О чем молчат рубины. Книга 2

Глава 14 Сплошные соблазны!

Искушение — это духи, которые вдыхаешь до

тех пор, пока не захочешь иметь весь флакон.

Жан-Поль Бельмондо.

— Ты чего это? — изумился я, когда в коридоре Диана попыталась меня нежно обнять.

— Поддерживаю! — пискнула девушка.

— Я, между прочим, руку повредил, а не ногу! — проворчал я, — Незачем меня поддерживать. И вообще, ты можешь идти. Дорогу я знаю.

— Нельзя! — ахнула Диана, плотнее прижимаясь ко мне, — Её сиятельство приказали до самых покоев проводить!

— Да отлипни ты! — чуть не силой, отодрал я от себя девушку, — До самых покоев, говоришь? А мы ей не скажем, что ты раньше ушла!

— Узнает… — обречённо ответила Диана, — Её сиятельство всё знает, что в замке происходит…

— Прямо таки, всё-всё⁈

— А вы не смейтесь, сударь. У любого спросите! Всё-всё она знает.

— Ну, провожай… только не липни! Иди вслед за мной.

— Как прикажете, ваша милость… А рядом можно?

— Можно и рядом…

— Я хотела спасибо сказать! Вы, ваша милость, меня, можно сказать, от смерти спасли!

— Пустяки…

— Не пустяки! Вы просто местного палача не знаете! Зверь! Право слово, зверь!

— Ну-у… наверное, работа такая…

— Не-е-ет! Он прямо с наслаждением людей истязает! Так что, спасибо, ваша милость! Спасибо! Вот только… отблагодарить мне вас нечем… Хотите, я свою невинность вам отдам?..

— Что-о-о?!! — я аж споткнулся на ровном месте.

— Я говорю, что ещё невинна… Хотите быть у меня первым? Я буду только рада… сударь!

— Тебе сколько лет? — устало спросил я.

— Уже четырнадцать!

— Взрослая уже, значит… Должна понимать, что подобные предложения малознакомым людям…

— А я в благодарность!

— Не надо мне такой благодарности! — возмутился я, — И вообще, мы пришли! Проводила? Теперь можешь идти!

— Я что, такая уродина?.. — на глазах Дианы блеснули слёзы.

— С чего ты… да брось! Симпатичная девочка! Но я монах! Понятно⁈ И иди себе, иди…

— А-а-а… а с леди Катериной вы не монах…

— С чего ты… глупости!

— Я видела, как вы на неё смотрели, сударь!

— Это когда же⁈

— Да вот, перед ужином!

— Ах, вот оно что… Это называется «взглянуть с благодарностью». Мы беседовали. Она подсказала мне интересную мысль. Я взглянул на неё с благодарностью. Ясно?..

— Знаем мы такую «благодарность»…

— Тебя не поймёшь! То «невинна», то «знаем такую благодарность». В общем, не выдумывай глупости и иди себе с миром. Храни тебя Бог!

— А о чём вы говорили? С леди Катериной?

— Тебе-то какая разница?

— Может, и я что-то хорошее посоветую! И вы на меня так же взглянете. Хи-хи, «с благодарностью»…

— Брысь отсюда, глупая девчонка! А то уже не леди Александра, а я сам тебя к палачу отведу! Ладно, чего губы пузыришь?.. Не отведу, не бойся… Просто, оставь меня в покое!

Вот так, чуть не с боем, я едва избавился от настырной Дианы. А впереди ждали ещё неизменные Одиль и Матье! Которые ещё не знают о моём ранении. Ох, сейчас начнётся… попытка «утешить»…

— Одиль! — первым начал я, переступив порог, — Живо сбегай к нашей карете! Там есть такой дядька Трогот… ах, ты, Господи! Ты ж по-немецки не понимаешь… Ладно, запомни слово: Дер Таше. Запомнила?

— Дырташе?

