Невероятные приключения циников в Скайриме

Глава 6. Дорога приключений, или Берегите колено

Ночь на удивление прошла спокойно. Правда я проснулась от резкого запаха — у изголовья кровати стояли сапоги Бишопа, самого Бишопа в них не было. Рейнджер появился через несколько минут в наброшенной на голое тело рубахе, с ножнами на поясе и босиком. Без сапог зато с оружием. Молодец. Мужик взлохматил влажные волосы, встряхнулся по-собачьи, и в меня полетели брызги.

— Долго спишь, — заявил Бишоп, бесцеремонно скинув мои ноги с кровати.

Он уселся рядом, отчего доски под его весом жалобно скрипнули и прогнулись. Рейнджер вытащил из сумки длинные тряпки и привычными движениями начал наматывать их на ноги.

— Портянки здесь? В Скайриме? — удивилась я спросонья.

— Это ножные обмотки, хотя называй их как хочешь.

Он засунул ноги в сапоги и повернулся ко мне:

— Первое. С этого дня я слежу за твоим сном. Ты спишь слишком долго и слишком беспечно. Если хочешь выжить в Скайриме или… да, где угодно! — ты должна научиться спать чутко. Вполглаза. А не разваливаться на всю постель, как хоркер у воды, хотя это зрелище, надо признать, привлекает… внимание.

Он усмехнулся одним уголком губ, а я повыше натянула край спального мешка, служившего мне одеялом:

— Долго будешь подсматривать за мной, вуайерист-недоучка?

— Не знаю кто это, — Бишоп легко поднялся, взял висевший на изголовье кровати темный тулуп.

Новая куртка? Хм… А где его черный доспех? Словно прочитав мои мысли, рейнджер накинул «тулуп» на плечи, подвязал спрятанные веревки и застегнул ремешки, попутно объясняя, что к чему:

— Это «стёганка». Смягчает удары и ношение тяжелых доспехов, держит тепло и первая вещь в Скайриме. Тебе надо найти такую же. Я уже узнал: здесь есть толковый кузнец — Адрианна Авенниччи — она хоть и баба, но в доспехах и оружии знает толк. Сегодня сходим, снимем с тебя мерки, а то ты в своей «коже» околеешь за пару часов в горах. Я к примеру могу продержаться несколько дней. Это ясно?

Я потерла лицо, прогоняя сон, замотала головой:

— Погоди-погоди, «тащ-генерал», с чего вдруг столько заботы?

— Никакой заботы. Выполняю свою часть сделки: не даю тебе отправиться на тот свет. По крайней мере не раньше, чем поможешь разобраться мне с моей проблемой.

— Ясно-о, — протянула я, предусмотрительно умолчав, что после смерти, как это не прискорбно, возвращусь обратно в Скайрим. — Стёганка, так стёганка. Еще что-то?

— Да.

Бишоп подхватил лежавший на полу панцирь из дубленой кожи и набросил его поверх своего тулупа, привычными движениями затянул ремни. Следующими в ход пошли шипастые наплечники и наручи. Когда рейнджер закончил облачаться, я смотрела на привычный глазу черный доспех, который, оказывается, сложносоставной и многослойный, как капуста. Вот оно что…

Бишоп помахал у меня перед носом, привлекая внимание:

— С этого дня буду учить тебя сражаться… — он вздохнул, — или хотя бы научу брать оружие за нужный конец, не калечась.

— Смешно, — промямлила я, оглядываясь в поисках своей одежды.

Бишоп начал споро собирать наши вещи, а я села на кровати и стала натягивать штаны. Проигнорировав меня, рейнджер одним рывком выдернул из-под моей задницы спальник, молча скрутил его и бросил к остальным тюкам. Мужик сегодня какой-то молчаливый — насколько я успела его узнать. А где скабрезные шуточки? Или раздевающие взгляды?

— Ты в порядке?

— А? — Бишоп раздраженно дернул плечом, — я всегда в порядке.

— Ты какой-то молчаливый… Я сижу практически голышом, а от тебя не было еще ни одной пошлости за утро… Уж не отрастил ли ты себе — ну, не знаю — мозг? А там, глядишь, и интеллект появится…

— Слушай, — он выпрямился и зло сверкнул желтыми глазами, — я не понимаю и половины того, о чем ты болтаешь, но когда меня оскорбляют — это я могу понять. Не искушай судьбу, «красотка», я могу и пересмотреть наше соглашение… — Он навис надо мной.

