Ника, Эрн и осколки кружев (СИ)

Глава 12

Было ли Монике страшно? Ещё как! До зубовного скрежета и дрожи в усталом теле, до сжатых кулаков и стиснутых челюстей. Она шагала за наёмником, пытаясь изобразить смелость и решимость, но весь вид девушки кричал о слабости, страхе и неуверенности. Из неё будто вынули стержень, отняли всё то, что составляло её натуру и личность. Всего за несколько дней Ника превратилась из дочери посла в простую девушку, которой не на кого рассчитывать кроме себя.

Разве не об этом она мечтала? Разве не представляла себе такую жизнь, стоя на открытой галерее гостиницы «Мельхиор»? Разве не для этого бежала на улицу контрабандистов и фальшивомонетчиков? Вот она — та свобода, которой хотелось сильнее всего, но радости от сбывшейся мечты Моника совершенно не ощущала. Скорее уж наоборот — страх и раскаяние в том, что когда-то такие мечты вообще существовали.

— Помнишь того представителя департамента по контролю над магами, Тилио Партано? — спросил вдруг Кайдо у девушки, не повернув голову в её сторону.

— А? Помню, конечно, мы же с ним всего несколько часов назад беседовали, — Ника огляделась и поняла, что давно перестала следить за дорогой. Куда бы ни вёл её наставник, она не сумеет вернуться даже если очень захочет.

— Он перевёртыш, заметила? — негромко уточнил наёмник, замедлив шаг.

— Сложно не заметить, как он облизывался на Татию и Эрнарда, — скривилась Моника, вспомнив алчный взгляд инора Партано.

— Я в столице почти десять лет не был, — продолжил Кайдо, подхватив Нику за локоть и склонив к ней голову. — И вот тебе загадка: отчего же этот Тилио такой не сдержанный?

— Власть развращает и позволяет думать, что ты всесилен, — повторила девушка слова Иге.

— Тем, кто у власти, давно надоело играть во всесильность, — отмахнулся наёмник и ускорил шаг. — Они наслаждаются жизнью, носят красивую дорогую одежду и вкушают изысканные яства.

Монике пришлось поторопиться, чтобы Кайдо не потащил её за собой волоком — мужчина до сих пор сжимал её локоть, будто боялся, что она сбежит. Наёмник вёл девушку узкими безлюдными переулками, над которыми почти сходились мрачные в темноте дома. Казалось, что их крыши вот-вот сомкнутся и полностью закроют полоску неба, видневшуюся над ними. Ника вытянула руку и коснулась стены из шершавого камня или скорее песчаника и вздохнула. Вот она разница между лощёным центром и окраинами.

Здесь, в Рилантии, это несоответствие ещё больше бросалось в глаза: после просторных бульваров, лепнины и позолоты, такие переулки казались темнее и грязнее, чем они есть на самом деле. В Кадарии даже в провинциальных городах вроде Лодвара градоправители хотя бы пытались делать видимость, что не зря получают свои золотые. Пусть там и были трущобы, но им было далеко до закоулков Саранте. Монике казалось, что эти улочки давят на неё, что они вот-вот сойдутся в тупике и проглотят её.

— Так к чему ты про представителя департамента спросил? — обратилась она к Кайдо, не выдержав давления этих мрачных серых стен.

— Не выглядит он тем, у кого в руках власти много, — тут же отозвался наёмник, словно только и ждал вопроса. — Даже наоборот, будто выслужиться пытается, пыжится, жилы рвёт, а всё — чтобы показать, что хоть на что-то да годится.

— Мало ли таких? — пожала плечами Ника, сжав рукой ворот плаща — ветра здесь не было, да и зима почти не ощущалась, но какой-то холодок пробежал по спине и открытой шее. — В стране, где каждый второй перевёртыш, сложно всем у кормушки равное место занять.

— Мельчают они, перевёртыши эти. Что-то с сырой магией не так, раз уже магов своими питомцами делают, — хмуро проговорил Кайдо, несколько раз обернувшись, будто опасался, что за ними кто-то следует. — И с бизарами не так что-то. Метка твоя защитить должна была, даже перевёртыши должны бы в ужасе отшатываться, а тебя под белы рученьки да в кандалы и в управление.

— А, я поняла! — воскликнула девушка с облегчением.— –Ты и правда из-за метки меня в ученики взял! Только думал не о Таккедо Стенели, а о том, что я неприкосновенна буду.

