Обещание

Глава 8 Семь футов под килем

Как сказал Вадис на кануне нашего отъезда, острова «Пламенная Гора» и «Пурпурное Крыло» своим существованием обязаны давнему вулканическому действию между двумя литосферными плитами, на одной из которых сейчас находимся мы. Со временем вулканы успокоились. Они не тревожили эти два острова достаточно долго, и на поверхности появилась обильная растительная жизнь. Вадис задумчиво произнёс, что так никто и не установил, как там появилось столько плодородной земли и растений, но подозревал, что это как-то связано с осевшим пеплом и птицами, занёсшими семена с относительно близкого противоположного континента. Ещё он рассказал, что на Пламенной Горе есть город с красивым названием, где удивительно легко уживаются ялы и марны, а на Пурпурном Крыле поселение, где живут люди.

— Люди, марны и ялы, — сказал я, хмыкнув. — Там могут быть похожие законы.

— Нет. Это свободные самодостаточные острова. Больше скажу, они торгуют с нами вкуснейшими сушёными фруктами.

— И рыбой?

— Нет. Там крупную не ловят, да и за время путешествия она портится.

Под конец Вадис сказал, что есть на острове и одна небольшая проблема — регулярные набеги враждебного народа с континента, которые, впрочем, местные жители давно научились успешно отражать.

— Это как-то связано с драконами? — спросил я в шутку. Марн напрягся, но ответил:

— Нет, кроме них и трёх основ существуют другие разумные.

Вадис взял с собой кучу всего и даже припахал нести часть багажа знакомого молодого марна, который заходил пару раз, пока я обучался. Но если я запомнил его лицо, то имя выветрилось в тот же момент, как он назвал его.

— Присядем на дорожку? — предложил я, но потом вспомнил, что обычаи в Давурионе несколько отличаются от того, к чему привык я. — У нас такая традиция.

Марн пожал плечами и присел на один из стульев рядом со столом.

Вскоре мы вышли на улицу. Холодный ветерок, не утихающий с утра, проникал через щели между завязками и заставлял дрожать. Мне даже подумалось, что достать из сумки свой плед — хорошая идея. К сожалению, таковой незримой и нематериальной она и осталась. Сумка сейчас, небось, у яла, который рвёт и мечет.

Путь, как сказал марн, нам предстоит неблизкий, но когда сказал, что от Коношена до побережья нам чуть больше полутора дней пути, я лишь усмехнулся. По сравнению с тем, что я прошёл до этого, такое расстояние казалось мне лёгкой прогулкой. Более того, Вадис нанял довольно приличную повозку. Почти карету, которая представляла из себя короб с окнами, подвешенный на тросах. Он, в свою очередь, крепились к четырём металлическим рессорам, закреплённым на раме и смотрящим прямо в небо.

Впрочем, кое-что меня немного тревожило. Нас на очередном привале мог догнать знакомый ял, который снова каким-то чудом вынюхает, где меня искать. В общем, я посчитал нужным предупредить Вадиса.

— Не беспокойся, — ответил он безучастно. — Морем твой след не возьмут даже Тнеллы, а на суше я позабочусь о нём.

— Только не вздумай его убивать! — вырвалось у меня. — Не хватало нам международного конфликта.

— А что, какой-то высокий фох?

— Высокий или нет, если я правильно понял, но целый телли. Из военных, короче.

К счастью для ялов, нас никто не догнал ни днём, ни ночью. Мы добрались до порта «Морская Девь». Что в той повозке, что в этой карете, качка усыпляла меня лучше всяких магических условий, поэтому и время прошло почти незаметно. Меня не разбудили даже порывы ветра с кочками.

Когда мы, наконец, достигли цели поездки, я вышел на грунтовую дорогу, ведущую к порту и только сейчас почувствовал качку внутри, как после длительной поездки в поезде. А ведь мы останавливались на ночь. Возница, который подрядился сделать нам удобные лежаки на свежем воздухе под тентом, очень удивился, увидев меня дрыхнувшим на сиденье в карете. Даже разбудил, но, будучи посланным подальше, наверное, понял, что мне и здесь хорошо спится.

