Обещание

Глава 16 Один мастер

Погода на улице всё меньше радовала тёплыми моментами. Спать даже в отсутствие ветра в шалаше становилось холоднее, да и бегать до города перед тренировками оказалось довольно утомительным занятием. В какой-то момент я даже начал всерьёз рассуждать, как бы так ненавязчиво намекнуть Халуну, что ему пора бы уже в собственном доме обживаться. К счастью, он сообразил раньше, чем я перешёл к активным действиям. В очередной раз вернувшись на площадку, я увидел, собравшую вещи Чууну, которая уже шла к выходу. Она и впрямь очень походила на брата, но выглядела несколько более жизнерадостной и беззаботной, нежели мастер Халун.

— Вы очень похожи, — сказал я, провожая её и детей взглядом до выхода.

— К счастью для Илибеза, она не акаст, — сказал Халун и встрепенулся. — Подожди, чего это ты на неё заглядываешься?

— Нравится. — Язык сработал быстрее головы, и, заметив испепеляющий взгляд мастера, чуть от него отстранился — Что?

Он вздохнул, но за искренность решил помиловать меня и вышел вслед за сестрой. Должно быть, мне и впрямь не следует рассматривать её, раз Халун так бурно реагирует на мой, казалось бы, безобидный взгляд.

К сожалению, как мне рассказал Роулл, когда я поёжился от промозглого ветерка, в Давурионе существует не только лишь лето, в начале которого я как раз и появился. Остальные времена года он, к сожалению, не назвал, но сказал, что есть тёплый период — аналог вышеназванного, два сырых периода — осень и весна, и, конечно же, холодный — зима. Но что меня больше всего поразило, длились они совсем не поровну. Осень и весна занимали лишь по месяцу, зато примерно одинаковые лето и зима делили между собой оставшиеся десять. Самое смешное, что Роуллу показались дикими уже мои рассказы про примерно одинаковые времена года.

— Когда же, — причитал он, — растениям вызревать?

Пришлось снова напоминать ему, что есть мир, живущий по несколько иным законам, правда я всё равно не мог поверить, что впереди нас ждёт длительная зима. Скорее, даже боялся этого.

— Надеюсь, этот оборот порадует урожаем. — Сказал он. — Будет много снега и много работы.

С чего он взял такой прогноз, я, честно говоря, не представлял, но решил довериться. А кто его знает, в самом деле?

Отзанимавшись с Роуллом, я, довольный жизнью, снова сходил в душ, посетил столовую, после чего решил немного прилечь в гамаке. Однако, вернувшись в дом, я обнаружил кое-что новое: висящие на лямках гамака какие-то ни то тканные, ни то лиственные вещи. Кроме них прямо на ветке дерева с фонарями висел чёрный ковёр, состоящий из множества плотно расположенных листочков, формой похожих на те, из чего сделан гамак. В принципе, пока я тренировался с Роуллом, кто угодно мог зайти сюда, и я бы об этом не узнал.

В первую очередь я подошёл к чёрному полотну и, взяв его в руки, понял, что это вовсе не ковёр, а самый настоящий длинный плащ с капюшоном. Такой не имеет рукавов и вешается на плечи. Внутреннюю сторону украшало переплетение множественных тоненьких черешков бордового и белого цветов. Неожиданно для себя я почувствовал, что на ощупь они ничем не отличаются от обычной ткани, разве что чуть-чуть прохладной. Наружные же листики практически не отражали свет, и мне подумалось, что у этого есть практическое значение, правда, какое — загадка.

«Приодеть меня решили?» — подумал я, примеряя плащ.

Несмотря на внушительные размеры, он весил совсем немного и почти не давил на плечи, а застёгивался сверху двумя завязками и действительно доставал до пола. В голову даже пришла мысль, что веник мне в доме больше не понадобится, но я откинул её и посмотрел на вещи, висящие на канатах гамака.

Первыми я взял в руки перчатки, покрытые с тыльной стороны ладони такими же листиками в чешуйчатом порядке, а с внутренней — переплетением тончайших нитей того же свойства, что и у плаща. Они оказались неожиданно удобными, и, взяв в руки следующий объект одежды, я почти явственно почувствовал мельчайшие неровности его материала, как если бы брал голыми руками.

Сразу же захотелось проверить, смогу ли я так же ловко орудовать мечом в этих перчатках. Оказалось — вполне. Рукоять не соскальзывала, и я держал её как и прежде, уверенно.

Остальные части наряда имели тот же цвет, что и наружная часть перчаток и плаща, но листьев на них не росло. Там была обычная плотная ткань с тёплыми подкладками.

Облетев себя магическим взглядом, я усмехнулся:

«Граф, очень приятно, граф».

Оружие в ножнах ещё больше дополняло образ.

Впрочем, днём на улице ещё не установилась такая температура, чтобы щеголять в обновках, да и свои я держал в порядке: стирал, подшивал, снимал, если предстоит какой-то труд или тренировка. В новинках же я боялся, что очень быстро упарюсь.

Раздевшись, отложил вещи и улёгся в гамаке.

Прошло, наверное, часа полтора, но ни сон, ни дрема меня забирать не собирались. Окончательно потеряв надежду на послеобеденный отдых, я снова оделся, вышел на площадку и там задействовал магический взгляд, который всё это время придумывал, как бы назвать. «Способ Ночного и Дальнего Виденья» или же СНДВ. Вообще, меня давно уже посещала такая мысль, но в этот раз она забурилась в мозг на столько, что я не мог отделаться от неё, пока не представил на собственный же суд такую вот простенькую аббревиатуру, навеянную схожим функционалом ПНВ.

Вообще, я таким занимался больше перед самым сном — пролетал по площадке, рассматривал ближайшую территорию вокруг. Обычно я никого вечерами не встречал, но сегодня мне на «глаза» попался Роулл, который стоял и задумчиво глядел куда-то вперёд из довольно неприметного места на заборе площадки где-то в двадцати шагах от меня — почти на грани.

