Новый передел

ГЛАВА 16

По мере того как Родион все дальше углублялся в лес, его беспокойство нарастало. В этих местах он оказался впервые, немудрено было и заблудиться.

Ага, вот, кажется, и эта поляна. Серебряков замедлил ход, а потом и вовсе заглушил мотор машины. Некоторое время сидел в салоне, прислушиваясь и приглядываясь. Возможно, его уже заметили и сейчас он находится под наблюдением.

Родион старался вести себя естественно, соответствуя той роли, которую доверил ему Варяг. Его появление в школе подготовки молодежи не должно было вызвать никаких подозрений..

Впереди виднелось нечто, напоминавшее плац. Он был пуст. За ним угадывались какие-то строения — все, как ему описывали. Со стороны этот «пионерский лагерь» выглядел совершенно безобидно. Казалось, вот-вот затрубит горн и площадка заполнится рядами мальчишек и девчонок в красных галстуках.

Полтинник открыл дверь своего «вольво» и выбрался из салона. Оглушительно стрекотали кузнечики, надрывались птицы, воздух вокруг был наполнен благоуханием летнего леса. Сколько же он не был на природе? Совсем замотался…

Родион оборвал ход собственных мыслей. Нужно собраться, настроиться на рабочий лад. Несмотря на спокойную обстановку, он, судя по всему, находился на подступах к самому настоящему осиному гнезду. Любой необдуманный, неосторожный шаг мог стоить жизни.

Серебряков вернулся в машину, решив подъехать к лагерю поближе. Пусть видят, что он ни от кого не прячется, наоборот, он прибыл сюда именно для того, чтобы установить контакт.

Он объехал плац и остановился возле одного из корпусов. Вокруг по-прежнему было тихо. Неужели никого? Не ночевать же здесь…

Наконец хозяева объявились. Отворилась дверь, и на порог вышел уже немолодой человек в камуфляже.

«На курсанта явно не тянет, да и Толик Райский раза в два помоложе будет, — подумал Полтинник. — Сторож? Ну ладно, пора познакомиться».

Он не спеша вышел из машины. Родион был одет дорого и броско, как и полагалось полукриминальному бизнесмену. Он огляделся и поманил пальцем застывшего на пороге старика. Тот немного замешкался, но все же подошел.

Только теперь Серебряков разглядел, что мужчина был гораздо моложе, чем показался на первый взгляд.

— Здорово. — Родион не протянул ему руки.

— Здравствуйте, — оглядывая пришельца с головы до ног, ответил хозяин, обдав гостя запахом перегара.

— Мне нужен руководитель школы подготовки молодежи. У меня к нему дело.

Мужчина пожал плечами:

— Слушаю вас.

Полтинник раздраженно повторил:

— Я хочу переговорить с начальством. Кто руководитель?

— Я и есть руководитель. Можаев Василий Никанорович.

Родион почал плечами. Похоже, его водят за нос. Неужели этот проспиртованный мухомор заправляет тут всем и обучает настоящих головорезов? Быть этого не может. Что-то тут не так. Вообще-то Родиону нужен был Райский.

— Вот что, Василий Никанорович… Где мы можем спокойно поговорить?

— О чем? — Можаев настороженно посмотрел на него.

Серебряков подошел к машине и, запустив руку в бардачок, извлек оттуда пол-литровую бутылку виски, подбросил ее на ладони и подмигнул:

— Ну что, за знакомство?

Он не особенно церемонился, так как готов был дать голову на отсечение, что Можаев крепко заложил еще с утра и теперь мечтает опохмелиться.

Глаза руководителя школы блеснули. Не отводя взгляда от бутылки, он торопливо кивнул:

— Ну что ж, если вы хотите…

— Хочу, хочу. — Родион положил руку на плечо выпивохи. — Где тут расположиться можно?

— Да это… Ко мне и пойдемте. — Можаев сразу засуетился, метнулся к крыльцу и распахнул дверь. — Милости прошу! Тут и поговорить можно, если у вас дело какое… А насчет машины не беспокойтесь. Нет тут никого.