Рейнджер склонился совсем близко, так что можно было рассмотреть золотые крапинки в его глазах. Ноздри раздувались от злости, а верхняя губа изогнулась в презрительной усмешке — Бишопу я не нравилась. Более того, сейчас он был чертовски зол, до такой степени, что, похоже, едва сдерживался, чтобы не отвесить мне затрещину. И вдруг я совершенно ясно осознала, что не отвесит. Ни сейчас, ни потом. Не сможет — что-то сдерживает. Бишоп злится не только на меня, но и на ситуацию в целом, и даже на себя за что-то… Какой-то прокол? Почему он все еще нянчится со мной? Ведь не из-за помощи «довакина»? Какой к черту из меня довакин… Ища подтверждения своим догадкам, я наклонилась ближе, словно на дне желтого взгляда где-то должен быть ответ. На мгновение злость в волчьих глазах сменилась удивлением, и в следующую минуту рейнджер отшатнулся, словно ужаленный.

— Не лезь в мою душу, ведьма! — Он отступил, на его лицо вернулась маска злости, и рейнджер, схватив свой походный мешок, выскочил в двери, не прощаясь.

Хм… Я озадачена… Что это с ним? Не похоже, что безобидные подколы могли задеть сурового мужика. Надо бы присмотреться к нему поближе — что-то он скрывает. Я слезла с кровати, быстро облачилась в броню, благо уже выучила, какой ремень затянуть первым, а какой вторым. Собрав оставшиеся пожитки, вышла из закутка в общий зал таверны. Центральный очаг чистила негритянка с повязанным на нос платком; кроме неё в таверне никого не было. Я прошла мимо, скупо кивнула ей на ходу и, выйдя из таверны, крепко зажмурилась от яркого солнца.

На центральной площади Вайтрана уже переругивались торговцы, раскладывая по лоткам нехитрые товары: мясо, с трудом выращенные овощи, драгоценности. Со всех сторон доносились голоса и выкрики, приглашающие отведать свежайшую дичь в Скайриме. Рынок вселял какое-то деловое настроение — прямо язык зачесался с кем-нибудь поторговаться. Народ сновал от лотка к лотку, беседовали, о чем-то спорили — почти настоящая жизнь, если бы не было галлюцинацией. Я улыбнулась и втянула полной грудью свежий утренний воздух.

— Готова? — сбоку раздался знакомый голос.

Я вздрогнула:

— Я уж думала ты на меня разобиделся, право…

Бишоп стоял, прислонившись к стене таверны, и грыз яблоко. Он ничего не ответил (видимо, предпочел не обсуждать утреннюю ссору), молча доел яблоко и, не глядя, швырнул в сторону… В мою сторону. Точно в лоб.

— Э-эй!

— Промазал, — поковырялся в зубах рейнджер, — хотел кинуть вон в тот загон.

— Он в другой стороне вообще-то…

— Я с утра такой рассеянный…

— О, а вот и Бишоп! — всплеснула руками, — с возвращением. А то с утра вместо тебя был кто-то другой.

Я вытерла лоб от яблочной мякоти; подпрыгнув на месте, поправила лямки рюкзака и пошла через рынок, обходя ранних зевак. Рейнджер отклеился от стены, догнал и пристроился сбоку.

Пришлось всю дорогу пыхтеть при нём, топая вверх по лестнице навьюченная как мул. Вайтран хоть и был равнинным городом, но даже здесь, как и во всем гористом Скайриме, были постоянные подъемы и спуски. Мы вышли с базара и направились к храму Кинарет, маяком для которого служило гигантское сухое дерево, росшее посередине храмовой площади. Дойдя до скамеек, установленных для отдыха прихожан, я облегченно вздохнула. В этот раз мой мешок оказался слишком тяжёл…

— Напомни, куда мы идем и главное зачем? Сомневаюсь, что дракон прилетит к ярловому дворцу… — рядом возник Бишоп.

