Новый передел

ГЛАВА 8

За тремя сдвинутыми столами шла грандиозная пьянка. Участвовали в ней в основном молодые крепкие парни, тела многих из них были разрисованы татуировками. У некоторых на коленях сидели закутанные в простыни, а то и вовсе обнаженные девицы.

Банщики, обслуживавшие это пиршество, прекрасно понимали, что за гости пожаловали к ним на этот раз, и поэтому выполняли все их требования четко и в срок. Никто не горел желанием получить за недопонятую фразу в лицо или тем более встать на денежный счетчик. Прецеденты уже были.

Стол ломился от обилия выпивки и закусок. Раскрасневшиеся мужики грубо щупали девиц, те повизгивали. Кое-кто ожесточенно спорил, вспоминая детали последней разборки с конкурентами, кто-то, перекрикивая магнитофон, затянул блатную песню, а два огромных, накачанных парня затеяли бороться на руках прямо посреди тарелок, бутылок и рюмок.

У обоих сразу же объявились болельщики, и все они принялись дружно подбадривать рычавших от натуги соперников.

Несколько человек решили освежиться и с разбегу прыгнули в бассейн. В воздух взлетели тучи брызг. Какая-то перепившая блондинка попыталась тоже искупаться, однако ноги уже не держали девушку. Она упала и ударилась головой о борт бассейна. Это происшествие вызвало целую бурю смеха, тем более что она так и не встала, потеряв сознание. Никто и не подумал поднять ее. Гулянка продолжалась как ни в чем не бывало.

В отдельном кабинете, куда долетали отголоски бурного веселья «пехоты», за накрытым столом сидели двое. Похоже, они только что вернулись из парной: их тела были красными, по ним обильно струился пот. Мужчины усиленно налегали на пиво, хотя на столе стояла открытая, но еще так и не начатая бутылка виски. Из закуски была икра, селедочка и целая гора вареных раков, едва умещавшихся на огромном блюде.

Сухопарый и рыжеватый человек отломил рачью клешню, второй, полный лысеющий мужчина с татуированными розами ветров на плечах и коленях, откинулся на спинку кресла и закурил.

Сухопарый, расправившись с клешней, заметил:

— Что-то запаздывает Эдик. Тебе, Савва, не кажется? Может, не уважает?

— Да нет, он мужик с головой…

— Вот именно, что мужик, — с презрением перебил сухопарый.

— Наверное, в Госдуме задержался, — усмехнулся толстяк и хлопнул по животу, то ли отгоняя назойливую муху, то ли смахивая капли пота, — занимается… этим, как его… Ну что они там делают? Чем занимаются?

— Болтовней. А вообще-то это называется законотворчеством.

— Во-во… Придет, никуда не денется. Он без нас это дело не потянет.

— Прийти-то придет, — недовольно ответил рыжеватый, — но вот с какими вестями…

Полный пожал плечами:

— С нормальными. Мы с тобой по-любому в шоколаде будем. Выгорит дельце — хорошо, на самый верх подымемся. А если нет… Что ж, будем и дальше барыг потрошить. Мы-то вроде как в стороне…

Сухопарый, услышав последние слова, зло уставился на приятеля: -

— Савва, ты, похоже, до конца не догоняешь, в какие блудни мы влезли. Это тебе не коммерса упакованного выпотрошить… Государственный переворот…

— А мне один хрен. — Савва затушил окурок в пепельнице и потянулся к бутылке с пивом. Налив полную кружку, поднес ее к губам, но пить не стал, ожидая, пока осядет пена. — Переворот так переворот. Не впервой. Я свой первый переворот еще в семьдесят седьмом на Колыме устроил. Чего менжеваться? Если большой куш маячит — вперед. Жизнь — копейка!

— Куш-то большой. Даже очень. Вся страна. Вся, Савва.

— Ну, всю-то мне, пожалуй, не надо, — осклабился толстяк, — хватит и Московского округа. Но зато уж чтобы в безраздельное пользование.

