Ника, Эрн и осколки кружев (СИ)

Глава 28

На площадь стекались жители столицы, самоходные повозки ревели, не доезжая до площади, напыщенные и лощёные перевёртыши, казалось, совершенно не удивлены происходящим. Единственное, что изменилось — они держали в руках антимагические ошейники, словно боялись захлебнуться магией, отголоски которой ещё не до конца рассеялись. На шеях магов красовались усиленные ошейники, у некоторых из них и по два, а то и три ошейника в ряд.

Моника боялась сырой магии не меньше них — вдруг очередной выброс окончательно подчинит её и заставит забыть о дорогих сердцу людях. Ей пришлось встать рядом с Динстоном и Таритом на высокой мраморной платформе, на которой сосредоточилось всё внимание жителей Саранте. Кеван даже не сопротивлялся, когда его вывели в центр этого помоста и поставили на колени. Монике было больно видеть брата сломленным, сдавшимся и покорно ждущим смерти, но она не могла ему помочь. Арнан сжал руку невесты, поддерживая и успокаивая, но после разговора с Кайдо Ника понимала, что эта история не закончится хорошо.

Арнану никто не позволит приблизиться к Кевану, Инес и Кайдо наверняка заодно, по крайней мере, Инес выполнит приказ Кайдо. Да, она хотела вывести своего отца на чистую воду, хотела, чтобы он прилюдно признался в своих преступлениях, но Кайдо ясно дал понять — Кеван нужен ему не в качестве ученика Лиги, а в качестве приманки для Михара. Моника ломала голову и пыталась понять, как вообще Михар оказался в Лиге и почему он решил убить Кайдо. Если это было очередное задание под прикрытием, почему он не закончил его?

Тем временем глашатай сообщил о смерти короля и назначении принцессы его наследницей. В толпе послышались недоверчивые смешки, которые усилились, когда тот зачитал с бумаги оставшийся текст. Да, конечно, Верховный судья взял на себя «бремя обязанностей» почившего короля, и он будет действовать только в интересах страны и будущей королевы. Моника фыркнула с тем же недоверием, как и у большинства жителей столицы — чтобы дорвавшийся до власти политик добровольно отдал её в чужие руки⁈ Да скорее принцесса задохнётся во сне или подавится десертом!

Приглядевшись к принцессе, Ника ещё больше уверилась в том, что та не доживёт до совершеннолетия: надменное лицо, на котором читались высокомерие и заносчивость — девица явно была взбалмошной, избалованной и капризной. Такую проще устранить, чем пытаться с ней договориться. Между тем, глашатай объявил о помолвке «дорогой, любимой и всеми уважаемой наследницы» с сыном посла Кадарии, который непременно станет «надёжной опорой принцессе и верным слугой жителей Рилантии».

Моника покосилась на Тарита, ища в его лице согласие или отрицание, но он невозмутимо раскланялся, показывая себя во всей красе, а затем улыбнулся светской улыбкой: не слишком широкой, всё же смерть короля — не повод для радости. Эта улыбка вызвала у Ники нервную дрожь. Тарит так легко принял факт своей помолвки, да ещё и стоит тут с таким видом, будто для него это не новость. Или они с Динстоном успели обсудить новый статус Тарита? Ну конечно! Это Монике не обязательно сообщать о своих планах, а между собой — почему бы и нет?

Злость на братьев отступила, когда глашатай принялся обвинять Кевана в том, что тот опаивал короля зельями и влиял на его разум. Это всё делал Витторио Гвери! А по словам глашатая, Гвери был хорошим политиком, верным другом короля, и он пал от рук вероломного и расчётливого мерзавца, каким предстал перед жителями Саранте Кеван. Ника сжала до боли кулаки, жалея о том, что не может заткнуть голосистого глашатая, который читает написанный Верховным судьёй текст. Если бы только не рана на животе!

— Посмотри, там не Кайдо, случайно? — шёпотом спросил у Моники Арнан, указывая в толпу рядом с помостом.

— Он, и Иге рядышком, — ответила Моника, узнав в дряхлой старушке с клюкой старейшину Лиги Трилистника. — Вон там, прямо у помоста.

— Не нравится мне это, — Арнан покачал головой, вгляделся в толпу и замер. — Подожди, я вижу… нет, не может этого быть.

