соединенных черными лентами, призвано было изгибать аккуратными зигзагами очередь банковских служащих, выстроившихся в обеденный перерыв к стойке кафе, делая ее зрительно гораздо короче, чем на самом деле. Однако очередь к столику с книгами Генри и так была предельно короткой. В ней не было ни одного человека.

— Я полагаю, — храбро заявила Грейс, когда Генри занял свое место, — что народ набежит с минуты на минуту.

Хорошо устроенная раздача автографов может значительно повысить распродаваемость книги; очень хорошо устроенная может даже продвинуть книгу в список бестселлеров. Хотя Грейс не надеялась, что с творением Генри случится последнее, насчет первой части определенные надежды у нее имелись. Но сейчас ей пришлось уныло проводить взглядом работника магазина, подошедшего к столику и многозначительно убравшего ограждение.

— Знаешь, ты все равно можешь подписывать книги, — произнесла вполголоса Грейс после нескольких минут, прошедших при полном отсутствии толпы восторженных читателей. — Магазины, как правило, радуются, когда автор подписывает имеющиеся на складе экземпляры. А ты запомни: подписанная книга все равно что проданная — после того, как в ней поставлен автограф, магазин уже не имеет права вернуть ее в издательство.

Имя работника магазина, Дамьен, было напечатано под броской надписью «Страстный любитель чтения» на большом пестром бейджике, приколотом у него на груди. Правда, пришла к выводу Грейс, Дамьен не производил впечатления страстного любителя чего бы то ни было.

Но она была решительно настроена пробудить в нем хоть какую-то страсть к Генри. И этим продемонстрировать свой высокий профессионализм и показать Генри, какие горы она может свернуть, если захочет.

Грейс прошла следом за Дамьеном к его столику в глубине магазина, где он продолжил пришлепывать наклейки «С автографом автора» на нового Гарри Поттера. Судя по высоте стопки, сравнимой с Эмпайр-стейт-билдинг, Дж. К. Роулинг поработала усердно.

— О, смотрите, — радостно воскликнула Грейс, снимая книгу с полки за спиной у Дамьена. — Как здорово! «Салфетки и любезности. Современные манеры для новой эпохи». Автор леди Цилиндрия Бойни. Замечательная писательница. Кстати, сотрудничает с нашим издательством.

— Оно и видно, — проворчал Дамьен, хватая очередного Гарри Поттера. — Никак не скажешь, что она идет нарасхват.

Грейс пропустила его замечание мимо ушей.

— И, вижу, у вас есть работы Эвфемии Огден. Она очень хорошо расходится.

Из-под полок, заставленных яркими корешками Дженни Бристольз, она вытащила книгу в мягком переплете, чью обложку украшало название «Полли с гороховым пудингом», выведенное витиеватым желтым шрифтом. Чуть ниже была нарисована девочка с платком на голове, несущая ведро угля. Грейс с облегчением отметила, что уход Мэриан повлиял на объемы продаж не так сильно, как все опасались.

— Вот эта книга была бестселлером, — гордо объявила она, размахивая «Полли с гороховым пудингом» перед носом Дамьена.

— Самое главное слово здесь «была», — угрюмо поправил тот. — Сейчас у нас с трудом уходит одна книга в месяц.

— Но это же замечательно.

Разве один экземпляр в месяц — это плохие показатели? В конце концов, если бы все магазины страны продавали в месяц по книге, вместе набегал бы приличный тираж.

— Книга Генри, — настаивала Грейс, — просто бесподобна. Это захватывающее повествование о путешествии в поисках затерянного племени. Читателям она очень понравится.

В ответ Дамьен многозначительно посмотрел на столик, отсутствие читателей перед которым говорило само за себя. Но Генри это, похоже, нисколько не беспокоило. Более того, он успел раздобыть где-то еще одну стопку книг и сейчас был поглощен тем, что украшал их своими автографами. Только теперь Грейс обратила внимание, что столик поставлен у стенда «Книги ужаса». В представлении Дамьена, это что — остроумная шутка?