Устало сбросив рюкзак с плеч, я с кряхтением разогнулась:

— Дракон прилетит к одной из сторожевых башен недалеко от Вайтрана. Вдвоем мы не сможем его убить, а мне нужна его душа, чтобы одовакиниться. Я предлагаю следующее: сейчас мы пойдем к ярлу и расскажем о проблеме воскресших ящериц, получим в помощь отряд стражей и позволим им сделать за нас грязную работу. Если все сложится удачно, то мужики убьют дракона, я высосу его душу, и все будут в шоколаде.

Бишоп подозрительно сощурился, словно искал подвоха:

— И обещание, которое из тебя вытянула Гердур из Ривервуда, тут ни при чем?

— Ты за кого меня принимаешь? — я даже немного оскорбилась, — за альтруиста какого-нибудь? Конечно ни при чем, только холодный расчет, друг мой.

Рейнджер коротко усмехнулся, на доли секунды задержал на мне взгляд и отвернулся.

— Заканчивай прохлаждаться, — он поднял одной рукой мой мешок и насильно всучил его, — идем к ярлу.

Я тяжело вздохнула, просунула руки в лямки, и матеря про себя клятые лестницы Вайтрана, взяла курс на дворец ярла.

Ярл — местный вождь, жил на самой верхушке города в Драконьем пределе. Когда-то давно, когда драконы еще не были ископаемыми, тогдашний ярл смог спеленать одну такую ящерицу, и повесить ее голову над троном в качестве трофея. С тех пор и пошло название «Драконьего предела». Я брела к дверям чертового дворца, с каждым шагом выдыхаясь все больше и отчаянно жалея, что старый ярл не жил где-нибудь этажом ниже.

Когда до дверей осталось всего ничего, я воспрянула духом. Но тут до нас донеслись короткие лающие приказы, и мимо бодро промаршировал отряд стражников, подгоняемый правой рукой ярла — темной эльфийкой. Вместе с эльфийкой шествовала девица модельной внешности с гордо вскинутой головой и прямой спиной. Ветер картинно развевал ее белокурые волосы, солнечные зайчики скакали на начищенных доспехам, а ладонь уверенно сжимала рукоять короткого меча. Ни много ни мало валькирия… Мы застыли с Бишопом, провожая ее жадными взглядами.

— Жаль нет времени, а то бы… — он вскинул одну бровь, улыбаясь своим мыслям. — Достанется же такая кому-то, а то мне… досталось «это», — рейнджер смерил меня оценивающим взглядом с головы до кончиков сапог, картинно вздохнул и направился дальше.

Эй! Это, между прочим, было обидно… Я в очередной раз подпрыгнула, поправляя мешок; сплюнула попавшую в рот прядь волос и поплелась за рейнджером.

— «Достанется же такая…» — передразнила я, — какая такая? Это ты о ее богатом внутреннем мире? Или о душевных качествах? А может о золотом характере?

— Я о ее ногах, заднице и, бьюсь об заклад, превосходных сиськах.

— А как же интеллект?

— Кто?

— Не кто, а что, дубина. Я говорю про мозги.

— Мозги у женщины? Не смеши.

— Ты чертов шовинист…

— Понятия не имею кто это…

Мы препирались до самого входа во дворец, а когда, отчаянно пыхтя, матеря рейнджера, лестницы и гребаный мешок, я-таки добрела до дверей, два стражника перегородили мне вход.

— Кто такие?

Я честно хотела съязвить и выплеснуть на ни в чем не повинных мужиков запас желчи, но чертова одышка не дала выдавить ни слова. Бишоп подождал, пока я пропыхтюсь и прокашляюсь, но не дождавшись членораздельных звуков, вышел вперед:

— У нас донесение для ярла. Риверуд…

— А ну пошли прочь, проходимцы! — мужики набычились, а их руки легли на рукоять топоров, — сегодня уже было донесение о Ривервуде, а всякую шваль велено не пускать.

Я аж подпрыгнула от неожиданности — голос тут же вернулся:

— То есть… Кха-х!.. То есть, как было донесение?! Точно из Ривервуда?

— Было-было. А теперь пошли прочь!

— Погодите, — я замотала головой, — это же я должна была доставить послание и вместе с отрядом стражников убить дракона у Западной сторожевой башни!

