Невыносимое счастье опера Волкова

Глава 29

Глава 29

Нина

– Так что эта история была жаркая, но недолгая, – подводит итог Агатка, салютуя мне полупустым бокалом.

Уже слегка захмелев, Белова делает еще один смачный глоток своего ярко-оранжевого, убойного коктейля. Я уже сбилась, какого по счету. Зато сама едва-едва домучила половину первого бокала. Не лезет. Каждый глоток поперек горла встает, отдаваясь легкой тошнотой и головокружением. Раньше такой реакции организма на алкоголь за собой не замечала, поэтому вместо того, чтобы расслабиться спустя час с момента приезда, я до сих пор пребываю в трезвом раздрае. К которому теперь добавилось недоумение.

Но в этом тоже есть свои плюсы. Я только что услышала от пьяной Беловой наконец-то честную историю их “взаимоотношений” с Багрянцевым. И тут, надо сказать, было, что послушать…

– На утро мы оба сделали вид, будто ничего не произошло, – продолжила Белова, сморщив нос. – Верней я. Я сделала вид. А Багрянцев даже не вспомнил, что между нами, м… было , – сообщила мне сокровенным шепотом сама невинность.

– В смысле? Что значит, не вспомнил? Как вообще такое возможно?

– Ну как… Егор был в ту ночь пьян.

– Нет, – растерялась я от услышанного, – да быть не может такого! Во-первых, Багрянцев никогда ничего не забывает. Он, блин, прокурор, Агат! Ему нельзя что-то забывать. Во-вторых, Егор никогда не напивается до состояния беспамятства. Я бы еще поверила, если бы ты такое сказала про Волкова, но Багрянцев…

Выдаю и тут же обрубаю себя, прикусив язык. Не дай боже Виктору спутаться с кем-то по пьяни! И бабе его шевелюру потреплю, и кобеля своего кастрирую. Тупым ножом и без анестезии!

Представила такую ситуацию, стало дурно. На стрессе машинально махнула еще один глоток из бокала. Да тут же закинула в рот дольку мандаринки, подавляя рвотный порыв. Жую, морщусь, жмурюсь, аж передергивает. Бр-р! Ощущения не из приятных. Такими темпами я брошу пить и есть цитрусовое.

– И тем не менее. Думаешь, я вру, Тони? Утром он спросил, что между нами было. Я включила дурочку и посмеялась. Заявила, что мы же друзья вроде как, что между нами может быть?

– Не думаю, что ты врешь. Но думаю, что ты дура, Белова!

– Эй!

– Он на тебя смотрит, как на божество! А ты мужику ляпнула, что вы друзья, тем самым прочно засадив его во френдзоне? Серьезно? Обрубила все на подлете. Жестоко, жестко и совершенно глупо!

Агатка хмурится и дуется. Я закатываю глаза, думая, как вообще в наши “тридцать плюс” можно до сих пор оставаться таким ангелом с синдромом скромницы? Серьезно, не понимаю! Или я стала черствой и резкой в столице, пробивая себе путь в мир больших денег, или Белова слишком чиста душой. Но зато для меня теперь вполне очевидна повисшая неловкость между нашими с Виком друзьями. Одна слишком невинна, чтобы сказать о своих чувствах. Второй уверен, что ему ничего не светит. Так и живут…

Самое страшное, что из-за подобных промедлений и молчаний некоторые всю жизнь проживают рядом не с теми людьми, на старости лет имея целый “багаж” сожалений. Эта информация лишний раз дала мне понять, что хоть мы с Волковом и не идеальные, но мы стараемся. Через ссоры, скандалы, непонимания и обиды боремся за свои чувства. Тогда как некоторые, уже очевидно же, поставили друг на друге крест.

Растроганная, тянусь к телефону. Проверяю сообщения – пусто. Где мой опер, интересно? Чем занят? Скучает? Вздыхаю, чувствуя острую нехватку Волкова. Еще час-полтора, и я не просто предложу – потребую от Беловой отпустить меня домой. Я хоть и не “пьяненькая”, но уже на все готова, только бы Виктор оказался рядом.

