О чем молчат рубины. Книга 2

Глава 5 Морской круиз. Путешествие продолжается

Не плыви по течению. Не плыви против течения. Плыви туда куда тебе нужно.

Козьма Прутков.

Несмотря на мрачные прогнозы Катерины, первый день и даже ночь прошли относительно спокойно. Шебека плавно скользила по волнам, экипаж суетился, одноглазый капитан ругался отборным матом на капитанском мостике, но на нас, кажется, никто не обращал внимания, хотя, по своей бестолковости, мы то и дело оказывались на пути бегущих со всех ног матросов.

— Лодыри! Бездельники! — надрывался капитан, — Парус на фок-мачте… отдать!!! Живо, ублюдки солёные!!!

Я слышал, что для постановки парусов, матросы лезут по вантам на самый верх мачты и там отвязывают парусину, которая, собственно, и расправляется в парус. Ну, так мне рассказывали. Здесь было всё проще. Матросы бросались к особым механизмам, вроде лебёдок, и принимались их отчаянно крутить. И парус… сам заползал на нужную мачту!

— Медленно! — орал капитан, — Жиром заплыли, лентяи⁈ Последние мозги пропили, а вместе с ними и опыт⁈ Похоже, кто-то отведает сегодня хор-рошего линя! А ну, бездари, парус на грот-мачте… отдать!!!

На мой, непросвещённый взгляд, паруса взметались на мачты почти мгновенно. Хотя это были какие-то странные, треугольные паруса. Но капитан остался недоволен.

— Черепахи! — вопил он, — Черепахи сделали бы это быстрее! Тупицы! Ленивые бакланы! Всех лишу порции вина сегодня! Всех!!! А ну… парус на бизань-мачте… отдать!!!

Грохот босых ног по палубе и на третьей мачте взвивается парус.

— Сонные каракатицы! Ленивые медузы! Боцман! Дай в зубы вон тому, рыжему, который у кабестана запнулся! Да не тому, а который рядом! Да, вот этому! Я вам, стервецам, устрою райскую жизнь! Ноги вашей не сойдёт на берег в ближайшем порту! Мизинцем не коснётесь! Парус на бизань-мачте… разобрать!!!

Мне показалось, что парус просто исчез с мачты, настолько это быстро было произведено.

— Можете, мерзавцы, когда захотите! — прокомментировал одноглазый капитан, — Я понял, чего вам не хватает! Зуботычин! Стоило боцману одного приласкать, как все принялись за дело с усердием… А ну, сукины дети, парус на грот-мачте… разобрать!!!

Только часа через два, с ворчанием, капитан признал, что «мокрицы зашевелились» и «из этих бездарей и тупиц ещё можно сделать подобие моряков… если драть нещадно!».

Команда была отправлена на завтрак, и матросы, покрытые пóтом и еле переводя дыхание, отправились с верхней палубы вниз.

— Они будут завтракать в трюме? — удивился я, обращаясь к проходившему мимо боцману.

На мой взгляд было бы гораздо лучше, если бы накрыли столы для матросов прямо на палубе. И запахи здесь гораздо приятнее, и вообще, не в темноте кушать. Я же помню, что там запрещено зажигать лампы!

— Не трюм, твиндек! — снисходительно поправил меня боцман, — Да, они будут завтракать там! И обедать, и ужинать. Так положено, синьор. И лучше вам не знать, почему так положено. А то, не дай Бог, аппетит пропадёт.

И весело насвистывая, он отправился вслед за моряками.

— А почему мне лучше не знать? — поднял я брови, поворачиваясь к Катерине.

— А потому, — зловеще ответила девушка, — Что на подобных кораблях… да вообще, на большинстве кораблей, продукты закупают самые дешёвые, порой отбросы и гниль, а не продукты! И там, под палубой, возле загона со скотиной, не чувствуется запах тухлятины и в глубокой полутьме не видно червяков, выползающих из подгнивших сухарей!

— Ик! — непроизвольно сказал я, — Ик!

Мимо нас два матроса протащили громадную бадью, наполненную каким-то варевом. Я не рискнул принюхаться. После слов Катерины, у меня вообще начисто исчез интерес к кулинарной деятельности на кораблях вообще и на «Ловце ветров» в частности.

— Да-да! — Катерина покачала головой, — Я знаю, что ты сейчас скажешь. Что теперь понимаешь, почему матросы в порту так напиваются!

— А как ты догадалась?.. — слабым голосом уточнил я.