Оба засмеялись. Тут к ним в кабинет заглянул банщик и деликатно застыл, ожидая, пока «высокие гости» сами заметят его. Сухопарый спросил:

— Тебе чего?

— Там подъехали… Ну, вы должны знать… Просят провести их с черного хода.

— A-а, ну да, конечно, — заметно оживился сухопарый, — давай его сюда. Хочет с черного — веди с черного.

Через пять минут отворилась неприметная дверь, и в кабинет вошел закутанный в простыню человек. Несмотря на относительную молодость, у него было располневшее лицо с двойным подбородком.

— Добрый день, Эдуард Михайлович, — радушно поприветствовал его Савва, — а мы вас уже заждались. Куда это, думаем, господин Копылов подевался?

Вошедший недовольно поморщился и сказал:

— Нельзя ли потише? И вообще, давайте обойдемся без имен…

Толстяк и сухопарый переглянулись и сдержанно заулыбались: мол, трусит чинуша.

— Как скажете, — согласился рыжеватый, — слово гостя — для нас закон. Хотя предосторожность излишняя — жучков здесь нет. Проверено. Присаживайтесь. Откушайте, как говорится, чем бог послал.

Эдуард Михайлович, неловко путаясь в простыне, присел в пустовавшее кресло.

Сухопарый разлил виски по стопкам, и они чокнулись.

— За наше будущее дело, — провозгласил он тост и тут же добавил: — Звучит, конечно, пафосно, но очень точно.

Посмеявшись, выпили и стали закусывать. Сухопарый отправил в рот ложечку икры и сразу перешел к делу:

— Вы определились с кандидатурой?

Политик кивнул и ответил:

— Конечно: Горохов. — И тут же, как будто услышав возражение, принялся оправдываться: — А что, больше некого! Не вас же, уважаемый, выставлять. А Горохов — полностью наш человек. И планы альянса безоговорочно поддерживает. К тому же в России любят обиженных властью…

После выпитого виски Эдуард Михайлович заметно раскраснелся, его маслянистые глазки заблестели.

Подхватив свою уже опять наполненную рюмку, он заверил:

— Вот подождите, скоро в дело вступят наши пиарщики. Все будет нормально.

На этот раз выпили без тоста. Потом слово взял Савва:

— Поймите меня правильно, Эдуард Михайлович, но у вашей партии, честно говоря, рейтинг не очень… Да и Горохов этот… У него слово «коррупция» на лбу написано. Опять же, всем известны его теплые отношения с Любарским…

— Все это ерунда, — уверенно перебил его депутат, — на те деньги, что мы получим из Лондона, можно будет запросто доказать все, что угодно.

— Да, кстати, о деньгах. — Сухопарый заметно оживился и слегка наклонился над столом: — Когда ожидать первую часть суммы?

— В самое ближайшее время. Вообще-то слишком много ненужных разговоров ходит об этих деньгах. Какие-то разборки пошли, кровь пролилась…

Копылов прищурил глаза и в упор посмотрел на собеседника. Сухопарый выдержал этот взгляд, не мигая. Эдуард Михайлович продолжил:

— Я имею в виду происшедшее в Анапе. Сдается мне, что вы там засветились. Кто Южанина ликвидировал?

Сухопарый снова потянулся к бутылке и примирительно сказал:

— Ну, был я там, скрывать не буду. Этот урка долбаный сам в бутылку полез. Пальцы гнуть начал, на фене ботать…

Тут в разговор вмешался Савва. Вмиг утратив свое показное добродушие, авторитет подобрался и выпалил:

— Что-то я, Мосол, не пойму. Так это ты Южанина прибрал? Беспределом занялся?

Сухопарый как ни в чем не бывало поднял рюмку:

— Давайте выпьем за упокой его души. Ты, Савва, на меня не зыркай. Этот фуцан сочинский намекнул, что ворам меня сдаст. Кому нужна такая огласка? А про беспредел помолчал бы. Про понятия будешь на своих сходках воровских рассуждать, а тут не надо.

