Ника, Эрн и осколки кружев (СИ)

Глава 24

Моника кружилась в магическом вихре, взмывая к небесам. Всю свою жизнь она мечтала о магии, мечтала зажигать огненные цветы на ладони и наливать чай взмахом руки. Теперь она мыслила иначе: к мундам все эти игрушки для детей и красивые фразы об ответственности — Ника не просто какой-то маг, она бизар, повелевающий всей магией мира. Да что там! Она стала воплощением магии, стала самой магией, что вырывается откуда-то из глубин, смывает с лица земли любые границы и уничтожает всех, кто посмеет напасть на неё.

В руках Моники билась мощь, которую она не стала сдерживать, позволила магии самой решать, каким способом отомстить тем, кто долгие годы пытался ограничивать и контролировать её. Девушка отчётливо ощущала дыхание магии, которая будто только и ждала возможности поквитаться с Департаментом контроля. Ника уже не понимала, где она сама сметает воздушной волной перевёртышей, а где магия делает это за неё. Только спустя несколько дюжин искалеченных и убитых людей до девушки дошло — она растворяется в сырой магии, перестаёт быть собой, становится неуправляемой.

Очередной перевёртыш упал с высоты, разбившись и потеряв сознание, а то и жизнь, другой — распластался на земле после земляного вала, который Моника подняла в королевском саду. «А может и не нужно сопротивляться?» — мелькнула в голове предательская мысль, заглушённая криком Арнана. Оказывается, пока Ника крушила территорию дворца, жених уже пришёл в себя и пытался привлечь внимание девушки.

Артефакты в руках Арнана чуть ли не шипели от перегрузки — так интенсивно использовал их мужчина. На этот раз он не стал размениваться на мелочи, использовал самые сильные артефакты из своего арсенала. Ника впервые видела в действии настолько мощные вплетённые заклятья, которые действовали ничуть не хуже сырой магии, по крайней мере, корёжили королевский сад они наравне с созданной Моникой воронкой. Арнан в очередной раз помахал руками и указал за спину девушки.

Обернувшись Ника увидела не пару дюжин перевёртышей и их рабов-магов, а самую настоящую армию. Ту самую армию, которая несколько месяцев назад шагнула в бальный зал кадарийского дворца из порталов-зеркал, созданных Татией Кревено. Ту самую армию, которая не гнушалась использованием настойки «неистовства», после которой высшая знать Кадарии обезумела и перестала осознавать реальность. А теперь они пришли за Моникой, пришли, чтобы убить её.

Слышал ли хоть раз рилантийский дворец рычание благовоспитанной девушки? Слышал ли он проклятия, сорвавшиеся с губ юной и нежной инорины? Наверняка коридор, ведущий в пристройку из серого мрамора, слышал и не такое, но вот сам дворец — вряд ли. Ужас и паника овладели Моникой, воспоминания о сорвавшейся свадьбе Динстона и до этого будоражили сны девушки, но теперь они обрели реальные лица. Реальные револьверы и вполне реальные шпаги виднелись в руках этой армии, которой управлял не кто иной, а сам Витторио Гвери — военный советник короля Рилантии.

Моника рыкнула не хуже дикого зверя, раскинула руки и подхватила потоки сырой магии, распластала по земле первую дюжину молодчиков с пороховым оружием, и взялась за следующую шеренгу. Ей было плевать на то, что это чьи-то братья, мужья или сыновья — все они казались Нике воплощением того кошмара, что снился ей не один раз. Что-то внутри Моники щёлкнуло, сломалось и перевернулось, она поняла, что перестала сдерживаться, перестала бояться… перестала ощущать хоть что-либо — только безумную всепоглощающую ярость и беспросветную тьму, которые горячей волной смыли все чувства и желания.

В руках Ники пылали огненные цепи, сплетённые из сырой магии, которыми девушка спеленала солдат. Магия чуть ли не урчала от удовольствия, посылая Монике отголоски возбуждения и жажды убийства. Сопротивляться этой жажде оказалось непросто, более того, Ника уже не хотела останавливаться, да и не смогла бы — сырая магия затопила каждую клеточку её тела, проникла в поры, впиталась в кожу и кровь, стала воплощением мести и ненависти. Моника отдалась этим первобытным чувствам, разметала армию военного советника и почти добралась до него самого, но в последний момент вдруг опустила руки.

Магия иссякала: отголоски выброса из далёкого разлома перестали питать Нику. И почти сразу пришло решение — если разломы так далеки от столицы, не устроить ли в Саранте ещё один разлом? Разве должно быть так, что сырая магия может пробиться сквозь землю только на отшибе страны? Разве не нужно высвободить её и вернуть ей власть над Рилантией, а то и над всем миром?