«Приветаю, мастер! Тоже не спится?» — спросил я мысленно, забыв про расстояние. Это получилось так же легко, как если бы мы стояли в трёх метрах друг от друга. Ял оглянулся по сторонам и спросил:

— … ? — Ах да, он стоял слишком далеко, чтобы его можно было услышать. Впрочем, уже машинально глянув на его губы, я прочитал по ним: «Кто это?»

«Да я, я! Сижу себе летаю по площадке и нахожусь прямо позади тебя» — Ответил я фразой, которая, казалось бы, могла бы заклинить мозг. Видимо, с Роуллом это и произошло, потому что его лицо перекосилось в непонимающей гримасе. Он обернулся, но никого, конечно же, не увидел.

«Где ты вообще?» — снова прочитал я.

«А вот», — ответил я загадочно, но, похоже, ял таки разыскал меня и быстро спустился.

— Ты можешь думать так далеко? — услышал я голос из-за спины. Роулл ходил практически бесшумно по песку, и обнаружить его аудиально не представлялось возможным, если он этого не хотел. — Как?

— Секрет фирмы.

— Мысли столь далеко не передать. Самое большое — нескóль шагов. Или Халун как-то раздвинул твои рамки?

— У-му, — покачал я головой. — Сам.

Если бы мой магический наставник знал про такой способ, он бы, возможно, рассказал мне о нём. К сожалению, СНДВ он старательно избегал после того инцидента, но как бы ял не относился к нему, надо будет его спросить. Не исключено, что я на пороге магического открытия.

— Кстати, ты же не просто так тут? — спросил я.

— Вот думаю. С мечами тебе осталось совсем немного. Как думаешь, пора сменить оружие?

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. Роулл, похоже, принял это за согласие и развернулся к командирскому домику. — Значит, до завтра. — Поблагодарить за обновки я уже никого не успел. Слишком поздно вспомнил.

Вскоре осень полностью вступила в свои права, и даже несмотря на то, что я мог наблюдать за желтением листьев, это наступило неожиданно. Да, были все к этому предпосылки, но на улице в какой-то момент просто взяло и резко похолодало, а кое-где даже лёд появился. Меня всё больше удивляла одежда, которую ни стирать, ни штопать не приходилось. Она спокойно выдерживала пока ещё несильный, но холод и ничуть не вяла со временем, хотя я боялся, что это произойдёт, если я забуду поливать. Это к слову о том, что Халуну, оказывается, тоже не чужд юмор. В первый раз, увидев, как я с ладошек брызгаю на листья, и узнал, зачем я это делаю, громко рассмеялся. Потом он, к счастью, справился с собой и объяснил, что этого делать не нужно.

Лес «Светлый» с каждым днём становился всё светлее и светлее, листва меняла свой цвет и опадала, создавая на дорогах толстый яркий слой листвы. Вместо дождей улицу атаковали ливни с промежуточным мелким градом, но иногда проскакивали дни без осадков, хоть и пасмурные. Солнце почти не показывалось из-за затянутого неба, и я уже начинал думать, что до весны его не увижу.

В один из таких пасмурных, но относительно сухих дней мастера задумали взять меня, что называется, на картошку. К счастью, в тяжёлой мокрой и холодной земле копаться не пришлось, зато я полез наверх по лестнице, приставленной к фруктовому дереву, чтобы собирать его плоды. Кроме яблок, груш и слив многих фруктов я не знал, поэтому чисто для галочки спрашивал, как что названо. Толку с этого было мало, потому что, только мы меняли дерево, я благополучно забывал про предыдущие.

Кроме нас в большом саду на самом востоке Илибеза на деревья лазили и многие другие ялы, но разговаривать ни я, ни они друг с другом не стремились. Зато разговаривали Роулл с Халуном, но за шелестом листьев фразы превращались во фрагменты, не имеющие никакого смысла.

Дерево за деревом, с большими авоськами и корзинами мы обчищали их, значительно облегчая ветки. Это происходило довольно медленно, но на моё предложение просто потрясти дерево, чтобы фрукты сами осыпались, ялы ответили решительным отказом и объяснили, что битые фрукты долго не хранятся.

«Ах, как же я не догадался?» — подумал я. Несмотря на то, что я больше осознанно не заботился о безопасности своих мыслей, они не просочились наружу.

В одно из следующих утр, услышав завывание ветра снаружи, я уже отработанным движением надел вещи и вышел на площадку. Роулла на привычном месте не оказалось, но я быстро сообразил, что сегодня его стоит искать несколь в другом.

«Ну, вот, нахватался словечек, — подумал я беззлобно. — Ну и пускай», — махнул рукой и, сопротивляясь довольно сильному ветру, пошёл в нужном направлении.

Ял стоял и ждал меня, держа в руках два совершенно обыкновенных лука со снятыми шнурами, а рядом с ним лежало два колчана с боезапасом — самыми обыкновенным, возможно, такими же, кои летели в меня при побеге, стрелами.

Ловко перескочив через ограждение, разделяющее фехтовальню и стрельбище, я сказал:

— Со стены решили лук пожаловать?

— Нет, — ответил Роулл. Возможно, из-за погоды он сегодня казался немного подавленным, да и у меня внутри не сказать, чтобы праздник. Хотелось есть, но заниматься сразу после этого я бы не смог, и Роулл перенёс приём пищи на более позднее время утра, когда я, уже размятый и немного утомлённый. — Но ты довольно точно угадал. Эта площадка готовит старшие ярлыки на стену.

«Офицеров», — машинально перевёл я и нахмурился.

— Подожди-ка. И меня, стало быть, тоже?

— Ты — особенный случай, — неуверенно протянул Роулл, уловив сомнения в моём тоне. — Конечно, ты сможешь пойти на Стену, но это добровольно.

— Тогда сразу говорю — нет, — решил я не давать ялу несбыточных надежд, но, он, похоже, и так об этом догадывался. — Между прочим, почему я тут один тренируюсь?

