Ника, Эрн и осколки кружев (СИ)

Глава 17

Моника застыла посреди камеры, не понимая, что происходит и что делать дальше. Она настолько отрешилась от происходящего после открывшейся информации о Кеване, что добровольно пошла в тюрьму Храма правосудия. И ведь даже не пикнула, не возразила и не попыталась что-либо сделать. Эта нерешительность разозлила девушку, которая не в первый раз следовала чужим указаниям, забывая, что имеет право голоса. Глядя на Динстона и Арнана сейчас, Ника пыталась разобраться в том, что она ощущает — радость от встречи с женихом или разочарование, что он не сумел избежать ареста и тоже оказался заперт.

— Ну что, мелкая, вот мы и собрались все вместе, — сказал Динстон, подхватывая сестру под мышки и притягивая к себе. — Только невесты моей не хватает, но ничего, скоро и она явится.

— Отпусти! — буркнула Моника, пытаясь вырваться из объятий брата. — Я на тебя злюсь.

— Злись, конечно, мне-то что? — мужчина уткнулся подбородком в макушку сестры и крепче сжал руки на её спине. — Переживу и твою злость, и прочие женские капризы — мне не впервой.

— Ты сделал из меня приманку. Заставил Арнана дать клятву молчания, а Эрна притащить меня в Рилантию, — Ника сделала ещё одну попытку отстраниться, потерпела поражение и прижалась лбом к груди брата. — Думаешь, я не знаю, что ты специально всё это подстроил?

— На то и был расчёт, мелкая. Как ещё заставить комнатную розочку колючки отрастить, если не методом сепарации от всех защитников? — Динстон зажмурился, скрывая эмоции от посторонних, но девушка чувствовала в голосе брата горечь и сожаление. — Ты бы не смогла начать самостоятельную жизнь, если бы от материнской юбки дальше метра не отходила.

— Можно подумать, меня кто-то спрашивал, — недовольно промычала она и стукнула рукой по боку брата. — Отпусти, задушишь.

— Я тебе даже жениха привёл, чтобы ты не раскисла, друга твоего рядышком держу, чтобы не заскучала, — мужчина отстранил сестру от себя, продолжая удерживать за плечи. — А ты чем-то недовольна.

— Динстон, ты — подлец! — разозлилась Ника, не найдя на лице брата тех чувств, которые ей почудились в голосе — да ведь он на самом деле считает, что поступил правильно, заставив Эрнарда обманом привести её в Рилантию и взяв с Арнана клятву молчания. — Отойди от меня, я не хочу с тобой говорить, не хочу тебя видеть и слышать.

— А куда ты денешься, если мы все в одной клетке заперты? — скептически хмыкнул Динстон, перевёл взгляд на наёмницу, наблюдающую за разговором с выражением бесконечной скуки на лице. — Ты кто?

— Инес Маранте, мастер Лиги и дочь безмолвного судьи, — с тем же выражением отрапортовала девушка, скользя взглядом по фигуре Динстона.

— Дочь Эссуа? Надо же, как мир тесен, — на лице бывшего военного советника Кадарии появилось мечтательное выражение, которое совершенно не вязалось с суровыми чертами и жёстким взглядом мужчины. — А ведь я тебя помню, девочка с малиновыми бантами, — на его губах появилась будто бы рассеянная улыбка — такая, от которой обычно все ларины в столице покрывались пунцовым румянцем и дышали чаще. — И потом в день назначения Эссуа верховным судьёй — ты была в мужском камзоле и брюках.

— Мне растрогаться надо сейчас или что? — не поддалась на чары Динстона наёмница и повернулась к Монике. — Я правильно понимаю, что этот тип твой брат?

— Да, самый старший из них, — пряча довольную улыбку ответила Ника и указала рукой на Арнана, не сводящего с неё взгляда. — А это Арнан — мой жених… надеюсь, что не бывший.

— Так ты почаще от него сбегай и первому в объятья к другому бросайся — тогда точно станет бывшим, — хмыкнула Инес, оценивающим взглядом прошлась по Арнану и усмехнулась. — Мужчины не терпят конкуренции и равнодушия.

— У тебя забыла спросить, как мне вести себя с собственным женихом, — пробурчала Моника, понимая, что наёмница права — слишком уж холодно она вела себя по отношению к жениху, как бы и впрямь не сбежал от такой строптивой и равнодушной невесты.

— А надо бы, уж побольше твоего понимаю, — Инес пожала плечами, нацепила на лицо фальшивую улыбку и повернулась к Динстону. — Итак, вы здесь надолго? План какой-то имеется или вы решили на темницу Храма правосудия изнутри полюбоваться?

