Невеста с изъяном

Глава 20. "Потепление"

Холода в этом году наступили неожиданно рано. Каждое утро деревья, с которых еще не до конца облетели желтые листья, покрывались тонким узором изморози. Даже переулки, щедро политые дождем, понемногу застывали, сохраняя отпечатки следов и копыт.

Эвелиса открыла входную дверь, набираясь смелости, чтобы шагнуть за порог. На ней по-прежнему было тонкое платье, и летняя плетеная обувь. Именно поэтому она попросила у Арлена разрешения отлучиться. Совсем ненадолго. Ей всего-то и требовалось, что добежать до одежных рядов, и прикупить себе пару отрезов шерстяной ткани.

Мужчина ответил в своей привычной манере, что никто и не заставлял ее сидеть дома безвылазно. Вообще, после случая со шторами, «его милость» определенно стал терпимее. Хоть в его речи и проскальзывали едкие замечания, теперь в них содержалось гораздо меньше яда.

Несмотря на безветренную погоду, холод пробирал до костей. Поплотнее завернувшись в платок, девушка поспешила через улицу, в сторону площади. Идти вроде и не слишком далеко, однако когда показались прилавки, у Эвелисы уже зуб на зуб не попадал.

Первые ряды девушка пробежала, даже не поворачивая головы. Хоть и взяла с собой целую половину жалования, а все же для готовой одежды этого слишком мало. Один только полушубок под сто монет стоит. Про сапожки и говорить нечего. Может если попадутся какие валенки… Но и за валенки просили несколько десятков серебряных.

Бусы и серьги, поблескивающие в холодном солнечном свете, сегодня и вовсе не привлекли внимания. Слишком уж неподходящее время, чтобы останавливаться. Потом как-нибудь посмотрит.

И только когда начались нужные ряды, пришлось замедлить шаг. Не выбирать же на ходу. Пальцы уже гнулись с трудом, поэтому холодные отрезы казались наощупь абсолютно одинаковыми.

– Вот этот, сколько стоит? – поинтересовалась девушка, приподняв за угол темно-коричневую ткань, которая на ее взгляд, была плотнее прочих.

– Пятнадцать серебряных.

Эвелиса помедлила. Дорого. Если пройтись, можно и дешевле найти. Только ноги уже совсем заледенели, словно не в обувке стоит, а босая.

– А эта? – она кивнула на другую, скучного серого цвета.

– Двадцать, – хмуро отозвалась торговка.

Девушка переступила с ноги на ногу, набираясь смелости. Вроде торговаться еще положено, но как ни с того ни с сего просить сбить цену…

– Возьму первую. И… и… – она выдохнула, – Если отдадите за тринадцать…

– Да хоть за двенадцать, – буркнула женщина, – Все равно последний кусок остался. С прошлого раза лежит, никто не зарится.

Она сунула сверток Эвелисе, перехватила монеты из ледяной ладони, и пересчитав их взглядом, ссыпала в поясной кошель. Испытывая облегчение, что торг оказался не так страшен, девушка поинтересовалась, где бы еще прикупить теплую шаль, и была направлена в противоположную сторону от тканных рядов.

Там, на узких прилавках, вперемешку с пряжей, лежали платки и шали всех сортов. Цветастые, которые невестам в подарок возят, и построже, что и пожилым женщинам не совестно носить.

Взгляд сразу зацепился за один. Нежно-голубой, окантованный ярким синим узором. Прежде и не доводилось такой красоты видеть. Эвелиса украдкой погладила его, чувствуя укол сожаления. Не ей перестарку такой носить. Кабы юной девицей была, али красавицей…

– Отличный выбор! – невесть откуда подскочила румяная женщина в возрасте, – Невестка моя вязала. И рукавицы к нему под стать имеются.

– Нет. Я просто. – девушка смутилась, – Я хотела… этот, – она наугад ткнула пальцем в толстый шерстяной платок, такой же темный, как и ткань для платья.

– Тоже неплох. Матушка ваша, иль бабушка довольна останется. За четыре серебряных отдам.