Мужики нехорошо прищурились, и топоры мягко скользнули в их мозолистые ладони. Бишоп миролюбиво поднял руки и, схватив меня за мешок, оттащил прочь от дверей. Ничего не понимаю… То есть как это меня даже в дом ярла не пустили?.. А как же наша операция «завали дракона»? Ведь есть же сценарий игры, в конце концов. Довакин должен прийти, сообщить весть и вместе с ярловым помощником — какой-то там темной эльфийкой… О, святые нейроны… Догадка пришла слишком поздно.

— Бишоп…

Рейнджер появился в поле моего затуманенного зрения.

— Данмерша, блондинка и отряд стражников, которые попались нам навстречу… Прямо сейчас они могут прикончить нашего дракона, и мы упустим его душу! Это с ними мы должны были…

— Проклятье! — быстро сообразил Бишоп.

В одно мгновение он сдернул с моих плеч мешок, и развязав, начал перекладывать из него железные слитки в свой. Я растерянно наблюдала, как из недр моего рюкзака исчез уже шестой по счету брусок.

— Это что? Это что такое?..

Бишоп, не переставая работать руками, осклабился:

— Переложил их, пока ты спала. Во-первых, я предупредил, что буду учить тебя выживанию и сделаю сильнее, — рейнджер закончил перекидывать вещи, и сунул мне в руки заметно полегчавший мешок, — а во-вторых, будешь следить за своим языком. Я могу испортить тебе жизнь, «красотка», не прибегая к насилию.

Он развернулся и бросился вниз по лестнице:

— Догоняй, если не хочешь остаться без дракона!

И мне ничего не оставалось, как броситься следом.

Такую гонку я не забуду никогда. Я быстро бегала от Алдуина в Хелгене, но там не было чертового Бишопа, орущего на меня прямо в ухо. Когда мы проскочили мимо стражников, охраняющих городские ворота, вдалеке на западе уже виделся огонь, а языки пламени лизали разрушенную башню. Над всем огненным адом летал дракон. Мой дракон! Стой, сволочь, мне надо тебя убить! Я припустила сильнее, но не рассчитала: корпус убежал вперед, ноги за ним не успели, и я больно и весьма обидно пропахала грунтовку собственным лбом.

— Даэдра тебя забери, не могла найти другое время спать?! — руки Бишопа вздернули меня, а мощный пинок придал такого ускорения, что я едва касалась ногами земли.

Сам рейнджер догнал меня через секунду. Мы неслись навстречу схватке: дракон уже опустился на землю и хватал зубами все, что двигалось. А двигалось там много всего: стражники Вайтрана, мелькнула синяя кожа данмерки, и, словно мечта прыщавого подростка, махала мечом белобрысая воительница с большими противоударными буферами. Дракон клацнул зубами, а валькирия, увернувшись, ударила по его морде — лезвие задрожало, и руку девы отбросило в сторону.

— Тормози, если не хочешь стать закуской! — громыхнуло над ухом.

Я сбавила скорость, и едва заметила, что мимо меня пронеслась стрела с красным оперением. Затем еще одна. Первая воткнулась в глаз дракона, вторая ударилась и переломилась о его броню. Блондинка, заметив чужие стрелы, подняла руку с мечом в воздух и, издав победный клич, умудрилась запрыгнуть на голову умирающего дракона. Какой героизм, елки… А пафоса-то сколько, тьфу. Я шмыгнула за камень и, чтобы не упустить момент со смертью летающей ящерицы, высунулась из-за камня. Дева и стражники, как муравьи окружили издыхающего дракона, как вдруг тот тряхнул рогатой и закричал голосом полным агонии:

— До-ва-ки-и-и-ин! Не-е-ет!

— Да-а-а, — я радостно потерла ручки и вылезла из укрытия.

В последний миг дракон поднялся на задних лапах, и тут его кожа и плоть начали тлеть, словно сгорающая бумага. По некогда твердой чешуе побежали искры. Дракон рычал от боли: его тело медленно превращалось в скелет, кости охватило радужное пламя. Оно переливалось всеми оттенками и вырвалось наружу, сметая все на своем пути. Я ослепла на миг, когда перед глазами встала золотая стена, а силы дракона — его душа, его суть — вливались в меня, наполняя доселе неведомой силой. Мне казалось, что я могу все! Взлететь, кричать огнем, исторгать молнии и холод, я словно видела прошлое и будущее, я знала древние языки и знания, которые недоступны людям. Я была драконом…

Свет постепенно спадал, когда начала приходить в себя. Повсюду слышались шепотки, но мне не было до них никакого дела. Все-таки я довакин… Человек с душой дракона. Единственная и неповторимая в своем роде. Я могу кричать…

Открыла глаза, и обнаружила себя под перекрестьем множества взглядов. Все верно, мужики! Кто довакин? Я довакин! Мне казалось, что я даже немного подросла, а уж чувствовала себя на миллион.