— А курсанты? — с сомнением обернулся Полтинник. — Народ-то у вас бедовый…

— Так и их сейчас нет. По домам разъехались, отдыхают. Один я здесь. Заходите.

Обстановка комнаты была чрезвычайно убогой. На столе стояли бутылка из-под дешевого портвейна, грязный стакан и пустая консервная банка, служившая пепельницей.

Родион уселся на заскрипевший под его тяжестью стул и бросил на стол начатую пачку сигарет. Можаев ринулся мыть стакан.

«Засуетился, бедный, едва спиртное увидел! — думал Серебряков. — Алкаш, и к бабке не ходи! Нет, это подстава. Хотя вполне может статься, что официально руководителем этого лагеря числится именно он. Возможно, сам Райский вообще, как говорится, в списках не значится. А что? Неплохо придумано. Чему может научить этот босяк? Ни вреда от такого инструктора, ни пользы. Никакая комиссия ничего не заподозрит».

— Вы — бывший военный? — спросил он, отвинчивая крышку. Чистые стаканы уже стояли на столе. Можаев не без гордости ответил:

— Конечно. Две войны прошел. В Анголе и Афганистане. Уволился в звании майора. Вернее, того… Уволили.

— Ну, давай, майор! За мирное небо над головой!

Они чокнулись. Родион едва пригубил: не хотелось нагружаться на жаре. Зато Можаев выпил свою порцию до конца, мелкими судорожными глотками.

С шумом выдохнул. Похоже, ему сразу стало лучше. Морщинки на небритом лице разгладились, глаза повеселели, на губах заиграла улыбка. Он достал пачку «Беломора». Полтинник пододвинул к нему свои «Мальборо».

— Угощайтесь. Это настоящие, штатовские.

— He-а. Не берут они меня. Слабенькие. Что куришь, что не куришь — один хрен.

Родион налил отставнику еще. Пусть размякнет.

— А себе? — для приличия спросил Можаев.

— Мне еще в город ехать. Боюсь, развезет. Как-никак, почти шестьдесят градусов.

— Да ну? Что, правда шестьдесят? Ты смотри, как самогон хороший! И на вкус ничего, наизнанку не выворачивает. Ну, твое здоровье!

После третьей порции Можаев уже стал своим в доску парнем и охотно отвечал на вопросы Серебрякова. Тот все больше убеждался в том, что Можаев — только ширма. За его спиной стоит Райский.

Родион сделал вид, что тоже слегка опьянел. Снял пиджак, расстегнул рубашку, продемонстрировав висевший на груди массивный золотой крест. Придвинулся к собеседнику поближе:

— Ты знаешь, Василий Никанорович, я ведь вот по какому делу. Люди мне нужны надежные. Понимаешь? Чтобы положиться на них можно было. Думаю твоих курсантов подключить…

Можаев махнул рукой:

— Да какие они мои! Я тут так… Честно тебе скажу, тут другой человек всем распоряжается. Тебе именно с ним встретиться нужно.

— Сведешь? С меня, естественно, причитается. Кстати, кто он?

— Толиком зовут. Серьезный мужик. Он и пацанов наших тренирует.

— Телефон его знаешь? — Родион потянулся за своим мобильником.

— А то! Конечно знаю. Только он по пустякам тревожить себя не велит. Сильно занятой. У него знаешь какие связи? Ого-го! И с чиновниками, и с бандитами. С ментами опять же. Так что помочь тебе он сможет. Вот что, давай так. Как только он приедет, я про тебя расскажу.

— А когда он должен нарисоваться? Я очень спешу.

— Ну-у, не знаю… На той неделе точно. Не переживай, Толик здесь часто бывает.

— Нет, Никанорыч, так не пойдет. Мне с ним немедленно встретиться нужно. Лучше бы прямо сейчас. У меня бизнес, понимаешь? Я с каждым упущенным днем большие бабки теряю.

Убеждая отставника, Полтинник как бы невзначай достал из кармана добротное кожаное портмоне и, раскрыв его, засветил пачку денег. Отсчитав четыре пятисотенные купюры, кинул их на стол.

— Давай звони. Или номер продиктуй, я сам с ним свяжусь.