— Живой Стене хватает и своего резерва, а пока никто не умер или не уволился, мы не тренируем новых бойцов. Может, в следующем обороте кто понадобится?

— Знаешь, судя по тому, как они стреляют, уже бы пора, — усмехнулся я, но Роулл, похоже, задумался над моими словами. — Ладно, быстрее начнём, быстрее закончим.

— Да, конечно, — ответил он через паузу. Наверное, размышлял, стоит ли стрелков со Стены похвалить за то, что они не пристрелили меня, или они и впрямь заслуживают пары месяцев усиленного КМО — курса молодых офицеров.

Ял протянул мне одно из оружий — довольно тонко, но без хитростей сделанный лук с пустыми ложбинками под шнур. Отдельно он дал тетиву, представляющую из себя сплетение нескольких тонких верёвочек и двух петель по обеим сторонам — то ли удавкам, то ли другим каким узлам.

— Смотри и повторяй, — сказал он, накинул одну из петель на свой лук, после чего этот конец уперев землю и согнул плечи до состояния дуги. Без видимых усилий он накинул вторую петлю и получил боеготовое оружие.

— Ну, готовься умереть со смеху, — сказал я.

Подняв лук над землёй, осмотрел его и обеими руками попытался согнуть, чтобы понять, какую силу придётся приложить. Оказалось, немалую. Тогда я так же накинул петлю на конец, поставил его на землю, а как только шнур оказался на втором, лук, неожиданно резко разогнувшись, немилосердно больно врезал мне по подбородку, да ещё и тетивой хлестнул. Разумеется, выступила кровь, но язык чудом не пострадал, и я, глупо смеясь, пошёл за тетивой, которой стрельнуло аж на десяток метров и повесило на один из снарядов. Мы как раз рядом с ними стояли. Вероятно, Роуллу стоило огромных усилий не захохотать от случившегося. Он даже подошёл и условием закрыл мне рану.

— Итак, действие второе.

— Тебе, похоже, стрелы баз надобности, — не выдержал Роулл, чтобы не подколоть меня.

— Обхохочешься, — ответил я и снова напряг мышцы.

К счастью, вторая попытка оказалась куда удачнее. Лук принял боевое положение, и мы начали с основ.

Все мои знания о стрельбе, почерпнутые из фильмов и игр, оказались повально тьма-тьмущими. Сперва я взялся за стрелу большим и указательным пальцами, но ял сразу же остановил меня. Зря он решил дать инициативу мне, пришлось поправлять примятые перья. Наставническим голосом он сказал, что чистого выстрела так не выйдет, а оперение я испорчу. Ялу пришлось в деталях рассказать, как держать снаряд при натяге, а затем мои уши постигла вторая лекция, про то, как его выпускать. К счастью, одними только словами он не ограничивался. Роулл показывал своими же руками, как всё это делается, а заодно и про тело не забыл. Стреляю, мол, не руками, а всем корпусом.

Ладно, это усвоили, но как только я, казалось бы, правильно взялся, против меня сработала гравитация и тяжёлый наконечник стрелы заставил древко соскользнуть по рукаву, пока оно не застряло в складке одежды. После попытки поправить стрелу, она вообще упала на песок. Глубоко вздохнув, я поднял снаряд, и на этот раз расположил лук горизонтально. Роулл сказал:

— Пока возьми оружие вертикально. Положи стрелу в ложбинку между рукой и деревом. Вот так.

Дальше мне предстояло научиться правильно натягивать тетиву, но теперь уже без стрелы. Локоть руки поднять на определённую высоту, ладонь повернуть на пяток градусов, задержать дыхание и услышать биение собственного сердца.

Наверное, больше часа я только и делал, что натягивал и расслаблял шнур, после чего мои плечи стали ватными, а спина заболела. И это с такого пустякового натяга. Запросил отдыха, и ял дал добро, но стал рассказывать мне, как правильно стрелять, как правильно целиться и к чему на лице прикладывать тетиву, чтобы, не дай бог, не рассечь щёку или нос.

Чёрт, я, конечно, понимал, что до стрельбы мне не так уж и близко, но чтобы всё на столько плохо, даже не представлял. Под конец я, вроде бы, старался идти в свой дом прямо, но напряжение в спине не давало мне расслабиться, и от чего-то меня уводило то в одну сторону, то в другую. Тело, будто бы хотело ещё, но Роулл, видя, в каком я состоянии, даже закончил занятие пораньше.

Несколько дней пролетели мимо, и, хотя я мог бы в деталях вспомнить каждый, мне они всё равно казались короче предыдущих.

Несмотря на заметные успехи в фехтовании, с луком справиться мне оказалось гораздо сложнее, чем с холодным оружием. Не привычно оно, да и то, что я видел в играх или фильмах, не сильно помогло. Кроме того, с мечом у меня была хоть какая-то база. На её основе можно было плясать, и очень не плохо, но лук оказался для меня болотной местностью, на которой ещё предстоит построить фундамент.

Солнце очередного дня поднялось к середине своего пути, и ял закончил занятие, но не успел он привычно покинуть площадку, как я попросил его:

— Ты не мог бы оставить лук? Может, я сам позанимаюсь? Халуна всё равно пока нет.

— Конечно, но верни его к завтру. — От такого склонения мне аж слух резануло. Ничего на этот счёт я говорить не стал. — И старайся не мочить шнур.

— А стрелы? — спросил я, видя, как ял забирает оба колчана с собой.

— До этого ещё рано, — ответил он нетерпящим возражения тоном, — Разрабатывай мускулатуру.

— Да, шеф, — грустно вздохнул я, не рискуя лишиться ещё и оружия.

После этих слов я разрядил лук, сбегал в дом и через улицы отправился в заметно поосенневший лес, листья с деревьев которого с каждым днём падали всё бодрее и бодрее. Мой путь на этот раз лежал вовсе не к шалашу, после знакомой арки я свернул направо и пошёл вдоль границы Илибеза, разглядывая чужие сады, зачастую лишённые ограждений со стороны леса.