В этот раз Эвелиса торговаться не стала. Отсчитав положенное количество монет, она сунула покупку под мышку, не решаясь накинуть его сразу, на глазах у этой женщины. И направилась в сторону выхода.

***

Отогревшись у камина, девушка не удержалась, и улучив минуту, заскочила в свою комнату, полюбоваться на покупки. Вечером, убрав после ужина, она засядет шить, и всего через неделю, у нее будет новое платье, теплое.

Даже мысль об этом заставляла улыбаться. И пусть платок не такой нарядный. Ей ли прихорашиваться? Но с платьем хорошо будет. А из обрезков она подклад в туфли соберет, чтобы ноги не стыли.

И потратила совсем немного. Словом, день удался.

Хорошее настроение требовало дать ему выход, поэтому занимаясь обедом, Эвелиса негромко напевала себе под нос. Даже когда пришло время подниматься к Арлену, ее воодушевление никуда не делось. И мужчина это заметил.

– Так. Так. Голос у вас сегодня определенно довольный. Еще где штору порвали, или на этот раз пострадала мебель?

– Что вы! – девушка постаралась говорить ровно, – И ту штору уже зашила. Ее осталось только повесить…

– Ну уж нет! – он хлопнул ладонью по столу. – Только не вы.

– Но ведь…

– Даже слышать об этом не хочу. Меня не огорчит, если вы свалитесь еще раз, однако Ирвис тогда притащит в дом другую служанку. А я не слишком люблю посторонних. Так что оставьте все, как есть.

– Хорошо.

Оставить, так оставить. Спорить Эвелиса не стала. К тому же, значит у нее будет чуть больше времени, чтобы заняться платьем.

***

Как бы ни хотелось поскорее приступить к пошиву теплого платья, сперва нужно было дела по хозяйству закончить. Вроде и немного, но времени они отнимали порядочно. Тут чашки помыть, там пыль протереть. Камин опять же почистить. Хоть хозяин дома и не мог видеть сколько сделано, трудилась девушка на совесть.

Однако сегодня заведённый уклад оказался нарушен. Арлену видимо наскучило безвылазно сидеть в своем кабинете, и теперь он стоял наверху лестницы, опираясь на перила. Его молчаливое присутствие смущало не меньше, чем едкие замечания. Спросить, что ему нужно, Эвелиса не решалась, но молча уйти она тоже не могла.

Поэтому приходилось уже в третий раз протирать одну и ту же полку. Не стоять же без дела.

Первым молчание нарушил Арлен.

– Позвольте узнать, чем вы сейчас заняты?

– Протираю пыль.

– Не думаю, что она успевает оседать так быстро. Вы уже минут десять стоите на одном месте.

Девушка смутилась. К способности хозяина «видеть» ушами, привыкнуть было невозможно.

– Да… я… Я тогда пойду к себе.

– Не спешите, – мужчина провел ладонью по перилам, однако спускаться не стал, – Думаю, вы могли бы принести больше пользы, особенно когда перестанете размазывать по дому несуществующую грязь.

Эвелиса удивленно подняла брови. Судя по всему хозяину дома потребовалась какая-то помощь, но почему бы не сказать напрямую. К чему эти туманные намеки?

– Вам… – она запнулась вспомнив, что само слово «помощь», мужчина воспринимает как намек на собственную несостоятельность, – Я могу быть полезна?

– Можете. – если он и хотел сказать колкость, то в этот раз удержался, – Вам не составит труда пройти в мой кабинет?

Ломая голову, что она на этот раз сделала не так, девушка направилась к лестнице. Ежели что убрать забыла, то почему хозяин дома так мирно настроен? Или это до поры до времени?

Арлен не двинулся с места, дожидаясь, пока служанка поднимется на второй этаж, и откроет дверь кабинета. Только после этого он прошел за ней, и занял свое привычное место за массивным столом.

– Возьмите с полки землеописание Моара Вилса.

На полке стояли только книги. Эвелиса пробежала взглядом по ровным корешкам, и вынуждена была признать, что без помощи ей не справиться.