Можаев задумчиво погладил лежавшие на столе деньги. Искушение было слишком велико. Он схватил их и спрятал в карман рубашки. Потом покачал головой:

— Даже не думай! Номер я тебе не дам. Сам звякну, так уж и быть.

— Держи мобилу!

— Не надо. Своя на такой случай имеется. Я выйду…

Можаев поднялся. Родион сказал ему вслед:

— Ты, Никанорыч. намекни, что дело очень серьезное. Хорошими деньгами пахнет. Я вообще человек нежадный…

— Это точно, — осклабился Можаев, погладив свой слегка раздувшийся нагрудный карман. — Ладно, как говорится, чего для хорошего человека не сделаешь! Обожди.

Он вышел. Серебряков замер, прислушиваясь. Стукнула входная дверь, и за окном показалась фигура Василия Никаноровича. Можаев, хмуря лоб, нажимал на кнопки сотового телефона.

«Клюнет или нет? — гадал Родион. — Должен! Райский очень жаден, хотя и осторожен. Наверняка начнет наводить обо мне справки. Ну и пусть».

Полтинник выступал в этой затеянной ворами игре под собственным именем, как представитель сочинской группировки. Варяг устроил дело таким образом, что после смерти Южанина именно Родион стал его преемником. Естественно, нашлись и недовольные. Авторитет новоиспеченного бригадира еще не достиг тех высот, чтобы в железной узде держать отвязанных братков. Назревал раскол, бунт мог грянуть в любое время, но пока вся криминальная Россия знала, что в Сочи сейчас банкует Полтинник — правая рука покойного Южанина.

По довольной физиономии вернувшегося Можаева Серебряков определил, что тот несет хорошие вести.

— Наливай! — широко улыбался отставник. — Заслужил!

— Что? — Родя потянулся к бутылке. — Все в порядке?

— А то! В общем, Толик вроде бы заинтересовался. Я рассказал, на какой тачке ты приехал, представил тебя как человека денежного и серьезного. Значит, так, сегодня в восемь вечера он будет ждать тебя в фитнес-центре «Кристалл». Найдешь? Это на Юго-Западе.

— О чем базар? Конечно найду.

— Так вот, в этом центре есть бар. Толик сказал, чтобы ты подождал его там, он тебя сам найдет. Ну вот, вроде и все.

Родион с чувством пожал ему руку.

— Спасибо, отец! — Он посмотрел на часы: — Ого, уже два! Пора двигаться.

Основательно захмелевший Можаев проводил его до машины. Серебряков, выруливая из лагеря, помахал ему, на прощание рукой.

Рыбка клюнула! Родион вспомнил встречу с ворами, на которую его привел позавчера Варяг, представив как надежного человека, пострадавшего от беспредельщика Мосла. Закир Большой — известный законник, курировавший дагестанскую преступную группировку, первым поддержал план Варяга. На стрелке высказывались самые разные мнения, но все же после ожесточенных споров воровская сходка дала добро на встречу Родиона с людьми, ожидавшими деньги из Лондона. Мол, желаем пополнить воровскую кассу…

Вернувшись в город, Полтинник прежде всего по телефону связался с Варягом и рассказал о встрече, назначенной на восемь вечера. Владислав спросил:

— Может, тебе стоит взять с собой кого-нибудь из наших ребят? Этот Райский не внушает мне доверия. Настоящий отморозок.

Серебряков, не раздумывая, отверг это предложение:

— Не думаю, что это хорошая идея, Владислав Геннадьевич. Я уверен, что за мной будут следить. Если Райский заподозрит что-то неладное, то просто не объявится, не подойдет ко мне в этом баре. Не зря же он сказал, что сам найдет меня. Сначала хочет присмотреться. К тому же место там людное. Что мне может грозить?

— Все, что угодно. — Владислав не был настроен так беззаботно. — Вдруг им придет в голову проверить тебя по-настоящему?

— Как это? — не понял Родион.

— А так. Затолкают в машину и вывезут в укромное место. Сделать это несложно. Подсыплют что-нибудь в бокал прямо в этом баре или вколют какую-нибудь дрянь… Ладно, не хочу тебя пугать. Но будь настороже — дело очень серьезное! Сам знаешь, что поставлено на карту…

— Знаю, Владислав Геннадьевич. Но Райского нужно зацепить во что бы то ни стало. Он может ускользнуть.