— Кхм… Питикака… — раздалось над ухом.

— Погоди, Бишоп, сейчас я покажу тебе силу Крика!

— У нас проблема.

— Ну что еще?! Ты отрываешь меня от инициации…

Рейнджер осторожно, словно боясь обжечься, тронул меня за плечо:

— Не хочу портить тебе праздник, но у нас тут, похоже, два довакина…

***

После битвы данмерка отправила солдата за подмогой, а остальные из ее отряда разожгли костер и устроили лагерь на остатках разрушенной драконом башни. Вечерело. Кто-то перевязывал раны, кто-то встал в караул, ну, а кто-то шептал молитвы Талосу за погибших соратников — запах крови и влажной земли стоял вокруг удушающей завесой. Хорошо, хоть дым от костра несколько разбавил вызывающие тошноту ароматы.

Мы сидели у огня и пялились друг на друга со всей подозрительностью. Я и бравая блондинка-нагибатор. Бишоп точил кинжал, сидя на камне в стороне, и делал вид, что ситуация его нисколько не волнует, но едва кто-то открывал рот, как рейнджерский оселок начинал скользить по лезвию как-будто тише.

— Итак… — я сложила пальцы домиком, не спуская глаз со второго (как выяснилось) довакина — той самой блондинки.

Ярлова данмерка закончив отдавать распоряжения, встала за спиной своей кандидатки и скрестила руки на груди:

— Кто вы такие? И как, во имя Азуры, вы оказались здесь?

— Мы пришли к ярлу Балгруфу с донесением из Ривервуда, но нас «любезно»… — я показала в воздухе кавычки, — …направили сюда. А вот кто ты такая?

Я уставилась на блондинку, и та, вскинув подбородок, выгнула грудь колесом:

— Мое имя Вигдис. Я нордка, и это я опередила вас с донесением, хотя шла из самого Хелгена, храни Талос погибших в нем, — мрачно закончила валькирия, — погоди! А ведь я тебя помню! Ты — та сумасшедшая, которой едва не срубили голову, когда прилетел черный дракон. Не думала, что ты тоже выберешься…

— Да я живучая, как таракан.

— Не похоже… — протянула валькирия. — Не про таракана — в это я как раз поверю, а в то, что ты выбралась сама… Кто тебе помог? Имперцы?

Она словно невзначай положила ладонь на рукоять меча, а за моей спиной стих шелест оселка. Знаю, как Бишоп метает кинжалы: одно резкое движение, и девица получит передоз железа в организме.

— Хотя не похоже, что вы с ними, — Валькирия смерила рейнджера оценивающим взглядом. — Но кто вы? И как тебе удалось забрать душу дракона?

— Так же как и тебе — просто всосала. Слушай… Ты права. Не знаю, какие у тебя проблемы с имперцами, но я не из их числа. Считай, что я из Хай-Рока. Бретонка, — в голове весьма кстати всплыло название еще одной расы людей. — А этот здоровяк — Биш…кек. Бишкек…

Святые нейроны, какую чушь приходится пороть.

— …он вообще не пойми откуда. Его мать путешествовала с таджикскими — тьфу ты! — каджитскими караванами, и где его родина, он и сам не знает. Верно я говорю? — я повернулась к Бишопу, и его взгляд красноречивей всех слов описал, в каком гробу рейнджер меня видал.

— Верно, — процедил он.

Блондинка подозрительно прищурилась, словно спрашивая себя — не врем ли мы. Конечно нет! Ты только посмотри в мои честные глаза!.. И-и-и, да! Вигдис купилась…

— Значит, ты тоже можешь убивать драконов? — она оценивающе окинула меня с ног до головы таким взглядом, с которым обычно смотрят на больного щенка. О, вот опять эта смесь недоверия и жалости!.. И так от каждого второго.

