О чем молчат рубины. Книга 2

Глава 3 Снова в путь!

Торговля — это школа обмана.

Вовенарг Люк де Клапье.

— Хочешь, я тебя поцелую⁈

— Хочу! — рискнул я. Сейчас меня опять обзовут балдой…

— Тогда догони! И я тебя поцелую!

Что, так просто? Хотя, о чём это я? Как это может быть «просто», если мы зашли в море по самую грудь?..

Накануне мы покинули трактир «Золотой лев», под грустные вздохи и причитания доброго доктора Джеронимо, буквально умолявшего Катерину не мучить «больного» меня, который может не выдержать тяжести переезда. Катерина была неумолима, и мы тронулись в путь. Свернув в одну из рощиц, тут и там росших вдоль дороги, устроили отдельное представление для кучера Трогота и Эльке. Всё просто: меня вынесли и положили на травку, в головах установили крест, Катерина, Эльке и кучер встали на колени и принялись горячо молить Господа о ниспослании здоровья болящему. И… вы догадались? И пятна на лице и шее начали бледнеть, чёрные, выступившие вены благополучно скрылись, покрасневшие глаза прояснились… Видели бы вы ошеломление, охватившее бедных кучера и служанку! У них перед глазами развёртывалось чудо Божье! А я ещё раз отметил про себя, каким лакомым кусочком может стать магия в руках… ну, скажем, не слишком честных руках. Яви подобное «чудо» перед сотней зрителей, и они пойдут за тобой и на смерть и на любые муки, как за «посланцем Божьим». Н-да…

В общем, «больной» благополучно исцелился, и даже сумел пересесть из кареты в седло. И до самой Чивитавеккьи я слышал, как распевают благодарственные молебны Трогот с Эльке, сидя на козлах кареты. Лично я настолько испугался их религиозного пыла, что уговорил Катерину в самой Чивитавеккьи не останавливаться, а проехать дальше и снять комнату в какой-нибудь одиноко стоящей рыбацкой избушке. Иначе, уже завтра у нашего порога будут толпиться десятки тысяч, желающих исцелиться. И Катерина согласилась. Наше решение вызвало ещё одно интересное следствие: теперь меня некому было учить плавать! Катерина планировала нанять кого-то из моряков, но теперь мы были далеко от порта. И, как быть?

— А ты плавать умеешь? — спросил я девушку.

— Как рыба! — гордо задрала она нос.

— Тогда ты меня и научи!

— Я⁈ — возмутилась Катерина поначалу, — Как ты это себе представляешь⁈ Чтобы я, будущая монашка, плавала обнажённой с голым мужчиной⁈

— А если в нижней рубашке?

— Нет… Сначала нужно вообще плавать научиться, а уже потом рубашку надевать. И башмаки. Ну, или сапоги, в твоём случае.

— И как же быть⁈

— Ладно! — сдвинула брови девушка, — Сделаем так: сперва ты отворачиваешься, а я раздеваюсь и вхожу в море по самую шею, а потом я отворачиваюсь, и ты входишь в море… ну, по пояс, не меньше. Если по шею, ты запаникуешь и наделаешь глупостей. А когда мы будем в море, нужно чтобы наши… э-э-э… ну, чтобы разные части тела были скрыты под водой, когда я начну тебя учить. Договорились?

Конечно, договорились! И вот — провокация! Значит, говоришь, если я тебя догоню, то ты меня поцелуешь?.. А я догоню!!!

Я бодро зашагал к Катерине, отталкиваясь ногами от песка под водой. Вода упорно пыталась помешать мне, но я шагал и шагал, шагал и шагал… И не приближался ни на пядь!

— Попробуй помогать себе, загребая руками! — посоветовала девушка.

Ага! Так и в самом деле оказалось легче! И даже вода не так упруго сопротивлялась моим стараниям. Но расстояние между нами не сокращалось! Её голова торчала, как поплавок, улыбалась мне и не думала приближаться! Я размашисто грёб руками, и всё без толку!

— Попробуй делать длинные прыжки! — дала Катерина ещё совет, — Отталкиваешься от песка и как бы летишь над дном… А руками всё гребёшь и гребёшь. А потом другой ногой, опять сильно толкаешься и опять летишь. И гребёшь, гребёшь… Попробуй!