— Держи меня в курсе. Никаких самостоятельных шагов не предпринимай. Не то чтобы я не доверял тебе, пойми меня правильно. Просто переживаю. Обязательно советуйся обо всем.

Не прощаясь, Варяг отключил связь, а Полтинник стал готовиться к предстоящей стрелке. Жил он на съемной квартире в многоэтажном доме. Сюда его поселил Владислав Геннадьевич, предупредив, что хозяину заплачено за полгода вперед и что он сюда и носа не покажет.

Это был типичный панельный дом, возведенный еще в начале семидесятых. Уютная, чистая, без всяких излишеств, недавно отремонтированная однокомнатная квартира. Мебель, правда, старенькая, но Родион в таких вещах был неприхотлив — он еще не забыл свое детдомовское отрочество.

Есть ему не хотелось. Выпив за час три чашки кофе, Полтинник заставил себя проглотить лишь небольшой бутерброд с сыром. Он нервничал. Только сейчас Серебряков до конца осознал, в какой игре участвует. Тот факт, что Варяг представил его своим собратьям по воровскому клану, уже говорил о многом. Мало кому даже из серьезных криминальных авторитетов выпадает такая честь. Полтинник боялся нс оправдать доверия, оказанного ему ворами.

Родион уже знал, где находится фитнес-центр «Кристалл». Не поленился навести справки, чтобы не рыскать по малознакомому огромному городу, опаздывая на встречу. Без двадцати восемь он уже припарковал свой «вольво» возле массивного пятиэтажного здания. Окинув взглядом соседние иномарки, Серебряков сделал вывод, что заведение явно не из дешевых.

Выйдя из машины, он направился к двери. Охранник, дежуривший на входе, тут же засуетился, едва взглянув на него. Родион осведомился, где находится бар. Пообещав охраннику подумать о приобретении годовой клубной карты, он пересек просторный вестибюль, ловя на себе взгляды развалившихся в глубоких креслах девиц, и зашел в бар. Собственно, бара как такового не было, просто в дальнем углу холла находилась стойка и несколько столиков со стульями перед ней. Удобное место, ничего не скажешь! Похоже, оно просматривается отовсюду.

Родион заказал себе кофе. Неподалеку от него два парня потягивали что-то из высоких бокалов, чуть дальше весело щебетали несколько девушек. Полтинник взглянул на часы. Что-то запаздывает Райский… Или Вообще не придет, или же сейчас пристально наблюдает за ним. Хотя бы вон оттуда, с удобной смотровой площадки на втором этаже. Похоже, что там находился тренажерный зал — время от времени на перила опирались потные, тяжело дышавшие парни. Видно, приходили в себя после физической нагрузки. Может быть, Райский — один из них? Вот этот вроде бы похож… Или нет?

Официантка принесла заказанный кофе. Серебряков сделал глоток, а когда снова поднял глаза, то невольно вздрогнул. К нему, без всяких сомнений, уверенной походкой приближался тот самый пресловутый Толик-инструктор.

Он был высок, широкоплеч, с выпуклой грудью и мускулистыми, жилистыми руками. Одет Толик был по-спортивному — в обтягивавшую могучий торс белую майку с красной надписью «СССР» и синие шорты. На ногах — шнурованные борцовки. Аккуратно зачесанные набок волосы и открытое круглое лицо делали его похожим на комсомольского вожака районного масштаба времен эпохи развитого социализма. Глаза, правда, были слишком внимательными, светлыми и беспощадными.

Атлет остановился возле столика, за которым сидел Родион, и, улыбнувшись, осведомился:

— Вы, часом, не меня ждете?

— Если вы Толик, то вас.

Они пожали друг другу руки.

— Простите, что задержался. Вернее сказать, опоздал: в начальство я еще пока не выбился! — пошутил Райский, присаживаясь.

— Ничего страшного. Здесь очень уютно, к тому же и кофе превосходный. Вы часто здесь бываете?