— Ну… и так сойдёт! Придёшь к этому Троготу и будешь повторять: Дер Таше! Андреас! Дер Таше! Андреас! Пока он не отдаст тебе мою сумку. Принесёшь её сюда. Там есть запасная рубашка… Бегом! Теперь ты, Матье… Одиль, ты ещё здесь⁈

— Я слово забыла…

— Да, твою ж…

— Я помню, сударь! — вмешалась Матье, — Дырташ! Хотите, я сбегаю?

— Беги… — устало поморщился я, — Будем надеяться, что Трогот не дурак и поймёт… Ладно, а ты, Одиль, возьми мой нож, вот он, и помоги разрезать рубаху так, чтобы я её снял, не потревожив повязку. Что смотришь? Кромсай рубаху без жалости! Сейчас новую принесут!

Как и ожидалось, от девушек удалось отделаться с трудом. Прямо скажем, с большим трудом. Покрутив кулаком перед самым носом у обоих. Да и то… с трудом…

Я плюхнулся, прямо в одежде, на кровать. Рана, которая вначале слегка саднила, больше меня не беспокоила — спасибо перстню! Лечит!

Я хотел подумать. Как-то вся эта полоса неудач… неожиданно навалилась! Нигде такого не было, а тут — раз! — и есть! А что, если это происки того, неведомого врага? А что, если он всё же проник в замок и теперь подкупает всех этих баронов Жерара и Максимилиана? Да и служанку Диану тоже мог подкупить… А что? Неловкий взмах ножиком, вскрыта бедренная артерия… три минуты и я уже труп. Я же в самом деле инстинктивно выбросил вперёд руки, пытаясь подхватить девушку, когда она поскользнулась! Быть может, защитив себя от более серьёзной раны?.. И с баронами, только случайное вмешательство Александры спасло меня от поединков. Повторю, сами поединки меня с некоторых пор не страшили, точнее, не слишком страшили, потому что, как ни крути, а однажды малыш Давид завалил великана Голиафа… Можете говорить что угодно: что Давиду повезло, что эта была случайность, что Голиаф просто споткнулся… Голиафу от этого не легче! И если организовать, скажем, две сотни поединков со мной, где гарантия, что на каком-нибудь сто девяносто девятом поединке я не споткнусь?.. Случайно.

Нужен художник! Чтобы с моих слов нарисовал этого незнакомца и показать портрет страже! Тогда я точно буду знать, есть этот человек в замке или нету! Но Александра сегодня вечером опять развела руки в стороны. Это странно! Чтобы, скажем, в Дижоне, который весь перестраивается, не нашлось художника⁈ А мы проскакали путь от Дижона до Мино всего за два часа! А-а-а… понимаю… Художники, может, и есть, но они связаны контрактами! Нет свободных художников! Как же я сразу-то… Надо сказать Александре, что я готов заплатить любые деньги! Вот, просто любые! Скажет, бочку золота — я заплачу! Скажет две — я и две заплачу! Даже не за портрет, а за набросок. Лишь бы было сходство с тем образом, который сохранился в моей памяти! А если надо художнику неустойку выплатить, я и неустойку за него уплачу! Не вопрос!

А может, я себя накручиваю? И всё это только цепь нелепых случайностей? Александра и в самом деле хороша собой, не зря же барон Жерар выбрал её дамой сердца? Да-да, я помню, что выбор дамы сердца никого ни к чему не обязывает. Просто традиция. Но рыцарь обязан свою даму сердца прославлять и защищать её честное имя. Вот Жерар и вспылил… тем более, что сам выпил немало? И Максимилиана можно понять. Приехал человек в замок к своему сюзерену. Вдруг слышит, на тренировочном поле, где занимался его покойный сюзерен, звон стали, шум, прерывистое дыхание… Что за притча? Эй, ты, который мимо пробегает, кто это там? Кто-о-о?.. Простой оруженосец⁈ Пойду-ка посмотрю, что там простой оруженосец выделывает!.. А тут его — шлёп грязью! Ну, понятно, взбеленился…

Так всё же: есть след неведомого врага или это цепь случайностей⁈

Додумать я не успел. Дверь скрипнула и в первый момент, в наступивших сумерках, мне показалось, что это Матье. Я даже рот открыл, чтобы шугнуть негодницу покрепче и подальше. И быстро закрыл рот. Это же Александра! Я рывком принял сидячее положение.

