Обещание

Глава 5 На своих двоих

Дорога казалась не такой уж и тяжёлой (ну, мне, по крайней мере). Ноги уже отошли от первого длинного похода, когда я покидал город ялов, и теперь я мог пройти ещё пару-тройку километров, тем более ни склонов крутых, ни подъёмов не ощущалось. Солнце порой скрывалось за угрожающе тёмными облаками, но они вскоре снова отпускали его погулять по небу. Оно, кстати, подсказало мне, что из тоннеля мы вышли к полудню, тогда как встал я сегодня часов в девять, а сейчас стрелка воображаемых часов близилась к двум.

Первым затянувшееся неловкое молчание нарушил шпион, ну а я, глубоко задумавшись, не услышал начала фразы и вообще не понял, что обращаются ко мне.

— … владеешь?

Когда пауза затянулась, а внимательный взгляд Видима уже, буквально, дыру во мне прожёг, я растеряно спросил:

— А? Прости, прослушал. Повтори?

— Я спрашиваю, ты как мечом владеешь?

— Мечом — ну-у… — Рукой я повертел в воздухе. — Из холодного оружия мне привычны шпаги. Было дело, что-то умел, хотя прошло больше двадцати лет.

Видим кивнул, мол, понял, что стало для меня знаком, что и шпаги здесь, в Давурионе — известное дело. А может, шпион просто хотел выглядеть умным, так же как и я? Не знаю, не знаю.

— Это… эм, ну, трёхгранная длинная спица или игла, только толще, с полусферическим эфесом и, само собой, рукояткой, — постарался я описать оружие, но, видать, впустую. — Или я про рапиру?

Прошло много лет, я уже перестал считать. По закону подлости, как это часто бывает, прямо перед кандидатской квалификацией меня сбила машина. Как сейчас помню: опаздывал я тогда жутко, бежал молодой, беспечный, прямо на красный. Машину, летевшую в меня, я увидел уже слишком поздно и смог лишь чуть-чуть двинуться в сторону. Это меня и спасло.

Пьянчуга, сидевший тогда за рулём, наверное, и не понял ничего, правда, после этого, уже чуть замедленный мной, въехал в фонарный столб, повалив его и окончательно остановившись. Так мне рассказывали.

Результаты обследований хирурга оказались плачевными. Не знаю, на сколько частей разлетелась моя берцовая, но я лежал долго, так как у меня нашли подозрение на гангрену. К счастью, обошлось, но учился ходить я ещё дольше: коляска, костыли, трость. Когда я смог встать на ноги без какой-либо помощи, навыки притупились, тело стало жёстким, а желание снова заниматься фехтованием, навеянное фильмами о мушкетёрах, исчезло. Чтобы заполнить свою жизнь хоть чем-то, я решил поступить на инженерное. Долго жил с родителями, тихо желающими, чтобы я, наконец, женился, но потом съехал от них, снял небольшую студию на окраине и утонул в работе. Может, и не самое желанное в моей жизни, но это было то, в чём я хоть что-то понимал. С Тихоновым мы познакомились относительно недавно, когда я решил сменить место работы. Меня приставили к нему стажёром, но он быстро смекнул, что мы на одном уровне. В какой-то момент мы почти одновременно покинули «дядю», занявшись фрилансом, и вот, я шесть лет, как дизайнер интерьера.

Эх, а как бы всё сложилось, не будь того водилы в тот момент в том самом месте? Кому знать?

— Почему ты назвал себя демоном? — спросил ял, вытягивая меня из воспоминаний, которые я уже давно переболел. На этот раз я уловил всю фразу целиком.

— Ну, смотри, я в ваш мир вторгся? Вторгся. Меня тут боятся? Плюс-минус — да. В конце концов, не перед демоном ли будет извиняться «сам» лорд Диданий?

— То есть, ты не знаешь, что это такое?

— Не знаю вашу трактовку.

— Демон — это существо, которое переместилось из другого мира. — Видим усмехнулся, когда я показал ладонями на себя. — Да только, они ещё несут разрушения, пожирают души и порабощают разумы, оставляя пустую телесную оболочку.