Мы пешком дошли по дороге до порта на берегу моря малахитового цвета. Он представлял собой небольшой участок земли, ограниченный по длине двумя небольшими башенками метрах в ста друг от друга. Между ними дугой шла стена с зубчатым парапетом и невысоким сводчатым проходом посередине. Сверху между зубцами мелькало нескольких марнов, болтающих между собой и редко оглядывающихся по сторонам. Но дальше, из-за стены выглядывали высокие борта и мачты со сложенными парусами, похожими на огромных гусениц.

Снизу — на досках порта, потемневших от времени, посередине — на палубах качающихся кораблей, наверху — в «вороньих гнёздах» и даже на сетках мачт, присутствовало движение — марны и люди ходили туда и сюда, перекрикиваясь и задействуя периодически неизвестные мне местные идиомы. Одни таскали ящики, другие — мешки, третьи, коих единицы, что-то писали на бумаге, пятые охраняли порт с оружием наперевес, а десятые просто сидели и смотрели на море. Эти, должно быть, такие же пассажиры, коим скоро стану и я.

Абсолютно все корабли казались мне ожившими музейными экспонатами, а ожидание того, что я вскоре поплыву на одном из таких, будоражило воображение, от чего в районе диафрагмы становилось тяжело. Как будто в прошлое отправляюсь. Удивительно, что до этого я ничего такого не ощущал, хотя первые, пусть будет, две недели я не мог отойти от шока.

Заворожённый большими плавсредствами, морским пейзажем и свежим бризом, я лишь следовал за Марном под свод прохода. Уже за стеной я подошёл к пристани и посмотрел на воду. Вадис последовал за мной.

Сев на краю пристани, я свесил ноги, упёрся сзади руками и набрал полную грудь свежего воздуха. Внизу шумело море, омывающее толстые брёвна-сваи. Над ней знакомыми мне хохочущими голосами кричали чайки. Так бы и остался здесь навсегда, и глядел бы бесконечно на морскую гладь.

— Подожди немного, я отмечусь, — сказал марн, стоя позади.

— … Да, конечно, — запоздало рассеянным голосом ответил я, даже не обернувшись. А он уже ушёл, о чём свидетельствовали затихшие вдали шаги.

Над водой небольшие облака бежали прочь от солнца, начинающего спуск по небу к горизонту. Ветер уже начинал замедляться, и вскоре он подует в сторону моря, дав толчок кораблям, которые отправятся сегодня.

«Вот ты и на море, Дюха, наслаждайся, — подумал я, весело хмыкнув. В это сложно поверить, но я ни разу за всю свою жизнь не заставил себя побывать на море. Не хватало либо финансов, либо желания, либо же времени. Забавно, что сейчас, когда у меня всего по столько же, представилась такая прекрасная возможность. — Сколько там у тебя времени в этом мире? Вот, запоминай. Может, будет, что Тихонову рассказать?»

А потом я чуть не засмеялся, подумав, что если у меня обнаружится морская болезнь, я в тот же момент прыгну за борт и поплыву обратно. К счастью, это я умел, наученный речкой, на которой частенько рыбачил.

К сожалению, я не нашёл удобных выходов к воде, чтобы искупаться, поэтому ограничился малым — превосходным видом желтеющего вечернего неба. Прыгать щучкой с пристани, чтобы поплавать, не хотелось, да и не знал я, какое там дно. Вдруг разобьюсь? Ну его ко всем известному жителю преисподней!

На оформление Вадис потратил достаточно много времени, и небо успело немного потемнеть, несмотря на жёлтый круг, всё ещё плывущий по нему. Когда я уже начал волноваться и даже бояться, что до сюда доберётся один мой знакомый следопыт, марн подошёл и пригласил меня следовать за ним.

Посадку мы совершили на тот корабль, который поменьше. Несмотря на свои не самые внушительные размеры, судно называлось очень величественно. «Красный Гром», как сказал нам приглашающий к отплытию капитан. Конечно, я слышал, что у людей есть комплексы по поводу роста, но чтобы и у кораблей… Причём, его вооружение тоже не могло хоть сколько-нибудь напугать вероятного противника. Разве что просверлить ещё пару десятков портов для орудий. С другой стороны, это может значить, что воды здесь относительно безопасные.