Совет опять оказался хорош. Хотя, с непривычки, я пару раз хлебнул морской воды, когда пытался «лететь». Но моя скорость движения в воде ещё увеличилась! И, кажется… кажется, я стал потихоньку приближаться! Но, нет… Такими темпами, я девушку только к вечеру догоню…

— Молодец! — похвалила Катерина, — Прирождённый моряк! Вот только… попробуй, когда «летишь», ещё и ногами двигать. Вот так.

Я увидел, как замолотили по воде её ножки, и девушка сразу увеличила расстояние между нами. Нет, я так не играю! Мне её вовек не догнать! Знала, хитрюга, когда предлагала поцеловать. Хотя… Если я тоже так научусь… Я же сильнее? Я же её догоню⁈

Я сильно оттолкнулся ногой от песка, лёг на воду, в положение «полёта», и сильно замолотил по воде руками и ногами. Секунд десять. Потом оттолкнулся другой ногой и опять — бах-бах-бах руками и ногами по воде. Вытянул опять ногу, чтобы оттолкнуться и… не нащупал дна! А⁈ Я тону!!! В отчаянии я молотил по воде руками, дёргал ногами и извивался всем телом. Кажется… кажется я вынырнул! Я сделал судорожный глоток воздуха и опять, что есть сил принялся колотить руками по воде. Пока кто-то не схватил меня за руку. А⁈ Оказывается, я ещё от страха зажмурился! Я бросил дикий взгляд вокруг. Что⁈ Где я⁈ А⁈ И тут… и тут я почувствовал под ногами спасительную твердь. Я стоял по шею в воде, но я стоял! На песке! Уф-ф! А передо мной стояла — стояла ли? Или всё ещё плавала? — Катерина, и держала меня за руку.

— Живой? — тревожно выдохнула она, и тут же улыбнулась, — Молодец! Андреас, представляешь, ты сам выплыл на мелководье! Ты поплыл, Андреас!

До меня не сразу дошло. Я что сделал? А? Я поплыл? То есть… я сейчас… Я поплыл! Я! Поплыл! Сам! В порыве чувств я схватил Катерину в объятья и прижал к себе. И тут же смутился, почувствовав, как ко мне прижалось обнажённое, горячее, девичье тело. И Катерина запунцовела. Я быстро разжал объятья.

— Э-э-э… Целуй! — потребовал я, пытаясь выкрутиться из щекотливого положения, — Я тебя догнал!

— Это не ты меня догнал, это я тебя догнала! — возмутилась девушка, — Вот ещё, целоваться вздумал!

— Ничего не знаю! Вот она ты! Значит, догнал! — я попытался нахмуриться, но у меня не получилось. Глупая улыбка мешала. Я умею плавать!

— Я тебя поцелую. Потом, — пообещала девушка, — Когда ты меня и в самом деле догонишь! А сейчас живо отвернись, я выходить на берег буду! И не вздумай повернуться, пока я не скажу, мне ещё надо полотенцем растереться как следует! Воздух прохладный…

Да, хотя море было достаточно тёплым, но воздух, чувствовалось, холодноват. Я добросовестно пялился в морскую даль, пока Катерина не разрешила обернуться. И пошёл к берегу.

— А ты куда? — удивилась она, — Только-только научился плавать и уже всё? Нет, дорогой, тебе надо ещё закрепить навык! Плыви! Сперва ко мне, потом от меня. Давай, давай! Не отлынивай!

В первый день я поверил, что я научился плавать. Во второй день, меня учили, как держать голову над водой, делая правильные вдохи и выдохи и как двигать ногами и руками. В третий день мне рассказали о разных способах плавания и я принялся их отрабатывать. На четвёртый день до меня дошло, что именно сегодня я действительно поплыл… А в первый день меня похвалили только для того, чтобы придать мне уверенность… Какое коварство! Потом меня учили плавать на спине, на боку, лежать на волне, раскинув руки, вроде морской звезды, отдыхая и набираясь сил… На десятый день я догнал Катерину. Хотя она пыталась хитрить, ныряя то туда, то сюда. И она чмокнула меня в щёчку. И это всё?..

— И этого много! — проворчала Катерина на мой немой вопрос, — Тебе ещё нырять учиться!

— В сапогах? — улыбнулся я.

— А вот, сапоги нужно сразу с ног сбрасывать, когда в воду упадёшь, — совершенно серьёзно посоветовала Катерина, — В отличии от одежды. Одежда помогает сохранить тепло, её снимать в воде не рекомендуют.