На этой ноте откровения подруги закончились, и разговор свернул на отвлеченную тему. Агатка рассказывает, как обожает свою работу, особенно любит устраивать детские праздники. Я же жалуюсь, какой иногда невыносимой бывает моя, хоть и всем сердцем любимая работа. Какие занудные и мрачные бывают клиенты. и сколько в процессе “сотрудничества” с ними из их шкафов сыпется “скелетов”, которые я, как пиарщик, обязана строить по стойке смирно и загонять обратно.

С горем пополам, полчаса спустя, я опустошила свой бокал. Решила, что больше на сегодня смысла терроризировать отвергающий градусы организм нет, и заказала черный чай с лимоном. Мысленно сделав себе пометку, что пора бы пройти полное медицинское обследование и выяснить, что за странные запахо-вкусовые изменения происходят со мной почти месяц.

Еще через полчаса мы выбрались на танцпол. Душный, тесный, громкий и раздражающий своим полумраком и раздухаренными телами танцующих. С обилием приторно-сладких духов девушек и алкогольно-никотиновыми ароматами, исходящими от мужчин. И вроде музыка приятная, но не цепляет. Подкатывающие в танце мужики нервируют. Да и некоторое время спустя мне становится откровенно нехорошо. Голова начинает кружиться, дыхание спирает, воздуха не хватает, и тошнит. Уже не слегка, а в натуральную мутит.

Я ловлю увлеченную танцем с каким-то парнем Белову. Предупредив, что отлучусь в уборную. Оставляю ее в обществе нового знакомого, надеясь на ее благоразумие, и с боем пробиваю локтями дорогу к туалетам.

Все, хватит на сегодня веселья. Туда – обратно, забираю Агату, и мы едем по домам. Я слишком стара для такого формата отдыха и сильно не в форме, чтобы вообще пить.

Уборные – отдельно женскую и мужскую – я нахожу на цокольном этаже. Темный коридор, двери с золотой отделкой. Когда я почти ныряю в ту, где красуется буква “ж”, оттуда, хихикая и переговариваясь, выбегает женское трио. Мазнув по девчонкам взглядом, удивляюсь, как вообще этих на вид малолеток пропустили в ночной клуб, а дальше…

Дальше старушке Антонине становится не до сварливых размышлений, потому что все, что я успеваю сделать – долететь до унитаза, крепко его обняв…

Честно говоря, я теряю счет времени, пока мой бедный желудок не отвергает все, что я умудрилась съесть за день. Остается только желчь. Меня буквально выворачивает. Так хреново мне не было со времен бурной молодости. Хуже всего, что меня выполоскало, но тошнота так и не ушла. Осталась где-то на периферии, легкими навязчивыми волнами накатывая снова, и снова, и снова.

Кое-как отлипнув от санфаянса, добредаю до раковины. Какое счастье, что никого за это время в туалет не потянуло. Включаю на всю мощь холодную воду и, нагнувшись, подставив лицо, торопливо обтираю ослабшими ладонями разгоряченные щеки. Полощу рот, избавляясь от мерзкого привкуса. Пытаюсь отдышаться.

Что за чертовщина? Что со мной происходит? Что-то в коктейль подсыпали? Но кому это надо? А может… я больна? Ведь странности с организмом не первый день одолевают. А вдруг смертельно?

Да, боже, Кулагина, не неси чушь! Вряд ли в этом мире можно найти более замороченного на здоровье человека, чем ты.

Провожу холодной, влажной ладонью по шее, щекам, смачиваю виски. Дышать стараюсь через нос. Глубоко и медленно. Вроде становится чуточку легче. Отпускает тошнота, но не дрожь. Выключаю воду и отрываю пару бумажных полотенец, торопливо вытирая руки. Отражение в зеркале показывает мне отвратительно бледно-зеленую картинку. Не дело это. Тянусь за телефоном, чтобы вызвать нам с Беловой такси, когда дверь в уборную открывается.

Я на радостях с мыслью, что, может быть, это Агатка потеряла меня и пошла искать, оборачиваюсь. Проглатываю свое решительное: мы уезжаем. В уборную зашла не Белова. Увы. Но лицо не менее знакомое.