Толик покачал головой:

— Не очень. В «Кристалле» посредственный тренажерный зал. Зато великолепная площадка, все условия для спарринга.

— Вы любите спорт? Впрочем, можете не отвечать. Завидую вам, у меня никогда не было склонности к этому. Хотя я всегда мечтал об атлетической фигуре.

— Ну, это как раз дело наживное. В десятом классе я был самым худым и слабым. Нс мог ни разу подтянуться на турнике. Не верите? Напрасно, могу при случае показать свою фотографию тех времен. Так что ничего невозможного нет… Послушайте, Родион, вы пригласили меня затем, чтобы я стал вашим персональным тренером? Или у вас есть и другие цели?

Полтинник натянуто рассмеялся. Этот парень — явно не промах. Сразу берет быка за рога.

— Нет, что вы. Конечно же, у меня к вам дело совершенно иного рода.

— Тогда слушаю вас. — Толик обернулся к стойке и сказал бармену: — Мне белковый коктейль, пожалуйста! Итак…

— В общем, я заинтересован в сотрудничестве. Слышал, что ваши ребята из школы подготовки молодежи очень эффективны. — Родион взглянул собеседнику прямо в глаза.

— Простите, я не понял. Что вы имеете в виду? — Казалось, Толик искренне недоумевал. — Какая еще школа?

Серебряков терпеливо повторил:

— Школа подготовки молодежи. Вам же звонил Можаев…

— Ах да! — Толик хлопнул себя по лбу. — Вот вы о чем. Знаете ли, я имею ко всему этому лишь косвенное отношение. Так, тренирую иногда ребят. Не более того…

— А у меня есть сведения, что вы пользуетесь у курсантов непререкаемым авторитетом. В отличие от официального руководителя.

Толик развел руками. Официантка принесла ему большой бокал, наполненный чем-то, по виду напоминавшим кефир. Сделав глоток, Толик пояснил:

— Я веду секцию рукопашного боя. В таком возрасте ребятам свойственно превозносить тренера, создавать себе кумира. Они видят в нем сильную личность, на которую хотят походить. И поэтому курсанты часто наделяют меня теми качествами, которыми я, увы, не обладаю…

— Например?

— Ну, они по наивности считают тренера чуть ли не сверхчеловеком. А на самом деле я — обычный спортсмен. Кстати, не самый сильный. Звезд с неба не хватаю.

Родион, улыбаясь, слушал треп собеседника. Да, скользкий тип. Ни «да», ни «нет». Пытаешься загнать его в угол, а он каким-то непонятным образом все равно выворачивается. Похоже, тут надо сразу расставить все точки над «і», иначе этот неопределенный разговор закончится, так толком и не начавшись. Тем более что Райский стал демонстративно поглядывать на часы. Того и гляди, сейчас зевнет.

— Ну что же, не буду ходить вокруг да около. Дело в том, что я — бизнесмен, и мне необходимо предпринять кое-какие решительные действия, связанные с применением физической силы.

Райский изобразил крайнее удивление, готовое вот-вот перерасти в возмущение.

— Простите… — процедил он, излишне резко ставя свой бокал на стол.

— Нет, вы меня неправильно поняли, — поспешил успокоить его Родион, — никакого криминала, увольте. Хотя в нашей стране и трудно оставаться честным коммерсантом, но уголовный кодекс я стараюсь чтить. Речь идет об охране одного объекта.

Толик молчал, ожидая продолжения. Лениво помешивал соломинкой густую жидкость в своем бокале. Смотрел в сторону.

— Так вот. Необходима охрана деревообрабатывающего комбината. Дело в том, что наша компания получила контрольный пакет акций этого предприятия, ну и естественно, что, прежде чем приступить к управлению, мы хотим полностью сменить там охрану… И не только.

— Вы что же, хотите, чтобы мои курсанты стояли на воротах? Долгосрочный контракт?

— Нет. Этого не понадобится. Нужна быстрая, можно сказать, молниеносная акция. Вы поможете нам войти на территорию завода. Дело в том, что прежнее руководство… Как бы лучше выразиться… Не совсем согласно с нашей линией по дальнейшему управлению предприятием. Ну, не буду углубляться в различие наших бизнес-планов, думаю, что это вам неинтересно. Но определенные противоречия существуют, и этого достаточно.

