Новый передел

ГЛАВА 24

Гаврила Донецкий яростно затушил в пепельнице свой любимый «Беломор», сплюнул и, досадливо крякнув, вновь потянулся к разорванной сбоку картонной пачке. Легкие уж не выдерживали, но душа все равно требовала табачного дыма.

Сидевший напротив него Пиня как ни в чем не бывало резал на тоненькие ломтики основательный шматок розового сала. Выкидной нож ловко пластовал его излюбленное кушанье, которое он предпочитал любым деликатесам. Пиня очень любил поесть. Ничто не могло испортить ему аппетит.

Гаврила с завистью посматривал на уплетаюшего сало здоровяка. Вот кабан, все ему нипочем! Как будто не надо сейчас принимать важнейшее решение, от которого зависит не только весь расклад сил на Украине, но и их собственные жизни.

На столе кроме нехитрой, но добротной снеди стояла бутылка горилки. Гаврила потянулся к ней. Вообще-то до принятия «судьбоносного решения» пить не следовало. Но старый вор решил наплевать на все старорежимные понятия, тем более что за столом сидели только свои.

Пиня, не переставая жевать, тоже подставил стакан. Его примеру последовал и Юрас — представительный седовласый господин с густыми бакенбардами. Юрас был столь же авторитетным человеком, как и Гаврила, а в жестокости не уступал бывшему наемному убийце Пине. Он контролировал перегон краденых машин из Европы в Россию.

Все трое выпили не чокаясь, как на поминках. Гаврила торопливо закурил, Пиня отправил в рот очередной кусок сала, кинув вдогонку зубчик чеснока, а Юрас просто поджал губы.

— Ну, как решать будем? — прервал затянувшееся молчание Гаврила.

Пиня ответил с набитым ртом:

— А ну его, этого Варяга. Почему из-за какого-то москаля мы должны лишиться прибыльного дела? Кто он такой? Подумаешь, вор в законе! У нас тут свои расклады. А то дойдет до того, что мы им долю из общака отстегивать будем…

«Не мешало бы», — подумал хитрый Юрас, а вслух сказал:

— Мне этот Шаевич тоже… не очень. Хитрожопый пo самое «не хочу». Но бабки-то реальные. Без него Любарский с нами базарить не станет. Кто мы для него? Так, гопота блатная… А Шаевич — это как раз то, что нужно. Связующее звено. Через него денежки-то к нам и текут.

— С этим понятно, — кивнул Гаврила. — Все плюсы я не хуже вашего вижу, иначе бы на такую делюгу не подписался… Но будем смотреть на вещи трезво. Россия — не Украина. Там этот Любарский запросто может споткнуться…

— А вдруг нет? — возразил Пиня.

— А вдруг да? — вопросом на вопрос резко ответил Гаврила. — Что тогда будет? Мы крайними останемся. Эта гнида Шаевич за бугор свалит, чтобы не достали, а мы? Тоже? Нет, братва, стар я для таких жизненных поворотов. Хочу на родине помереть… Да и не по понятиям это — с барыгами общее дело в равных долях иметь. А мы тут даже вроде как под их началом. Получается так.

Юрас, пряча ухмылку, подумал: «Вспомнил о понятиях, старый змей! Тоже мне, идейный вор выискался! Хотя в чем-то он прав. Одно дело у себя немного покуролесить и «капусту» пошинковать, и совсем другое — влезать в российские разборки. Да и с Варягом ссориться не с руки».

Он кивнул:

— Ты прав, Гаврила. Я считаю, что предложение Протаса нужно принять. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Не стоит лезть в эти блудни. И с российской братвой ругаться не стоит. Варяг — фигура реальная. Крепко стоит.

Пиня махнул рукой:

— Ладно, и я с вами! Всех денег не заработаешь. К тому же я уверен, что Варяг нас не забудет, если мы с Протасом договоримся…

— Вот и отлично, — Гаврила облегченно вздохнул. — Ну что, братва, давайте еще по одной накатим — и за дело…

Шаевич встал из-за стола и подошел к бассейну. Хотел сначала с ходу прыгнуть в воду, но потом передумал. Присел и потрогал пальцами ног воду. Он во всю глотку гаркнул:

— Петька! Где ты, урод?!

На зов хозяина прибежал слуга. Шаевич уже порядком надоел ему своими бесконечными придирками. Казалось, этому человеку доставляло удовольствие постоянно унижать прислугу, при каждом удобном случае подчеркивая разницу в их положении.

— Ты чего, дубина, воду холодную набрал? Хочешь, чтобы я простудился? Уволю, на хрен!

Петр стал оправдываться:

— Вода теплая, господин. — Шаевич велел называть его именно так. — Это вам с непривычки показалось.

Немного успокоившись, Шаевич вновь потрогал воду. Да, действительно теплая. Махнул рукой и брезгливо бросил:

— Пошел вон…

Аккуратно спустившись в воду по лесенке, Шаевич поплыл, загребая по-собачьи.

В этот момент зашел охранник, верзила лет сорока, и пробасил:

— Хозяин, ваши партнеры пожаловали.

— Кто? — не понял Шаевич.

Он уже устал и, подплыв к бортику, схватился за него.

— Ну, эти… Гаврила и все остальные.

— Они что, здесь? В доме?

— Возле ворот. Говорят, что срочно поговорить с вами нужно.

— Странно. А почему сначала не позвонили?

Охранник лишь пожал плечами и протянул хозяину мобильник:

— Если хотите, свяжитесь с ними.