Вадис довёл меня до каюты, где я, сняв кроссовки, почувствовал себя, как в комнате небогатой, но приличной гостиницы. Убранство проще некуда: большой платяной шкаф у выхода, две бадьи с чистой водой, четыре канделябра на стенах с медными полированными до блеска отражателями, один-единственный стол со стулом напротив выхода, две тумбочки по сторонам от него и две кровати у разных стен. На одну из них я сразу же неосмотрительно бухнулся, успев за доли секунды понять свою ошибку и поблагодарить судьбу, что здесь перины или матрасы лежат не на продавленном каркасе. Вообще, у меня после ялийской темницы успела развиться мания. Ума не приложу, как я в Норгдусе засыпал на них.

В воздухе летали приятные и успокаивающие звуки: тихий скрип дерева, и такое же тихое, ненавязчивое позвякивание металлического чего-то где-то снаружи.

— До Пламенных Гор плыть около девяти дней, хотя ветер на воде попутный. Располагайся.

— Уже, — ответил я, подняв большой палец.

Вадис вышел, а мою голову заполнили мысли о доме. Что и как сейчас на Земле? Может быть, ходит там мой клон и живёт той же жизнью, какой и должен был жить я, если бы остался? А может, я вообще умер и попал в так называемое чистилище и чутка задержался тут? Наверняка никто мне этого не поведает. Да и хрен бы с ним! До сих пор я вижу своими глазами, слышу, могу ходить, чувствовать ветер, боль и удовольствие. Живу, хотя и не так, как раньше. Ко всему прочему, у меня появились некоторые способности к магии. Даже друзья здесь появились. Чёрт возьми, а что ещё нужно-то?

После этих мыслей я даже не заметил, как заснул. Сколько займёт этот путь, меня не сильно волновало, воды и еды набрали достаточно. А качка оказалась не такой уж и страшной.

Снова наступило утро и снова мне в глаза прицельно выстрелило солнце. Конечно же, после этого я проснулся. Кажется, уже даже начал привыкать к явлению, хотя, казалось бы, у меня от него по утрам глаза болели.

Вадис ещё спал и будить его у меня не появилось никакого желания. Тихо поев уже принесённый завтрак, окунув голову в воду в бадье и выйдя на палубу, я облокотился на ограждения. Взор обратился вперёд. Свет от солнца, отражаясь от воды, рисовал причудливые жёлтые картинки на борту корабля и медленно нагревал воздух. Тёплый ветер развевал волосы и приятно щекотал глаза и нос. Чувствовал я себя великолепно и, кажется, сейчас был по-настоящему счастлив. Никаких забот — делай, что хочешь или не делай ничего.

Вдруг я услышал звуки, ни коим образом не связанные с морем, и повернулся в сторону, от куда они доносились. Оказалось, пятеро марнов сидели на небольшой ровной площадке и разговаривали о чём-то. До меня долетел их смех, и я понял, что они не просто болтают, а вдобавок ещё и анекдоты травят. Тут я смекнул, что не лишним было бы послушать их, приобщиться к местной культуре, посмеяться вместе. Возможно, даже, обучиться местным бранным эпитетам и междометиям. А дружба с командой будет приятным бонусом.

Подойдя чуть ближе, прислушался. Оказалось, я прав, потому что тут же услышал несколько довольно плоских шуток, над которыми они, однако, смеялись. Возможно, я не до конца знал обстановку в Давурионе, контекст и просто чего-то, поэтому не понял их, или всё-таки местный юмор настолько примитивен.

Временами всплывали какие-то пошлые, тоже несмешные шутки, от чего я закатывал глаза. Марны обсуждали решительно всё: людей, ялов, даже самих себя, и их плавно перешедший в простую болтовню разговор не думал останавливаться. И снова кто-то решил отличиться:

— Знаете, почему у ялов такие длинные уши? Зиайна любит баланс! — марны снова засмеялись и уже как-то более живо, чем раньше.

Вот так, простая болтовня смешивалась с травлей непонятных мне анекдотов, хотя иногда даже мне случалось улыбаться.

Немного подумав, я решил вернуться в каюту чтобы просто полежать, но меня всё-таки заметили.

— Подходи, человек! — выкрикнул один из марнов, заметив меня, — в большой компании веселее! — добавил он же.