— Что? — испуганно прошептала Ника, вцепившись в его руку. — Кого ты увидел⁈

— Охотники, — на грани слышимости ответил Арнан. — Ты ведь разрушила магическую границу.

— Охотники на перевёртышей? — удивилась Ника. Охотники рыскали по Кадарии в поисках перевёртышей, но в Рилантию они никогда не совались — здесь каждый третий перевёртыш.

— Именно, я чувствую их артефакты, — Арнан прижал губы к уху Моники. — Змеиный Коготь издаёт уникальные эманации.

— Арнан, что происходит? — Ника испуганно замерла, не зная, куда смотреть и чего ожидать дальше.

— Не знаю, девочка моя, но держись поближе, никуда не встревай, — попросил он и взялся за рукоятку собственного Змеиного Когтя.

Арнан повернулся к Эссуа Маранте, чтобы предупредить его о том, что на площади охотники, но его остановил Динстон. Бывший военный советник короля Кадарии сверкнул глазами и заговорщицки ухмыльнулся, быстро позабыв про прежние разногласия.

— Не надо. Так даже лучше, — ответил он на вопросительный взгляд Арнана.

— Посмотрите, какой у нас Верховный — и бремя на себя взял, и совет сформировал, и предателя на суд привёл, — прошипела Инес, выдвигаясь вперёд на платформе. — Какая чудесная новость! — воскликнула она звонко, встала вплотную к Кевану и рассмеялась. — Король пал, королевство обезглавлено, но это не беда — у нас будет новый король.

— Инес! Замолчи! — Эссуа Маранте бросился к дочери, случайно толкнув Монику.

Ника застонала от боли и начала падать назад. Арнан успел подхватить её до того, как она коснулась пола, он взял её на руки и рыкнул на Динстона, который бросился к сестре. В этой неразберихе они пропустили момент, когда Инес и Эссуа схлестнулись друг с другом в словесной перебранке, а Кайдо запрыгнул на помост. Моника не видела, что происходит, но понимала — сейчас всё внимание толпы приковано к Инес и Верховному судье, поэтому решила действовать.

— Арнан, телепорт, скорее, — попросила она жениха и попыталась слезть с его рук.

— Я просил тебя никуда не встревать, — покачал головой Арнан и перехватил Нику так, чтобы самой ей было не выбраться.

— Сейчас или никогда! — взмолилась Моника, цепляясь пальцами за полы пальто Арнана. — Мы должны спасти Кевана.

— Поздно, девочка моя, — тихо ответил он и развернул Монику лицом к толпе.

И только теперь она заметила, как в поднявшейся суматохе юркими змейками прорываются сквозь толпу охотники. Ника никогда их не видела, только слышала сплетни слуг и опасливые шепотки на улицах, но почему-то сразу поняла, что это они. И дело даже не в особых чуть изогнутых кинжалах, точь-в-точь таких, как у Арнана — похожих на коготь невиданного зверя. И не в том, что эти люди так разительно отличались от жителей столицы. Просто у каждого охотника на шее светились особые артефакты, созданные в тайных лабораториях.

На помосте, предназначенном для казни, схлестнулись разом три равнозначные силы: Лига Трилистника, Орден Безмолвных и Гильдия Охотников. И всем им вдруг оказался нужен Кеван — тихий и скромный целитель. Моника закусила губу до крови, не желая смотреть и не в силах оторваться от схватки, итогом которой станет судьба её брата.

Инес успела оттолкнуть отца и вонзить кинжал в двоих охотников. На её губах блуждала умиротворённая улыбка, от чего лицо казалось ещё красивее и приятнее. Убийства и сражения поистине вдохновляли наёмницу, они были её стихией, её смыслом жизни. Ника видела, как Инес схлестнулась с пожилым охотником и даже сумела ранить его, но старик оказался проворнее — он сделал что-то, едва коснулся Инес голой рукой, и она рухнула на помост. Кайдо будто не было дела до сражения, он держался чуть в стороне, не теряя Кевана из виду. Моника поняла — он ждёт появления Михара, сам Кеван ему не нужен.