— Нет, пусть заходят. Я приму их, чего уж там…

— Они не одни, — предупредил телохранитель, — с ними пять «быков».

— Впусти только главных. Их людей даже во двор не пускай. Пусть за воротами тусуются.

«Чего это они с «быками» разъезжают? Вроде ни с кем сейчас войны нет. Зачем вообще приехали? Может, что-нибудь срочное?»

Этот неожиданный визит не встревожил Шаевича. Он считал, что держит всех этих урок в железном кулаке, и поэтому решил, что авторитеты пришли к нему с какой-то просьбой. Может, будут клянчить денег. Что ж, кинуть этой своре вечно голодных псов подачку можно. В России затевается грандиозное дело, и, чтобы нигде не «провисло», потребуется поддержка на всех уровнях.

Шаевич выбрался из бассейна, насухо вытерся полотенцем и подошел к зеркалу. Купание освежило его, проснулся аппетит, и он с вожделением взглянул на уставленный яствами и напитками передвижной столик. Подошел к нему и для начала налил себе рюмочку коньяка. Отхлебнул. Услышал звук шагов и повернулся к двери. Первым вошел охранник. Вслед за ним — Гаврила, Пиня и Юрас. Пожилой вор был одет в черный простенький пиджак, под которым виднелась белая рубашка, Пиня — как всегда, в дорогой спортивный костюм, лишь подчеркивавший его поистине слоновьи габариты. Элегантный Юрас смахивал на опытного крупье из элитного казино.

— Вот уж не ожидал! — Хозяин растянул губы в улыбке. — К чему такая спешка? Вы что, гости дорогие, не могли позвонить сначала? А что, если бы меня не было дома? Я как раз собирался выходить…

Взгляды у прибывших были напряженными, и это Шаевич отметил сразу же. Какая-то безотчетная тревога иглой кольнула в сердце, и он небрежно велел своему телохранителю:

— Костик, останься.

Гаврила полез за своим «Беломором». Пиня широко улыбнулся:

— Что, не доверяешь? А ведь мы по делу… — и осекся.

Его тон не понравился Шаевичу. Что за черт?

Тут Юрас резко крутнулся. В его руке сверкнул маленький никелированный пистолет. Надо отдать должное телохранителю Шаевича — Костик отреагировал моментально и сразу же ухватился за рукоятку своего «Макарова», но вытащить его из кобуры не успел. Шаевич с ужасом увидел, как на груди здоровяка проступило красное пятно. Костя грузно осел на пол.

— Спокойно, Дядя! — угрожающе выкрикнул Пиня, в пухлом кулаке которого уже угрожающе чернел ТТ.

Язык Шаевича прилип к гортани, его ноги подкашивались. Он неуверенно шатнул в строну и, поскользнувшись на мокром полу, упал.

Подскочивший Пиня приставил свой ТТ к затылку Шаевича и прорычал:

— Руки за спину! Оглох, что ли? За спину, говорю…

Юрас спрятал браунинг в замшевую кобуру, пристегнутую к поясу, и извлек из внутреннего кармана пиджака наручники.

— Держи! — Он кинул их Пине, которой принялся ловко сковывать запястья Шаевича.

К тому наконец-то вернулся дар речи.

— Ты что делаешь, кабан вонючий* — завизжал он. — Твари, вы на кого руку подняли?!

— Рот закрой! — Пиня слегка двинул его ногой по ребрам.

— A-а, сука! Вам это так просто не пройдет! Вы знаете, какие люди стоят за мной? Да вас, козлов, в порошок сотрут! Вы даже выйти отсюда не сможете! У ворот стоят мои ребята…

Гаврила подошел к поверженному Шаевичу и пнул его остроносым ботинком в лицо. Хозяин дома пронзительно заверещал, вмиг утратив всю свою крутость. Старик нагнулся над ним и зашипел:

— Ты кому, демон, угрожаешь? Совсем рамсы попутал, гниденыш? Твои «быки» возле ворот давно уже вырезаны! Скоро ты их увидишь. Тащите его, пацаны!

Деморализованного Шаевича пинками поставили на ноги и погнали к выходу. Даже одеться не позволили. Несколько раз он падал на колени и умолял пощадить его. Шаевич решил, что его везут убивать куда-нибудь подальше в лес.

— Тьфу, слякоть! — презрительно процедил Юрас, глядя на ползавшего на коленях и пытавшегося поцеловать его ботинок Шаевича. — И эта овца трусливая такими бабками ворочает! Слизняк! Попался бы ты мне, под поганый, пораньше… Паяльника бы не избежал!

— А он и сейчас его отведать может, — усмехнулся Пиня, — если идти нормально не будет! Сейчас паяльник в очко вставим — вперед нас побежишь! Пойми ты, перхоть, если бы мы тебя пришить хотели, то какого хрена возились бы с тобой? Шмальнули бы прямо здесь, и все дела! Ты нам живой нужен. Понял наконец?

Это соображение немного приободрило Шаевича, и он нашел в себе силы дойти до ворот. Гаврила не соврал. Двое бойцов, охранявших двор, лежали возле забора в лужах крови. Здесь же с ножами и пистолетами в руках бродили боевики донецких авторитетов. Они подхватили одетого лишь в плавки Шаевича и впихнули в джип с тонированными стеклами.

— Ну вот, вроде и все, — удовлетворенно сказал Гаврила. — Ну что, Пиня, звони Протасу. Скажи, так, мол, и так, просьбу нашего российского брата Варяга мы уважили. Барыга у нас, выдадим его, когда захочет. Звони, звони — мириться будем…