«Раз уж зовёте», — подумал я и с приветливой улыбкой на лице потопал в направлении компании. Сев на свободный раскладной стул, осмотрелся и поздоровался:

— До-оброго денька, господа, меня зовут Андро. Приятно познакомиться.

Марны тоже назвали свои имена, но я по обыкновению ни одно не запомнил. И снова продолжилась травля анекдотов, весёлых историй и просто болтовня. Когда очередь дошла до меня, я уже успел вспомнить что-то, что в своём мире читал, случайно попав на сайт с анекдотами с фантастической тематикой. Ну, как «случайно»?

— Говорят, — начал я, — ялы — это что-то между человеком и древолазом: хвоста уже нет, а с деревьев ещё не слезли.

Они несколько секунд соображали и синхронно заржали, да так громко, что мне аж уши заложило. Смех продолжался долго, шутка успела испариться из разумов, но кто-то хихикал, и за ним тут же повторяли остальные.

— Ещё давай! — сказали несколько марнов, когда все окончательно угомонились. Теперь лишь редкие тихие смешки и хрюканья издавались со стороны компании.

'— Откуда у тебя такой меч?

— Мне ялийка дала,

— Понятно. А меч-то откуда?'

Раздался новый оглушительный взрыв хохота, от которого, казалось, сотрясается корабль. Нет, я, конечно, слышал, что все хорошие анекдоты — пошлые, но чтобы это так же работало и в этом мире… нонсенс!

Марны очень хорошо приняли меня, и уже больше часа я разговаривал, пытался вставлять остроумные замечания и просто слушал. Эх, жаль у меня сборника Трахтенберга при себе не оказалось. Сейчас действительно потопили бы корабль, но утонули бы от смеха.

В такой простой и непринуждённой беседе я смог выудить, пожалуй, даже то, чего с одним только Вадисом никогда бы случайно не узнал. Марны невероятно трудолюбивы. Каждый второй говорил, что плывёт в Крислем за новым инструментом или на заработки, потому как в Коношене всю работу уже разобрали. Их лучшими чертами являлся оптимизм, потому что когда я спрашивал: — А если опять набег? Там, говорят, чуть ли не каждый день. — Они отвечали: — Так это же столько возможностей проверить качество заточки или клинка! Впрочем, в их глазах читалось и что-то другое. Что-то, похожее на печаль, а редкие, но заметные обороты вроде «сделаем лучше, чем до восхода было!», заставляли задуматься. Конечно же, спрашивать об этом я не решился и вскоре просто позабыл о своих наблюдениях.

Таких вот простых бесед катастрофически не хватало в Плаишкоре, и даже Видим своими подколами не сильно помогал разрядить моё напряжение от шока, но зато сейчас я смог почувствовать, что обретаю какую-то гармонию в душе. Может, я и не смогу принять тот факт, что оказался в этом мире, но жить я с ним смогу.

К вечеру под занавес оживлённой беседы, когда некоторые марны уже начали покидать нас, я тоже, с позволения компании, удалился, да и к тому же есть захотелось зверски. Войдя в каюту, я увидел Вадиса за каким-то занятием и подошёл ближе. Он меня будто и не заметил вовсе.

Марн угольком чертил на столе незамысловатый рисунок — круги разных диаметров без какого-нибудь порядка. Одни находились внутри других, третьи пересекались, а четвёртые, не задевающие остальные, обособленно лежали где-то вообще в сторонке. Больше походило на работу какого-нибудь хухожника-абстракциониста и смысловой или информационной нагрузки для меня не несло.

Начертив последнюю окружность, марн произнёс какие-то слова, да так быстро, что я ни одного не разобрал. Тут же все линии как бы наполнились светом самого разного цвета. Красным, синим, зелёным, жёлтым. Через секунду, когда марн поднял одну руку вверх, пальцами вниз, все цвета превратились в белый. Поднялась вторая рука, и кольца, оторвавшись от столешницы, взлетели. Они начали хаотично вращаться, метать в разные стороны искры, от чего я машинально пригнулся и отошёл, а потом круги просто исчезли, не оставив ни дыма, ни звука, ничего. Даже царапин на столе не осталось.