— Убить дракона — не убью, но душу поглотить смогу, так что… — я поднялась, звонко хрустнув коленями, — предлагаю провести тестирование: крикнуть на драконьем…

Вокруг начали стихать разговоры. Остатки солдат, уловив отрывок нашей беседы, заинтересованно переглянулись — шоу, которого все ждали с момента смерти дракона, начиналось… Вигдис поднялась следом, поправила перевязь меча и кивнула в сторону:

— Хорошо, за мной.

Вот уж нет. Будут еще мной командовать разные девицы…

— Нет уж лучше вы к нам, — я указала в противоположную сторону, — там безопаснее.

Вигдис пожала плечами и направилась в указанном направлении, а я мысленно поздравила себя с победой. Очко за Питикакой. Провожаемые толпой солдат и под пристальными взглядами данмерки мы направились подальше от башни. Рассмотрев среди формы стражников один черный доспех, я почувствовала себя несколько уверенней — присутствие Бишопа странным образом успокаивало. И пока мы добирались до небольшого утеса, за правым плечом послышалось знакомое дыхание:

— Бишкек?

— Не называть же им твое настоящее имя… — прошипела в ответ рейнджеру. — Мы с тобой знакомы всего ничего, но сдается мне, что ты успел натворить делов в прошлом. Вдруг тебя стража разыскивает…

— Хм… Ладно.

Бишоп незаметно растворился в сгущающихся сумерках, видимо, удовлетворенный ответом, а я кряхтя, залезла на уступ побольше и приняла позу поэпичнее.

— Итак… — повторила я, дождавшись, когда Вигдис встанет рядом. За нашими спинами послышались шепотки со смешками, и я обнаружила, что мадам возвышалась надо мной на целую голову, а сравнение, кто из нас «довакинестее», было очевидным. Мои болезненно-тощие ручки-ножки и ее литые, как у спортивного гимнаста, мышцы. И ни грамма жира. Она что из качалки не вылазит? Ну и черт с ней… Но почему чужая внешность и чужое пренебрежение меня задевает? Спорим, ответ кроется в моей до-амнезийной жизни.

Вигдис посмотрела на меня сверху вниз:

— Ты знаешь Слово? Я обнаружила одно на стене в Ветреном пике, когда охотилась за ворами, что украли ключ у торговца из Ривервуда.

Вот оно что! Интересно, как здесь развивались события со вторым довакином.

— Нашла? — во мне проснулся исследовательский интерес.

— Что?

— Ключ. Или воров.

— Нет, кто-то перебил разбойников до меня и даже убил драугра, но ключ пропал.

Хм… В общем-то логично события развивались.

— Беда-а, — протянула я, — ну… Никогда не знаешь: где найдешь, а где потеряешь. Ладно давай Кричать.

Вигдис понимающе кивнула. Она приняла боевую стойку, встав на полусогнутых ногах, и набрала воздуха в грудь.

— ФУС!

Оглушающая силовая волна пролетела над долиной. Ближайшие камни перевернуло, а солдаты, едва устоявшие на ногах, восхищенно загомонили за нашими спинами. Впечатляет. Я тряхнула головой, возвращая мозги на место. Засунув палец в ухо, проверила слух: кажется на левое стала хуже слышать…

— Да! — блондинка вскинула вверх кулак, — слава Талосу, сработало!

Сзади послышались аплодисменты, а я начала лихорадочно вспоминать все Слова, которые знала. Одна драконья душа — одно слово. Так по крайней мере было в игре, и здесь, вероятно так же. Хорошо, попробуем плюнуть огнем. Я прочистила горло, и уже собралась открыть рот, как за спиной послышался чей-то смешок. На солдата быстро шикнули, но неуверенно, словно сдерживаясь, чтобы не заржать вместе с ним. Нет, я, в общем-то, с ними согласна: Вигдис больше подходит на роль довакина, да и мне эти почести, как свинье баян, но солдатики уже, похоже, решили, что я самозванка.