— Интуиция! — усмехнулась девушка, — Но теперь новая проблема. Нас кормить они, кажется, не собираются… А если пригласят за офицерский стол — не бледней так, Андреас! Офицерский стол гораздо лучше, чем у матросов! — если пригласят, то мне придётся откинуть капюшон, а этого категорически делать нельзя!

— Пойду покупать у капитана провизию… — уныло сказал я. Чтобы кормиться в каюте. Я думаю, всем нам лучше кормиться в каютах! Включая Эльке и Трогота.

Корзина самой простой еды, вроде ветчины, хлеба и зелени, обошлась мне в десять флоринов! Это же грабёж! А, впрочем, чего ещё я ожидал от пирата?..

Матросам капитан после завтрака назначил приборку. И, можете поверить, вопреки ворчанию капитана, что это лежебоки и бездельники, работа кипела по всей палубе. Драили палубу, стучали молотки, оплетались снасти…

— Ты обратил внимание на некоторые странности? — вполголоса поинтересовалась Катерина, с которой я опять устроился недалеко от бушприта, стараясь не мешать брызжущему энтузиазму команды.

— Какие странности?

— Ну, смотри: обычный экипаж такой шебеки — человек двести. Половина — абордажная команда, человек сорок — гребцы… Поэтому, шебека может легко догнать и ограбить купеческую галеру и в безветренную погоду. Но сейчас я не скажу, чтобы на палубе было больше шестидесяти человек. Это только треть экипажа! Где остальные⁈ Теперь дальше: ты видишь, что борта обшиты новым деревом? Приглядись, кое-где даже на палубе новые доски, а уж борта, особенно правый, почти сплошь новые. Снаружи их завесили рыболовными сетями. И для того, чтобы это было меньше заметно, и для того, чтобы сойти за рыболовное судно. Допустим, спрашивают их во Франции: где рыба? Да вот, буквально вчера, в Чивитавеккьи продали. А во Францию шли — не повезло. Нет рыбы… А в Италии спрашивают, отвечают, что в Марселе рыбу продали, а когда шли в Италию, ну ни одного косяка! Как отрезало! Удобно… О чём я? Ах, да, о досках. Присмотрись теперь к палубе, к тем доскам, которые старые. Они темнее. Видишь? Видишь на них борозды? Чем бы такие борозды нанести на доски можно? Если почти все матросы — босые?

— И к чему ты клонишь?..

— К тому, что совсем недавно шебека участвовала в бою. Бой был жарким, страшным и — увы! — неудачным для нашего корабля. По всей видимости, «Ловец ветров» гнался за каким-то торговцем. Догнал. Шебека — быстроходное судно. А затем… или торговец был приманкой, а на самом деле под этой личиной скрывался боевой корабль, или торговец дошёл до оговорённого места, где поджидали в засаде стражники… как бы то ни было, но как раз тогда, когда пираты пошли на абордаж, тут их и накрыли. Залпами из кулеврин в упор разнесли борта в щепки. Абордажная команда полегла под шрапнелью. А потом уже на нашу шебеку посыпались вооружённые люди с ложного торговца. Или со стражника.

— И… что?

— Это был очень кровопролитный бой, — вздохнула девушка, — Шебека еле оторвалась от погони, раскинув все паруса, когда на её палубе ещё грохотало сражение. Может, часть нападавших, поняв, что «Ловца ветров» не догнать, попрыгали в море, чтобы не остаться в руках пиратов. Остальных убили. Пиратов осталось, едва ли один из троих, и добычу они так и не получили, но им удалось улизнуть от окончательной расправы. С тех пор они постоянно моют палубу, чтобы не осталось ни единой капельки крови, чинят весь такелаж, восстановили и нарастили борта, купив свежих досок, починили и закрасили пробоины в борту… но полностью от следов сражения ещё не избавились и нехватку людей не возместили. Ты думаешь, почему каюта второго помощника капитана оказалась пустой? Потому что капитан ещё не решил, кем он заменит погибшего второго помощника. Ты думаешь, почему капитан так тренирует команду в постановке и уборке парусов? И, ведь, никто не ропщет! Понимают, что недавно спаслись только чудом.

— Та-а-ак… — растерянно произнёс я, — И какие выводы?

— Выводы простые и неутешительные, — пожала плечами Катерина, — Капитан сидит без денег. Он последнее отдал, чтобы привести шебеку в приличный вид. А ему ещё платить деньги команде! Да, изрядно поредевшей команде, но у него и этого не осталось. Поэтому он взялся за такую унизительную для пирата вещь, как перевозка пассажиров. Хоть шерсти клок! Но, помимо прочего, если он заподозрит, что у нас денег больше, чем оговорено нашим договором…

— Оберёт и бросит наши окровавленные тушки в море… — с горечью закончил я.