Толик ухмыльнулся:

— Я понял вашу мысль. Можно, я буду говорить откровенно? Таким уж уродился: не умею хитрить и вилять, всегда режу правду-матку, за что и страдаю. Так вот. Вы предлагаете мне осуществить захват этого завода силовыми методами?

— Ну, как вам сказать… — Полтинник улыбнулся. — Дело в том, что ничего противозаконного в наших действиях не будет. Более того, вы со своими ребятами осуществите исполнение решения арбитражного суда. У меня есть официальное заключение по этому вопросу. Можете взглянуть.

— Я вообще-то судебным приставом не работаю.

— Конечно. Тем более что у вас с этими господами будет очень, я повторяю, очень существенная разница в оплате труда.

Желваки на скулах Райского заиграли. Казалось, только после этой фразы он по-настоящему заинтересовался разговором.

— Исключительно ради общего развития позвольте полюбопытствовать, — с деланым равнодушием спросил Толик, — сколько в бизнес-кругах стоит такая услуга?

Родион кивнул, вынул из портфеля калькулятор, нажал на несколько кнопок и придвинул его к собеседнику. Увидев высветившееся число, Толик никак на него не отреагировал.

— Разумеется, в свободно конвертируемой валюте, — уточнил Серебряков.

— В евро? — Толик не мог оторвать взгляд от ряда цифр на экране калькулятора. Сумма завораживала.

— Пусть будет в евро. Можем выплатить и в долларах или в рублях по курсу. Выбирать вам. Оплата произойдет сразу же после того, как на дверях директорского кабинета сменится табличка с фамилией.

Райский наконец полностью овладел собой. Отодвинул счетную машинку и вздохнул:

— Заманчивое предложение. Особенно мне импонирует то, что не надо преступить закон. Я, знаете ли, человек щепетильный. Но, к сожалению, это дело не для меня, вы обратились не по адресу. Просто я такими вещами не занимаюсь.

— Может быть, подумаете? — Родион не счел нужным скрывать свое разочарование.

Толик охотно согласился:

— Думать никогда не вредно. А почему вы обратились именно ко мне, позвольте полюбопытствовать? И вообще, откуда вы сами, если не секрет?

Нет, он все-таки попал на крючок! Иначе бы сразу ушел, а не стал вести порожняковые базары. Полтинник слегка воодушевился:

— Почему же секрет? Я из Сочи. Кстати, приглашаю вас отдохнуть в наших местах. Связей у меня предостаточно, так что устрою все в лучшем виде, даже в разгар сезона. Бизнес у нас самый разнообразный. Стараемся вкладывать деньги в экономику. А узнал я о вас от некоего Мамедова из Воронежа. Вы помогли ему с конкурентами. Очень достойный господин. До сих пор вас добрым словом вспоминает.

Толик искоса взглянул на Родиона. По заказу этого Мамедова Райский со своими людьми действительно разгромил небольшой сельскохозяйственный рынок, на котором торговали выходцы из Армении — конкуренты азербайджанцев. Было это год тому назад. Толику тогда обломился неплохой куш. Работа была не пыльная, несколько десятков «хачиков» палками поколошматили да под прилавки загнали, вот, собственно, и все. Теперь все сомнения относительно того, чего именно хочет от него этот коммерсант с бандитским налетом, развеялись окончательно.

— Да, что-то такое припоминаю, — равнодушно отозвался Толик. — Простите, а как называется ваша фирма?

— О, у нас их много! Раньше моим деловым партнером был бизнесмен Югов — известный человек на побережье. К сожалению, он недавно трагически погиб, и мне пришлось взять на себя все управление нашим бизнесом.

Толик залпом допил свой коктейль и стал прощаться:

— Сожалею, что не удалось вам помочь. Впрочем, если у вас действительно с этим заводом все зашло так далеко…

— Вот именно, — подчеркнул Полтинник, — очень далеко…

— Ну что ж, раз так, постараюсь что-нибудь придумать. Ничего конкретного, конечно, не обещаю, но… Вы можете оставить мне номер своего телефона? Кстати, как долго вы еще пробудете в Москве?