— Быстро учишься, молодец, — буркнул наёмник и прибавил шагу, буквально таща Нику за собой.

— Так ты хотел, чтобы я свою помеченную ауру в глаза перевёртышам тыкала, пока ты за мой счёт свои делишки проворачиваешь? — спросила она на бегу. — Неужели всё так просто⁈

— А тебе посложнее задачка нужна? — недовольно спросил мужчина, и снова обернулся. — Так подумай, отчего твоему братцу пришлось клятвы молчания брать, чтобы о тебе и Рилантии ни слова не ляпнули, — он помотал головой, словно хотел сбросить наваждение или морок. — И подумай ещё, почему после выброса сырой магии ты даже не пошатнулась. Почему перевёртыши не селятся на окраинах, только в столице? Сюда разве что отголоски от разломов приходят, было бы логичнее селиться там, где сырая магия сочиться, а не крохи собирать.

— Так я не перевёртыш. И даже не маг, — недоумённо пожала плечами Моника, а потом поняла, что слышит шаги Кайдо — впервые за всё время она действительно слышит топот его ног. — Так, аномалия в мире магии — таких десятки, а то и сотни, если не тысячи.

— Таких, да не таких, — поморщился мужчина, в который раз поглядев себе за спину.

— Куда мы идём? — с тревогой спросила девушка. Ей отчего-то стало страшно — если уж всегда осторожный Кайдо перестал контролировать своё дыхание и сменил мягкую, пружинящую и абсолютно бесшумную походку на бег — что-то явно идёт не так.

— В тайное место, — коротко бросил он запыхавшимся голосом. — Для своих только.

— А вам обязательно надо квартиры и дома держать в трущобах? — невольно уточнила Ника, сморщив нос от вони.

— Так ты плащик-то фибулой застегни у ворота, чтобы трилистник всегда на виду был, и иди себе спокойно хоть в королевскую опочивальню, хоть в ночлежку или притон, — ответил ей Кайдо, а затем резко оттолкнул от себя. — Ага, нагнал-таки нас, в сторону!

Моника не сразу поняла, что происходит, лишь увидела, как наёмник достаёт из-за пазухи ту самую сеть, которую показывал ей накануне, аккуратно цепляет её за углы и меняет походку. Дыхание Кайдо выровнялось, ноги встали в нужную позицию, а сам мужчина начал растворятся в воздухе, хотя Ника ещё видела его смазанный силуэт. Так вот как выглядит теневой шаг в действии! Следующее, что успела заметить девушка, это фигуру незнакомца, вынырнувшую из-за угла и направившуюся к ней. Сглотнув, Моника попыталась повторить поступь наставника, но сбилась с шага.

— Что же вы так спешите, инорина? — спросил незнакомец, приблизившись и оглядевшись вокруг. — В таком районе опасно гулять по ночам в одиночестве.

— А кто вам сказал, что я одна, инор? — Ника надеялась, что Кайдо не позволит мужчине причинить ей вред. — Или что не смогу за себя постоять?

— Спутника вашего поблизости не видно, а вы даже не маг, — презрительно скривился перевёртыш.

— Я бизар и член Лиги Трилистника, — заявила Ника, убеждаясь, что стоящий перед ней мужчина именно перевёртыш: такое же холеное лицо, как у представителя департамента, дорогие одежда и украшения, даже волосы уложены магом-парикмахером — уж в этом Моника разбиралась.

— Все бизары обладают хоть каким-то резервом, кроме тех, кто не рождён от перевёртыша напрямую, а явился в мир из-за магического сбоя — те даже хуже, чем пустышки, лишняя трата ресурсов, — незнакомец расхохотался, когда заметил, как Ника пытается открепить фибулу от рубашки, чтобы приколоть её к плащу, — прав был Кайдо, надо было сразу застёжку на видное место крепить. — Ваша безделица меня не трогает, можете не стараться. В Саранте никто не считается с этой вашей Лигой.

— Вас послал Тилио Партано? — спросила Ника, оставив в покое фибулу и встав ровно. Не дело это, показывать слабость перед одним из падальщиков, а иначе назвать этот тип людей Моника не могла.

— Кто меня послал, тебя не касается, — вся напускная вежливость слетела с перевёртыша, он замахнулся и попытался ударить Нику, но она инстинктивно отшатнулась. — Ты пойдёшь со мной!