— Ах, Андрэ! Не надо вставать! Тебе вредно напрягаться!

И Александра присела на кровать рядом со мной.

— Нет, нет, я в порядке! — забормотал я, пытаясь встать.

— Отдыхай, милый Андрэ — мягкая ладошка ласково, но твёрдо упёрлась мне в грудь.

Милый⁈ С каких это пор я стал «милым»⁈

— Э-э-э…

— Лежи-лежи!

Ну, не драться же с девушкой? Которая не позволяет мне встать? Я подгрёб под себя две из многочисленных подушек, разбросанных там и сям на кровати, и сделал вид, что устало обмяк на них.

— Отличная мысль! — возликовала Александра, подтягивая и к себе подушки.

И тоже приняла позу полулёжа, облокотясь на подушки локтем. Вот только… девушка явно не рассчитала! Потому что как раз напротив моих глаз оказался вырез её халата — она, что, в халате⁈ — из которого смутно просвечивали две манящие округлости… Кхм!..

Пришлось поправить свои подушки, чтобы исключить возникшую двусмысленность. Чтобы взгляд не утыкался, куда ему не следует. А чтобы так, как надо: глаза в глаза. И на почтительном расстоянии!

— Ах, Андрэ… — нежно проворковала Александра, — Ты такой… необычный!

Я насторожился. Всеми силами пытаюсь слиться с общей массой, и вот, оказывается, что я «необычный»…

— Я когда тебя в первый раз увидела, у меня даже сердце подпрыгнуло!

— Понимаю… жуткий шрам…

— Нет! — Александра даже приподнялась с подушек, — Нет, ты сам! На шрам я в первый момент и внимания не обратила!

— И что же такого во мне необычного?

— Всё! — жарко выдохнула девушка, — Гордый взгляд, твёрдая поступь, решительные жесты, даже складка между бровей! Ты рождён повелевать, а не пресмыкаться! Ты рождён, чтобы крушить женские сердца… И ты это знаешь!

— Даже не подозревал… — проворчал я.

— По крайней мере два таких сердца ты сокрушил бесповоротно! Подозреваю, что этих сердец было гораздо больше… но я не ревнива к прошлому! Что было, то прошло.

— Какие ещё «два сердца»? Одиль и Матье, что ли?..

Александра засмеялась чарующим, бархатистым смехом.

— О таких сердцах я даже подумать боюсь! Думаю, их было без счёта! Нет, я о гордых и пламенных сердцах высокородных леди!

— Каких же? Неужели кто-то из дам, которые у вас гостили?.. Так вот почему так взъярился тот барон Жерар за ужином! Но, уверяю, я здесь ни при чём!

— Глупый! — опять рассыпалась колокольчиками смеха Александра, — Я имела в виду Катерину и… и… и себя!

— Что⁈

— Да! Да!! Да!!! Да, милый Андрэ, ты похитил моё сердце! Но, Господи, я даже рада этому!

— Сегодня же я от вас съеду! — твёрдо пообещал я, пытаясь подняться с кровати.

— Ни за что! — так же твёрдо заявила Александра, — Чтобы мой гость предпочёл грязный, захудалый трактир моему замку⁈ Вы представляете, в какое положение вы меня поставите⁈ Неужели вам меня не жаль? Хоть чуточку? Хоть самую крошечку?..

К концу монолога её твёрдость в голосе совсем исчезла. Осталась только нежность.