Проходя мимо одного из участков, я увидел пожилого жителя, отдыхающего на искусно сделанном кресле прямо посреди своего сада. Он, в свою очередь, увидел меня, и в знак приветствия я помахал ему рукой. Ял тоже поприветствовал меня, но как-то смущённо, будто увидел незнакомца, который ни с того ни с сего с ним поздоровался.

В эту сторону я пошёл не просто так, а со вполне чёткой целью. Да, получилось бы быстрее, если б я сразу с площадки отправился туда, но тогда Роулл мог увидеть мой маршрут и заподозрить неладное. Впрочем, он сам как-то в свободную минутку в запале рассказа поведал мне про луки и стрелы — излюбленное оружие ялов — и место, где берут материалы для того и другого. А что до моего кинжала? Ну так, я уже частенько «забывал» отцепить ножны с ним, благодаря чему и построил свой шалаш в глубине Светлого.

К сожалению, хоть сколько-нибудь прямых палочек я находил очень мало, и через час насобирал только с десяток. Среди них, кстати, попались и такие, которые упали с деревьев во время шторма неделю назад. Об этом говорила уже почти истлевшая в земле листва, которую выдавал остаток зелёного цвета.

Чем больше в памяти всплывало, какими должны быть стрелы, тем меньше я хотел заниматься их самостоятельным изготовлением. Дело в том, что подходящих по длине палочек под ногами не оказалось, хотя я и не выпускал их из рук, соскабливая слой кожуры по пути. Ради интереса я даже натянул тетиву — на этот раз без происшествий — и примерил готовый снаряд, держа его между пальцами, которыми взялся за шнур. Так я и узнал, что они должны быть раза в полтора длиннее. Ну да ладно, это можно опустить. Слабым натягом тоже можно выпустить палку. Но ведь для ровного полёта ей понадобится ещё и оперение. Разумеется, на земле перья я до этого момента не искал, а когда начал, ни одно почему-то на глаза попадаться не желало. Ловить живой материал, чтобы их получить, мне не хотелось, да и как это должно вообще выглядеть? Третье — конечно же, наконечники. Из чего их делать, я даже не представлял, и идею высечь из камешков, отмёл сразу — до утра тут провожусь, а стараться ради недоделанных коротких стрел вообще никакого желания. Затачивать сами деревяшки я тоже не видел большого смысла. Если они не полетят, то хоть куда ты ею стреляй, дерево с такого натяга пробьет, разве что, куклу из сена, к которым мы с Роуллом подходили изредка на площадке.

Впрочем, несмотря на столе разгромный счёт не в мою пользу, я решил всё-таки отнести палочки в шалаш. Авось, пригодятся?

Уже на месте я привычными движениями залез наверх и положил небольшую охапку прямо в центр. Присев там на дорожку, прямо на пожелтевшие листья, я, смотря на деревья и слушая шёпот леса, задумался.

Теперь вернусь сюда только весной. Почему так поздно? — Не знаю. Где моё желание вернуться на Землю поскорее? — Как бы так сказать? Захотелось мне увидеть все времена года в Давурионе. Впрочем, всё это — мои оправдания перед самим собой. Какая-то часть меня уже и не хотела возвращаться. Страшно признаться, но, как однажды выразился Халун, моя душа и впрямь пустила корни в этом мире. Возможно, они ещё слабенькие, и вырвать их пока просто, но пока я даже не приблизился к решению, как же всё-таки вернуться, и сам уже давно не стремился к этому.

В лесу вместе с разбудившим меня приятным, но холодным дуновением ветра крепко подморозило, поэтому я не стал задерживаться и пошёл обратно, согреваясь движением. Не получилось мне осуществить задуманное и, наверное, придётся ждать, пока Роулл не принесёт стрелы, чтобы стрелять. Есть, конечно, вариант, чтобы их раздобыть как-нибудь по-другому, например, сходить к оружейнику, но…

«А что, собственно, „но“? — Эта мысль заставила меня встать на месте. — Чем идея плоха?»

На улице я выбрал немного другой маршрут, нежели тот, по которому обычно шёл в город. Цель моя находилась немного правее привычного пути из леса к площадке, но не очень далеко от неё. Там стояла открытая лавка, а её принадлежность выдавала только деревянная вывеска с нелепо вырезанным деревянным мечом на таком же щите. Хозяин представлял из себя довольно большерукого потемневшего от жара горна яла в буро-зелёном фартуке, серой бандане, такой же полуоткрытой рубахе. Слева на лямке фартука он, увидев посетителя, повесил чёрные толстые рукавицы. На его лице крупными каплями выступил пот, и он, взяв тряпочку под столом, вытерся ею, после чего удивлённо глянул на меня и, будто узнав, удивлённо сказал:

— Ах, кто ко ми сегодня пришёл! — А потом спокойно добавил добродушным тоном: — Что нужно, человек?

— Приветаю. Боеприпасы кончились, — ответил я, приподнимая лук. — Вот такого калибра.

— Ветаю. Сколе вóзьмешь? — спросил ял, удивительно быстро поняв меня.

— А сколе не жалко?

— Пять десятков выстрелов. Ты стрелять-то умишь?

— Неа. Мне в зубах ковыряться! — глупо пошутил я.

— Тоди ни ко ми нужно, а… — начал оружейник, но я его перебил:

— Да стрелять, блин! Не тупи! Времени почти не осталось.

Его лицо на мгновение изменилось, и мне это изменение не понравилось, а одновременно с этим я совершенно случайно — вон тем камнем клянусь — честно-честно — прочитал в его мыслях желание «обуть» меня и некоторые подробности.

— А есть у тебя, чем ми заплатить? — спросил оружейник.

— Это с какого перепугу! Стрелы военным и ученикам так выдаются! — Возмутился я и решил пойти на блеф. — Если зубы пересчитать охота, можешь на счёт телли Роулла записать!

— Ты знаешь Тсу’Роулла? — Теперь уже по-настоящему удивился ял.