— И тем самым поднимет свой пиратский престиж, — подтвердила девушка, — Дескать, не пассажиров он вёз, а такой у него был хитрый план.

— И что делать⁈

— Утро вечера мудренее, — вздохнула Катерина, — Посмотрим… Может, у него есть остатки совести? Хотя бы на самом донышке?..

— Какие-то гадости планируете? — раздался сзади скрипучий голос.

Мы одновременно обернулись.

Капитан растянул губы в ухмылке, и даже подмигнул нам единственным глазом, дескать, это шутка такая, но в его весёлое настроение почему-то не верилось.

— Восхищаемся! — ответил я, — Ваш корабль так резво скачет по волнам! Прямо, как могучий конь! Но, в отличии от коня, не знает усталости! Это восхитительно!

— Это что… — на этот раз капитан улыбнулся совершенно искренне, похоже лесть пришлась ему по душе, — Когда ветер попутный, нам полной скорости не набрать. Паруса у нас не прямые! У нас самая большая скорость, когда мы держим курс градусов шестьдесят к ветру. Если повезёт, завтра увидите!

— Будем с нетерпением ждать! — пообещала Катерина.

Наступил уже поздний вечер, когда внезапно раздался истошный крик одного из матросов:

— Земля!!!

И, как по мановению волшебной палочки, команда выстроилась у лебёдок в готовности маневрировать парусами. Капитан подобрался, вахтенный офицер уставился на капитанский мостик…

— А почему они так напряглись? — шёпотом спросил я у Катерины.

— Земля же! — девушка взглянула на меня, убедилась, что я ничего не понял и вздохнула, — Земля! А, когда подплываешь к земле, могут быть разные неприятности: рифы, мели, обратное течение… да, мало ли! Если хочешь подробностей — вон, у капитана спроси! Хорошо, если ты подплываешь к порту. Как правило, тут всё в лоциях описано. Но сейчас, если мои глаза меня не обманывают… это не порт! А судя по тому, что мы всё время двигались почти строго на восток, я бы поставила двадцать против одного, что это Корсика. Конечно, есть порты и на Корсике, однако, похоже, наш капитан туда не стремится. Я его понимаю: корабль всего день в море, ничего из запасов пополнять не требуется, ремонт не нужен… Зачем ему в порт? Глаза мозолить? С другой стороны, он явно не хочет ночевать в открытом море. Не могу объяснить, почему, но меня этот визит на Корсику не радует.

— Ага… — задумался я, — То есть… если он будет ночевать в море, его может отнести течением и он не будет знать, куда плыть? А здесь явный ориентир? Земля!

— Да, нет же! — с досадой возразила Катерина, — Есть такая штука, якорь, если ты не знал! Есть и плавучий якорь. И вообще, как только выглянет солнце или будут видны звёзды, умелый штурман живо определит место корабля в море. Просто нашему капитану что-то понадобилось на Корсике. И это не вода и не пища. И не ремонт. Поэтому он не торопится в порт.

— Парус на бизань-мачте… разобрать!!! — послышалось громогласное.

На задней мачте парус исчез.

— Здорово он экипаж натренировал! — вынужден был признать я.

— Парус на грот мачте… разобрать!!!

Скорость нашей шебеки упала больше, чем наполовину. Теперь она словно подкрадывалась к земле.

— Пять метров под килем! — звонко выкрикнул матрос, перевесившийся за борт.

— Пять метров под килем! — громко повторил вахтенный офицер.

— Он, что, на глаз глубину определяет? — ахнул я.

— Ну, ты дремучий! — покачала головой Катерина, — У него специальный грузик на верёвке. А на верёвке, через каждый метр навязаны узлы. Некоторые цветные, чтобы лучше ориентироваться. И метки между узлами. Для большей точности.

— Четыре с половиной метра!

— Четыре с половиной метра! — повторил вахтенный.

— Он же с борта меряет! — не поверил я, — Откуда ему знать, сколько под килем?

— Эх ты, темнота! Когда шебеку делали, заранее рассчитали и измерили расстояние от борта до киля. И метки на верёвке сделаны соответственно. Выкинув все промежуточные вычисления.

— Три метра под килем!

— Три метра под килем!

