Невеста с изъяном

Глава 12. Трудное время

Эта ночь выдалась особенно холодной. Все-таки наступившая осень давала о себе знать. Надев на себя оба платья, чтобы согреться, Эвелиса лежала на соломенных мешках стуча зубами. Затем не выдержала, и разожгла свой маленький очаг. Стало чуть теплее. Но теперь предстояло дождаться пока он прогорит, прежде чем отправляться спать.

Девушка села на обломок доски, и обхватила руками колени. За целый месяц работы ей удалось скопить ни много ни мало – всего четыре серебряных. И никакой надежды, что господин Вардт хоть раз расщедрится, и заплатит оговоренную сумму полностью. Хозяин рынка дотошно придирался к любой мелочи, после чего с видом великого одолжения вручал две или три монеты, говоря, что и этого много.

Причиной для придирки могла стать только что упавшая тыква. Шелуха семечек, которую торговки щедро сплевывали под ноги, или даже слишком пыльная на взгляд мужчины земля. Первое время, Эвелиса еще пыталась робко оправдаться, но довольно быстро поняла бессмысленность этого занятия. И теперь просто покорно принимала скудную оплату, стараясь убедить себя, что большего не заслужила.

Сквозь рассохшиеся доски проникал сквозняк, и девушка невесело подумала, что придется потратить еще пару серебряных, и купить одеяло. Хорошее ей не по средствам, но на тоненькое льняное хватит. Хоть зябнуть по ночам меньше будет. А ведь впереди еще зима…

О грядущих холодах думалось с тревогой. Одно дело ожидать зиму, живя в крепком доме, имея теплый платок, валенки и полушубок. И совсем другое – в продуваемом сарае, где от холода спасает лишь летнее платье да плетенные туфли. Конечно, пока холодно только ночами, но ведь после осени лето не вернется. И надежды накопить на комнату и хотя бы теплые валенки – никакой.

Девушка вспомнила, как заглянула на днях в одежные ряды, и обомлела. На одну только ткань надо год откладывать, да и то, если хозяин рынка платил бы обещанное. А про готовую одежу и говорить нечего – дорого.

Огонь постепенно сжимался, прячась в красные угольки, а с ним уходило и тепло. Сколь не тяни над очагом руки, а угли остывают быстро. Да и ночь за середину уже перевалила, спать надо.

Поджав ноги и обхватив себя руками, Эвелиса закрыла глаза. Постепенно усталость пересиливала холод, и незаметно для себя девушка провалилась в тревожный сон.

***

Наступивший день радовал сухим сдержанным теплом, словно и не было пронзительной ночной прохлады. Закончив подметать площадь, Эвелиса прибрала метлу, и направилась через улицу к торговым рядам, где на длинных прилавках уже раскладывались яркие ткани да цветастая пряжа.

Мимо этого богатства девушка шла не поворачивая головы. Не про нее припасено, вот и нечего душу травить. Дальше начинались вязаные платья, шали, бусы в несколько рядов. Тут уже прогуливались первые покупатели, приглядываясь да прицениваясь. До слуха донесся бодрый голос одного из торговцев:

– Серьги хризолитовые, малахитовые да гранатовые. Подходите, смотрите, примеряйте да покупайте! Не нравится? Тогда взгляните на эти, морем подаренные, жемчужные да янтарные!

Эвелиса невольно замедлила шаг, прислушиваясь. Узнать бы, сколько серьги янтарные стоят, да ожерелье к ним. Не для себя, куда ей такое богатство носить. Но как скопит достаточно, чтобы купить в подарок сестрице младшей.

Она некоторое время стояла в стороне, но подойти так и не осмелилась. Может в другой раз? Чего доброго обругают еще, что без денег, а приценивается. В кулаке грустно позвякивали четыре монеты, сколь бы бусы не стоили, но этих денег явно слишком мало.

Мимо войлочных рядов девушка тоже прошла скорым шагом, и остановилась только в самом дальнем углу, где товар лежал беспорядочной грудой прямо на телегах, а порой и вовсе на земле. Тут торговали откровенным старьем, которое годилось разве для того, чтобы отправить его в печь. Зато цену не ломили.

Не прошло и десяти минут, как Эвелиса вышла на боковую улицу, прижимая к себе серое тонкое одеяло, от которого немного пахло плесенью. Постирать бы его… Но ведь потом не просушишь. А ночью, когда зуб на зуб не попадает, о запахах и вовсе думать забудешь.

Добравшись до сарая, девушка тщательно вытрясла драгоценную покупку, и зацепив на торчащие гвозди, оставила на стене с солнечной стороны. Пусть проветрится. Хотя зимой даже оно не спасет от холода, но и лишним не будет.

Закончив свои нехитрые дела, Эвелиса только сейчас вспомнила, что сегодня конец недели, а значит прибудет хозяин рынка, собирать оплату за продажные места, да выдавать жалование тем, кто трудится на него.

Первые разы такие дни вызывали воодушевление, но сейчас девушка знала наверняка, что многого ждать не следует. Заплатят гроши, а обругают на самородок. Иногда даже закрадывалась мысль, поискать себе другое место службы, но кому она нужна в этом городе? И вообще, остается только радоваться, что улицы метет, а могла бы с дурнем под венец идти. Лучше терпеть голод и нищету, чем унижения от злой свекрови и ее семейки.

***

Для окружающих еженедельная встреча хозяина рынка и безмолвной девки-приборщицы, давно стала своеобразным развлечением. Торговки не могли удержаться от смеха, наблюдая, как Вардт выискивает новые поводы для придирок. И ведь ни разу отпор не получил. Девка уставится в землю и молчит, хоть раз голос бы подала что ли. И не немая же, видимо просто умом скорбная.