— Эссуа обещал содействие за взаимную услугу, но прислал тебя, — в тон ей ответил Динстон Гордиан с такой же фальшивой улыбкой, словно они оба на светском приёме и изо всех сил пытаются соблюсти приличия и не послать к мундам неприятного собеседника.

— Так это из-за тебя я тут оказалась? — уточнила наёмница и, выгнув бровь, посмотрела на бывшего военного советника с непередаваемым выражением лица. — Очень мило, трогательно и даже умилительно, право слово.

— Замолчите оба, пожалуйста, — шикнула на них Моника, утомившись от этой виртуозной перебранки на грани приличий. — Я пытаюсь понять, что происходит, но из-за ваших расшаркиваний ничего не получается, — она повернулась к жениху и покраснела от взгляда мужчины, в котором читались призыв и желание быть ближе. — Арнан, здесь на тебя действуют клятвы? Ты чувствуешь давление магии при попытке сказать то, что запрещено?

— А ты права — я могу говорить свободно, — подумав несколько мгновений и проверив ощущения ответил Арнан, покосился на Динстона и дёрнул уголком губ. — Просто не было нужды проверять этот момент рядом с военным советником.

— Эрнард, ты как себя чувствуешь? — обратилась девушка к бывшему боссу, который сжимал руками голову время от времени, но выглядел намного лучше, чем полчаса назад. — Я вижу, что тебе полегчало.

— Так странно, Ника… я словно перестал быть собой. Без магии и без всего, что составляло основу моей жизни, — мужчина страдальчески поморщился и опустил уголки губ. — Да ещё это постоянное ощущение, будто кто-то за спиной стоит, пытается пощупать или ударить.

— Отголоски выбросов именно так на магов и действуют. Без ошейника маги сходят с ума, — подтвердил Динстон ощущения Эрна и заложил руки за спину. — Сначала ощущение чьего-то присутствия, потом голоса и прикосновения, а через пару недель человек перестаёт различать реальность и иллюзию.

— Динстон, наш Кеван предатель, — выпалила Моника, не желая слушать очередную лекцию на тему того, чем отличаются обычные маги от бизаров, она и сама уже поняла, что дети перевёртышей имеют некий иммунитет к сырой магии. — Эссуа Маранте просил передать, что Кеван друг короля и консультант его военного советника… а ещё он был помолвлен с Алиеной-Лирейной.

В камере наступила такая зловещая тишина, что её можно было резать ножом — до того она казалась ощутимой и плотной. Ника благоразумно прижалась к жениху в поисках защиты и поддержки, Эрнард вжался в стену, всем своим видом показывая, что он вроде как и не при чём. И только Инес осталась стоять посреди камеры с полнейшим спокойствием, переводя взгляд с одного на другого, оценивая ситуацию. Ей не было дело до внутренних конфликтов семейства Гордиан, как и до их друзей-женихов-невест.

— А ведь теперь всё сходится, — негромко произнёс Динстон. — Я искал предателя в королевском дворце, Управлении магического правопорядка, в отделе магических происшествий и в департаменте международного сотрудничества. Мне даже в голову не пришло заглянуть в целительский корпус или присмотреться к собственной семье.

— Ты слышал? — уточнила Моника, не услышав главного. — Кеван был помолвлен с Алиеной.

— Это логично, ведь бизар без пары вынужден подчиниться правительству и создать семью с тем, на кого укажут, — начал оправдывать бывшую невесту мужчина, не желая принимать тот факт, что Алиена-Лирейна могла обманывать его уже тогда, десять лет назад, изображая пылкие чувства к нему.

— Они были знакомы раньше, ещё когда ты планировал жениться на ней, — уже прямо сказала Ника, пытаясь достучаться до брата, который упрямством мог поспорить с соседской козой.

— Конечно они были знакомы! Мало того что я приводил Лирейну домой, так они с Кеваном учились на одном курсе, — Динстон принялся размахивать руками, вся его сдержанность куда-то улетучилась — движения стали резкими, порывистыми. Монике было жаль разрушать иллюзии брата, но он-то не пожалел её, отправив во враждебную страну и вынудив сражаться на дуэли за собственную жизнь. — Оба закончили лекарский курс в магической академии, прошли целительскую практику… и наверняка успели подружиться.

— И Лирейна пришла к нему за помощью, когда ты убил её мать и отправил отца на рудники, — уже более жёстко продолжила его мысль Ника, разозлившись на брата — весь из себя интриган и политик, а самого очевидного не увидел. — Она ведь не пошла бы к тому, кто мог ей отказать, она точно знала, что Кеван поможет.