— Но, подожди… Ему же приходится каждый раз поднимать грузик и ронять на дно? Но тогда… тогда грузик висит не строго отвесно! Он постоянно оттягивается чуть назад! И потом… ты же сама говорила, что недавно борта меняли. Кто может поручиться, что теперь борта точно такие же, как при первоначальной постройке⁈

— Два с половиной метра!

— Парус на фок-мачте… разобрать!!! — грянул капитан, не дожидаясь повторения доклада от вахтенного.

Теперь шебека двигалась вперёд исключительно по инерции.

— Два с половиной метра под килем! — запоздало доложил вахтенный.

Капитан поморщился, но промолчал.

— Чушь и чепуха! — решительно возразила Катерина на мой предыдущий вопрос, — Чем ниже скорость, тем более отвесно положение грузика. А чем более опасно, тем больше корабль снижает скорость. То есть, измерения становятся всё точнее, чем опаснее. А по поводу высоты бортов… Можешь поверить, известна и высота от киля до палубы! Наращивая борта — любой высоты! — нужно только примотать к нашему грузику такой же длины верёвку. Всё! Наш измерительный прибор калиброван!

— Два метра под килем!

— Два метра под килем!

— Отдать якорь!!!

Шебека окончательно остановилась, совсем недалеко от берега.

— А не слишком близко? — заволновался я, — Не слишком опасно?

— Ну… — Катерина посмотрела на меня снисходительно, — Лучшими моряками считаются английские и голландские моряки. А у них даже пожелание есть такое, перед отправкой в далёкое плавание, мол, семь футов тебе под килем! То есть, семь футов — это такое расстояние между килем и землёй, когда беспокоиться не о чем. Так вот, семь футов, это и есть примерно два метра. Можешь не волноваться, Андреас. За тебя уже всё посчитали. В том числе те, кто вот так же волновался! Хи-хи!

— Я не боюсь! — нахмурился я, — Если ты про это. Тем более, плавать умею! Был у меня один хор-р-роший учитель!

— Да, я хороший учитель! — зажмурилась от удовольствия девушка, — Вот только ученики попадаются… балда за балдой! Просто, ужас, а не ученики! Ладно, чего насупился? Пошли-ка отсюда! Что-то капитан на нас неласково поглядывает. Очень может быть, что у него здесь намечена встреча, но она не предназначена для чужих глаз. Пошли на ночь устраиваться. Ты помнишь, где сегодня твоя койка? Да-да, на коврике, под дверью! Хи-хи!

Про коврик под дверью Катерина пошутила. Наверное, это у неё нервное: шутить в предчувствии опасности. Потому что ночевать на коврике мне не грозило. Во-первых, как оказалось, во всех каютах придуманы особые крюки для того, чтобы подвешивать ДВА гамака, один над другим, а не один, как я подумал вначале. И один гамак был у неё в каюте уже подвешен, а второй — аккуратно свёрнутый, лежал под первым. Почему два? Не спрашивайте! Откуда я знаю⁈ А во-вторых…

— Поступим следующим образом! — решилась девушка, — В мою каюту переселится Эльке! И мне помочь, в случае чего, и под моим присмотром дурёха будет. Не выскочит, не ляпнет какой глупости. Даже, если кто-то заметит нас в одной каюте, что он подумает? Правильно, что молодой господин возжелал горячего девичьего тела. На всю ночь. Что тут удивительного? А ты займёшь её каюту. Хоть выспишься в кровати, а не на коврике…

— Выспишься тут!.. — буркнул я, — Когда вокруг одни головорезы!

— Ну, ты же не надеешься, что ты один всех головорезов победишь? — спокойно спросила Катерина, — Значит, одна надежда, на Бога. Молись, и будет тебе по вере твоей.

— Может, всех и не одолею, — проворчал я, — Но кое-кому жизнь сильно сокращу!

— Дурачок ты, — вздохнула девушка, — Одно слово, балда! Иди, зови Эльке.

Мне не спалось. Тревога за Катерину сжимала сердце. Я ворочался с боку на бок, что, кстати, в подвесном гамаке, оказалось не очень удобным. Потом не выдержал и встал.

Спать я на всякий случай лёг в одежде, только сапоги снял. И даже та самая бригандина была на плечах. Я секунду подумал, и решился. Так и не надевая обуви, босиком, тихонько приоткрыл дверь и выскользнул из каюты.