— Возможно, она станет новым бестселлером, — не сдавалась Грейс. — Знаете, читатели распробуют новые книги медленно. Вспомните Луи де Верньера. Или Дж. К. Роулинг…

Взглянув на небоскребы книг о Гарри Поттере, возвышающиеся перед Дамьеном, Грейс смущенно умолкла. Похоже, она высказалась чересчур оптимистично.

Дамьен, однако, вдруг перестал заниматься Гарри Поттерами. Вскочив с места, он быстро направился в противоположный конец магазина, где Генри увлеченно ставил свои автографы. Торопливо следуя за ним, Грейс старалась утешить себя тем, что она слышала и не о таком. Например, один экстравагантный шотландский автор, подойдя к стопке книг, дожидавшихся его автографа, расстегнул ширинку и обильно полил их мочой, радостно крича:

— Я их пометил, мать вашу!

Грейс и Дамьен подошли к столику как раз в тот момент, когда Генри завершал свою подпись замысловатой завитушкой.

— Кстати, неподписанные экземпляры теперь стали гораздо более редкими, чем подписанные, — улыбнулся он, хлопая по кипе книг.

«Если бы», — печально подумала Грейс.

— Вообще-то сейчас вы отмечали своими автографами книги Джилли Куперс, — строго произнес Дамьен. — Боюсь, теперь вам придется за них заплатить.

Когда счет наконец был оплачен, — прощай, рекламный бюджет до конца года, — Грейс и Генри смущенно вышли из магазина. По крайней мере, Грейс было неловко.

— Не желаешь перекусить? — предложила она, сознавая, что заведение быстрого питания вряд ли повысит рейтинг «Хатто и Хатто» в глазах Генри, хотя точно подтолкнет издательство к банкротству.

Правда, Грейс успела обратить внимание, что в «Макдоналдсах» проводится акция «Два гамбургера по цене одного»; быть может, ограничиться этим? С другой стороны, зачем попусту ломать себе голову? Дело проиграно — это касается книги, ее самой и Генри Муна.

— Извини, — пробормотала Грейс, подавленно уставившись на черные пятна раздавленной жевательной резинки на асфальте.

— Ничего страшного, — небрежно ответил Генри. — Ритуальное унижение, похоже, составляет девять десятых рекламной акции по продвижению новой книги. К тому же это было весьма забавно.

Грейс пристально посмотрела на него. Как она и подозревала, широкий рот Генри был изогнут в усмешке. «Забавно»? Он снова над ней смеется?

Генри горестно взглянул на обтрепанный экземпляр «Сосущих камни», зажатый в руке.

— Увы! Чем дальше, тем хуже.

— Пожалуйста, не надо, — вырвалось у Грейс. — Я и так себе места не нахожу.

Генри бросил на нее взгляд, который Грейс в смятении чувств истолковала как все что угодно, от сочувствия до издевки.

— Извини, — растерянно произнес он, переминаясь с ноги на ногу.

Наступило неуютное молчание.

Бессильно опустив руки, Грейс стиснула кулаки. Ну почему бы ему просто не уйти? Чем скорее Генри извинится и оставит ее, тем лучше. По всему его виду чувствовалось, что ему не терпится расстаться с ней.

Но он стоял, пиная ногой несуществующий камень.

— Не хочешь кофе? — вдруг неуверенно предложил Генри.

Грейс быстро произвела в уме подсчеты. В конце концов, они находятся рядом с Ковент-Гарден, в одном из самых дорогих районов Лондона. Выдержит ли эту нагрузку ее бюджет?

— У меня дома, — добавил Генри. — Я живу совсем неподалеку.

Грейс захлестнула волна паники. Снова остаться наедине с Генри Муном. Может ли она пойти на подобный риск? Вдруг он заведет разговор о сексе или «Шпигель-шатре»? Или, что еще хуже, и о том, и о другом? И — каким бы абсурдом это ни казалось — на что похож его кофе? Генри не производил впечатление человека, у которого в холодильнике всегда есть свежее молоко. С другой стороны, как сказала Элли, она должна как-нибудь это пережить. Кофе, каким бы он ни был, будет хорошим первым шагом.

— Хорошо, — пробормотала Грейс.