Серебряков черкнул пару строк на салфетке и передал ее Толику:

— Дней десять. Мне почему-то кажется, что мы с вами еще увидимся.

Райский скупо улыбнулся и протянул Родиону руку:

— Не знаю, не знаю… Возможно ли в нашей суетной жизни строить хоть какие-нибудь планы? Все же я рад, что познакомился с вами. Всего хорошего!

Ни разу не оглянувшись, Райский поднялся по лестнице и вскоре скрылся на втором этаже. Полтинник проводил его долгим взглядом и подозвал официантку. Похоже, Толик великодушно позволил ему расплатиться за свой коктейль.

Миновав тренажерный зал, Райский зашел в следующее помещение. Посреди него располагался боксерский ринг, чуть дальше находились борцовские маты. У стены висели длинные, в человеческий рост, мешки для отработки ударов и даже резиновый манекен — копия изготовившегося к нападению мужчины.

В этот час здесь было много посетителей. Кто-то молотил груши, пара отяжелевших менеджеров среднего звена вяло боксировали на ринге. Их подбадривал высоченный мужик, совершенно лысый, с перебитым носом и какими-то остекленевшими глазами. Едва заметив вошедшего в зал Райского, он перестал обращать внимание на окончательно выдохшихся боксеров и направился к нему.

Толик снял майку и повесил ее на шведскую стенку. Начал разминаться. Когда к нему подошел лысый, бросил:

— Надевай «лапы».

Здоровяк работал здесь тренером, но тем не менее все приказания Райского выполнял безоговорочно. Мастер спорта по боксу, а позже рэкетир Семен Мамонтов был кое-чем обязан Толику. Ведь тот молчал о художествах Семена в конце восьмидесятых годов, когда тот, еще во время своей первой ходки, резвился в организованной ментами пресс-хате. Мамонтову удалось тогда замести следы и остаться в глазах братвы чистым, но у Райского в укромном месте лежала некая бумажка с гербовой печатью и двумя подписями. Одна закорючка принадлежала «куму», то бишь начальнику оперчасти краснодарского СИЗО, а вторая — непосредственно Семену. Попади эта бумажка к уголовной братии — и конец Мамонтову. Собирать компромат Райский научился еще со времен работы у Беденкина.

Теперь же Толик крепко держал на крючке этого двухметрового боксера, имевшего неплохие связи в криминальном мире, в основном среди группировок так называемых спортсменов. Мамонта, конечно, тяготило такое положение дел, и он частенько в своих мечтах голыми руками сворачивал шею оборзевшему фраеру, но на решительные шаги не решался: тот доходчиво объяснил Семену, куда в случае чего может отправиться заветный документ.

— Срисовал его? — спросил Толик, становясь в стойку перед натянувшим «лапу» на кисть правой руки тренером.

— Угу. Тачка путевая. Хоть и коммерсила, но явно забандюченный.

— Что-нибудь про сочинского Югова слышал?

Семен задумался, потом неуверенно протянул:

— Недавно в Анапе Южанина с кентами мочканули. Вроде как наши, московские. Южанин сочинским был однозначно.

— Кто там сейчас вместо него? — Толик поправил зависшую в метре от него «лапу», приподняв ее чуть повыше.

Семен покачал лысой головой:

— Не знаю. Но братва должна быть в курсе, могу побазарить.

— Узнай. Хорошенько все узнай. И о человеке, с которым я сейчас разговаривал. Кто он и чем дышит. Я по своим каналам тоже пробивать буду.

— Что-нибудь путевое? — осмелился спросить Мамонтов.

Толик холодно взглянул на него. Семен, не выдержав, опустил глаза. Райский, выбросив левую руку, сымитировал тычок в горло Семена, а потом, перенеся вес тела на другую ногу, провел такой сокрушительный боковой удар правой, что походившая на лопату ладонь тренера отлетела далеко в сторону.

Толик, пританцовывая на месте, уже приготовился нанести следующий удар, но его остановил Мамонт. Морщась и потряхивая рукой, он проворчал:

— Погоди. Ты «лапу», кажись, порвал. Дай сменю…