– Привет, Тони. Вот так встреча!

Вот точно – вот это встреча, Игнат! В женской-то уборной…

– Давай не будем изображать удивление, Игнат, – замечаю хмуро. – Говори прямо, что тебе от меня нужно.

– Как пожелаешь, – пожимает плечами братец. – Я хотел договориться по-хорошему, – звучит угрожающе. Но я слишком хреново себя чувствую, чтобы испугаться. Да и Игната слишком хорошо знаю, чтобы всерьез опасаться.

Кулагин закрывает за собой дверь и делает шаг в мою сторону. Свет из тусклых клубных светильников падает на его лицо. Меня передергивает. По спине пробегает холодок. Под глазом братца красуется лиловый фингал. Бровь рассечена, губа разбита.

В бурной молодости я частенько видела парней, которые не прочь были помахать кулаками. Водились такие индивиды в нашей компании, что светили на всех вечеринках “фонарями”. Но молодость, как мы сегодня поняли, канула в небытие. И от подобной картинки меня снова начинает мутить. Чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных ощущений в организме, кидаю:

– Подрался? Или отмутузили за дело?

– Никакого сочувствия. Я почти оскорблен.

– Увы, это часть меня по отношению к тебе давно атрофировалась. Так что тебе нужно, Игнат?

– Я звоню – ты не отвечаешь. Прихожу к тебе домой – тебя нет. Нам нужно поговорить.

– По-моему, вполне очевидный ответ на твое предложение “поговорить”, разве нет? – сжимаю в руке мобильный. Игнат делает еще один шаг в мою сторону. Я машинально отступаю. Где-то на краю мысли ловлю себя на том, что вообще жалею, что поехала в клуб с Беловой. Ничего хорошего это поездка не принесла. Расслабления уж точно. Надо было слушаться Волкова.

– Нин, у меня проблемы! Мне нужна твоя помощь.

– Так все-таки получил за дело?

– Я должен Шляпину херову тучу бабок, которых у меня нет!

Значит, все-таки этот мутный директор “Олир-групп” прихватил моего братца за яйца? Что ж, не удивлена. На каждого слабовольного мудака всегда найдется птица покрупнее, которая его заклюет в угоду собственным интересам.

– И?

– Его люди прижали меня со всех сторон, Нин! – хватается за голову, цепляясь пальцами за волосы, готовый рвать их на своей бедовой голове.

– Переигрываешь, Игнат

Спектакль шикарный, но меня не пронимает. Я та еще с*ка. Сам встрял – сам пусть и разгребает последствия.

– Неужели ты не понимаешь, чем мне это грозит?!

– Понимаю. Поздравляю. Ты в заднице. Вот все, что я могу тебе на это сказать.

– Помоги, а?!

– У меня нет денег. И не предвидится. Ты уже взрослый мальчик, решай свои проблемы самостоятельно. А лучше пролечись и найди работу, – делаю попытку обогнуть тушу братца, загородившую дверной проем. Не дает. Заступает. На голову выше меня и худой, как жердь. Глаза бегают, явно обдолбался.

– Уйди с дороги.

– Неужели в тебе не осталась хоть капля жалости? Совсем зачерствела? Мы же не чужие друг другу люди, Тони!

– Что бабушка, что я тысячи раз пытались вытащить тебя из дерьма, Игнат. Думаешь я не знаю, что ты требовал с нее денег? Что ты пропивал и проигрывал все, что только было можно? Ты сам выбрал эту извилистую дорожку! Помощников на ней нет. Еще раз повторяю, денег не дам. А если попытаешься встать у меня на пути, в следующий раз разговаривать будешь не со мной, а с Волковым. Думаю, он точно подберет правильные “слова”.

Игнат Кулагин вздрагивает и морщится, но сдвинуться с места и не думает. Или совсем идиот, или реально так сильно приперли к стенке, раз даже угроза встречи с Волковым его не торкнула.

– Не нужны мне твои деньги, Тони. Просто согласись сотрудничать с ними, а? Ну что тебе стоит! Замутишь этому Олегу Петровичу рекламную кампанию, или как там? Что вы там делаете, пиарщики? Он спишет с меня долг, а у тебя появится новый выгодный клиент! Все в выигрыше, разве это трудно?!