Безмолвные сражались не хуже самого Таккедо Стенели: без магии, без хитрых трюков и подлых ударов в спину — этакие благородные иноры на турнире, а не безжалостные убийцы на страже безопасности своей страны. И они ни в чём не уступали охотникам, которые кружили вокруг них, разрезая воздух лезвиями Змеиных Когтей. Моника могла своими глазами увидеть, как живёт наследие Таккедо, как в отсутствие магии решают упорство, сила и ловкость. Вот они живые доказательства правоты мастера — неподкупная сталь рассудит и бедняка, и богача. Магия — далеко не единственная сила в этом мире.

Арнан оттеснил к краю помоста Эрнана, Динстона и Тарита, кивком головы поманил за собой Татию и Хелику. Он дождался, когда они спрыгнут, передал Нику в руки Динстона, а затем спрыгнул сам. Вступать в бой он не стал, как и пытаться вытащить Кевана. Зато Татия решилась. Она выхватила из своей бездонной сумочки какой-то артефакт и бросила его на помост. Громкий хлопок оглушил дерущихся. Следом распространилась дымовая завеса, в точности такая же, как из артефакта в лавке Ании Понцелер.

— Хватай Кевана! — обратилась Татия к Динстону и прикрыла голову. Раздался ещё один взрыв. — Ну! Чего застыл⁈

Моника в который раз пожалела о том, что рана на животе сделала её бесполезной и медлительной. Она бы сама бросилась за Кеваном, но не могла даже выпрямиться в полный рост — сразу скручивало внутренности от боли. А ведь в воздухе до сих пор витают отголоски сырой магии… если собрать их все, можно спасти Кевана, разметать этих крыс, что сбежались на запах смерти и крови. Ника втянула сквозь зубы такой манящий воздух со вкусом магии. Ещё разочек почувствовать себя всесильной… ощутить в своих руках биение чужих сердец и самой решить, кто из них останется в живых.

Эрнард рванул Нику в сторону и прокричал что-то ей в лицо. Захваченная мыслью спасти брата, она даже не слушала его, смотрела на Кевана и решалась на последний, самый последний разочек. Ну разве случится что-то страшное, если Моника поможет брату? Всего один взмах рукой, и никакой казни не будет. Как не будет и охотников, Лиги и безмолвных, что сейчас будто дворовые псины тянут в разные стороны обглоданную кость.

Ника оттолкнула Эрнарда и развела руки в стороны, концентрируясь на магии, которая манила и звала. Магии, которая ждала Монику все эти годы, что девушка провела в заточении с мыслью будто она убогая, калека, родившаяся среди магов высшего ранга.

— Не суйся пока, план изменился, — приказал Динстон Татии, ухватил Монику за разведённые руки и встряхнул. — Не успел тебя предупредить.

— Как же ты достал меня со своими интригами и меняющимися планами! — Татия дрожала от злости, она достала очередной артефакт и покрутила в ладони сияющую сферу. — Да провалитесь вы все мунду в глотку!

Она швырнула в сторону помоста сферу. Визг толпы слился с криками безмолвных, охотников и Лиги. И, как ни странно, все они сделали одно и то же: бросились к сфере, блокируя действие артефакта каждый своими способами. Кайдо развернул свои специальные сети; безмолвные щедро осыпали сферу стеклянной пылью, а охотники сомкнули ряды, окружив сферу и направив на неё свои амулеты. Моника же пришла в себя, она поняла, как близко была к той границе, переступать которую не следует. Она чуть не сделала это снова, чуть не стала убийцей, живущей только ради крови и мести.

Толпа ахнула и сначала шарахнулась назад, а затем наоборот двинулась ближе, пытаясь рассмотреть в подробностях, что происходит. Вот она, сила любопытства! Привыкшие к неге перевёртыши даже не вспомнили о страхе смерти. Ещё бы! Они же считали себя бессмертными и всесильными. Жители Саранте жадно ловили каждое движение, ожидая развязки и совершенно не страшась того, что может произойти. Лига вместе с безмолвными не отрывали взгляда от сферы, а охотники резко развернулись, окружили Кевана и исчезли в портале.