Каюты офицеров устроены в кормовой части шебеки. Не знаю, как это описать. В кормовой части, через всю палубу, сделана вертикальная переборка, в которой проделан вход. За этим входом коридор, по обоим сторонам которого каюты капитана и офицеров. А потолок над этими каютами — он вроде бы, тоже как вторая, верхняя палуба, и выходит далеко за пределы кормы. Именно там, на верхней палубе, обычно стоит капитан и командует командой. Кстати, там же, на этой верхней палубе, высится бизань-мачта, что означает, что команда периодически начинает бегать по этой самой верхней палубе, которая потолок кают офицеров. Не знаю, поняли ли вы, но, описал, как сумел!

Осторожно я прокрался к каюте с девушками, приложил ухо к двери и прислушался. Тишина… А, нет, вот кто-то беспечно всхрапнул! Значит, всё в порядке. И я бесшумно заскользил дальше по коридору.

Вот, что мне нравится, с недавних пор, в моряках, так это любовь к своему кораблю, а также основательность и дотошность. Все петельки смазаны, ничего не скрипит… Я приоткрыл дверь на палубу и осторожно выглянул.

Ночь, тишина, в призрачном свете луны и корабль кажется призрачным, плеск волн о борта шебеки… И голоса! Один голос я точно узнал, капитанский. Другой, похоже, слышал впервые. Голоса переговаривались очень тихо, особенно второй, незнакомый. Потребовалось время, чтобы я догадался: голос звучит не на корабле, а снаружи, скорее всего, из подплывшей лодки. Язык незнакомый, но я быстро коснулся перстнем ушей и теперь мог понимать смысл разговора. Ах, жаль! Разговор уже заканчивался, да, кроме того, второй голос звучал совсем неразборчиво, только отдельные слова.

— Ты гарантируешь, Гаспар, что Лионель с братом готовы принять участие⁈ — взволнованно спросил капитан.

— Бу-бу-бу… поклялись… бу-бу-бу — невнятно ответил голос из-за борта.

— Ах, раздери меня морские черти! Это было бы славное и выгодное дельце! А моряков ты набрал только тридцать восемь… Жаль! Ну, может мне удастся наскрести ещё чуток по портовым кабакам Франции? Я намерен посетить Ниццу, Кан, Сан-Рафаэль, Тулон, Ла-Сен и Марсель…

— Бу-бу-бу… пассажиров… бу-бу-бу?.. — заинтересовался голос.

— Не твоё дело, Гаспар! — резко ответил капитан, но тут же смягчился, — Да, я везу пассажиров… прямо в пасть морским дьяволам, хе-хе-хе! Они говорят, что их кто-то встретит на берегу с деньгами… Проверим! В любом случае, они на берег не сойдут. А то, вдруг, акулы голодными останутся, хе-хе-хе! Но, повторяю, это не твоё дело. Твоё дело набрать абордажную команду! И ты пока справляешься плохо!

— Бу-бу-бу… трудно… бу-бу-бу… — возмущённо пробубнили из лодки.

— Сам знаю! — огрызнулся капитан Доминго, — А ты переманивай, переманивай! Обещай больше! Обещания — они ничего не стоят, хе-хе-хе!..

— Бу-бу-бу… на борт… бу-бу-бу?.. — спросил голос.

— Нет! — решительно ответил Доминго, — Вот ещё! Лишнюю неделю дармоедов кормить! Пусть ждут в порту, когда мы вернёмся. Ну… дай им по серебряной монетке, в виде аванса. И предупреди мерзавцев, если вздумают с этим авансом удрать, мы их в преисподней найдём и наше серебро вместе с глоткой вырвем! Так и предупреди: Чёрный Пёс Доминго лично вырывать будет! Вот этими самыми руками!

— Бу-бу-бу! — браво ответил голос, — Бу-бу-бу!

— Ну, вот и договорились… И смотри, Гаспар! Если я вернусь, а Лионель с братцем…

— Бу-бу-бу⁈ Бу-бу!

— Тогда всё! Можешь отправляться на берег. И, как хочешь, но ещё полтора десятка головорезов обеспечь! Мне каждый человек нужен. А если дельце выгорит… Точнее, КОГДА дельце выгорит… никого не обижу! Каждый с пригоршней золотых монет будет! Так и обещай Гаспар, так и обещай!

— Бу-бу-бу… порт… бу-бу-бу?..

— Да, в следующий раз я приплыву сразу в Бонифачо. Собирай свою команду там.

— Бу-бу!

— И тебе не хворать… Отваливай от борта!

Я тихонько прикрыл дверь. Значит, не просто Доминго, а Чёрный Пёс Доминго? Почему-то меня подобные известия не обрадовали!