Крошечная квартира Генри, расположенная на шестом этаже массивного здания эдвардианской эпохи, оказалась гораздо опрятнее, чем ожидала Грейс. И гораздо интереснее — сокровища, привезенные Генри из его путешествий, напомнили Грейс Британский музей. Полы устилали пестрые ковры, в открытых окнах колыхались веселенькие индийские занавески, а все до одной статуэтки из черного дерева и резные маски были тщательно вычищены и отполированы. На небольшом круглом обеденном столе даже стояла ваза с пионами.

— Как здесь мило, — сказала Грейс, оглядываясь вокруг. — Так чисто.

Она покраснела, запоздало осознав, что нахамила.

Генри ухмыльнулся.

— Сейчас да. Ты бы видела мою квартиру несколько недель назад. Но мне наконец удалось найти замечательную домработницу. Я безмерно счастлив. Да, кстати, присаживайся. — Он указал на большой красный диван, на вид очень удобный. — А я пойду посмотрю насчет кофе.

Вскоре он вернулся с двумя кружками, украшенными эмблемами авиалиний. Когда Генри передавал одну из них Грейс, их пальцы соприкоснулись, и у Грейс по руке до самого локтя проскочил электрический разряд. Ощутил ли его Генри? Быстро опустив взгляд на кружащийся водоворотом коричневый кофе, Грейс поняла, что у него в холодильнике действительно нашлось свежее молоко. В отличие от Сиона, угощавшего ее скисшей простоквашей недельной давности, которая свертывалась на поверхности отвратительной пеной. Прогнав эти воспоминания и пришедшие с ними проблемы, Грейс заставила себя улыбнуться. У нее хватает проблем и с Генри.

— Итак, — сказала она, намереваясь завести разговор о том, как продвигается его творчество и нашел ли Генри новый стиль, на что он как-то намекал. — Во время нашей последней встречи…

Покраснев, Грейс осеклась. Она вовсе не собиралась начинать с этого. Проклятие!

— Во время нашей последней встречи… — повторил Генри, подбадривая ее радостной улыбкой.

— Ты сказал, что попробуешь писать о чем-нибудь другом, — поспешно закончила Грейс.

«Даже не вздумай!» — подумала она, с вызовом глядя на него.

Генри разочарованно кивнул:

— Да, я попробовал. В целом идет довольно неплохо.

— И что это? — истеричным тоном спросила Грейс.

— Можно сказать, я отошел в сторону от «Сосущих камни».

Жизнерадостная улыбка Генри вдруг погасла. Он стал таким серьезным, подумала Грейс, неожиданно поймав себя на том, что у нее защемило сердце.

— Правда, пока что я не знаю, что из этого выйдет, — продолжал Генри. — Сейчас еще рано говорить, сможет ли оно взлететь.

Неожиданно он посмотрел Грейс прямо в лицо, и его пристальный взгляд был полон решимости.

— Но я надеюсь, что у меня обязательно получится.

Наступила тишина, и Грейс ощутила усиливающийся стук своего сердца. Был ли в словах Генри какой-то скрытый смысл? Возможно, он имел в виду не книгу, а что-то другое?

— Да?

Генри кивнул.

— Хотя у меня на пути есть кое-какие препятствия. Так что мне придется нелегко. Но я не собираюсь опускать руки… ой, извини! — испуганно воскликнул он, увидев, как Грейс, ерзавшая на диване, внезапно провалилась в дыру между подушками. — Боюсь, диван совсем старенький, — виновато произнес Генри.

Придя в себя, Грейс заметила, что его взгляд задержался на нескольких дюймах обнаженного бедра, открытых задранной юбкой. В ней вскипело негодование. Неужели он нарочно усадил ее на это место? Наверняка.

А она, черт побери, была уже готова вновь подпасть под его чары. Ну когда же она хоть чему-то научится?

— Ты говорил… — резко произнесла она.

Генри облегченно улыбнулся.

— О своей книге, — выразительно добавила Грейс.

Его улыбка погасла.

— Ах да. Я решил на время забыть о приключениях. Бесполезно пытаться завести разбитый «лендровер», ха-ха-ха. Причем он сломался еще до того, как тронулся в путь.