— Ладно, уел, будь ты проклят, — махнул я рукой.

— Ещё я считаю, что их не существует. Это сказки, чтобы воспитывать детей.

— Но откуда-то они взялись?

— Когда-то «одержимых» сжигали, топили, резали, но с познанием магии и тем, как работает мир, все разумные отказались от такого.

— Инквизиция? Ну, это классика, — махнул я рукой. — Ох, надеюсь, мне не придётся с ней столкнуться.

— Тебе следует бояться не верующих, а орденов.

— А в чём разница?

— Вера в Давурионе многогранна. Одни верят в оружие, другие в магию, кто-то в смерть, жизнь, камень, лес… — он смущённо оглянулся на яла и вдохнул. — В общем, каждый принимает друга таким, какой он есть. Например, я верю в свою собственную силу.

— Что ж, без фанатизма — и то хорошо. А ты, Роулл, во что веришь?

— Лес, он же ял, — не дал сказать Видим.

— Нет, — терпеливо опроверг тот. — Я верю в то, что всю жизнь ял учится. Вера опыта.

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Интересно, а во что придётся поверить мне?

Мы шли долго, и мои ноги, до этого момента, энергично шагающие, заныли. Даже воздух теперь не придавал сил, а недалеко на небе уже скопились свинцово-серые тучи. К нам приближался дождь. Снова. Подумав немного, я решил нарушить тишину, пока этого не сделал возможный гром:

— Предлагаю остановиться на привал.

Идущий до этого с кислой миной Видим, кажется, просветлел. Это я увидел даже со спины — он выровнялся и зашагал бодрее. Шпион ответил:

— Согласен, дождь на подходе. Идём ближе к лесу.

Ял ничего не ответил и вместе с нами направился к видневшимся вблизи невысоким деревьям, похожим на осины, редко сменяющиеся густыми хвойными.

Лес располагался недалеко, но мы выбрали небольшую сосну с плотной кроной, которая стояла себе в одиночестве и даже не касалась соседних деревьев. Хотя бы на эту ночь мы решили составить ей компанию. Устроившись под деревом, мы уселись, и я спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Ночь здесь, а завтра дальше пойдём?

— Можно и так. Эх, поесть бы чего. — Тон Видима переменился, став мечтательным.

— Есть идея! — сказал я. — Роулл, ты из лука хорошо стреляешь?

— Не охочусь, — отрезал он.

— У ялов так принято, — подсказал Видим. — Ни одно животное не пострадает от их рук.

— Ладно, — медленно протянул я. — Очень важно, чтобы это были именно руки? — Он не понял и пожал плечами. — Ты не одолжишь мне свой лук и стрелы? — Идея у меня появилась неприлично простая: Видим возьмёт оружие и застрелит нам пару каких-нибудь тварей. Они тут бегали, и я их видел. А у Ноя не убудет.

— Ты стрелять-то умеешь? — Спросил ял, поняв, к чему я. Он даже не удивился, что являлось лучшим подтверждением моей теории.

— Нет, но надеюсь, что Видим нам поможет, — повернувшись к нему, я посмотрел максимально серьёзно. — Поможет же?

Тот глянул на оружие уже в моих руках и пожал плечами.

— Видим, из тех, кто может охотиться, уверен, ты — лучший стрелок. Да, я пару раз стрелял, но практики — минут двадцать за всю жизнь, — шпион взял лук, примерил по руке, потягал тетиву и кивнул.

Роулл как-то нехотя протянул Видиму три стрелы.

— Мало. Ещё дай.

— На, — ял без удовольствия протянул ещё две. — Больше не дам.

— Итак, на ком костёр? — спросил я.

— Ты? — посмотрел ял на меня.

— Нет, на мне лежаки. Принеси хворост. Разожжём попозже.

— Добро.

Мне работа досталась предельно простая — набрать мха и нарезать веток, чтобы положить их сверху. Взявшись за тоненькую берёзовую ветку, я срезал её невероятно острым лезвием кинжала. Так я веники раньше заготавливал, чтобы в бане париться, но в этот раз у меня был немного другой замысел.