— Она не могла пойти к Кевану, мелкая, она попала в лечебницу Святого Антонелла почти сразу после смерти матери, я узнавал, — впервые в жизни Моника видела на лице брата смятение. Он не желал верить в предательство брата, в предательство любимой девушки, и даже сейчас пытался найти объяснение поступков Лирейны, несмотря на неопровержимые доказательства её вины.

— Значит, это Кеван к ней пришёл. Сам. И он же помог ей сбежать, устроиться в Лодваре, — припечатала Ника, отпустив Арнана и шагнув к брату. Она положила руку на его напряженное плечо и заглянула в тёмно-карие глаза, точь-в-точь такие же, как у неё. — Откуда у Лирейны деньги на лавку с травами и зельями, на ингредиенты и прочие мелочи? Наш Кеван помог ей, даже документы он мог сделать без особых проблем — всего-то и надо было заглянуть к тебе или Михару на работу, поставить заверенную печать и всё — Лирейна Гвери стала Алиеной Гриффи.

— Похоже, именно так всё и было, — тихо проговорил Динстон, задумался на мгновение и пожал руку сестры, лежащую на его плече. — Только одного не могу понять — как брат мог устроить твоё похищение в детстве? Если всё завязано на Кеване, а именно к этому мы сейчас и пришли, ему было всего пятнадцать, когда тебя похитили и переправили в Рилантию.

— Это мог быть не он, — так же тихо предположила Моника, понимая, что и сама она ничем не лучше — ищет оправдания поступкам Кевана, которого любила ничуть не меньше, чем других братьев.

— Не мог… целители видят ауру не так, как обычные маги, — лицо Динстона посуровело, глубокие морщины на лбу стали чётче, а прищуренный взгляд излучал не то презрение, не то желание отомстить. — Кеван наверняка знал, что наша мать перевёртыш, как и то, какие силы таятся в тебе.

— И какие же это силы? — спросила Ника, прищурившись в ответ и сжав пальцы на плече брата в кулак. — Уж не те ли самые, для которых необходима встряска и жестокость? Не те ли это силы, из-за которых ты уговорил Кайдо вонзить кинжал в моего жениха? Тебе не кажется, что пришло время рассказать мне всё?

— Это не мне решать, мелкая, — покачал головой Динстон, встретился взглядом сначала с Арнаном, затем с сестрой и скривил губы в намёке на улыбку. — Всё что я мог — подготовить тебя к этому самому дню, дать тебе стержень и оторвать от Джолы, которая намеренно гасила в тебе любые зачатки на самостоятельность.

— Ты подстроил всё это, и ты не можешь решать, говорить ли мне правду⁈ — возмутилась девушка, топнув ногой и отступив от брата. — Я не верю тебе, Динстон!

— Забыла мои слова, сестрёнка? Я никому не позволю обидеть тебя, слышишь? — Динстон наступал на сестру, давил своей аурой властности и пытался поймать её взгляд. Его слова, те же самые, что и тогда — после похищения семнадцатилетней давности — всколыхнули воспоминания, заставили Нику вернуться в тот день, когда она пряталась под одеялом и слушала удаляющиеся шаги отца и братьев. — Я ни на мгновение не оставлял тебя одну. Никогда, — он сгрёб сестру в охапку и прижал к себе так крепко, что Моника почти слышала хруст своих рёбер. — После того случая я всегда знал, где ты находишься, кто рядом с тобой. Знал, что ты ешь, что пьёшь и какие платья носишь. Всегда знал.

— Там в Лодваре меня загоняли в ловушку, как дикого зверя, — прерывающимся голосом произнесла девушка, едва сдерживая слёзы. — Меня похитили и заперли в родовом имении твоей бывшей невесты. И ты знал об этом? Знал и отправил ко мне на выручку того, кого тебе было не жалко? Ты отправил Арнана на верную смерть, и он почти умер тогда, я оплакивала его, — Моника стукнула брата по спине кулаком, а затем ударила его лбом в грудь со всей силой, которую можно было применить, будучи прижатой к Динстону. — Я видела бездыханное тело без признаков жизни и винила себя в его смерти. Но ты и тогда не сказал, что Арнан жив, даже позволил мне явиться на твою свадьбу прямиком в лапы заговорщиков, пока ты с советом магов наблюдал со стороны за тем, как солдаты штурмуют бальный зал королевского дворца!