— Наверное, ты прав, — спокойно подтвердила Грейс.

Генри посмотрел на нее, судя по всему, взвешивая свою следующую фразу.

— К тому же это плохо влияет на… в общем… на взаимоотношения.

— Неужели? — произнесла Грейс тоном, призванным показать, что она нисколько не удивлена этим признанием и не желает ничего знать.

— Путешествия разбили мою личную жизнь, — улыбнувшись, кивнул Генри.

— Вот как, — равнодушно сказала Грейс не улыбаясь.

— Ну, начнем с того, что практически невозможно уговорить кого-нибудь отправиться вместе с тобой, — продолжал Генри.

— Отправиться с тобой? — повторила Грейс.

Какая вульгарность!

— Скажем так: по мнению большинства женщин, нет ничего забавного в том, чтобы уронить последний факел в выгребную яму в глухой эфиопской деревне.

— Я с ними согласна, — сказала Грейс, поджимая губы. — А ты не мог бы путешествовать где-нибудь в Других местах? Там, куда твои подруги, — она, как могла, наполнила это слово отвращением, — согласились бы поехать?

— Легко сказать, — печально усмехнулся Генри. — Одна моя подруга…

Одна подруга. Как будто до и после нее были миллионы других. Странно, чем же тогда объясняется его нелюбовь к «мужским» романам, с негодованием подумала Грейс, если он самый настоящий ловелас.

— …и слышать не хотела ни о чем, хотя бы отдаленно напоминающем приключения. Поэтому я предложил ей самой выбрать, куда мы поедем. Она назвала Южную Италию.

— Замечательно.

Помимо своей воли Грейс начала гадать, как выглядела эта девушка. Светленькая? Темненькая? Веселая, жизнерадостная, хорошо смотрящаяся в шортах?

— Ну, если ты любишь такое, тебе тоже должно было бы понравиться, — с сомнением произнес Генри. — Солнце, море, итальянская кухня, живописная природа и масса достопримечательностей — мы были рядом с Помпеей. Все замечательно. Вот только, — его голос наполнился возбуждением, — вулкан, как впоследствии выяснилось, ворчавший уже двенадцать месяцев, начал выбрасывать пепел в то самое утро, когда мы приехали.

— Не может быть! — воскликнула Грейс, представив себе потоки раскаленной лавы.

Генри хихикнул.

— Именно так. Мы завтракали на веранде, наслаждаясь видом на море, и вдруг небо затянула огромная серая туча. А потом нам сообщили об извержении и немедленно эвакуировали. Вот таким, — в его глазах сверкнули хитрые искорки, — получился наш безмятежный отдых на Средиземном море.

— И как отнеслась к этому твоя… мм… подруга?

— Бросила меня в тот самый момент, как мы приземлились в аэропорту Хитроу. — Широкий рот Генри изогнулся в улыбке, полностью скрывшей его глаза за складками. — Как я уже говорил, я романтический неудачник.

Опять наступила тишина, и Грейс принялась лихорадочно гадать, как бы ей повежливее откланяться.

— Ну, мне пора идти, — наконец неловко произнесла она.

— Хорошо, — быстро отозвался Генри.

Слишком быстро, с недоумением отметила Грейс.

Неужели она ошиблась? И он пригласил ее к себе домой только из вежливости, а сам думал, как бы поскорее ее выпроводить?

Ни она, ни он не двинулись с места. Снова наступила тишина.

— Я тут подумал, — задумчиво начал Генри.

Он стоял у окна, спиной к свету, и Грейс не видела его лица.

— Что?

— Теперь, когда рекламная кампания закончена, больше ничего не будет.

Грейс восприняла это как упрек ее в непрофессионализме.

— Вовсе нет. Время от времени обязательно будут происходить еще какие-нибудь мероприятия. Случайно подвернувшееся интервью. Возможность засветиться в каком-нибудь популярном телешоу. И я наверняка смогу выбить несколько выступлений по радио.

— Хорошо. Значит, мы скоро снова увидимся.

Генри отошел от окна, но Грейс так и не могла разобрать выражение его лица.

— Значит, ты по-прежнему счастлива, да? — Его голос прозвучал тихо, душевно.