– Если вы скажете, как это землеописание выглядит…

– Оно выглядит, как толстый зеленый том, на обложке которого написано: «Землеописание составленное на основе дневников и наблюдений путешественника и естествоиспытателя Моара Вилса». – в голосе мужчины послышалось легкое нетерпение.

– Простите, но здесь много зеленых книг…

– Кажется, я вам сказал название! Повторить по слову, если вы не способны удержать его в памяти целиком?

– Не нужно. – прозвучало более резко, чем хотелось, поэтому девушка поспешила смягчить свои слова, – Просто я… Я не смогу его прочесть.

– Только не говорите, что вы не сумели в свое время освоить грамоту. Даже для такой деревенщины, это слишком… – он развел руками, не сумев подобрать подходящих слов.

К щекам прилил жар, а в груди что-то болезненно сжалось. Как и всегда, когда приходилось сталкиваться с несправедливыми обвинениями. И ведь слова сказать нельзя. «Девку скромность красит». От радостного настроения не осталось и следа. Почему-то замечание об ее безграмотности, гулко отдалось в душе, и девушка не выдержала.

– Может и освоила бы. Кабы учили, – произнесла она тихо, не в силах поднять лица, – Да только грамоте девок не учат, сыновей только.

Об этом ей с малых лет толковала мать, строго пресекая любой интерес ко всему, что выходило за рамки дел по хозяйству. Вот тесто уметь замешивать – важно. А за попытку заглянуть в отцовскую амбарную книгу, или еще хуже взять в пальцы гусиное перо, легко можно было схлопотать мокрым полотенцем.

Кажется, Арлен не ожидал столь прямого признания. Он некоторое время молчал, затем встал, и обойдя стол, приблизился к окну.

– Что ж. Жаль. – мужчина отодвинул штору, и так же резко дернул ее обратно, – Можете идти.

– Вы хотели, чтобы я вам почитала?

– Я никогда и ничего не хочу, – теперь его голос звучал абсолютно равнодушно, – Не скрою, возможно меня бы это немного развлекло, но не более.

Девушка погладила пальцем ближайшую книгу, испытывая острое сожаление, что не в силах выполнить такую простую, и в то же время сложную просьбу. Разве, имея хоть малейший шанс, отказалась бы она знать грамоту, понимать эти непонятные значки? Но не для женского ума учение придумано – так говорил уже батюшка. Ей ли противиться сложившимся устоям?

– Мне правда жаль.

Эвелиса еще раз коснулась книги, и в душе внезапно зародилась безумная идея. Раз Арлен так удивился, что она не умеет читать, значит в грамотности нет ничего постыдного. Значит и она могла бы… Если… Чтобы обратиться с подобной просьбой, пришлось собрать всю силу духа, что имелась.

– Быть может. Если бы вы мне сказали как именно, объяснили бы как люди читают. Наверное я бы даже смогла понять…

Мужчина усмехнулся, и скрестил руки на груди.

– Что может быть проще. Всего-то объяснить – передразнил он. – Вы хоть понимаете, о чем просите? Люди этому не день и ни два учатся, а порой целыми годами.

Надежда угасла, не успев родиться. Арлен продолжал, и теперь его голос звучал не просто холодно, а даже как-то зло.

– Возвращайтесь лучше к своим котлам, ниткам, да иголкам. Даже если у вас есть немного разума, я все равно не в силах вам помочь.

– Вы можете просто объяснить… – по телу прошел озноб. Как же трудно настаивать на своем, когда не имеешь на это ни малейшего права.

– Объяснить что?! Как выглядят буквы? И брать на себя ответственность за то, насколько правильно вы поймете мои слова? Ну уж нет. Это будет напрасной тратой времени, и не особо приятной, учитывая, что мне придется проводить его в вашем обществе.

Последние слова хлестнули наотмашь – с таким пренебрежением они были произнесены.

Эвелиса закусила губу, и сжала пальцы с такой силой, что ногти больно впились в ладони.

– Я вас поняла, – выдохнула она, стараясь, чтобы в голосе не мелькнуло и тени того, что выжигало изнутри. – Мне действительно лучше вернуться к своим котлам.