Расхохотавшись от такой безумной идеи, Моника собрала остатки магии, веющей в воздухе, подтянула всё, до чего смогла дотянуться, и резким взмахом руки ударила по земле. Сначала ничего не произошло, и Нике пришлось снова и снова разрывать сырой магией податливую почву. И только после десятой или, быть может, двадцатой попытки у неё получилось: кривая изломанная линия прочертила лабиринт из живой зелени, обогнула темницу Храма Правосудия и устремилась к королевскому дворцу.

Тюрьма схлопнулась, как карточный домик, обрушилась в недра земли и оставила после себя зияющий чёрный провал. Из этого провала сначала робко, а затем уже увереннее выплеснулась сырая магия, подхватила Монику и закружила в вихре, резко опустила на землю и устремилась к остаткам армии. Ника словно сквозь пелену наблюдала, как появляются всё новые и новые трещины, как в них затягивает людей без разбора, как мечутся оставшиеся в живых безмолвные исполнители, стражники, маги и перевёртыши.

— Останови это! — прокричала Инес, пытаясь добраться до Моники через вереницу мечущихся в беспорядке людей. — Останови, пока не стало слишком поздно!

— Я не могу, — прошептала Ника, с ужасом глядя на бушующие потоки сырой магии. — Это не я, она сама…

— Что ты там лепечешь⁈ Сейчас не время для обид и мести, — Инес подобралась поближе, но остановилась — прямо перед ней разверзлась ещё одна трещина. — Ты должна остановить всё это! Немедленно!

— Она живая, — чуть громче сказала Моника, перевела ошалелый взгляд на наёмницу и покачала головой. — Инес, она живая! И она зовёт меня.

— Идиотка! Тупоголовая изнеженная дура! — Инес выхватила из-за пазухи кинжал из особого стекла и метнула его в Монику. — Мы все умрём из-за твоих непомерных амбиций и жажды мести!

— Не смей, — прошипел Динстон, схватил Инес за запястья и оттащил от разлома. — Если хоть один волос упадёт с головы моей сестры по твоей вине, я сам задушу тебя.

— На неё влияет сырая магия, болван! — рыкнула наёмница, ударила Динстона пяткой по лодыжке и попыталась выкрутиться из железной хватки мужчины. — Если не предпринять что-то прямо сейчас, твоя ненаглядная сестрёнка окончательно обезумеет, разве ты сам не видишь?

— Нет, этого не будет, — Динстон обхватил наёмницу за локти, прижал спиной к своей груди и сжал коленями её вёрткие пятки, которые почти попали в пах мужчины. — Моника контролирует сырую магию, так было со всеми «уникумами».

— Это ты в дневниках своего братца-предателя прочитал? Посмотри на неё, она уже давно ничего не контролирует, — Инес следила взглядом за Никой, которая пошатываясь встала и на заплетающихся ногах шагнула навстречу магии. Кинжал, брошенный наёмницей, остался лежать на траве, куда он приземлился, но Моника даже не взглянула на него — её вела магия, звала за собой и манила, словно самая любимая сладость. — Если позволить сырой магии снова коснуться Моники, она погибнет… и это будет на твоей совести, Динстон Гордиан. Ты готов рискнуть жизнью сестры?

— Ты лжёшь, — бросил Динстон и откатился вместе с Инес от трещины в земле, которая разрасталась и, кажется, хотела захватить всю территорию королевского сада. — Я изучил всё, что касается «уникумов»…

— Тогда вспомни, как они кончили, — наёмница сумела вырваться из хватки мужчины, отскочила в сторону и сверкнула глазами. — Вспомни, как эти самые «уникумы» отгрызали себе руки, как бросались на стены, расшибая головы. Их поглотила сырая магия, лишила рассудка. Это же произойдёт и с Моникой.

Ника уже не слышала разговор Инес и Динстона, она отшвырнула в сторону вставшего на пути Тарита, увернулась от Эрнарда, бежавшего наперерез и пытавшегося остановить её. Все желания девушки, смытые волной сырой магии, сконцентрировались на жажде. Моника думала лишь о том, как снова коснуться этой мощи, снова почувствовать себя всесильной. Пусть падут короли и страны, пусть не останется никого в этом мире — лишь бы ощутить биение магии под кожей. Девушка давно перестала осознавать себя саму, она стала пустым сосудом, из которого выкачали бесценное наполняемое.

— Моника, посмотри на меня, — окликнул её Арнан, но Ника даже не обернулась. — Ну же, девочка моя, ты нужна мне! Моника!