Ну, что ж… В любом случае, если я теперь упаду в воду, то не утону. По крайней мере, сразу. Ещё побарахтаюсь!

С некоторых пор мы зачастили с Катериной в Чивитавеккью. Бродили по портовым трактирам, кабачкам, и заводили разговор с капитанами. Увы, Катерина была совершенно права. Может быть, одного пассажира капитан и мог бы взять… особенно, если тот знает морское дело и может работать матросом. Но, чтобы сразу четверых человек, трёх лошадей и карету… Ну, нет!

И вообще, основная масса торговых судов заходила сюда по пути из Европы в Алжир или Левант, а также на обратном пути. Что-то купить, что-то продать, но в целом, корабли уже были набиты товарами под завязку. И что же делать? Неужели придётся, словно Ганнибалу, опять штурмовать Альпы? Бр-р-р!

— Ничего не поделаешь! — вздохнула где-то через неделю Катерина, — Нужно идти к пиратам… Другого выхода я не вижу.

— Но это же… морские разбойники! — обомлел я.

— Ага! А купцы — это торговые разбойники, — парировала Катерина, — Но ты же к ним в лавки ходишь?

— Ну, даже не знаю…

— Я знаю! Риск, конечно, неимоверный… Но через Альпы лезть среди зимы, риск побольше будет. А ждать лета, сидя здесь, в Чивитавеккьи… ты дождёшься здесь лета?

— Нет! — содрогнулся я, — Я не дождусь, я скорее с ума сойду…

— Значит, придётся рисковать. Что у нас с финансами?

— Я наменял ещё там и сям золота на монеты. Дукаты, флорины, талеры, солиды, гульдены… в общем, всякие есть. Не меньше, чем на тысячу золотых флоринов, если в пересчёте.

— Хорошо живём… — задумалась о чём-то Катерина, — Ну, что ж… нужно купить мне мужской костюм.

— Зачем⁈

— Потому что ехать с пиратами в женском платье — так себе затея. Это как просить собаку принести тебе в зубах котлету. Вряд ли ты дождёшься задуманного. Скорее она эту котлету — ам! и нет котлеты. Так что — вперёд на рынок! Да и для Эльке придётся подыскать что-то подходящее.

С этого дня двое молодых людей, один постарше, в одежде оруженосца и второй, помоложе, у которого ещё и пух вместо усов не пробивается, в куртке с капюшоном, полностью закрывающим причёску, каждый вечер ходили по злачным местам и притонам Чивитавеккьи. Подходили к одному, другому… Знакомились, ставили выпивку. Как правило, это было жуткое пойло, а не доброе италийское вино. Разговаривали, жаловались на проблемы. Дескать, отправился юный повеса, всего с одним оруженосцем, из родительского дома счастья искать, да не нашёл. А тут батюшка прислал письмо с оказией, мол, помирает, ждёт немедля, для того, чтобы честно наследство поделить. Нужно со всех копыт скакать! Иначе налетят всякие трою- и четвероюродные, захапают лучший кусок пирога! И не будет ли так любезен славный морской волк взять на борт ма-а-аленькую такую компанию из четырёх человек, трёх лошадей и кареты? А уж юный повеса в долгу не останется! Двести… нет, даже двести пятьдесят золотых флоринов! За коротенькое морское путешествие. Неплохая выручка! Ну? Ну? Бравый морской волк согласен?..

Чаще всего нас посылали. Крепкими, солёными выражениями. На первых порах от таких выражений Катерина покрывалась красными пятнами и цепенела. И только некоторые, особо сердобольные моряки, давали совет обратиться к тому-то или к тому-то, которых можно найти… ну, если повезёт, то там-то или там-то… а может, вовсе вон там! Как правило, в результате поисков, притоны становились всё отвратительней, а капитаны всё подозрительней на вид. Но мы не отчаивались. Трактиры сменялись трактирами, мы с Катериной привыкли к виду вооружённых до зубов мрачных морских бродяг в обществе полураздетых, визгливых потаскух, к тому, что при подходе к некоторым трактирам, можно невзначай споткнуться об остывающий труп, к тому, что во время разговора за одним столиком, может вспыхнуть поножовщина за другим, из-за жалкой медной монетки или случайно пролитого вина…

— Я чувствую себя каждый вечер… грязной! — пожаловалась как-то Катерина, когда в очередной вечер мы возвращались ни с чем, — Физически грязной! Мне каждый вечер хочется принять ванну!