Савва предупредил:

— Южанин у братвы в авторитете был. Пацанам это не понравится…

Литровая бутылка почти опустела. Мосол наливал себе и собеседникам от души. Копылов разломил пополам рака и проговорил:

— В принципе не в этом, конечно, дело. Если вы полностью возьмете на себя работу сочинских… Ведь на Южанина мы имели определенные виды.

— Возьмем. Пусть ваши не переживают. — Несмотря на выпитое, Мосол, казалось, почти не опьянел. Лишь движения его стали немного более размашистыми, и он все чаше скалил свои желтые зубы, будто бы посмеиваясь над собутыльниками.

— Мы с этим покойным Южанином немного уклонились от темы, — напомнил он о начатом разговоре, — насчет денег… Когда?

Политик, не найдя салфетки, вытер руки о скатерть.

— Уф, что-то меня в жар кинуло! Душно как-то…

— Пивком охладись. — Мосол пододвинул к нему запотевшую бутылку.

— Тогда развезет. A-а, вообще-то давайте… Насчет денег все нормально. Встреча в Лондоне прошла успешно. Спонсоры, как говорится, пришли к консенсусу. План одобрен, все с ним согласны.

— Я слышал, там не все прошло гладко. Какой-то очень серьезный человек до места встречи не доехал…

Копылов холодно взглянул в сторону Мосла и четко, почти по слогам повторил:

— Насчет денег все нормально. Мне было сообщено об этом с полной уверенностью. Поступят в ближайшее время.

— Ну вот и отлично, — заулыбался Мосол и подмигнул Савве. — Ну что, ребята, поскольку с деловой, официальной частью беседы покончено и мы обо всем договорились… Ведь так?

При этом он требовательно уставился на лидера политической партии. Копылов важно наклонил голову. Его волосы уже слиплись от пота, на губах играла пьяная улыбка.

— …Предлагаю, так сказать, присоединиться к народу.

Мосол указал правой рукой на дверь, ведущую в общий зал.

Савва одобрительно хлопнул в ладоши и стал подниматься из своего кресла. Сделать это было не так-то просто — за последние пятнадцать лет уголовный авторитет прибавил в весе не менее пятидесяти килограммов, и уже никто не смог бы в нем узнать юркого, худощавого вора, ловко обчищавшего карманы зазевавшихся граждан в часы пик на общественном транспорте.

— Только без меня. — покосившись на собутыльников, отказался Копылов, — я не любитель таких развлечений.

— Да ладно тебе, Эдик, — Мосол панибратски положил ему руку на плечо, — тут же все свои. Не отрывайся от коллектива.

— Нет, даже не уговаривайте…

— Посмотри, какие у нас тут красавицы припасены! Специально для тебя. — Савва подошел к двери и распахнул ее.

Выглянув в зал, авторитет гаркнул кому-то:

— А ну иди сюда! Ты, ты, рыжая! Ну, живо давай!

В кабинет ввалилась полностью обнаженная девица. Нисколько не стесняясь своей наготы, она с профессиональной улыбкой оглядела мужчин.

— Смотри, какая краля! — Савва подтолкнул ее вперед. — А ну уговори нашего гостя искупаться…

Девица шагнула к Копылову и игриво промурлыкала:

— А он разве не хочет? Такой красавчик…

— Он стесняется, — засмеялся Мосол, — ты понастойчивей пригласи.

— Ой, люблю стеснительных! — Девушка взяла Копылова за руку и почти силой вытащила из-за стола.

При этом простыня соскользнула с Копылова. Девица подхватила политика под руку, увлекая его из кабинета. Он уже почти не сопротивлялся. Изрядная доля алкоголя и царившая в бане атмосфера всеобщей раскованности сделали свое дело…