— Послушать тебя, так я чудовище без чести и морали, — съязвил мужчина, не отпуская сестру из хватки и с лёгкостью терпя её попытки ударить его побольнее. — Тебе угрожала реальная опасность? Ты истекала кровью, тебя пытали, унижали, делали тебе больно? — он говорил всё тем же спокойным и безэмоциональным голосом, что и всегда, но даже если бы Ника уловила в интонациях брата хоть какие-то чувства, она бы не поддалась — брат уже лишился её доверия. — Я отправил Арнана с его полного согласия, зная, что он сумеет обернуть ситуацию в лучшую сторону. А он знал, что пока не докажет мне своё право на тебя, пока не докажет, что сумеет защитить тебя — никакого брака не будет. Мы оба понимали, что это всего лишь проверка: Лирейна и её отец проверяли, готов ли я наплевать на королевство в попытках защитить тебя, а я проверял, как далеко они готовы зайти.

— Ценой моей свободы? Моей жизни? — Нику уже кричала, захлёбываясь слезами, она почти перестала слушать брата, сосредоточившись лишь на одной единственной мысли — он играл всё это время. Играл с её чувствами, с чувствами Аранана, как делал всегда. Такой он человек, что чужие жизни для него — лишь способ добиться нужного результата, а на последствия плевать. — Я что для тебя лишь игрушка, которую можно положить в коробку, а можно поставить на полку, в зависимости от твоих предпочтений?

— Ты моя сестра — единственный человек во всём мире, ради которого я этот самый мир готов сжечь дотла, — Динстон позволил сестре отстраниться, встряхнул за плечи и вытер пальцами стекающие по щекам слёзы. — Я отправил Тарита в Рилантию, чтобы понять, кто стоит за всем этим заговором, я заслал этого идиота вместе с тобой, чтобы всегда быть на связи, — он указал на Эрнарда, почти слившегося с серой мраморной стеной по цвету. — Я ушёл с должности, чтобы быть рядом с тобой. Ты считаешь, что я сделал всё это ради собственных амбиций? Думаешь, мне было мало должности военного советника короля? — он тяжко вздохнул, отпустил Монику, которую тут же сгрёб в объятья Арнан. — Чего я, по-твоему, могу добиваться в жизни, когда у меня уже есть всё — семья, власть, деньги, положение в обществе? К чему мне стремиться ещё?

— Не знаю, может быть, ты просто никак не можешь успокоиться и найти то, чего тебе будет не просто достаточно, — прошептала Ника, прижимаясь к Арнану и глотая слёзы. — Ты лишился невесты, девушки, которую любил, — она всхлипнула, скорее от переизбытка эмоций, повернула заплаканное лицо к брату и сглотнула вязкий комок в горле. — Может быть, тебе именно этого и не хватает.

— Говорят, что у каждой твари есть своя пара, но равных мне — не найти, — Динстон скривился и отвернулся от сестры. — Я лгал, пытал и убивал, я давил пяткой тех, кто шёл против, — он отошёл в дальний угол камеры и прислонился к холодной стене. — Я не самый приятный человек, а уж найти ту, что примет меня…

— А я знаю одну такую… — пробормотал Эрнард, видимо, желая разрядить атмосферу. — Ну, под стать… — он поймал взгляд Инес и передёрнул плечами. — То есть… Татия-то тоже не промах, а уж как она ловко вас артефактом тюкнула и смылась…

Эрнард замолчал под перекрёстными взглядами остальных, вжался в стену и почесал кожу под ошейником. Отвечать на его робкую попытку сменить тему никто не пожелал, так что мужчина просто сел на пол и принялся ковырять пуговицы на пальто, вздыхая над испачканным воротом и бормоча себе под нос что-то несвязное. Моника испытала на краткое мгновение жалость к бывшему боссу, но тут же вспомнила, что оказалась в этой камере и по его вине тоже. Динстон прямым текстом сказал, что Эрн знал о «неисправном портале» и что он старался быть рядом именно для того, чтобы докладывать военному советнику обо всех передвижениях девушки. Теперь даже случайное знакомство с Эрнардом казалось не таким уж случайным — не просто так ведь бывший босс вздрагивал при каждом упоминании Динстона Гордиана.

Ника обернулась к жениху, желая найти и в его лице следы предательства, следы того, что он не просто так стал ухаживать за ней. Арнан ответил открытым взглядом, в котором так отчётливо горели ответные чувства к ней, что Моника тут же успокоилась, ласково улыбнулась и обняла мужчину почти так же крепко, как минутами ранее обнимал её брат — так, чтобы Арнан понял, как дорог ей, как сильно она его любит и хочет быть рядом с ним. И это неожиданное понимание чувств Динстона заставило девушку задуматься — он и вправду дорожит ею, любит и оберегает… вот только проявляет это весьма странным и своеобразным способом.