— Так, кто мешает?.. — поинтересовался я, — Море рядом, Эльке всегда готова услужить… Может, тебе мыла жалко? Я куплю! Лучшего!

— Ничего ты не понимаешь! — накуксилась девушка, но объяснять ничего не стала, и совместных вечерних поисков не прекратила.

Капитаны, штурманы, боцманы, названия кораблей… мне кажется, через неделю я знал всех пиратов на этом берегу Тирренского моря! Многие уже здоровались или просто кивали, когда я проходил мимо них днём.

Сегодня мы подсели к паре капитанов, с отвращением потягивающих обычную в таких местах бурду. Один из них полный, с мясистым носом, коротко стриженный, с глубокими залысинами и со шрамом через лоб и щёку. Второй одноглазый, худощавый, с выпирающими скулами и кадыком, с седыми патлами, неопрятно свисающими из-под повязанного на голову цветастого платка. Именно его нам порекомендовали, как беспринципного и жадного, но сейчас сидящего на мели и берущегося за любую работу, в том числе — особенно! — если работа предосудительного свойства. Ну, там, пырнуть в бок указанного человека и отвести его труп в море. Чтобы, как говорится, и концы в воду, гы-гы-гы!.. Вот ему-то мы и рассказывали о наших, якобы, затруднениях с наследством.

— Восемьсот! — неожиданно бросил одноглазый, предварительно сплюнув на пол и внимательно оглядев нас единственным зрачком.

— Что «восемьсот»? — растерялся я.

— Восемьсот золотых флоринов. По сто за место. И мне плевать, будет ли это человек или лошадь.

— С ума сошёл, уважаемый? — процедила Катерина, — Ты хочешь совершить всего один рейс, и купить на вырученные деньги новую посудину? Ха! Восемьсот золотых флоринов! За эти деньги можно купить две таких лоханки, как твой «Ловец ветров»!

— Что ты понимаешь, мальчишка⁈ — рассвирепел одноглазый капитан, — «Ловец ветров» — отличная шебека, лучшая в этих краях!

— … была когда-то! — насмешливо продолжила Катерина, — Когда моему отцу было года четыре и он прутиком, вместо меча, крапиву рубил! А сейчас это лоханка!

— Что ты мелешь⁈ — взревел капитан, — Да знаешь ли ты, что я четырежды уходил от погони королевских сторожевиков⁈ А они знали толк в поимке морских бродяг, вроде меня! А вот от меня никто не мог уйти! Помню, лет шесть назад, погнался я за… кхм!..

Капитан внезапно поперхнулся и уставился на нас с нескрываемым подозрением.

— В общем, вы победили в той гонке… — вежливо подсказал я.

— Победил… — рот одноглазого исказился в гнусной ухмылке, — И выиграл приз! А приз был немаленький, уж можете мне поверить! Если хотите знать…

— Семьсот, — перебил его излияния полный, со шрамом. Семьсот и я высажу вас в любом месте Франции: Ницца, Канны, Тулон, Марсель…

— А ты не лезь! — казалось, единственный глаз одноглазого сейчас выкатится из орбиты, — Куда ты лезешь, Жерар⁈ Это мои клиенты!

— Ты же отказался, — хладнокровно парировал толстенький, — А я согласен.

— Пятьсот! — тут же встряла Катерина, — Двести сразу и триста по прибытии на место!

Капитаны переглянулись и потянулись к кружкам.

— Пятьсот пятьдесят! — быстро повысила цену девушка, — Пятьсот пятьдесят золотых флоринов, меньше чем за неделю работы! И не надо никого убивать!

— За неделю… — проворчал полный, — Это неделю туда идти, да потом неделю обратно!

— Зачем, обратно? — сделала вид, что удивилась, Катерина, — Судя по имени, вы француз? А где же любимый порт француза, как не во Франции? К тому же, как я понял, вы тут уже разнюхали, какой торговый корабль куда собирается и с какой охраной… А значит, после того, как вы нас отвезёте, вы могли бы… встретиться с одним из торговых кораблей. Заметьте, господа, я не сказал: «пираты, ограбить», или что-нибудь похожее. Просто встретите в море старых друзей. Как вам план?..

— Хреновый план! — прямо заявил одноглазый, — Эти торгаши, они же, ясное дело, пойдут с товарами или мимо Корсики, или между Корсикой и Сардинией. Вот там и нужно их… э-э-э… организовывать встречу! Желательно пригласить в друзья корсиканцев. А значит, всё равно из Франции возвращаться назад!