Грейс ощутила укол восторга. Потрясенная, приросшая к месту, она смотрела на него, и вдруг из ее сумочки послышался настойчивый скрежет сотового телефона. Грейс усилием воли постаралась сдержать руку, метнувшуюся к сумочке. Рука, задрожав, замерла на полпути, однако проклятый телефон продолжал трезвонить. Требовательно, пронзительно, невыносимо громко в наступившей тишине.

Счастлива ли она? В конце концов, в их отношениях с Сионом произошли значительные перемены. Уверенность покинула Грейс — впрочем, на самом деле ее никогда и не было. Сион позаботился об этом. Грейс буквально почувствовала, как переплетаются ее внутренности. А телефон продолжал настойчиво звонить, неумолимый, громкий, словно отбойный молоток. Грейс беспомощно посмотрела на Генри. Что она может ему ответить? Если бы все было так просто… Хотя, быть может, на самом деле все как раз обстоит именно так. Возможно, ей достаточно сказать всего одно слово.

Грейс раскрыла рот.

Генри отвел было взгляд, но тотчас же снова повернулся к ней. Нетерпеливо сомкнул ладони, растопырив пальцы.

— Я просто хотел узнать… — пробормотал он.

— Да? — сдавленно произнесла Грейс.

— Не хочешь ли ты…

— Мм? — она боялась сказать что-то членораздельное, настолько хрупким был момент.

— Ответить на звонок?

— О? Ах да. Точно.

Грейс показалось, что ее тело, плавно парящее в воздухе, вдруг резко рухнуло на землю. Не обращая внимания на ногти, она сунула руку в сумку, вытаскивая неугомонный телефон.

— Дорогая! — послышался пронзительный материнский голос, чей потенциал по разбитию оконных стекол нисколько не уменьшили ни расстояние, ни линия связи.

— О, — ответила Грейс, смущенно взглянув на Генри. — Это ты?

Переменившись в лице, Генри удалился на крошечную кухню, прихватив с собой кружки с эмблемой авиалиний.

— Дорогая, скоро у нас в консульстве будет очень важный обед…

Из кухни донесся яростный звон посуды.

— Мама! — в отчаянии воскликнула Грейс. Леди Армиджер выбирала самое неподходящее время для подробного обсуждения меню, своего туалета и других не менее важных проблем, о которых ей хотелось пространно поговорить с дочерью. — Понимаешь, у меня сейчас совсем нет времени. Мы не могли бы поговорить попозже?

— Это исключено, дорогая, — стальным голосом произнесла леди Армиджер. — Как раз сейчас я занимаюсь распределением мест для гостей. Если ты приедешь, мне нужно знать об этом как можно раньше.

— Приеду? Я? — в ужасе переспросила Грейс. — Но ты же в Венеции. Зачем мне ехать?

Главное было даже не в расстоянии; официальные обеды, устраиваемые ее матерью, были самой изощренной формой истязаний.

Жутко нежный антикварный фарфор. Громоздкое столовое серебро. Бесконечно надоедливые пустые светские беседы, тема за темой, под пристальным оком матери. А Италия означала, что тем будет значительно больше обыкновенного.

— Потому что я хочу тебя кое с кем познакомить, — неумолимо протрубила на противоположном конце леди Армиджер. — С одним мужчиной. Он идеально тебе подходит, дорогая. Гораздо лучше, чем твой…

— Мне не нужен другой мужчина, и ты это хорошо знаешь, — громко оборвала ее Грейс.

Как раз в этот момент в гостиную возвратился мрачный Генри. Грейс вспыхнула, поняв, что он наверняка все слышал. Слышал, как она сказала то, что вовсе не имела в виду. Но мать всегда на нее так влияет. Неужели эта женщина не умеет молчать?

— Послушай, — пробормотала Грейс в трубку, — мне пора идти. Поговорим об этом позже. Я тебя тоже люблю. Пока.

— Извини, — виновато сказала она, убирая телефон в сумочку.

От нее не укрылось, что у Генри на щеке нервно задергалась жилка.

— Ничего страшного, — рассеянно бросил он.