К счастью, берёз в этом лесу оказалось много, и с каждой я срезал такое количество веточек, чтобы они не оказались совсем уж голыми. Берёзового сока ни откуда не покапало — не сезон, видимо, хотя, казалось бы — весна, но нет. Складывая всё в кучу, я не заметил, как набрал больше, чем способен унести в руках. Выход из ситуации нашёлся быстро. В лесу на земле лежало много как нормально растущих деревьев, так и поваленных. Соорудив из двух таких, с сучками на концах, носилки, я погрузил листву на импровизированные сани, а сверху набросал охапку мха и потянул эту конструкцию за собой.

Конечно, какое-то время я то и дело терял веточки и пучки мха, но наловчился и, наконец, принёс всё это к нашему маленькому лагерю. Ял ещё не вернулся — за хворостом ходил, а Видим охотился. Разумеется, нельзя исключать варианта, что он под шумок сбежал, хотя я бы посмотрел, как ял бегает за ним, дабы вернуть свой лук и те самые пять стрел.

К счастью, мои подозрения не подтвердились, и оба вернулись почти одновременно. Роулл сбросил на землю кучу хороших палок, а Видим — дичь. Пришло время и мне поработать. Сначала я выбрал ровное местечко и разложил тонким слоем мох на двоих. Для дежурного решил не делать, чтобы тепло почём зря не тратить. Затем, собрав из веточек плоские веники, положил их сверху. Можно бы и без листвы обойтись, но я отлично помнил, что мох тут с камушками, и их потом вычёсывать замучаешься. А так, самое страшное — короткий миг холода от чистых весенних листьев.

В это же время Видим разделывал дичь, а ял собирал костёр. На улице стремительно стемнело, поэтому я пока отложил своё занятие.

Чиркнув головкой длинной спички о специальную ленту, я поднёс её к центру устроенной ялом конструкции.

— Что это? — Видим взял в руки отложенный коробок и потряс его. Там, судя по звуку, осталось не больше двух будущих жертв огня.

— Спички. Дитя химии и физики.

— Что?

— Потри руки друг об друга, — он выполнил. — Чувствуешь тепло? Это физика. — Из коробка я достал палочку с зелёной головкой и поджёг, — А это химия. Трёшь головкой об эту сторону, и получается огонь. Достаточно, чтобы разжечь костёр.

— Магия лучше, — заметил он привередливо.

— Возможно, — ответил я, подпалив небольшим огоньком на пальце потухшую растопку. — Но это ещё и напоминание. Слышишь ял? — Тот направил в мою сторону ухо. — Я не планирую оставаться ни в твоём городе, ни в Норгдусе, ни даже на этой планете.

— Порталы Похитителей давно закрыты, — ответил ял спокойно.

— Но как-то же я сюда попал? — Он не ответил. И даже Видим не стал объяснять мне, кто эти Похитители такие и зачем они вообще открывали свои порталы.

Костёр быстро занялся, чуть пошипел от сырости и смолы, но не потух, и мы придвинулись к огню поближе. То ли тучи, наконец, захватили небо, то ли пока мы возились со всеми приготовлениями, на улице становилось всё прохладнее и темнее. Подготовленное мясо я нанизал на стрелы, которые шпион не успел вернуть Роуллу. Тот, было, попытался протестовать, но я взял кинжал, направил его на яла и сказал, что этим шедевром Видим только что разделывал мясо. Ял понял мой посыл и больше ни слова не сказал.

Вскоре мы с Видимом приступили к уничтожению дичи. Без соли и перца кушанье казалось пресным и плохо жевалось, но хоть что-то положить в желудок требовалось. Видимо, наши кислые мины ничуть не прельщали яла разделить с нами трапезу. Он сидел и даже слюни не пускал. Для отвода души, я предложил ему кусочек, но он спешно отказался, отвернулся, и достал из своей маленькой сумки что-то, похожее на хлебцы и, как оно есть, начал хрустеть на всю округу. Впрочем, он поделился с нами водой.

— Расскажи про свой мир, — заговорил ял, когда закончил со своим сухарём.