— Ну, неужели я вам противна? Неужели вы не видите, как пылает от страсти моё сердце? Неужели ваше в этот момент бьётся ровно? Ах, ну чем, чем я хуже кузины⁈

— А при чём здесь кузина? — не понял я.

— Её-то вы любите! — с надрывом, обвинила Александра, — Я видела, какие взгляды вы на неё бросаете, ви-и-идела!

— Не сочиняйте! — буркнул я, — У нас… дружба! Мы подружились, когда я ещё не знал о её высоком положении в обществе. Я был… э-э-э… ранен, а она меня выхаживала. Как сестра милосердия! Как монашка! Ну, вот, она меня спасла, и мы подружились…

— Я её благословляю! — заявила Александра и глаза её увлажнились, — Если она спасла вам жизнь… что бы не было потом, я её благословляю!

— Ничего не было «потом»! — отрезал я, — Просто общались. Как и положено монашке и монаху… будущему. Она мне рассказывала много удивительных историй, а я прилежно изучал Библию! Под её руководством. А потом командование Ордена разработало некий план, о котором вы частично уже осведомлены. И мне понадобились рекомендательные письма людей, никак не связанных с Орденом. И я сразу подумал о Катерине. И, конечно, о её отце. И вынужден был ей приоткрыть свои планы… вот, как вам! И она согласилась помочь. Вот и вся наша история!

— Это конец истории, — возразила Александра, — Но нет начала. Кто вы? Кто ваши родители? Как вы попали в Орден? В каком бою получили ранение? Я уверена, что вы проявили чудеса мужества! Очевидно, защищая своего рыцаря? Ведь вы оруженосец? Кого именно из рыцарей вы так отважно защищали? Мне всё интересно про вас! Рассказывайте!

— Всё из перечисленного относится к понятию «тайна», — сухо заявил я, — Просто потому, что зная конец ниточки, можно размотать весь клубок. И тогда окажется, что Орден замешан в том деле, о котором я говорил. А Орден должен быть вне подозрений! Я не могу вам открыться, я связан клятвой.

Клятвой я действительно связан, но не той, о которой сейчас подумала девушка! Ни к чему ей знать правду! Вот что я вам скажу!

— Ну, хорошо… — Александра тоже села и взяла меня за руки, — Я вижу, что вы держитесь настороженно… и это правильно! Я не осуждаю вас, Андрэ. Боже, каким мёдом на устах звучит ваше имя! Мне хочется повторять его снова и снова: «Андрэ, Андрэ, Андрэ»… Но я не дура. Я вижу, что вы равнодушны ко мне. Ваше сердце покрыто льдом. По крайней мере, пока… Но, скажите, Андрэ, есть ли у меня шанс растопить этот лёд? Выполнив свою миссию у авиньонского папы вы ведь поедете обратно через этот замок? Быть может, когда ваши мысли не будут заняты вашей миссией, там найдётся уголок для бедной Александры?..

— Ой! — я вдруг вспомнил, что я ранен, а девушка держит меня как раз за раненое место! И скривился, надеюсь, убедительно.

— Ах, прости! — поспешно убрала руки Александра, — Господи! Что ж я такая дура⁈

— Нет-нет, ничего страшного!

— Ну, ладно… — задумчиво заметила девушка, — Допустим, в твоей душе нет любви… Но должно же быть честолюбие, чёрт возьми! Хочешь быть графом, Андрэ?.. Я буду тебя любить, а ты будешь просто графом!

— Я не хочу быть графом… — буркнул я.

— А… герцогом⁈ Я уверяю, ради тебя я сделаю всё, что угодно! Я пойду на всё! Но мы с тобой станем герцогами! Хочешь стать герцогом Бургундским⁈

— Нет.

— Почему⁈

— Я не честолюбив. Я вернусь в Мариенбург.