Грейс глуповато улыбнулась, чувствуя, что тоже начинает нервничать. Смогут ли они продолжить с того места, на котором остановились? Только сейчас Грейс поняла, насколько сильно желает этого.

— Так что ты говорил? Перед тем, как нас так грубо прервали?

Несомненно, теперь, когда они подошли так близко к чему-то, Генри не захочет останавливаться. Он наверняка захочет — как метко выразилась Элли — определенного сближения.

— А, это. — Генри с опаской взглянул на нее. — Да так, ничего. Ничего существенного.

— О. Понятно.

Судя по всему, мгновение близости прошло. Если, разумеется, оно вообще было. А может быть, она снова ошиблась? Грейс поспешно спряталась в свою раковину. Сама атмосфера комнаты вдруг начала на нее давить. Всего несколько минут назад воздух был пропитан обещаниями, открывающимися возможностями. Сейчас же в нем осталось лишь неловкое смущение. Но почему? Что случилось? Какую игру ведет Генри?

— Знаешь, я, наверное, пойду, — сказала Грейс, поднимаясь с дивана.

Это проверит его пыл.

— Да.

Генри шагнул к двери.

— Спасибо за кофе.

— На здоровье.

— Удачи с новым проектом, Генри, — сказала Грейс, пристально глядя ему в глаза.

— Благодарю, — безучастно ответил Генри. — Скоро будут закончены первые несколько глав.

«В том числе и эта», — печально подумала Грейс.

Не сказав больше ни слова, она вышла из квартиры и стала спускаться по лестнице, пропитанной запахом лекарств.

И вдруг, как гром среди ясного неба, когда она уже спустилась вниз, до нее дошло.

С негодованием: «Мне не нужен другой мужчина, и ты это хорошо знаешь».

Украдкой: «Послушай, мне пора идти. Поговорим об этом позже. Я тебя тоже люблю».

Ну конечно же. Большую часть разговора Генри грохотал на кухне. По тому немногому, что он услышал, он решил, что она говорила с Сионом. Со своим возлюбленным, с которым она счастлива (у нее никак не хватало мужества признаться, что это не так). Стиснув перила, Грейс в отчаянии оглянулась назад.

— Генри! — окликнула она как раз в тот момент, когда шестью этажами выше громко захлопнулась дверь его квартиры.

«Финал», — подавленно подумала она. Во всех смыслах этого слова.

Вернувшись в издательство, Грейс уныло толкнула облупленную дверь рекламного отдела и застала Элли в страшном оживлении.

— Ты видела мои новые сапоги? — воскликнула Элли, откидываясь в кресле и высоко задирая ноги. Их нижняя часть была затянута в пурпурную змеиную кожу, венчавшуюся длинными тонкими серебристыми шпильками, напоминающими радиоантенны. — Я решила следовать призыву своего внутреннего голоса.

— Значит, вчера вечером все прошло успешно, да?

Грейс поймала себя на том, что ей тяжело разыгрывать радость. Ну почему личная жизнь Элли именно сейчас сделала поворот к лучшему?

— Успешно? Да ты, наверное, шутишь. Я чуть с ума не сошла! — Элли издала жуткий стон. — Опять знакомство вслепую. Со мной это происходит так часто, что мне нужно бесплатно выдать собаку-поводыря.

— Что произошло? — Грейс с трудом сдержала радость. — Я думала, ты нашла себе идеальную пару.

— Понимаешь, он занимается тем же самым, — вздохнула Элли, откидывая волосы назад, словно пытаясь стряхнуть неприятные воспоминания. В лучах утреннего солнца сверкнули пряди в диапазоне от бордо до платиновой белизны. — Он в рекламе. Я в рекламе.

— Ну и что?

— А ничего. Если не считать того, что мы весь вечер обсуждали рекламную кампанию нового крема от бородавок, который он представляет. Он сказал, что не остановится до тех пор, пока не сделает свой крем лучшим косметическим товаром года в Англии.

— О, — произнесла Грейс, чувствуя, как где-то в безрадостных глубинах зашевелилась улыбка.

— Это я во всем виновата, — продолжала Элли. — Мне не надо было соглашаться. Подсознательно я почувствовала что-то неладное, еще когда мы первый раз разговаривали по телефону.