– Ты хоть осознаешь, в лапы какого зверя ты меня толкаешь? Ты вообще в курсе, что за этим человеком целый криминальный состав тянется?! Какого хрена ты вообще с ним спутался, Игнат?!

– Мне срочно были нужны бабки. Я проигрался. Жестко проигрался, Нин! Ну, пойми ты меня, мне дали срок до конца месяца! Если я не верну им бабки, меня порешают. Нин… ну по-братски? Помоги, а?

– Колеса Волковской машины. Ты проколол? Звонки с незнакомых номеров тоже твоих рук дело?!

Кулагин тупит взгляд. Сама невинность! А мне так хочется дать ему хороший подзатыльник! Чтобы мозги на место встали. Сразу и силы, и здоровье нашлись.

– Идиот! И? Чтобы это дало?!

– Я думал тебя припугнуть. Надеялся, что ты подумаешь на людей Шляпина и из чувства самосохранения согласишься с ним сотрудничать.

– У-у-ух, как бы… треснула! Нет, ты не просто идиот. Ты безмозглая скотина, братец! – рычу, стиснув зубы. – А слежка? В дом бабушки тоже ты залез? Что искал?!

– Звонки я, Нин. Колеса тоже, каюсь! Но все остальное… – руками разводит. – Следить я за тобой не следил и в дом не лез. Себе, блин дороже. У тебя Волков по соседству живет. Он бы меня с землей сравнял, а я еще жить хочу. Поэтому тут и унижаюсь.

– Вряд ли твоя скулеж можно назвать унижением, – бросаю зло. – Скорее, жалкой попыткой шантажа. Только ни черта ты от меня не получишь, ясно? Сам в эту историю влез, сам из нее и выпутывайся.

На этот раз я учтивостью не страдаю. Делаю рывок вперед и просто отталкиваю ударом в плечо брата со своего пути. Эти разборки мне уже порядком поднадоели, потрепав и так потрепанные нервы. И мне жизни спокойной нет, и Вик как на пороховой бочке последние дни. Вот только далеко уйти не получилось. Дернув ручку и открыв дверь, я нос к носу столкнулась с…

– Герман?

– Тони, все хорошо?

Коллега Вика за спину мне смотрит. Взглядом по Игнату проходит и обратно ко мне возвращает. Пристальный. Цепкий. Господи, их – оперов – на какие-то спецкурсы по уничижительным взглядам отправляют? Собираюсь съязвить, но тут меня осеняет:

– Ты следишь за мной, что ли?!

– Ну… – мнется.

– Тебя Волков подослал?!

– Не совсем. У тебя точно все хорошо, Тони?

– Вот же…!

Хорошо. Лучше просто не бывает! С ума сойти!

Скрипя зубами, обхожу коллегу Виктора стороной. Ему тоже, за компанию, хочется хорошенько втащить! Громко цокая каблуками, лечу вверх по лестнице, пытаясь унять расщепляющую внутренности злость.

Ну, Вик! Ведь просила дать мне выходной. Уверяла, что я взрослая девочка и ничего со мной не случится. А он? Слежка, серьезно?! Друга подослал? Как разумно и по-взрослому! Просто браво, Виктор! Неужели нельзя дать мне хоть капельку свободы и проявить хоть чуточку доверия, а? Ни в жизни не поверю, что Герман просто так, по случайному стечению обстоятельств, именно сегодня, именно сейчас, и именно в женской уборной оказался! Глупости. Бред. Несусветная белиберда!

Гад! Паразит! Придушу!

Нет, я определенно взбешена и заведена до предела. Еще пару минут назад, думала помру от бессилия, а сейчас хочу убивать…

Белову нахожу за нашим столиком. Она тут же, по выражению моего бледно-зеленого, перекошенного гневом лица поняв, что со мной лучше не спорить, молча подхватывает наши сумочки. Покорно идет за мной на выход. Где на парковку, как раз в этот момент с визгом шин залетает Волков.

Значит, Герман ему уже успел доложить о встрече с Игнатом?

Прекрасно.

Просто прекрасно…