— Но не неделю же! — упрямо возразила девушка, — Подумаешь, плюс-минус пара дней! Зато без труда и проблем с законом, заработаете… э-э-э… шестьсот флоринов!

К тому же, подумайте о репутации! Подозреваю, что ваши корабли давно на подозрении у королевских сил всех окрестных государств. И вот, видят они, как вы подкрадываетесь к берегам Франции… Вас — цап! А вы, такие: как можно⁈ Мы честные моряки! Вот, оказываем помощь нуждающимся! Можете справиться у них сами! И мы подтверждаем: да, кристальной честности люди! Помогают нам, бедным, несчастным, за малую толику… Как вас не отпустить? И уже потом, завидев обводы ваших лоханок… хм!.. я хотел сказать, гордые обводы ваших кораблей, стражники ещё подумают, нужно ли им торопиться на перехват? Если у вас репутация честных моряков? Вы же знаете: «Деньги ничто, репутация — всё!». А имея такую репутацию, как не делать деньги⁈

Капитаны опять переглянулись.

— Ладно, семьсот! — нехотя сказал одноглазый, — И учтите, у этого Жерара и в самом деле корыто, а у меня шебека!

— Шестьсот пятьдесят! — хлопнула кулаком по столу Катерина, — Ни твоя, ни моя! Двести пятьдесят сразу, четыреста на том берегу!

— Нет!

— Капитан Жерар?..

— М-м-м… Пожалуй…

— Морские демоны! — взвыл одноглазый, — Что ты творишь, Жерар⁈ А я считал тебя товарищем!

— Мне тоже деньги нужны! — огрызнулся Жерар, — Я бы с удовольствием поменял такелаж на своём «Хохочущем призраке» и прикупил бы пару пушек! Положим, всё сразу за шестьсот пятьдесят флоринов не купишь, но кое-что можно сделать!

— Ладно! — отчаянно выкрикнул одноглазый, — Согласен на шестьсот пятьдесят! Триста пятьдесят сразу и триста потом.

— Триста сразу и триста пятьдесят потом!

— Нет!

— Капитан Жерар?..

— Чёрт с вами! — даже не дождавшись ответа Жерара, ругнулся одноглазый, — Согласен! Деньги с вами⁈

— Деньги при посадке на борт! — твёрдо возразила Катерина, — Триста монет. Высадишь нас в устье Роны, это недалеко от Марселя. Там получишь остальные триста пятьдесят… нас там будут ждать с деньгами… Когда отплываем?

— Завтра на рассвете, — буркнул одноглазый.

— Отлично! Завтра на рассвете мы все будем у причала. Не забудь подготовить достаточно широкий трап для кареты! Прощайте, господа!

Уже уходя, я услышал, как Жерар широко хлопнул одноглазого по спине и возгласил:

— Ну, что, Доминго? С тебя выпивка!

Значит, одноглазого зовут Доминго. Запомним…

— И зачем ты торговалась? — лениво уточнил я, пока мы ехали обратно, — Денег у нас немеряно, хватает на всё…

— Ага, ты ещё скажи, что надо было задаток прямо в трактире отдать! — хмыкнула Катерина, ловко управляясь с конём, хотя сидела на нём по-мужски, — Там бы нас и прирезали! И ещё не факт, что не прирежут на борту! Так что, постоянно будь начеку!

— Эй, подожди! А что это там?..

— Это? — присмотрелась Катерина, — Это Трогот с Эльке проболтались! Вот дурни! Мне переодеваться, а они тут лекарский пункт устроили!

— Скорее, филиал церкви! — напряг я зрение, — Вон, все на коленях и возносят молитвы. Те самые, под которые я исцелился…

— Что же делать? — задумалась Катерина, — Не могу же я в таком виде… Вот что! Ты пройдёшь в дверь, как обычно, а я подъеду с задней стороны. Откроешь раму и втащишь меня в дом. А я уже сама переоденусь. Хорошо?

— Попробую, — пожал я плечами, наблюдая, как Катерина свернула в сторону.

— Вот он! Вот он! Исцелённый! — заполошно заголосила Эльке, всё ещё стоя на коленях и протягивая ко мне руки, — Вот он, над кем простёрлась милость Божья!

И десятки рук потянулись ко мне, чтобы прикоснуться. Грязные, увечные, больные, с язвами и нарывами на пальцах, руки… Бр-р-р!..