— Он мой мастер. Видал, может, как он зубы с рёбрами считает? — спросил я с явной угрозой. У оружейника чуть челюсть не упала. Без сомнений он поверил мне, и, надеюсь, у него хватит ума не говорить Роуллу о нашем разговоре. Самому же потом прилетит.

Пока ял десятками вяло отсчитывал боеприпасы, я спросил его:

— Кстати, а он тебе меч приносил? Полосатый такой?

— Мне, — вздохнул он и связал полтинник двумя тоненькими верёвочками. — Вот ти стрелы. А такой стали у ми нет. — сказал он безрадостно. — За этим вона к люду или марну. — Поникший ял даже пальцем ткнул куда-то в сторону Норгдуса.

— Ладно тебе, не обижайся, — примиряющим тоном сказал я, забирая стрелы и собираясь обратно в лес. Чем меньше я нахожусь в городе, тем меньше шансов, что Роулл узнает о моём приобретении. Если не стрелы отберёт, так лука лишит и даст какое-нибудь задание. На что-то остроумное Роуллу точно фантазии хватит.

Прошло две недели с небольшим, и, наверное, только четвёртую часть времени тренировок Роулл позволял мне стрелять во время занятий, хотя каждый день приносил колчаны, полные стрел. Наверное, думал, что, махая перед носом собаки куском мяса, заставит её быстрее танцевать. Фигурально выражаясь. Но и собака-то с сюрпризом оказалась.

К счастью, после тренировок у меня оставалось достаточно времени, чтобы практиковаться самому. В лесу недалеко от шалаша я устроил себе небольшое стрельбище. Чтобы не вредить деревьям, нашёл один поваленный ствол и кинжалом вырезал на его боковой стороне мишень. Для этого, конечно, пришлось перетащить бревно, но когда я уставал, тренировал СНДВ, одновременно потакая своей новой привычке — крутить в руках кинжал.

Когда ял, наконец, предложил мне выстрелить, я, как и прежде на его занятиях, немного трясущимися руками взял стрелу, но после резко выровнялся, натянул тетиву и, прицелившись, без сигнала, о котором мне сказал ял, выпустил стрелу прямо в мишень — большой красный круг на сплетённом широком блюде. Разумеется, в самый центр снаряд не угодил, но этого от меня и не требовали. В лесу я и на бóльшем расстоянии попадал.

Ял удивился, и, не дожидаясь его разрешения, я выстрелил снова, чтобы подтвердить результат. На первый взгляд случайность превратилась в закономерность, однако я, довольно глядя на чуть более точное попадание, не ожидал от Роулла подзатыльника.

— Ты не охренел, мастер⁈ — рявкнул я, от чего он стушевался и даже немного отстранился. — Мне уже не двадцать, чтобы по голове лупить!

— Я… — Он не мог подобрать слов, а я снова повернулся к мишени. — Ты нарушил дисциплину.

— Да, нарушил, но вот это, — указал на затылок, — не потерплю.

Роулл вскоре пришёл в себя, и мы перешли к новой мишени. Она стояла чуть дальше. Ну, как «Чуть»? Между первой и второй метров семь было. Туда я тоже попал, но совсем не так успешно, как хотелось бы. Дальность и, возможно, ветер сделали своё дело, хотя и не до конца. В лесу-то воздух почти не двигался, а если всё-таки ветер и спускался, то слабенький и очень короткий. На открытой местности я забыл учесть и его.

Второй выстрел удался лучше, но мне пришлось отвести оружие в сторону с учётом погодных условий. Где мой анемометр? Не изобрели? Плохо!

Лук меня захватил так же, как и меч в первые дни, но больше всего я обрадовался, когда на площадку вернулся Халун. Он, как всегда, оставался немногословным, но мне удалось вытянуть, как продвигается работа с домом. Там всё стояло. Не в том смысле, что процесс остановился, нет, просто дом ещё цел и не желает рушиться. Ял сказал, что завершил магические манипуляции с ним, и теперь там можно жить как в холодный период, так и в тёплый.

После его короткого рассказа я, в свою очередь, рассказал ему о совмещении СНДВ и мысленного общения. Он ответил мне, что это не ново, хотя и не очень распространено среди магов, потому что сил расходует значительно больше. Однако же, похвалил, что я сам это открыл. К сожалению, мои надежды на фурор в магическом сообществе, если такое здесь, конечно, существует, разбились.

Потом Халун, вкратце рассказав, чем занимался всё это время, пригласил меня поглядеть на свой дом, и я охотно согласился. В общем-то, я и так хотел сходить, поискать там мастера, но он опередил меня.

Прямо в полдень мы вместо занятия направились к ещё недавней стройке. А придя на место, я сначала не нашёл того, что мы делали и подумал, что Халун вздумал пошутить. Но нет, дорога та же, дома вокруг те же, за исключением тех, которые тоже перестраивались. Мне с трудом верилось, что дом, стены которого покрыты каплевидными большими листами, словно чешуйками на теле какой-нибудь рептилии — это тот самый, который мы с ним и командой ялов строили.

— Вот оно, какое у тебя утепление, — усмехнулся я. — И, небось, холода не страшны?

Голый камень остался лишь на входе в виде ступенек. Его украшала сплетённая из множества гибких веточек, перемежающими с листьями, дверь. Странное решение, если тут существует зима, но Халун объяснил, что у него будет две двери, и он будет переставлять их. Ещё более странное решение, хотя, кому знать?

Окна очень походили на иллюминаторы, пересечённые вертикальными ветками, но даже под рамой камень различить не получалось. И вот вопрос: «на кой брали такой красивый мрамор?». Казалось бы, на улицу смотреть должен камень, а не листья, но в общем, смотрелось всё органично.

Впрочем, ял всё-таки прислушался к моему совету и сделал из остатков материала большие фигурные клумбы, где из рыхлой земли уже выглядывали саженцы каких-то деревьев.