— Это вряд ли, — прозвучал голос Кайдо совсем рядом в тот самый момент, когда перевёртыш сложил пальцы в одну из боевых фигур — «парализующий взрыв». Похоже, на перевёртышей и магов у них в услужении запрет на магию не действует. Что и говорить, равенство и справедливость здесь всего лишь слова. — И, кстати, зря в Саранте перестали считаться с Лигой, — наёмник до сих пор не был виден, но зато стали видны стеклянные бусины, вплетённые в сеть, когда та накрыла перевёртыша. — Похоже, давно никто из наших здесь шороха не наводил. Ничего, скоро мы это исправим.

Лезвие кинжала блеснуло в свете луны, и Моника порадовалась, что не видит в темноте, как растекается кровь по брусчатке и как закатываются глаза убитого перевёртыша. Девушка не стала спрашивать у Кайдо, так ли необходимо было это убийство, она просто сделала вид, будто ничего этого не было, будто она не стала свидетелем окончания жизни ещё одного человека. Отвернуться Ника не решилась, смотрела, как наставник сматывает сеть, на которую не попало ни капли крови, и как он вытирает кинжал об одежду оставшегося неизвестным мужчины.

— Молодец, отвлекла болтовнёй, не стала лицо кривить и даже в обморок не упала — хороший признак, хороший выбор ученика, — крякнул Кайдо, ухватил девушку за локоть и повлёк за собой. — Когда-нибудь ты станешь мастером, Моника Гордиан. А теперь бежим.

Ника не стала спорить, молча последовала за наставником, который бежал так, словно за ним мунды гонятся. Девушке не хватало дыхания, она едва поспевала за наёмником, который был и тренированнее и быстрее её. Только бы не пришлось до самого утра бегать по этим переулкам — подумала она, когда Кайдо в очередной раз куда-то свернул. К счастью, мужчина будто услышал её мысли, резко дёрнул её на себя и рывком распахнул ближайшую дверь, уронив их обоих на пол. Дверь медленно закрылась, не скрипнув, а наёмник выпустил наконец Монику и откатился в сторону, жадно хватая воздух.

— Это что сейчас было? — спросила девушка, усаживаясь на жёстком полу и обхватывая руками колени.

— Погоди ты, дай отдышаться, — отмахнулся от неё Кайдо. И только теперь Ника поняла, что на стенах горят светильники, которые зажглись будто бы сами собой, при этом совершенно не походили на привычные магические светильники, как и на лампады с жидкой горнянкой.

— А нас не найдут здесь? — усомнилась девушка, покосившись на дверь, которая на первый взгляд не казалась такой уж надёжной и крепкой.

— Все тайные места Трилистник артефактами закрывает, — ответил Кайдо, встал с пола и поманил за собой Нику. — Внутрь прошла и всё, нет тебя ни для кого.

— Как интересно… — пробормотала Моника, шагнув за наставником в смежную комнату, которая оказалась довольно просторной гостиной с длинным столом и несколькими лавками посередине. Вдоль правой стены размещались полки с кухонной утварью, напротив — камин с самодельной плитой поверх очага. Напротив входа виднелась дверь в другую комнату.

— Лига была создана для борьбы с магами и перевёртышами, перешедшими черту. Не удивительно, что мы от них прятаться научились, — наёмник прошёл вдоль стола и лавок, открыл дверь и махнул девушке, чтобы она поторопилась.

— «Никакой магии — только упорство, сила и ловкость», — повторила Ника девиз Таккедо Стенели. Что бы там Кайдо ни думал, а она не станет безжалостным убийцей, не будет убивать с такой же хладнокровностью. Пусть она не успела запомнить лицо того перевёртыша, но его смерть она не забудет.

— Да, старый хрыч не забыл заветы Лиги, хоть и покинул нас много лет назад,— –Кайдо зевнул, встав посреди общей спальни с узкими кроватями, и сел на ближайшую к двери койку.

— Ты что спать собрался? — уточнила Моника у мужчины, который откинулся спиной на жёсткую постель и заложил руки за голову.

— А ты что предлагаешь? Третьи сутки на ногах, так и свалиться можно в не подходящий момент, — он покрутил головой, разминая шею и укладываясь удобнее. — Урок четвёртый: крепко спи, когда враги далеко, а когда близко — спи вполглаза.

— Да я вроде как перехотела уже, — пробормотала Ника, посмотрела на скудные постельные принадлежности — тонкий тюфяк и скатанную валиком подушку, затем заметила ещё одну дверь. — А там что?