Переждав довольно короткую паузу для приличия, я всё-таки, спросил, не удержался:

— Что, колдуем?

— О, — вздрогнул он, услышав мой голос, — не заметил тебя! Хорош вечер.

— Да, хорош. — Тут мой взгляд наткнулся на аппетитное хлебобулочное на столе. Уже жуя, я спросил: — Сак, что же эсо быво?

— Я освобождал магию, — ответил он. Помотав головой, я дал понять, что вопрос остаётся прежним. — Как ты, наверное, догадался, я очень старый марн. С возрастом всё чаще приходится проводить этот эксперимент. К шестидесяти оборотам человек или марн выбирают: постоянно освобождать магию или отказаться от этого и навсегда потерять талант. Старое тело не может служить магу так, как молодое. Правда, ялы составляют исключение. Их жизнь длится больше трёхсот, — от такого заявления я аж присвистнул.

— А сколько лет тебе? — спросил я, отряхивая ладони.

— Мне семьдесят два оборота, — гордо сказал марн.

— Мне, значит пятнадцать лет осталось? — задумчиво произнёс я. — Плюс-минус.

— Про тебя сложно что-то сказать, — протянул Вадис. — Твои предшественники жили долго. Не было случая, чтобы кто-то умер от старости. Один даже больше двух сотен прожил. Может, и магия вас щадит?

— Двести лет — это долго. Какой там, даже сто лет по нашим меркам — большая удача, — вздохнул я, запив съеденное. — Но, чёрт возьми, если это так, мне здесь всё больше нравится.

— Только не забывай, ты всё же «живой», а не бессмертный.

— Интересно, если я вернусь, эффект останется? — спросил я, не обращая на фразу марна внимание.

— Огорчу, наша история не знает случаев, когда Гнису возвращался. Всех останавливало одно и то же — смерть.

— Чтоб тебя, — подвёл я немного обиженно. — Дай хоть помечтать.

Съев свою порцию, я сел на краешек кровати и положил руки на колени. Просидел так, наверное, минут двадцать, пока совсем не стемнело. Вадис начал зажигать свечи, а я снял обувь и бухнулся на кровать. Все мысли в мгновение покинули меня, но сон пока не спешил забирать. Просто так, без грёз я лежал с открытыми глазами и пялился в потолок.

— Не думать ни о чём вредно, — сказал Вадис и вернул меня обратно, к простым смертным.

— Да, наверное, — вяло ответил я. — Но и просто, освободить голову иногда необходимо. Отдыхаешь от всего, что за день случилось.

— Отдохнуть можно и во сне.

— Тогда, bonа nocte dulcis somni… — ответил я фразу, которую говорил Роулл каждым вечером, и забылся прежде чем договорил последнее слово.

На утро меня разбудило вовсе не солнце, и это даже показалось мне необычным. Наоборот, за ночь на воде стало довольно пасмурно. Сквозь окна виднелись свинцовые тучи, но дождь ещё не успел атаковать водную гладь и чуть запотевшие изнутри стёкла.

Потянувшись, я размашисто зевнул и встал на ноги. Небольшая зарядка после уборной на корме разбудила окончательно. А к несколько усилившейся качке я вскоре привык.

На столе стояло жаренное мясо, терзавшее мой нос своим ароматом, и стакан с очередным не похожим ни на что, но приятным напитком. Быстро и не без удовольствия трапеза завершилась. Только после этого я решил, что можно показать себя миру.

Как и вчера, я вышел на палубу и встал, облокотившись на ограждение и глядя на беспокойное море. Ветер поднялся, и нас гнало гораздо быстрее. На корабле воцарилось нездоровое оживление. Все куда-то бегали, перекрикивались, но никого из недавно виденных мной марнов я не увидел. Попрятались, должно быть, по каютам, чтоб, значит, под дождь не угодить.

Впрочем, нас обошло по касательной, и я, наконец, заметил проблески в небе прямо по курсу, а ещё чуть позже море успокоилось и ветер перестал трепать волосы. Гром тоже затих где-то в гуще пелены туч, не показав мне ни одной настоящей молнии.

«Погода успокоилась, — услышал я в голове Вадиса. — Это хорошо».