Внутри дома ял навёл кое-какое убранство, правда, состояло оно пока из нескольких простеньких стульев, стола под стать их простоте, огромной живой кровати, которую я не признал, пока хозяин не присел на неё, и шкафа, за которым, уверен, скоро будут стоять другие.

— Занавеси ещё не готовы, — пожав плечами, почему-то виновато сказал он, будто оправдывается, однако я придерживался немного другого мнения.

— Полы, эти листья, всё за такой короткий срок? — выдохнул я, всё ещё находясь в восторге. — Признайся, ты ждал этот шторм. Небось, где-нибудь сад выращивал.

— Нет, конечно! — воскликнул Халун, от чего в ещё довольно пустой комнате стало слышно эхо. — Вырастил, пока строились.

Жаль, что наша отлучка оказалась скоротечной, и вскоре мы вернулись на площадку. Халун неожиданно попросил меня снова заняться магическим взглядом. Уточнив, правильно ли понял его просьбу, я вздохнул, закрыл глаза и увидел привычную картину, как стоит моё тело, а глаза будто бы летают прямо над ним. Тут же я улетел на уверенные десять метров и, облетев всё, чего касался взор, вернулся в точку над собой.

— Ты продолжал заниматься? — удивлённо спросил Халун. Он как-то мог отслеживать мои движения.

— Уху, — ответил я. — Кроме лука и СНДВ ничем больше не занимаюсь.

Халун поморщился от моего новомодного названия магического взгляда, но спросил:

— Учишься стрелять?

— Да разве это учение? — отвернулся я. — По большей части в лесу… — Понимание, что проговорился, пришло поздно, но я продолжил: — стреляю. Чёрт!

— Стрелы сам достал? — догадался Халун, усмехнувшись. — Давай уж, рассказывай.

— А что говорить? Блеф, чтение мыслей, капелька обаяния и непомерная наглость.

— Да, в последнем не сомневаюсь, — ответил он и задумался. — Но я могу помочь.

— Прикажешь Роуллу? — наивно спросил я.

— Нет, с ним разбирайся сам, — разбил он мои надежды, — а я кое-что покажу.

— Учиться я с радостью, — пожал плечами.

Как оказалось, вновь разговорившийся Халун решил преподать мне способ, с помощью которого можно управлять стрелой прямо в полёте. Несмотря на то, что к практике мы так и не приступили, я удивительно легко всё понял и смог бы повторить последовательность действий уже с реальным оружием, а не воображаемым.

Вопреки обещанию, данному, по сути, самому себе, на следующий день, договорившись с Халуном о выходном, я снова пошёл к своей мишени, прихватив лук. Возможно, я зря беспокоился, что Роулл узнает о моих внеурочных занятиях с луком. Чёрт, да он должен был уже догадаться, от куда у меня такие навыки, но, тем не менее, даже в день, когда я устроил бескомандную стрельбу, оставил мне оружие.

Несмотря на свежую память, по первости я терял выпущенный снаряд, и взгляд возвращался в привычное состояние. Пару раз стрелы попадали по мишени, но не остриём, а древком целиком, от чего я обнаруживал утрату и без того поредевшего боезапаса. Несколько снарядов и вовсе улетели куда-то, где я их в жизни не найду, но спустя какое-то время мне, наконец, удалось кое-как направить стрелу, куда мне нужно. К сожалению, это оказалось чистой воды удачей, так как следующий выстрел снова угодил в молоко.

Если отойти от неудач и представить, что я делал, то во время так называемого «захвата», моё восприятие немного ускорялось, а картинка вокруг наоборот — замедлялась, и этого хватало, чтобы чуть-чуть подтолкнуть наконечник в сторону. Дальше каким-то образом инерция сама доворачивала в нужном направлении, и стрела отпускалась в дальнейший полёт. Халун даже сказал в конце занятия, что я и сам потом смогу что-нибудь для себя разработать.

Где-то к ночи я, наконец смог несколько раз подряд попасть в мишень с рекордного для себя расстояния — сотни метров. С моим зрением — это чудо, но от чего-то в моменты, когда замедлялось время, я отчётливо представлял себе будущую траекторию и почти видел точку, куда на этот раз угодит снаряд.

Такой способ стрелять едва ли был похож на телекинез, если вовсе им не являлся. К тому же, он тратил какую-то иную силу, нежели привычные мне магические резервы. После нескольких часов такой ворожбы я чувствовал непривычную пустоту внутри, хотя знал, что с лёгкостью могу создать пару десятков довольно ярких фонарей и держать их с часик.

С темнотой пришлось возвращаться, а в дороге я развлекал себя тем, что вертел в руках кинжал и размышлял.

К сожалению, ни мыслей, как ещё больше усложнить себе задачу, ни желания этим заниматься у меня не возникло, а стрелять в монетку с такого расстояния — слишком уж круто.

Долго размышляя, что можно использовать в качестве мишени, я так ни к чему и не пришёл. То есть, пришёл, но не к решению, а к дому, где, уставший, упал спать.

— Признайся, ты иногда просто прикидываешься чусой, — одновременно подозрительно и задумчиво сказал Роулл, когда я расстрелял все его стрелы. Последнее его слово почти на автомате мысленно обратилось «дураком». Из тридцати благодаря поднявшемуся ветру, в цель попало лишь двадцать, но и этого оказалось достаточно.

— А я уж подумал, ты не заметил, — сказал я, разглядывая издалека мишень. Даже с моим зрением она от сюда казалась дикобразом. — Хорошо истыкал.

Подойдя ближе, чтобы вынуть стрелы, я обнаружил, что некоторые из них возвращать ялу смысла больше нет. Один из отлетевших наконечников, врезавшийся в стойку позади мишени, вообще раскололся, и его вторую часть я вряд ли теперь найду.

В итоге я вернул только двадцать четыре пригодных снаряда и, вспомнив довольно прозрачный намёк старшего мастера, принялся за опыты. Первым же я «подтолкнул» стрелу не в бок, а прямо в остриё наконечника. Она прямо в воздухе потеряла всю кинетическую силу и безвольно упала, вызвав новую реакцию Роулла.