Казалось, весь мир застыл, сконцентрировался в одной единственной точке — там, где сырая магия пульсировала, вырывалась из созданного Никой разлома. Если бы даже у Моники не осталось сил идти, она бы ползла к заветной цели, извивалась бы змеёй или катилась по земле. Добраться, прикоснуться, впитать. Ника забыла про рану на руке, про жениха, про семью и свои убеждения. Всё, чего она хотела — магия. Та самая магия, которая была недоступна Монике всю её жизнь, но теперь вдруг стала самым нужным, самым важным для девушки.

Клеймо Лиги Трилистника на руке Ники было залито кровью, фибула потеряна где-то в пылу боя, а плащ наёмников превратился в разодранные лохмотья. Никто сейчас не признал бы в девушке дочь кадарийского посла или сестру бывшего военного советника короля. Никто не поверил бы, что эта обезумевшая, грязная и похожая на бродяжку девушка происходит из высших кругов. Да что там! Даже родная мать не узнала бы собственную дочь в этой сумасшедшей оборванке с перекошенным от злости лицом.

— Девочка моя, прости меня за то, что я сейчас совершу, — совсем рядом прошептал Арнан, ухватил Нику за руку и потянул на себя. Девушка попыталась отбросить его в сторону, увернуться или ударить, но её сил не хватило. — Знаю, что ты возненавидишь меня и, возможно, проклянёшь, но другого выхода я не вижу.

Арнан прижал Монику к себе, склонил голову к её лицу и всмотрелся в пустые глаза, в которых застыло выражение ненависти и ярости. Он слышал, как ругаются Инес и Динстон, как в безумном хаосе кричат от боли умирающие люди и как шипит сырая магия, тянущая свои тлетворные щупальца к его невесте. Нет, он не может допустить, чтобы его любимая снова оказалась под властью этой отравы, что сгубила немало жизней и теперь хочет забрать его Монику.

— Прости, прости, прости, — прошептал Арнан, сжал рёбра Ники в объятии, а затем поднёс к боку девушки кинжал. Тот самый, который Инес метнула в Монику. Тот самый кинжал из особого стекла, которым убивают магов и перевёртышей. — Я не знаю, как ещё спасти тебя, девочка моя… прости. Прости меня…

Он развернул Нику спиной к себе, прижал её к себе так сильно, словно хотел вмять её в себя, впитать всю без остатка и никогда не отпускать, а затем приподнял дублет и одним резким ударом вонзил кинжал в живот любимой. Нащупав остриём нужную точку, мужчина утопил кинжал в брюшную полость, а затем влил в Монику лечебную настойку, предназначенную для самых опасных ранений. Эта настойка иной раз возвращала к жизни товарищей Арнана, но он никогда не думал, что ему придётся проверять её действие на дорогой сердцу девушке.

— Арнан? — прошептала Ника, едва настойка срастила колотую рану. — А ты чего здесь? Всё уже закончилось?

— Ты ничего не помнишь? — спросил он и ощупал Монику, пытаясь понять, всё ли с ней хорошо. — Ничего не закончилось, девочка моя. Всё только начинается…

— Почему ты так на меня смотришь? — спросила Ника, облизав пересохшие и растрескавшиеся губы. — Я так плохо выгляжу?

— Я убил тебя, родная, — тихо сказал Арнан, погладил девушку по щеке и отвернулся. — Ты не простишь меня, я знаю… но у меня не было выбора.

— О чём ты говоришь? — она приподнялась на локтях, покрутила головой и замерла. — Как это убил? Я же вот она, живая…

— Ты обезумела от сырой магии, я не мог позволить ей коснуться тебя ещё раз, — Арнан не смотрел на неё, даже взгляд не поднимал — так больно ему было говорить. — Тот кинжал, из Лиги, он сейчас в твоём животе.

— Что⁈ — вскрикнула Моника, положила руки на живот и ощутила под пальцами ещё тёплую кровь. — Но почему?

— Это единственное, что препятствует магии… другого способа я не придумал, — Арнан помог Нике встать и протянул ещё один пузырёк с лечебной настойкой. — Нужно было лишить тебя возможности использовать магию. Выпей настойку, она обезболивает… и постарайся не слишком активно двигаться, пока кинжал внутри тебя.

— Арнан, ты… — Моника выпила зелье, снова коснулась живота и отступила от жениха.

— Знаю, и даже не жду, что ты простишь меня, но я люблю тебя, слышишь⁈ — не своим голосом воскликнул он, вцепился в волосы и тряхнул головой. — Я не мог потерять тебя!

— Подожди… что происходит? — Моника прислушалась к странному гулу, огляделась и только теперь заметила хаос, творящийся вокруг. — Что это?