«Да уж, ещё шторма нам не хватало». — Несмотря на весёлое настроение, небольшую тревогу я скрыть не смог, особенно общаясь таким образом.

Вадис не ответил и вернулся в каюту, а я продолжил любоваться морской гладью. Наверное, это никогда мне не надоест. Эх, а вот если бы, не знаю, сверху? С высоты птичьего полёта или, на худой конец, с воздушного шара? Мне даже стало завидно пернатым — сам бы с удовольствием вот так взял, да и полетал бы вокруг корабля. Вона, прямо как та необычная птица прямо по курсу.

Между прочим, я присмотрелся и подумал:

«Неуж-то, земля близко? Вадис, вроде, про девять дней говорил. Хотя, и птица какая-то странная». — Сначала она показалась мне довольно крупной, от чего я и назвал её необычной, но с каждой минутой она увеличивалась вдвое, и процесс этот изрядно затянулся. В какой-то момент она стала похожа на птеродактиля, а в конце концов размах крыльев составил около пятнадцати метров.

В тот же момент, когда я осознал, что таких пернатых существовать не должно, до нас донёсся приглушённый рык неизвестного мне зверя, который запросто смог бы заглушить недавний, услышанный мной, хохот марнов. Все на корабле от него напряглись, но матросы не отвлекались, проверяя и подтягивая такелаж. Оружия никто не доставал, а к пушкам не приближались. Всё так плохо? Или же хорошо? Вот бы второй вариант, а?

Сердце сжалось. «Птица» больше походила уже не на доисторическую крылатую тварь. С приближением её очертания становились чётче и понятнее. Снова она рявкнула, от чего я спрятался за ограждением, хотя точно понимал, что защититься таким образом у меня не удастся. Выглянув в пустой пушечный порт, я испытал ещё больший ужас. Это самый настоящий дракон! То есть, живой, в полный рост, с длинной шеей, крыльями, рогами, хвостом и чешуёй буро-шоколадного цвета. Но самое главное, что я рассмотрел — это его сверкающие от солнечного света когти на лапах.

Неожиданно дракон остановился и замер в воздухе в пяти десятках метров от бушприта — дерева, выступающего из носа корабля. Махая только своими огромными крыльями, он заставлял воду под собой идти мелкими морщинами.

Выбегать с истерическими криками из своего «укрытия» и попадаться на глаза зверюге не стоило. Лучше уж переждать. Впрочем, какой там? С громким дыханием, бешено бьющимся сердцем и беспорядочными мыслями в голове. Чёрт, проще некуда! А тут ещё вспомнилась деревня, которую, буквально, у меня на глазах сожгли, и город марнов, про который мне рассказали.

Видимо, подумав немного, если у этой твари вообще есть разум, дракон одним взмахом крыльев заставил большое тело вслед за головой и шеей быстро повернуть и полетел мимо нашего корабля. Ещё минут пять я сидел и соображал, что мне дальше делать. То, что я видел раньше — агрессию, кровожадность. Всё перечеркнулось парой секунд. Или, может, наш корабль показался крылатому недостаточно съедобным? С чего бы? Орудия, может, и сделали бы один-единственный залп, но на этом наша защита благополучно исчерпала бы себя.

Забежав в каюту, я встретил абсолютно спокойного Вадиса. Он весело на меня посмотрел и сказал так безразлично, что я ещё раз офигел за сегодняшний день:

— Познакомился с драконом?

— Что он тут делал⁈ Какого чёрта⁈

— Ну, куда-то летел, — пожал марн плечами, — мне от куда знать?

— То есть, мы его не интересовали?

— А с чего бы? Море — общее, может, про тот шторм спрашивал?

— Спрашивал? Они ещё и разумны?

— Да, а ты как думал? Даже поразумнее нашего будут.

— А если стая, скажем, город сожжёт? Плаишкор там или ещё какой-нибудь?

— Понимаешь, — вздохнул он, встал с кровати, положив книгу на стол, и взялся за ручку чайника, пристально наблюдая за мной, — они тоже разные. Есть миролюбивые, а есть и злые.

— И где находятся их… территории? — ради интереса спросил я.

— Драконы — свободный народ и летают, где хотят, — ответил он, налив напиток в металлическую кружку и протянув мне. — Их королевство — весь мир и все места, до куда они смогут долететь.