Я не стал заканчивать мысль. Что, когда я получу волшебный рубин, я вернусь в Мариенбург, найду бенедиктинский монастырь, распрощаюсь с Катериной, а уж потом!.. А потом закипит такая работа, что мне будет не до глупых графств и герцогств!

— Ну, что ж… — Александра порывисто встала, сделала несколько шагов и быстро обернулась, — Андрэ! Что бы ни случилось, ты должен знать, что здесь тебя ждёт любящее сердце! Что бы ни случилось, слышишь⁈

— Я учту, — довольно сухо сообщил я.

— Прощай, прощай милый Андрэ, — словно не услышала моего тона Александра, — Мы расстаёмся всего лишь на ночь, а кажется, будто навек… И моё бедное сердце рвётся напополам! Одно слово, один взгляд, и я останусь здесь, и не придётся моей несчастной душе мучиться и давиться слезами! Один взгляд!..

— До завтра! — поспешно сказал я.

— До завтра, — вздохнула Александра, — О, Господи! Сделай так, чтобы «завтра» настало как можно быстрее!

Я промолчал.

— Сейчас Одиль и Матье помогут тебе раздеться, — уже от самой двери сообщила Александра.

— Но…

— Помогут! Потому что нужно осторожно с раной. А завтра я вызову лучшего лекаря!

— Не надо лекаря! — всполошился я.

— Почему?

— Э-э-э… мне будет стыдно! Что скажут рыцари⁈ Что из-за пустяковой царапины он к доктору побежал? Нет, если рана загноится… тогда нет урона чести… но ведь, пока она не гноится, не так ли?

— Хорошо, — вздохнула Александра, — Пусть будет по твоему. Но Одиль и Матье я всё же пришлю!

Увы! Мне пришлось опять терпеть причитания двух девушек, а также их услуги по раздеванию, которые больше были похожи на заигрывания. А я не стальной! Я ещё наедине с Александрой едва себя сдерживал! Потому что всё это было очень соблазнительно: и бархатистый голос, и нежные прикосновения, и аромат духов, и откровенные признания, и вообще — всё! А тут ещё халат порой приоткрывался так, что я с трудом заставлял себя отводить взгляд в сторону. Ах, если бы не волшебный рубин! А так, приходилось давить в себе не только интимные желания, но даже мысли об этих желаниях. Ага! А потом две симпатяжки тебя раздевают, ласково воркуют и чуть не трутся о тебя такими соблазнительными телами! И ты знаешь, что тебе достаточно кивнуть, чтобы… Нельзя о таком думать! Нельзя! Я клятву дал! Надо думать о деле!

— Девушки, а нет ли поблизости англичанина?

— Что⁈

— Я спрашиваю, не знаете ли вы об англичанине, который живёт невдалеке? Мне бы хотелось с ним пообщаться.

— Кажется… — девушки нерешительно переглянулись, — Кажется у кого-то из окрестных баронов были пленные англичане…

— Отлично! — возликовал я, — Великолепная новость!

— Сударь? — осторожно поинтересовалась Матье, — А вы что… предпочитаете… мужчин?.. И непременно англичан?..

— О чём ты?.. Ах, в этом смысле⁈ Тьфу на тебя! Что за глупости! Англичане мне нужны для дела! А вы что тут расселись? Да ещё на моей кровати? Ну-ка брысь из моей комнаты! Живо-живо! Стой! Вот вам по монетке за хорошую новость! А теперь — брысь! И чтобы духу вашего до утра… ну, вы поняли!

— Всё отлично! — подумал я, уже засыпая, — Утром я выясню у кого есть пленные англичане и как с ними можно встретиться. Пообщаюсь с ними, незаметно коснувшись перстнем ушей и рта. Чтобы в разговоре с авиньонским папой невзначай вставить два-три слова по-английски. С чистым английским акцентом. Дьявол кроется в мелочах! Если я Эдвард, принц Уэльский, вполне допустимо, что я отлично знаю французский. Но совершенно недопустимо, если я не знаю английского!