— Ты открыла разлом в центре столицы, — Арнан потянул Нику за руку, уводя её от трещин, которые змеились по земле, расходились во все стороны и даже не думали останавливаться. — Саранте стал одним сплошным разломом, темница Храма Правосудия рухнула в одну из трещин, а сырая магия бушует, будто живая, убивает и крушит всё вокруг.

— Она живая… я вспомнила, Арнан, — негромко сказала Моника, шагая вслед за женихом и вместе с ним перешагивая через земляные валы, трещины и убитых людей. — Она действительно живая, и она чуть не поглотила меня. Я сама чуть не отдалась этой магии до последнего волоска.

— Мы должны держаться вместе, пойдём к Динстону и остальным, — Арнан указал рукой на видневшихся неподалёку соратников.

— Она злится, Арнан, — Ника схватилась за голову, обхватила её руками и согнулась пополам. — Я чувствую её, она хочет меня. Магии нужен носитель, без него она всего лишь энергия.

— Тогда береги живот и не вздумай доставать кинжал, пока мы не окажемся в безопасном месте, — бросил мужчина, ловко подхватил Монику на руки и ускорил шаг.

— Это в каком же? Магическая граница пала, я сама разрушила её под давлением сырой магии… или это она разрушила её моими руками. Неважно, — проговорила девушка, с удивлением осознав, что ей приятно на руках у Арнана. Бежать с нелёгкой ношей не так просто, но ведь старается и даже не пыхтит от натуги. — Теперь нет и не будет безопасных мест, — прошептала она ему в ухо, боясь спугнуть мужчину — а ну как поставит её обратно на землю и тогда закончится этот момент единения, когда в груди Ники рождается чувство защищённости, совсем как в детстве, на руках у старших братьев. — Нигде и никогда. Никто не обуздает эту мощь, не покорит и не подчинит. Она не успокоится, пока не уничтожит всех нас.

— Просто будь рядом, я что-нибудь придумаю, — попросил Арнан, аккуратно опустил Монику на землю, убедился, что она крепко стоит на ногах и повернулся к Динстону, соорудившему защитный купол вокруг них.

— Ты уже придумал — в моём животе кинжал! — на одном дыхании выпалила Ника, на всякий случай потрогала окровавленную рубашку и спустила пониже дублет, который вообще-то должен бы защищать от таких вот ударов. — И не простой, а какой-то особенный, из стекла или чего-то похожего на стекло. А если бы я умерла? Если бы твоя настойка не подействовала⁈

— Я ушёл бы вслед за тобой, родная… но я не простил бы себя, если бы не попытался, — ответил Арнан очень тихо, обнял Монику и прижался подбородком к её макушке. — Динстон, Инес была права — магия почти поглотила твою сестру, ещё чуть-чуть, и мы бы лишились её.

— Потом поговорим, нужно выбираться отсюда, — Динстон хмуро поглядывал по сторонам, оценивая обстановку и подсчитывая выживших.

— Портал? — предложил Эрнард, встал рядом с братом и оглядел Нику с головы до ног, будто оценивая, сколько ещё она протянет.

— Боюсь, если мы сейчас откроем портал, он может вынести нас куда угодно, кроме места назначения, магические потоки здесь искривлены, я бы даже сказал, они порвались и превратились во что-то неизведанное, — признался Динстон, перевёл взгляд на Арнана и замолчал.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Тарит у брата, одобрительно качнул головой Хелике, прибившейся к их компании, и шагнул ближе к ней.

— Артефакты ещё слушаются тебя? — обратился Динстон к Арнану, недовольно щёлкнул языком и убрал защитный купол.

— Разумеется, они ведь всего лишь вещи, — пожал плечами Арнан, выпустил Монику из объятий и вынул из кармана ещё не разрядившиеся артефакты.

— Тогда будем прорываться с боем к окраине столицы, по пути подберём выживших, — скомандовал Динстон. — И помните: никакой магии.

Бывший военный советник короля Кадарии расправил плечи и принялся расставлять оставшихся людей в только ему понятной последовательности: себя и Инес он поставил впереди, следом — Арнан, Моника и Эрнард, замыкали отряд Тарит с Хеликой и Кимо. Затем Динстон поднял валявшийся на земле револьвер, проверил заряд и удовлетворённо кивнул. Моника вспомнила, что старший из братьев Гордиан не слишком хорош в бою с холодным оружием, а вот новинки вроде пороховых ружей и револьверов брат уважал и даже слыл неплохим стрелком. Ну что ж, похоже, Нике придётся на собственном опыте проверить, насколько Динстон владеет револьвером, впрочем, она не сомневалась — брат не подведёт.