Хотя некоторые в душе все-таки жалели девчонку. Незлобивая ведь, да и не от хорошей жизни здесь трудится. И при ней правда чище стало. И покупателей больше стало ходить. На других-то рынках то и дело в гнилушку вляпываешься, а здесь чистота. Любо дорого пройти.

В этот раз, как обычно, господин Вардт долго ходил между рядами, заглядывал под прилавки, и даже пошаркал ногами по земле, в надежде что поднимется пыль. Эвелиса наблюдала за его стараниями с каким-то мрачным удовольствием. Половину ночи выметала и выскребала все, за что глаз мог бы зацепиться. И целую неделю таскала торговке семечками тяжелые корзины, лишь бы она шелуху сегодня не плевала.

Мало верилось, что хозяин рынка расщедрится на полную оплату, но у девушки была мысль обратиться с просьбой, так пусть у него будет меньше поводов для придирок. Авось тогда не откажет.

– Неплохо. Определенно неплохо. – подвел итог господин Вардт, вкладывая в руку Эвелисы три монеты. – Могла бы и получше постараться, но да я щедрый, закрою глаза на огрехи.

На язык так и просилось спросить, какие такие огрехи, но девушка сумела промолчать. Если бы было к чему придраться, то мужчина бы обязательно высказался. Вместо этого она низко склонила голову, пробормотав под нос слова благодарности.

– Вот, знаешь свое место, и правильно. Всем бы подобное смирение иметь. – хозяин рынка многозначительным взглядом обвел торговок, но те сделали вид, что ничего не заметили.

– Господин Вардт, – Эвелиса решила, что более подходящего момента может и не представиться, – Скоро зима наступит… И я хотела просить вас…

– Чтобы снег стороной город обошел? – перебил ее мужчина, и сам же расхохотался, – Не в моих это силах. Так что придется тебе получше метлой своей поработать.

– Сарай, где я живу, со всех сторон продувается. В нем зиму не перезимуешь. Может, вы бы могли помочь подыскать жилье потеплее. С моим заработком и комнаты не снимешь.

Мужчина поморщился.

– Вот за что я вас бездельниц не люблю, так это за то, что дай вам палец, а вы руку по локоть отгрызете. Может тебе еще платье справить и на бал вывезти? Так тебе милая моя, не в приборщицы, а в другого рода девицы наниматься тогда следовало, если хочешь, чтобы блага сами на голову сыпались.

От его слов Эвелиса вспыхнула, и отшатнулась.

– Я же не прошу многого. Только крышу над головой…

– У тебя она есть, – жестко оборвал ее Вардт, – А если чем недовольна, никто не держит. Считаешь, что я мало плачу, так иди к тем, кто платит много. Все, скройся с глаз моих!

Девушка попыталась еще что-то сказать, но горло сжималось, не давая произнести и слова. В презрительном голосе владельца рынка звучало что-то до боли знакомое. Не так ли с ней разговаривал отец, когда особенно был не в духе. И нельзя было даже рта открыть в свое оправдание. Может поэтому и сейчас пропадает голос, и пытайся не пытайся, а будешь молчать.

Расстроенная до слез, Эвелиса не заметила, что в этот раз к их разговору прислушивались не только торговки. У прилавка с грушами стояла пожилая женщина, одетая чуть лучше, чем большинство покупателей, и с любопытством наблюдала происходящее.

– Полюбовница его что ли? – поинтересовалась она, словно без особого интереса, когда и девушка и мужчина разошлись в разные стороны.

– Что вы, – торговка придвинула корзину с более спелыми плодами, и украдкой огляделась по сторонам, – Просто девка местная, улицу метет, да мусор собирает.

– Мне показалось, что ваш хозяин был ею не слишком доволен?

– Ох, знаете…

Через полчаса, пожилая женщина знала все что хотела, и даже больше. Про девицу она выслушала с интересом, а вот про то, что хозяин рынка носит плоскую шляпу, чтобы скрыть залысины – чисто из вежливости. И к чему ей последнее? А над остальным следовало хорошенько подумать.

Рассчитавшись за полную корзину, женщина направилась к выходу, погруженная в свои мысли.

***

Солнце уже опустилось к самому горизонту, а Эвелиса все сидела на обломке доски, не в силах заставить себя пойти убирать рынок. Глаза то и дело начинало щипать, и она торопливо смахивала набегающие слезы. Не то чтобы девушка всерьез рассчитывала, что хозяин рынка поможет подыскать ей жилье получше, но расставаться с этой надеждой было тяжело.

За тем ли бежала из родной деревни, только чтобы тихо замерзнуть здесь в полной безвестности? Эвелиса шмыгнула носом, и вытерла его рукавом. А если бы не бежала, то делила бы сейчас постель с дурнем деревенским, а то и с его братом. К горлу подкатил гадкий комок. Нет, все правильно сделала.

И сейчас можно остаться, и в один из морозных дней замерзнуть насовсем, а можно уйти, и подыскать другое место. Хотя бы до весны. Мысль об уходе с рынка пугала своей неопределенностью, но и выхода другого не виделось.

Девушка достала свои скромные накопления, и сжала в ладони. Всего пять монет. А поработает неделю-другую, и их может стать десять. Тоже сумма небольшая, но будет на что прожить, пока другую работу подыщет. Значит решено. Потрудится еще две недели, каждую монетку откладывая, а потом уйдет. И пусть господин Вардт сам метет окрестные улицы.