Буркнув что-то в ответ, невразумительное даже для самого себя, я отпил и, кажется, наконец, успокоился. На этом наш разговор и затух, хотя я видел, что марн хочет ещё что-то спросить. Прошла минута, и я с полупустой кружкой уже собирался выйти на улицу снова, но Вадис опередил меня вопросом:

— Скажи, тебе не приходилось представлять себя другим? Нет, ты хотел стать каким-нибудь сильным или ловким животным?

— Животным? Ну, не знаю. — На мгновение я задумался. — Вроде, в детстве я мечтал стать тигром. А что?

— Да заметил кое-что. Ни то показалось, ни то взаправду увидел.

— У меня что ли хвост начал расти? — спросил я, в шутку обернувшись. Конечно же, ничего такого не было.

— Ты очень точно подметил. Может быть, благодаря Похитителям ты можешь меняться? Взаправду становиться этим твоим тигром или другим существом. Если я не ошибся, ты вовсе не человек, а друани.

— Это, конечно, здорово, но как мне теперь быть? В смысле, чем питаться? Сколько бегать по утрам? Бояться ли выйти на улицу под луной?

— Не так быстро, — усмехнулся марн. — Тебя воспитали человеком, таким и оставайся. Просто, я хочу сказать, что тебе ужасно не повезло. Ты не сможешь продвинуться в этом таланте.

— Почему?

— Те, кто отправился в место, где этому обучали, не вернулись. Мы даже не знаем, живы они или нет.

— Поздравляю, ты окончательно испортил мне настроение, — ответил я, вздохнув и допив заваренные травы. — Лови.

Поймав кружку, Вадис чуть подумал и попытался оправдаться, но я уже вышел на улицу и не слышал его голоса.

Снаружи я отправился на своё место созерцания, постоял несколько минут, посмотрел на море и, глубоко вздохнув, отправился обратно. Почему-то смотреть на волнующуюся воду за бортом больше не хотелось. А пришёл я туда уже, наверное, по привычке.

Марн безразлично проводил меня взглядом, пока я лениво перебирал ногами, двигаясь к своей кровати. Но сразу бухаться на ложе я не стал, а подумал и поел, что принесли на вечер. На этот раз в тарелке лежало тушёное мясо с картофельным пюре и соком неизвестного мне фрукта, но очень вкусным, напоминающим грушу с корицей и чем-то ещё в стакане. Эх, возможно, это последний мясной день. Дальше нас, видимо, ждут сухофрукты, овощи, да другая долго хранящаяся еда.

После приёма пищи я лёг на кровать, закрыл глаза и отпустил мысли, ни о чём не думая. Такое состояние даже дремой назвать сложно, потому что я в любой момент смог бы поднять веки и быстро сориентироваться, да и окружающие звуки никуда не пропали.

Так и пролежав остаток дня в каюте без дела и без желания идти смотреть на море, я поздно вечером заснул. Всё это время в мозгу крутились разные мысли, я вспоминал произошедшее со мной с того момента, как попал сюда, но из раздумий ничего не созревало. Так и провалился в глубокий здоровый сон.

Каждое новое пробуждение удивляет всё больше! И сегодня лучи солнца совершенно ни в чём не провинились. В уши на седьмой или восьмой день путешествия ударил грохот от взрыва, и одновременно с ним кровать подо мной сильно тряхнуло. Ко всему прочему, на пол полетели большие и маленькие осколки тех самых больших окон. Встав с кровати, я тут же оказался на досках, увернувшись от одного особо крупного стеклянного снаряда. Тело сообразило быстрее, чем голова. Как раз в этот момент крупный кусок стекла воткнулся между досками прямо рядом с моим лицом и оцарапал его. Гадать, где бы он мог оказаться при иных обстоятельствах, я не стал, а лишь сглотнул и чуть приподнялся на руках.

«А как всё хорошо начиналось», — промелькнула мысль в голове, когда последний кадр жизни пронёсся перед глазами.

Присев, облокотившись на тумбу и посмотрев на место Вадиса, марна я там не обнаружил. Очевидно, он уже где-то на палубе, без меня «веселится».