Я набрала воздуха в грудь…

— Только не свались с камня, — выкрикнул кто-то из толпы. — А то боги над тобой и без того зло пошутили…

Ауч. Это был удар ниже пояса. Я поняла, что не смогу выдавить ни звука. Даже здесь насмешки. Опять… Ненавижу. Как же я их ненавижу. Убить бы тварей, что насмехались надо мной. Что шепчутся за спиной, но не потому что боятся сказать в лицо, а потому что это весело. Им весело. Они говорили обо мне, смеялись за спиной и в лицо. Я не посмешище. Не посмешище!.. По глазам начали бить вспышки. В мозг словно втыкали раскаленные иглы, и с каждым уколом вводили воспоминание. Обычная школа… Что-то не так… Лицо женщины в смущении отворачивается… Дразнят. Смеются. Их смех напоминает лай гиен. Такой же визгливый, так же бьет по ушам. Какой-то мальчишка, скрючившись и дергаясь как эпилептик, смешил класс. Передразнивал меня, и у него это хорошо получалось. Я помню, что было очень похоже… Черт… Что я такое…

— Эй! — скулу ожгло от пощечины, прервав поток воспоминаний.

Я лежала на земле в позе эмбриона и скулила на одной ноте. Головная боль разрывала череп до такой степени, что начали слезиться глаза.

— Эй, ты в порядке? — в поле зрения появился Бишоп, — давай, красотка, приходи в себя.

Он вытащил откуда-то маленький флакон с зеленой жидкостью и насильно влил в глотку: по нёбу прокатилась странная смесь пряных трав и чего-то кислого.

— Сейчас полегчает, — продолжал бубнить рейнджер, убирая пустой пузырек. — Проклятье, на ровном месте едва не убилась — с тобой не соскучишься, женщина… В следующий раз, когда надумаешь отправиться в Обливион, дай знать заранее — придется поменять свои планы.

Он помог мне сесть и, поймав мутный взгляд, видимо решил, что я снова собираюсь в отключку. Бишоп отвёл ладонь для новой пощечины, но я замотала головой:

— Все в норме. Я встаю.

Кое-как поднявшись, обнаружила, что Вигдис тихо переговаривалась в стороне с данмеркой, а солдаты бросали в мою сторону теперь лишь жалостливые взгляды. Отлично… Одно другого не легче. Бишоп стоял рядом, обеспокоенно заглядывая в мое лицо. Вот привязался…

— Я в норме, — предупредила на всякий случай. — Что ты мне дал?

— Зелье для восстановления сил. Оно, правда, крепковато для тебя будет, но с этим разберемся позже…

Я согнулась и оперлась о колени — земля по-прежнему вращалась перед глазами, мелкими вспышками начали мелькали черные мушки, но через мгновение зрение стало приходить в норму:

— Спасибо, Биш. Не знаю, что это за смесь, но она помогла… Кажется. Давай побыстрей тут со всем покончим, и забьемся в какую-нибудь дыру, чтобы все обдумать. В смысле, я забьюсь, а ты можешь делать, что хочешь.

— Эх, если бы… — проворчал рейнджер.

Я отдышалась. Боль в висках начала проходить, а вместо нее сердце начало как-то странно ускоряться. Пальцы увлажнились, их стало покалывать, в ушах зашумело, а я почувствовала, как меня начало подбрасывать от энергии. Забористое зелье! Я выпрямилась, нетерпеливо начала припрыгивать на месте, разминая мышцы. Эх, разойдись рука, раззудись плечо! Надо бежать, надо что-то делать! Надо крикнуть — и провалитесь все пропадом!

— Клянусь яйцами Талоса, переборщил… — в страхе выдохнул Бишоп, ловя мой взгляд. — Слушай, девочка, сейчас главное не натвори глупостей. Просто дыш…

— Й-О-ОЛЬ!

Меня снесло с места. В обратном направлении. Пропахав несколько метров на реактивной тяге, я прекратила орать (правда уже от ужаса) и закрыла рот. Перед глазами все тряслось и крутилось. Ох, святые нейроны… Я в порядке? Я в порядке — упала на мягкое. Подо мной послышался сдавленный стон — кого-то придавила. Очень надеюсь, что это оказался тот весельчак, который насмехался надо мной. Кругом же творилась настоящая неразбериха: мало кто успел попрятаться за камнями и большинство стонало от свежих ожогов. Кое-как оторвавшись от сплющенного солдата, я закашлялась, и из горла вырвалось остаточное огненное облачко. Кхе-х… Выражение «горят трубы» приобрело новый смысл.

— Питикака! — прогремело где-то неподалеку.

— Я в порядке! Только нёбо обожгла… — отозвалась рейнджеру. Беспокоится мужик-то…

— Я тебя прикончу! Я всегда знал, что нет ничего хуже болтливой бабы, но оказалось, что есть! Это баба, которая болтает на драконьем! Я тебя прикончу собственными руками!