Грейс кивнула. Все это было ей хорошо знакомо. Подсознание Элли уже не раз чувствовало нечто подобное. Но всегда это выяснялось задним числом.

— Какая-то мелочь, которую ты никак не могла ухватить?

— Не совсем. Скорее что-то большое, просторное, не помещавшееся в объятиях.

Грейс удивленно подняла брови:

— Что ты имеешь в виду?

— Я поняла, что надвигается катастрофа, еще когда спросила у него, как мы узнаем друг друга.

— Почему?

— Он сказал, что на нем будет галстук с мишками. Я смеялась до слез. Решила, что он шутит. Но вот я приезжаю, и он уже на месте. И они тоже на месте. Большие желтые медвежата в красных трусиках.

— Но разве ты не могла просто исчезнуть? Сбежать?

— Нет, потому что я рассказала, что будет на мне. К несчастью, в метро больше не нашлось никого в обтягивающем красном костюме и зеленых полусапожках на высоком каблуке.

Грейс прыснула. Несчастные похождения Элли по крайней мере отвлекли ее от размышлений о Генри Муне и о том, что наступивший после провального утра и бестолкового дня момент откровения, сладостный и многообещающий, так быстро потонул в болоте недопонимания. Повторится ли он? Грейс в этом сильно сомневалась; не в последнюю очередь потому, что все усилия по продвижению книги Генри, которые она намеревалась предпринять, заранее были обречены на неудачу. «Бесполезно пытаться завести разбитый «лендровер»», — как сказал Генри. Вполне возможно, она его вообще больше никогда не увидит. И, вероятно, это к лучшему. Так почему же у нее такое ощущение, словно какая-то небесная рука щелкнула выключателем, погрузив во мрак ее существование?

— На самом деле, — прервала ее грустные мысли Элли, — в твое отсутствие случилось и кое-что хорошее. Определена дата интервью Белинды Блэк с леди Цилиндрией. Так что теперь «Перерыв на чашку чая» точно состоится.

Грейс кивнула, пытаясь проникнуться интересом к беспрецедентному успеху рекламного отдела «Хатто и Хатто», но почему-то сейчас это казалось ей невыносимо скучным.

— Замечательно.

— И ты не поверишь, но звонили из «Гардиан» и спрашивали, нельзя ли сделать материал про Генри Муна.

— О!

Сердце Грейс взмыло вверх восторженным огнем, мгновенно погасшим, словно дефектная спичка: она поняла, что тут смогут обойтись и без ее участия. Генри перешлют по факсу вопросы, а он отправит ответы прямо в редакцию газеты. Хотя на самом деле оно и к лучшему. Желательно, чтобы они больше никогда не встречались.

— Но это еще не все. Звонили с радио «Гейнсборо». Там хотят сделать интервью с автором «Сосущих камни».

Грейс нахмурилась.

— Интервью с Генри? На радио? Придется ехать в студию?

Элли кивнула.

— Да, но ты можешь съездить с Генри в Дом звукозаписи. Вы должны быть там в десять утра. — Элли подмигнула. — Еще одно жаркое свидание с Генри Муном, да?

— Заткнись! — в сердцах бросила Грейс, пытаясь унять блеск в глазах.

Неужели ей представился еще один шанс?

На лице Белинды играли отблески от экрана компьютера. Вокруг царили мрак и тишина, нарушаемая лишь доносящимся с улицы гулом. Пронзительно ожил сотовый телефон, выводя Белинду из состояния полной сосредоточенности, и она в ярости взглянула на часы. Половина двенадцатого, черт побери. Проклятие, кто может звонить ей так поздно? Она посмотрела на дисплей телефона. Че Гевара, чтоб его! Черт! Как он посмел, его мать? У этого парня шкура толще, чем у слона.

— Ты свободна завтра вечером? В общежитии Уонстэдского механического института танцевальный вечер солидарности. Хочешь сходить?

— Не больше, чем сунуть свою руку в мясорубку.