— Оружейная комната, схрон в смысле, — мужчина смежил веки. — Спи давай, пока у бока кинжал не остр.

Девушка кивнула в пустоту, зная, что Кайдо этого даже не увидит, и вдруг замерла, вглядываясь в его черты. Шрам, уродующий мужчину, начал растворяться, пока не исчез окончательно — даже тонкой полоски не осталось. Странное изменение в его внешности обеспокоило Нику, которая, как ни странно, успела привязаться к угрюмому наставнику и к его уверенности в том, что всё пройдёт так, как он задумал. Эти мысли напомнили Монике о брате и женихе, которых она оставила сегодня, сделав то единственное, что подсказывало сердце. И сейчас её сердце разрывалось от боли и тоски.

Оказавшись в безопасном месте, девушка вдруг поняла, что ей так не хватало этой передышки, чтобы собрать воедино мысли и желания, обдумать случившееся за последнюю неделю и решить, что делать дальше. Она прошла в конец комнаты, легла на жёсткую постель, взяла в руки подушку, которая больше подходила для того, чтобы наставить синяков, чем для комфортного отдыха, и прижала её к себе.

В голове Ники проносились воспоминания её короткого путешествия по Рилантии: перемещение через портал, исчезновение Эрнарда, арест в местной жандармерии и побег, странностей в котором было ничуть не меньше, чем в предыдущих событиях. Замок она открыла взмахом руки и крепким словцом, а вот дальше… подпольный дуэльный клуб, поединок и шпага в плече, горящее на нежной коже клеймо, появление Динстона и Арнана.

Моника поняла, что подушка намокла от слёз, которые не спрашивая хозяйку полились из глаз. Безумный танец у шатров бродячих артистов, кинжал Кайдо и умирающий на её руках Арнан. Всхлипнув, девушка прижала подушку к лицу ещё сильнее, чтобы Кайдо не услышал, как она рыдает, словно маленькая девочка над ушибленной коленкой. Тот магический выброс она даже не заметила, просто подхватила потоки магии, витающие в воздухе, и направила на исцеление Арнана. А теперь оказывается, такой выброс должен был уничтожить Нику или свести с ума.

Ещё один всхлип, судорожный и громкий, вырвался из горла Моники, не сумевшей совладать с подступающей истерикой. Она уткнулась в постель, сжала зубы и завыла, раскачиваясь и терзая ни в чём не повинную подушку. Разозлившись, девушка отбросила этот скатанный валик и обхватила себя руками за плечи. Она раскачивалась на жёсткой постели в секретной квартире Лиги Трилистника где-то в трущобах Саранте, скулила и кусала губы до крови, но никак не могла сдержаться.

Кайдо был позабыт, как и Динстон, Татия, Эрнард и прочие. Зато перед мысленным взором стоял Арнан, сидевший в гостиной Ании Понцелер. Моника видела его сжатые челюсти и грустный усталый взгляд, в котором тоски было не меньше, чем в этом утробном вое потерянной девушки, которая приняла решение уйти. Сама — без подсказок и внушений, без уговоров или манипуляций. И бремя последствий этого решения нести только ей, Монике, которая сейчас цеплялась скрюченными пальцами за тюфяк и раскачивалась из стороны в сторону, словно тряпичная кукла.

— Ну, будет тебе, — тихо проговорил Кайдо, подхватил её на руки и прижал к себе. — Разбудила воем своим, слезами спальню залила и даже не думаешь останавливаться. — Ника ничего не ответила, не реагируя на слова наёмника и продолжая скулить. — Вот тебе и иммунитет на выбросы… не так оно всё гладко оказалось.

Мужчина прижал Монику ещё крепче к своей груди, погладил по голове и тяжко вздохнул, явно жалея об упущенной возможности поспать — с таким звуковым сопровождением разве что в гроб ложиться. Он попытался расцепить сжатые в кулак пальцы девушки, снова вздохнул, когда его попытка не увенчалась успехом, а потом просто откинулся на узкой койке и сгрёб Нику в охапку, привлекая к своему боку.

— Терпи теперь, раз уж ввязалась, — он зевнул громко и заразительно, а затем ещё раз и ещё. Казалось, мужчине было всё равно, что Моника не слышит его и не понимает слов. — Отголоски долгие обычно, как раз к утру закончатся. А там и подмога придёт, если я всё верно сделал.