Площадь сначала замерла, а затем взорвалась аплодисментами и свистом. Люди кричали, визжали от восторга и подпрыгивали на месте, будто пришли на театральное представление и радуются интересному финалу. Недалёкие, изнеженные, привыкшие к роскоши столичные жители забыли про осужденного на казнь мужчину. Их не слишком опечалили смерти короля, военного советника и доброй половины армии, даже разверзшаяся земля под ногами и разлом с сырой магии отошли на второй план. Моника покачала головой и нахмурилась — им что казнь, что помолвка, что битва на помосте — всё едино.

— Ты! — Эссуа наставил палец на Динстона и скрипнул зубами. — Из-за тебя приговорённый к казни преступник сбежал. Ты нарушил все наши договорённости.

— Сам виноват. Надо было лучше следить за Кеваном, — пожал плечами бывший военный советник короля Кадарии. — Мы помочь хотели, кто же знал, что появятся охотники?

— Или вы сейчас же заткнётесь, или я половину столицы разнесу, — Татия закатила глаза и сунула в лицо Динстону и Эссуа блестящий куб. — Узнаёте? Я лично его доработала, так что в эффективности даже не сомневайтесь, — она нажала что-то на этом странном кубе, и из него выдвинулась тонкая переливающаяся полоска. — Вы так увлеклись политическими играми, что забыли о том, кто живёт в Рилантии. Бизары — гениальные маги, дети перевёртышей. Думаете, я одна умею создавать уникальные вещи?

— К чему ты клонишь? — осторожно спросил Верховный судья, покосившись на артефакт в руках Татии и дав знак стражникам, чтобы те отодвинули жадную до событий толпу подальше от помоста.

— Мои артефакты сильнее всех ваших игрушек, даже тех, что хранятся в королевской сокровищнице, — хмыкнула девушка, заметив тень страха на лице Верховного безмолвного судьи. — Зелья Кевана способны совершить немыслимое, то, что вам и не снилось. А одна-единственная девушка-бизар стёрла с лица земли тюрьму, магическую границу, разнесла половину королевского дворца и открыла разлом в центре столицы, — Татия пожала плечами и указала кивком подбородка себе за спину. — Вы гонялись друг за другом, играли в поддавки и ставили подножки и не заметили, как изменилась магия.

— Магия всё та же, люди другие, — возразил ей Арнан, с уважением глянув на артефакт.

— Нет, это не так, — вмешался в разговор Тарит и указал на толпу, которую стражники оттеснили к краю площади. — Посмотрите на них — люди всё так же хотят комфорта, стабильности и удовольствий. Но их ауры не те, что сто лет назад, — будущий король невесело улыбнулся и покачал головой. — Магия действительно меняется, скоро мы все ощутим это на собственном опыте. Магическая граница, удерживающая сырую магию, пала. В Рилантии есть способы сдерживания сырой магии, в Кадарии и Форандии — нет, — он сцепил руки за спиной и выпрямился. — Нам нужно объединить силы, распространить антимагические ошейники и прочие способы блокирования воздействия сырой магии, а не грызться между собой.

— Мне нет дела до Кевана, он был нужен мне только для того, чтобы выманить другого человека, — ответил Кайдо на внимательный и долгий взгляд Тарита.

— А для Верховного судьи было важно обвинить кого-то, — фыркнула Инес, отвечая вместо отца на невысказанный вопрос.

— Вот видите, нам не нужно враждовать. Давайте лучше обсудим, как действовать, — Тарит вдруг оказался тем голосом разума, который в силах достучаться до остальных. — Очередной спонтанный выброс сырой магии может случиться в любую минуту. Будут гибнуть не только маги, на которых она влияет больше всего, но и обычные люди. Маги могут обезуметь, начать швыряться магией направо и налево.

— Ты здесь чужак, и твои слова ничего не значат, — прервал монолог Тарита Эссуа Маранте. — Помолвку можно и расторгнуть.

— Я не стремился стать королём, более того, не знал о ваших с Динстоном договорённостях, — Тарит развёл руками и поднял бровь, как бы спрашивая, почему Верховному безмолвному судье нет дела до жителей его страны. — Но нам всем сейчас нужно остановиться. Мы не знаем, как падение границы отразится на всех.

— Мы можем собрать лишние ошейники и распространить их по ближайшим городам Кадарии и Форандии, — кажется, идея стать спасителем так и не оставила Эссуа, возможно, он уже видел себя на пьедестале, а то и на королевском троне — сколько договоров можно заключить с соседними странами! Та же Кадария будет в вечном неоплатном долгу перед тем, кто даст ей спасение от сырой магии. — Нужно начать массовое производство антимагических браслетов, ошейников — любых предметов, сдерживающих воздействие сырой магии.