Ценой больших усилий мне удалось быстро встать на ноги, но новый мощный толчок чуть не отправил меня обратно. Пришлось идти к выходу, качаясь и оглядываясь по сторонам, ведь окон у нас в каюте всё ещё было много. Больше половины из них теперь походили на квадратные оскаленные пасти, а на остальных ещё только появлялись паутинки трещин. И всё-таки, пока ещё целого стекла было достаточно, чтобы со следующим хорошим толчком отправить меня уже на тот самый «Тот Свет».

Когда я находился уже у выхода, по закону жанра, или, возможно, подлости покачнувшийся большой платяной шкаф, стоявший у выхода, чуть не придавил меня. Чудом удалось спастись, увернувшись от этой громадины, впрочем, вещей там всё равно не было.

На палубе пахло порохом, и стоял густеющий с каждым взрывом дым, а за ним ещё неплохо различался борт другого корабля. В боку судна в два ряда располагались порты, и из нескольких исходили чёрные столбы, говорящие о том, что от туда уже выстрелили, а внутри других на нас смотрели тёмные дула пушек.

— … твою мать! — Начало фразы заглушил новый залп одной из пушек, после которого слева от меня громко просвистело ядро и, судя по мелодичному звону бьющегося стекла, куда-то попало. К сожалению, никто не оценил моего краткого, но весьма содержательного описания ситуации, зато уши заложило основательно. Машинально я закрылся руками, но толку-то с этого? Новый толчок отбросил меня на ограждение, которое служило раньше местом для созерцания моря, но теперь оно приняло меня не так мягко, как в прошлые разы. Больно ударившись рукой об него, я снова растянулся на животе. Вставать больше не хотелось, и, сквозь столбики ограждения наблюдая за «использованными» бойницами другого корабля, я начал перекатываться. Не зря. «Моё место», секунду спустя, превратилось в облако щепок, а они же в свою очередь обильным дождём посыпались мне на голову, спину и ноги. Кроме того, после этого, дальнейшие перекаты стали невозможны, так как ещё одно ядро испортило поверхность, по которой я мог попасть дальше. Пути отхода, или, вернее, отката в более безопасные районы корабля для меня пропали. Пришлось встать и подготовиться к новым выстрелам. Жаль, что сквозь дым я не видел стволы, а то, если я ещё и на линии огня, это вообще финиш. Впрочем, надежда на то, что я хотя бы останусь жив, ещё теплились в моей душе.

Неожиданно, меня справа кто-то толкнул, и краем глаза я успел узнать руку Вадиса. Сам марн тоже отпрыгнул и тут же последовал новый залп.

— Не стой на месте! — Выкрикнул марн, опровергая уже почти сложившееся о нём моё мнение и разрывая в клочья его некролог, который я успел составить в голове.

«Ну, старый, ну даёт!» — Подумал я с уважением и тут же воспользовался его советом. Разумеется, дуло пушки близилось к моему лицу и выглядело устрашающе. Что ж, лучше подвинуться и пропустить ядро. Вряд ли оно вежливо встанет в очередь за мной.

«Используй магическое зрение!», — пронеслось в голове, и я сразу понял, что это снова голос Вадиса.

Ну, ага! Используешь его тут! Для этого, блин, успокоиться нужно! Куда уж мне, такому взбудораженному? Магию использовать я тоже не осмелился, потому что ничего из моего полувыбитого несладким пробуждением арсенала не подходило для данной ситуации. Или, может, нагреть соседний корабль и через пару минут он загорится? Ну уж дутки! Столько времени у меня просто нет!

К счастью, или нет, но в одно мгновение мне больше не пришлось уворачиваться от ядер, потому что что-то тяжёлое упало мне прямо на голову. Глазами я лишь увидел ослабший канат, ударившийся о борт нашего корабля. Только понимание этого пришло в последний момент бодрствования. Всё остальное, то есть, как я падал, попали ли в меня выстрелами или кто-то отнёс меня куда-то, осталось, скажем так, за кадром.

Эх, видать, мне придётся распрощаться с изумительной кухней на корабле, ведь готовили здесь не только питательно, но и вкусно. И это касается даже овощных блюд, которыми сменился рацион на четвёртый или третий день плавания.