— Халун, — догадался он, закрыв лоб. — Ну, конечно!

— Если быть до конца честным, его науку я применил только сегодня, — ответил я задумчиво. — На этот раз неудачно.

— Тогда признаю, ты можешь стать хорошим стрелком в будущем, — ответил Роулл примирительно.

— А в этот момент?

— Тебе ещё учиться и учиться.

Впрочем, сегодня мы решили новое не изучать, и я продолжил эксперименты. Вторым таким я «подтолкнул» стрелу уже не спереди, а сзади, после чего она неожиданно пропала, и я даже в ускоренном восприятии не смог уловить её полёт. До ушей в тот момент донёсся свист и громкий удар, будто бы по дереву прилетело большой палкой.

Мы с впечатлённым ялом подошли, и я увидел, что стрела прошла в древесине стойки больше, чем на половину древка, на котором теперь висел тяжёлый наконечник, угрожающий вот-вот упасть.

— Так, это уже почти огнестрел, — озвучил я свои мысли.

— Не понял, — сказал Роулл, рассматривая повреждённое дерево.

— Не бери в голову, — сказал я. — В умелых руках ваша магия куда мощнее.

Тренировка с оставшимися стрелами продолжилась, и я настрелялся вдоволь, испортив практически весь боезапас. В конце даже лук не попросил, как уже привык, но Роулл всё равно оставил мне его. Затем шли полуденные мероприятия: душ, обед и сон, после которых я почувствовал готовность к занятиям с Халуном.

— Мастер, это просто что-то! — выпалил я восторженно вместо привычного приветствия ялу. — Видели бы вы мишень и лицо Ро… мастера Роулла!

— Рад слышать, — ответил он, облокотившись на один из снарядов, у которого мы встретились. Он глянул на лук со спущенной тетивой и, оттолкнувшись, сказал: — Дай-ка сюда.

Халун взял протянутый мной лук и натянул шнур, после чего вложил один из немногих оставшихся снарядов и запустил его в сторону мишеней. Неожиданно стрела остановилась в воздухе и начала поворачивать влево, подрагивая. Ял в этот момент смотрел на неё, не моргая, а через мгновение она с прежней скоростью направилась перпендикулярно изначальному движению.

Судя по весёлому выражению его лица, моё выглядело в этот момент довольно комично, но я ничего не мог с собой поделать. Пасть сама открылась, и я, как карп на суше, только и делал, что хватал ей воздух.

К сожалению, каковы бы ни были успехи, всегда найдутся вещи, которые выучить очень сложно, а иногда и вовсе невозможно. Направление стрелы в полёте или её ускорение, как сказал Халун, это простейшие вещи, и мы перешли к более сложному: её развороту прямо в воздухе, которую он продемонстрировал в начале занятия. Ял предложил мне самому выстрелить из лука, чтобы подробно показать, что происходит с ней во время разворота, но, в отличие от первого рассказа Халуна, этот оказался невероятно запутанным.

Натянув тетиву со стрелой, я сделал всё, как он сказал, и она действительно остановилась, но то ли я не рассчитал силу поворота, то ли реакция подвела, в последний момент пришлось реагировать на летящий в мою сторону снаряд. Мне не повезло, и тот больно чиркнул по ноге, оставив глубокую царапину. Кровь не заставила себя долго ждать, и я, быстро сообразив, сдавил ногу чуть выше раны.

Халун, успев заметить это, подбежал ближе и, проведя пальцем над порезом, произнёс:

— Sani salvique.

Края раны медленно сошлись, и ял сказал, что больше держать рану не нужно, но и вставать пока не стоит — края разойдутся. Честно говоря, я и не собирался, отлично это понимая.

Мы ещё около часа разбирали, что я сделал не так, и повторяли пройденный материал. За это время от повреждения остался лишь красноватый рубец, и я вскоре снова осмелился встать на ноги. Халун решил пока не бросать попыток освоить поворот стрелы, но я уже думал, что это опасная затея и предложил мастеру на следующее занятие взять с собой щит или что-то в этом роде.

К сожалению, как бы я ни старался, снаряд летел совсем не туда, куда нужно даже на следующий день. Оптимистичные слова мастера о том, что она у меня хотя бы летит, не очень воодушевили, а потом произошёл инцидент, после которого он сам всерьёз задумался о том, чтобы остановиться.

В очередной раз, схватив стрелу в воздухе, я начал поворот, но то ли силы подал больше, чем следовало, то ли центр тяжести не угадал, она завертелась с большой скоростью. От этого я вздрогнул, и она, потеряв контроль, вернула себе скорость, теперь уже направленная никуда иначе, кроме как в яла. Его хвалёной реакции не хватило, чтобы отпрыгнуть, и снаряд угодил в плечо.

Схватившись за него, Халун большими глазами посмотрел на оперение, а я подскочил к нему и уже всеми возможными словами пытался извиниться. Ял неожиданно хлопнув по лбу, затрясся от смеха, а я всё соображал, как бы так полегче вынуть стрелу, прошившую плечо насквозь.

— Ломай оперение, — весело сказал мастер, видя моё смятение. — И толкай вперёд.

— Всё хихоньки, да хахоньки! — рявкнул я и сделал всё, как он сказал, правда нарочно толкнул чуть сильнее, чем следовало бы.

— Ай! Да, всё-всё. — Похоже, его это ещё больше развеселило. — Ну вот, ещё одна сквозная дырка.

После того, как я произнёс недавно выученное условие, он вздохнул и пошёл к ближайшему снаряду, чтобы сесть на него.

— Да-а, — протянул он, положив голову на металл позади и закрыв глаза. — А мне завтра ещё к Диданию идти.

— Отправь кого-нибудь, — ответил я, давно прекрасно зная, что он эти встречи не любит.

— Там акасты собираются, — выдохнул он устало. — Хотя кое-кому уже пора бы ступить выше. — Намёка я не понял, но он явно имел ввиду не меня. Там до акаста, небось, ещё с десяток ступеней вверх, если не больше.