Белинда снова принялась яростно тыкать в клавиши компьютера. Проклятие, ну какой пароль могла придумать Мо Миллз? Белинда перебрала все из шестидесятых годов, связанное с Мо, что только могло прийти ей в голову, начиная от «джонленнонбитлз» до «махаришийога».

— Значит, нет?

— Ты не ослышался.

— Где ты сейчас?

— На работе.

Твою мать! Ну как она могла проговориться? Наверное, она действительно очень устала, раз этот вопрос застал ее врасплох.

— На работе? Ты имеешь в виду, в редакции «Светила»?

— Разумеется, нет, — солгала Белинда. — Дома, в своем кабинете.

Она приложила все усилия, чтобы никто не узнал о том, что она здесь. Вечером, когда уборщица мыла в редакции полы, Белинда спряталась в туалете. Наверняка заработала себе геморрой, просидев столько времени на пластмассовом стульчаке. Но это было необходимо. В противном случае риск обнаружения был слишком велик — и тогда ее могли бы заподозрить…

— И чем занимаешься?

— А тебе какое дело? — отрезала Белинда. — Да, кстати, а как поживает мое интервью с Чери Блэр? — язвительно поинтересовалась она.

— Она дала зеленый свет, — последовал совершенно неожиданный ответ.

Белинда, сидящая в одиночестве в темной редакции, с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть.

— Что?

— Вот только, — добавил голос на том конце. — Тони поднял шум. Самодовольный ублюдок не желает ни с кем делиться славой.

— Значит… интервью с Чери не будет?

Голос Белинды был пропитан ядом. Ну разумеется, не будет. Как она могла поверить в обратное? Снова.

— Крошка, я над этим работаю. А тем временем почему бы тебе не сделать материал обо мне? Моя диссертация на тему «Почему новые лейбористы такие ублюдки» заслуживает внимания самой широкой публики. Определенно, у нее есть потенциал стать бестселлером. Должен сказать, кое-кто ею уже очень заинтересовался…

— Отвали, — прорычала Белинда.

— Сам Алистер Кэмпбелл обещал написать к ней вступление…

— Вот как? Наверное, ты имеешь в виду того Кэмпбелла, который работает в туристическом агентстве Инвернесса, не так ли? Потому что я сомневаюсь, что ты хоть раз встречался с другим.

Начальник пресс-службы и официальный представитель британского премьер-министра Тони Блэра.

Голос на том конце стал озабоченным:

— Послушай, крошка, нам надо поговорить. Почему бы тебе не заглянуть ко мне домой?

К нему домой? В отвратительную конуру в Кэтфорде, пропитанную тошнотворными ароматами находящегося под ней восточного ресторана, сотрясаемую динамиками расположенной за стеной дискотеки, с матрацем, на котором крошек больше, чем на дне хлебницы?

— Да я лучше наложу на себя руки!

— Кро-ошка! — с упреком произнес он. — Я сам приготовлю обед.

Это явилось последней каплей. Белинду едва не вывернуло наизнанку при воспоминании о студнеобразной желтовато-оранжевой массе, вываленной ей на тарелку в море прогорклого масла. А Че Гевара был горд своей отвратительной стряпней. Даже сказал, что могло быть и хуже, поскольку в холодильнике, кроме этого, у него были только сливки и сардины.

— Отстань! — рявкнула Белинда, оканчивая разговор.

«Ну же, давай», — молчаливо воззвала она к компьютеру.

«Оркестродинокихсердецсержантапеппера». «Роллингстоунзвгайдпарке». Главное подобрать пароль. А остальное уже будет сделать нетрудно. Проникнув в систему, можно будет подправить интервью с привередливой герцогиней, и Мо Миллз уйдет в историю.

Господи, как же она устала! И никто не оценит ее изнурительный труд. Глаза Белинды превратились в шарики от подшипника, веки нависли стальными листами. Полная отчаяния, она набрала еще одну комбинацию, последнюю, какая только пришла ей в голову. Сначала ничего. Затем — о чудо! — на экране появилась долгожданная надпись. Белинда едва не вскрикнула от радости. Компьютер Мо Миллз наконец капитулировал.

Сочетание «Джонмикэ лвисбобэрикйокоманфред» попало точно в цель.