Я еле увернулся и быстро взбежав на крыльцо, хлопнул за собой дверью. Пробежал в дальнюю комнату, открыл окно и одним движением втащил в оконный проём девушку. И целомудренно отвернулся.

Катерина быстро зашуршала всякими платьями.

— Помоги! — бросила она с досадой через минуту.

Ну, да, шнуровка. На спине. А зачем бы ещё нужны благородным дамам служанки? Чтобы шнуровку затягивать!

— Боюсь, что или задушу тебя, или шнуровку порву! — честно признался я, прикидывая, как ловчее и без потерь затянуть проклятую шнуровку.

— А ты аккуратнее, нежнее! — сквозь зубы посоветовала Катерина, — Да, быстрее, а то нам сейчас весь дом разнесут!

Ну, простите! Как умею! То есть — никак! Или кое-как, что вернее.

Катерина покривилась, пытаясь сообразить, хорошо ли сидит платье, и ринулась к выходу.

— Та-а-ак! — произнесла она с крыльца, и даже я вздрогнул, услышав её металлический голос, — Вы что тут затеяли, позвольте спросить⁈ Неужели чудо исцеления задумали⁈ А кто это у нас тут такой еретик, что задумал заниматься исцелением, вместо Господа Бога? Уж не ты ли, Эльке? Или это ты, Трогот?

— Бу-бу-бу… — послышалось невнятное.

— Мракобесы! — грянула во весь голос Катерина, — Тогда мы все молили Господа с надеждой в душе и смирением! А сейчас вы пытаетесь свою гордыню потешить⁈ Дескать, тогда получилось и всегда получаться будет⁈ Не будет!!! Будет чудо только тогда, когда того сам Господь захочет! А видя вас, грешников, захочет ли он⁈ Сомневаюсь!

А вы, сирые да убогие, что тут на коленях ползаете⁈ Не знаете, что делать надо? Вас не учили⁈ А ну марш в церковь! Сперва исповедаться, причаститься, смириться духом, и только потом, пред святым распятием, у Господа исцеления вымаливать! У Господа! А не у всяких служанок с кучерами… Марш! Вот так! А ты что под забором притаился? Хромой⁈ Я сейчас тебе устрою чудо — на одной ноге побежишь! Чтоб и духу вашего через минуту не было!

Я услышал торопливый топот. Похоже «сирые и убогие» впечатлились речью девушки.

— А вы, голубчики, живо в комнату! — грозно приказала Катерина, когда шаги затихли, — Оба!

При виде наших «целителей» я еле удержал улыбку. Уж больно вид у них был… пришибленный.

— Я говорила, чтобы вы язык за зубами держали?.. — мрачно поинтересовалась Катерина, — Говори-и-ила… Я говорила, что накажу, если болтать будете⁈ Говори-и-ила… Ваше счастье, что мы сегодня уезжаем! Некогда мне сегодня! Но, помните: я своих слов не забываю! Сказала, что накажу — значит, накажу! А вы пока думайте, как вас накажут, и дрожите! Потому что, чтобы вы не придумали, наказание будет ещё суровей! И если посмеете ещё раз языки распустить, то Господом Богом клянусь, я языке эти у вас отрежу! Может быть, даже лично! Понятно⁈

А теперь так: Трогот! Проверить карету, коней и сбрую! Если необходимо перековать коней — скажи! Потому что дальше наш путь лежит морем, на корабле. Мне не понравится, если плохо подкованный конь будет по всей палубе скользить! Эльке! Собирай и готовь вещи! Всё, что можно — в сундуки! Сундуки, тюки и свёртки вместе с Троготом занесёте в карету и привяжете ремнями крепко-накрепко! Мне оставишь мужской костюм, в котором я сегодня была, а себе… нет, тебя, дуру, под мужчину не спрячешь — всё равно где-нибудь или сбрехнёшь, или иным чем себя выдашь… Оденешь самое скромное платье — вот это, зелёное! Выезжаем затемно, чтобы к рассвету быть уже на пристани. Есть вопросы? Тогда — марш!

Ну, что сказать — она может полком крестоносных рыцарей командовать! И все слушаться будут. Есть в её голосе что-то такое… непререкаемое.

— Да, кстати! — окликнул я девушку, — Пока все разбежались, хочешь, я тебе покажу, чему меня ещё перстень научил? Во-о-о-т… Огонёк. На ладони. Правда, завораживает?..