— А почему вы про Лоналию не говорите? — робко поинтересовался Эрнард.

— Лоналия закрыта от магии, — отмахнулся от него Эссуа, нахмурившись. — Думаю, что в ближайшем будущем она откроет границы для беженцев с магическим резервом, но мы можем помочь соседним странам. В конце концов, это разумное деловое сотрудничество.

— Лига с нами? — обратился Тарит к Кайдо, который всем своим видом демонстрировал безразличие. — Насколько я понял, Инес патриот своей страны, она отражает принципы Лиги или это личное качество?

— Насчёт всей Лиги не скажу, но я помогу всем что в моих силах. Лига создана не только для блага Рилантии, — кивнул он так же равнодушно и повернулся к Иге, которая всё это время стояла позади помоста, никем не замеченная.

— Мне нужно собрать совет старейшин, — проскрипела она, опираясь на клюку, словно забыла, что притворяться больше не нужно. — Я не могу говорить от лица всех.

— Орден Безмолвных останется на страже интересов обычных людей, — вклинилась в перекличку Хелика. Судя по всему, она получила новое назначение и могла говорить от их имени. — Мы поможем в поимке обезумевших магов и их нейтрализации.

— Тогда за дело, — хлопнул в ладоши Тарит. Он так стремился помочь в борьбе с сырой магией, будто уже стал правителем и печётся о благополучии своих граждан. Впрочем, Моника была уверена, что это его стремление будет по достоинству оценено жителями Рилантии. Тарит обернулся к принцессе, будто только вспомнил о её существовании. — Ваше высочество, не хотелось бы злоупотреблять гостеприимством, но нам понадобятся ваши гостевые апартаменты ещё на некоторое время.

Принцесса сморщила нос и отвернулась, явно не желая разговаривать с будущим мужем, впрочем, ответ Тариту не требовался — до совершеннолетия наследницы решения принимает он сам и Эссуа Маранте. Ника подумала, что в битве за власть, за право отдавать приказы, Эссуа проиграет хотя бы потому, что Тарит сделает всё и даже больше. Искренность и открытость брата сыграют ему на руку. Тарит приглашающе указал в сторону дворца, а Моника только теперь поняла: поисками Кевана никто не будет заниматься. Если когда-нибудь он вернётся в Рилантию, его непременно казнят, но ведь ему совсем не обязательно сюда возвращаться.

Облегчение нахлынуло на Монику тёплой волной, она обмякла в объятьях Арнана и, кажется, чуть не потеряла сознание. Если бы жених не подхватил её на руки, она бы точно не смогла удержаться на ногах. Всё-таки Кеван спасён. Пусть даже он далеко, рядом с таинственной Гильдией Охотников, Ника верила, что они ещё встретятся. Кеван обязательно даст о себе знать, а если нет — Моника сама найдёт его, и тогда уж он не отвертится от заботы своей младшей сестрёнки. Ну а сейчас пора бы уже покинуть Рилантию.

Тарит разберётся со всем, что здесь произошло. Не сразу, но со временем Кадария и Рилантия перестанут враждовать, а может быть объединят силы перед угрозой переизбытка сырой магии. Как верно заметил Тарит, магическая граница пала, выбросы будут влиять на все страны, не только на Рилантию, а Нике нужно срочно искать убежище, защищённое от магии. Последние события показали, что сама она не справится, не сумеет удержаться. Кайдо будто услышал её мысли, подкрался своим бесшумным шагом и молча сунул в руки кулон со вставкой из лоналийского стекла. Спорить она не стала, кивнула и нацепила на себя единственную преграду между ней и сырой магией.

Когда-то Моника мечтала о магии, мечтала повелевать стихиями и распускать огненные цветы на ладони. Теперь она боялась магии, бежала от неё. После всего, что произошло, и после сомнений Верховного судьи относительно опасности Моники, она добровольно приняла решение отказаться от любого использования магии. Навсегда. Без исключений. Или эта самая магия поглотит её, захватит тело и душу, заставит забыть, кто она и кем когда-то была.