— Слушай, — сказал я, готовясь к тому, что придётся спорить, — с этим навыком кто-то из нас рискует завтра очнуться в могиле. Может, ну его? Займёмся языком?

— Добро. — неожиданно легко согласился Халун, пожав плечами и лениво повернув ко мне голову. — Только не сегодня. — Он посмотрел на стянувшийся рубец и потрогал вокруг него пальцами, от чего поморщился. — Проклятие, умх. Думал занять тебя на пару дней, но вот оно, как получилось.

— Да уж, «получилось», — невесело отозвался я. — Правда, прости, я не специально.

— Пустяк. У меня бывали раны и посерьёзнее, — указал он на шею сбоку, где красовался давно замеченный мной шрам.

— Кстати, давно хотел спросить.

— Это был меч. Как-то канохи прорвались через Стену, а я с патрулём оказался на пути.

Вскоре наступил вечер, и мастер, дав мне ещё одну попытку, закончил занятие. В этот раз стрела так и не полетела. Впрочем, похоже, он был рад, что пора отдыхать от этих тренировок и от меня. Разумно, что же ещё сказать?

Меня всё чаще беспокоил вопрос о длительности предстоящего холодного периода. Что же кроме тренировок всё это время можно делать? Ялов, как я и предполагал, с улицы смелó в первые же несерьёзные морозы, а уж более крепкие холода, наверное, заставят всех законсервироваться в домах, питаясь всяческими варениями и солениями, закрытыми плотной крышкой, промазанной дорогущим воском.

Ялы заняли меня, наконец, уборкой листьев с площадки. Справедливости ради, работал я не один, и, как на «картошке», они тоже занимались этим недалеко, о чем-то болтая друг с другом. На этот раз помощников с деревни они звать не стали, но, думается, будь тут бойцы кроме меня, те не отвертелись бы.

К счастью, одежда, которую мне подарили, отлично держала натиск ветра, холода и холодного ветра. А уж с луком в ней заниматься и вовсе одно удовольствие, так как движения одежда практически не сковывала. К слову, ялы тоже с приходом холодов сменили гардероб. Роулл, к примеру, теперь носил куртку из серых лоскутов, издали похожих на хвосты каких-то пушных зверушек. Сначала я даже не поверил: «Неужели ялы решили охотой заняться?», но, когда подошёл поближе, я понял, что эта одежда той же природы, что и на мне, тоже живая, тоже растительная и тоже не нужно поливать.

Роулл в последнее время очень полюбил устраивать мне сюрпризы. Надо сказать, привлечение меня на сбор урожая и недавняя уборка площадки от листьев — его инициативы, но сегодня сюрприз оказался более безобидным. По крайней мере, для моей спины. Вместо лука, к которому я уже подготовился, он устроил день тренировок на мечах. Но не на того напал! Пропустив лишь один скользящий удар, я нанёс ялу пять, и последний то ли случайно, то ли специально — в полюбившийся уже бок, да посильнее, от чего он снова согнулся, понимая свою ошибку, а я благородно произнёс условие, призванное облегчить его боль.

Халун тоже неожиданно переменился. Будто бы где-то прорвало дамбу, и он заговорил. Он грезил, хотя, я бы даже сказал — бредил тем, чтобы отправиться куда-нибудь далеко. Вглубь Давуриона, где давно не ступала чья-либо нога или за море на знакомые ему острова. Впрочем, переболел он быстро и очень скоро вернулся к своему прежнему режиму. Сложно сказать, что послужило тому причиной, но меня такая хандра тоже зацепила, пусть и не особенно сильно. В одно прекрасное утро просто захотелось в море, да на корабле в края потеплее. Но от чего-то я понимал, что эти мысли ни мне, ни даже Халуну не принадлежат. Может, у меня начала развиваться мания преследования, но я нутром чувствовал, что эти мысли не мои.

Впрочем, Халун не забыл и о моём обучении. Между изучением условий языка, которое мне давалось с переменным успехом, он помог освоить… как же его? Не важно, для себя я окрестил его пассивным щитом, который должен всегда скрывать мои мысли, будь то сон или бодрствование. Что-то вроде рефлекса, который активизируется только когда у меня формируется мысль, или ко мне в голову кто-то лезет. Он рассказал, что это очень распространено среди магов и некоторых высокопоставленных лиц, но в подробности я углубляться не стал. Только поблагодарил яла за такую возможность. Ведь, получалось-то как? Являясь магом, я ненарочно раздавал свои мысленные волны, достаточно сильные, чтобы их услышали другие, даже если они этого не хотят, и это можно было назвать защитой не меня от людей, а наоборот.

Ещё, из заметных изменений, листья на входе в дом на площадке заметно посинели и издалека теперь походили на сосульки, если не приглядываться. Несмотря на это, эластичности они не потеряли и так же легко раздвигались руками, не говоря уже о теплоизоляции, хотя я начинал думать, что во всём виноваты не они, а какое-то особое окружение дома. Дело в том, что в метре от него тоже чувствовалось тепло и даже таял снег. Поделившись своими наблюдениями с Халуном, я получил вполне конкретный ответ — Дом, пусть и частично, но живой. На мой вопросительный взгляд, он решил пояснить:

— Такая растительность способна выживать в разных условиях. — Он потеребил рукав своей куртки. — Иногда даже без освещения или воздуха.

«Мне бы такие в шалаш», — подумал я тогда, но мыслями с ялом не поделился.

В общем, всё шло своим чередом, я с Роуллом осваивал лук, иногда вспоминал фехтование, занимался риторикой с Халуном, по мелочи рассказывал им о себе, своём мире. Даже, в качестве «культурного» обмена, пояснил, что за немагические условия периодически использую в своей речи. Роуллу они не понравились, а вот Халун, читая мысленно их значения, некоторые взял себе на заметку. Он же, вопреки возражениям младшего мастера, рассказал мне некоторые местные бранные словечки.