Из-за почерневшего от жара камня показался злой Бишоп — покрасневший и без всякой растительности на лице. Не было ни ресниц, ни бровей. Настоящий пришелец… Рейнджер перепрыгнул через камень, ткнул в мою сторону пальцем:

— Только попробуй заговорить — клянусь всеми богами, я вырежу тебе язык и зашью рот, чтобы не смогла даже мычать.

Ого, кто-то действительно зол! А чего он хотел, напоив меня какой-то дрянью? Я подскочила с расплющенного солдата, быстро отряхнулась и вприпрыжку поскакала к Бишопу:

— Ты са…

— Тихо!

— Не заты…

— Молчать!

— Так и буд…

— Цыц!

Я замолчала, плотно сжав челюсти. Ну и ладно. Помолчу. Бишоп, окинув меня подозрительным взглядом, наконец ощупал свое лицо, и не найдя бровей, привычной щетины или хотя бы ресниц, завыл белугой. Ой, да ну брось! Отрастут ведь. Я попрыгала на месте, стараясь стряхнуть пыль и неотпускающее зелье. Но нет. Энергия по прежнему била через край. Даже есть не хотелось, что характерно…

— Бишоп?

Рейнджер медленно повернулся ко мне, и что-то на его лице подсказало, что Бишоп сейчас не очень счастлив… Мне почти удалось сбежать от него, но рейнджер оказался проворнее, и сильные пальцы сжались на моем горле. Один рывок, и я повисла в воздухе, беспомощно болтая ногами, а из сдавленного горла удалось выдавить только тонкий писк. Какой там крикнуть…

— Я сказал тебе молчать…

— Отпусти… — одними губами прошептала я, не на шутку испугавшись. Если умру, то придется начинать день сначала, а это потерянное время.

— Я сказал тебе молчать. — Повторил рейнджер. — Послушай меня, ничтожество… По-твоему, все это игра?! Галлюцинация?! Ты ничего не принимаешь всерьез, считаешь весь мир плодом своих фантазий и творишь все, что взбредет в дурную голову. Я не знаю, кто тебя ведет: боги, даэдра или злой рок, но это не игра, это моя жизнь, дрянь! Я едва успел увернуться от огня! Еще раз выкинешь подобное, я… — Бишоп вдруг глухо рассмеялся, — я просто прикончу тебя, а потом себя, чтобы закрыть этот трижды сраный договор, ты поняла?

Я вцепилась в твердые пальцы, глядя на лицо Бишопа, искрящегося безумным весельем. А он, похоже, не шутит. Гадство… Валять дурака, конечно, весело, но пора заканчивать с играми, а то лишусь единственного союзника.

— Поняла…

Стальные пальцы наконец разжались, и я кулем свалилась на землю.

— Иди объясняйся с данмеркой и собирай вещи: мы направляемся в Рифт спасать моего друга, — бросил Бишоп, и демонстративно вытер ладонь о доспех.

Я закашлялась, пытаясь вернуть трахею в первоначальный вид. Еще бы чуть-чуть, и я бы просто задохнулась! Святые нейроны, даже перед глазами потемнело… Я замотала головой, но вездесущие черные мушки не прошли, лишь слабо дрогнули и перестали хаотично мельтешить. Что за ерунда?.. Я заморгала, принялась яростно тереть глаза кулаками — не хватало еще зрения лишиться.

— Бишо-оп! — в ужасе заорала я.

Вашу Машу, здешняя смерть не так страшна, как слепота!

— Би-иш!

— Да ты издеваешься…

— Я ничего не вижу!

— Да твою же…

— Я серьезно! — я встала на колени и слепо водила ладонью перед глазами — чернота начала спадать, а мешающие разглядеть хоть что-то черные вспышки снова дрогнули и сложились в силуэт моей ладони, повторяя ее движение. — Бишоп… Зрение, кажется, возвращается, но… Святые нейроны!

Я, наконец, прозрела…

Рейнджер возвышался надо мной с самым мученическим выражением на лице, а на его доспехе, прямо в центре моего обзора, появилось перекрестье. Точь-в-точь, как в игре. Так… Кажется, у меня начинает появляться интерфейс…