— Начну издалека. Надеюсь, ни для кого не секрет, что Земля круглая? В смысле, и ваша «Земля» тоже.

Оба переглянулись между собой, и Видим засмеялся.

— Неужели у вас тут плоский мир на слонах и черепахе? — Видим в этот момент сложился пополам, и даже ял, сидевший до этого с лёгкой улыбкой, не удержался от скромного смешка. — Ладно, — протянул я терпеливо.

Как оказалось, Давурион находится на вполне себе шарообразной планете — это мне объяснил плохо сдерживающий смех Видим. Впрочем, он не смог сказать мне, сколько здесь больших материков и океанов. Зато я рассказал ему почти обо всём, что человечество открыло на Земле. Ял поинтересовался, есть ли у нас такие же расы, как здесь, и я рассказал про три наши «основы», назвав их и немного описав.

— А между материками мы научились летать. Преодолеваем тысячи километров за считанные часы.

— Ничего не понял. Километры? Часы?

Пришлось объяснять ему, что это такое и как это посчитать, потому что здесь пользовались совсем другими мерами величины. Мне неожиданно помог ял, предположив, что я могу знать, сколько в шаге. Так мы высчитали, что в километре около тысяча четырёхсот шагов. Потом я задумался, как бы описать час. Сначала хотел сравнить его с пульсом сердца, но вспомнил, что значения там слишком разнятся от одного к другому. Впрочем, Видим сказал, что они и правда измеряют время таким методом. Тогда я сказал, что за полный оборот планеты вокруг своей оси уходит двадцать четыре часа. Видим напряжённо подумал, но, кажется, всё понял.

Подкрепившись, я распределил дежурство поровну между нами тремя. Видим, довольный тем, что ему спать первому, прыгнул на лежак, закрылся одеялом, любезно пожалованным Роуллом, и довольно протянул лишь одно слово:

— Хорошо.

Вновь возникшую тишину, прерываемую редкими выкриками далёких ночных птиц, рассеял звук, очень напоминающий мне флейту. Хотя, нет, больше похоже на армянский дудук или… А какая разница? Вместо догадок я оглянулся на источник и увидел, как ял держит что-то мудрёное в руке, похожее на губную гармошку. Ловко перебирая пальцами, он извлекал из инструмента постепенно усложняющуюся мелодию, состоящую из аккордов, интервалов и одиночных звуков.

Устроившись удобнее, я растянул гудящие ноги, положил руки на живот прямо поверх пальто, которое служило мне одеялом, и тихо сказал:

— Всем спокойной ночи.

Закрыв глаза, я не заметил, как уснул.

Глаза открылись сами, и я проснулся. Меня никто не тряс, не было никаких звуков, да и утро не наступило, судя по темноте вокруг. Но это и не удивило — к нашему распорядку дежурств я уже успел привыкнуть.

Привстав на листьях, я увидел сидящего напротив костра Видима, который изжёг ровно треть от набранного вечером запаса дров.

Всё это время мы питались охотой, а ял перебивался ягодами, которых ему хватало. Воду мы брали из речек и ручьёв, где ниже по течению кое-как отмывались и пытались стирать вещи. Без мыла получалось паршиво, но от нас хотя бы не воняло пóтом. Видиму холодная вода не нравилась, а вот ял почти не без удовольствия прыгал в неё, если была такая возможность, и даже звал нас. Впрочем, мы с ним успели даже пару раз поругаться. Роулл исправно капал на мозги, что лучше бы мне вернуться обратно к ним, но я стоял на своём, и мы потом целый день не разговаривали или огрызались друг на друга. Видим же наблюдал за нами и, кажется, даже получал удовольствие, но старался отворачиваться каждый раз, как я или Роулл на него посмотрим. Сначала я подумал, ему все наши склоки до звезды наверху, названия которой я так и не запомнил, но они с ялом тоже вели себя всё подозрительнее друг к другу. Роулл думал, что от него что-то скрывают, а Видим никак не хотел этим делиться.

Спали мы… по-разному. Часто, когда ночью становилось холодно, приходилось жаться спинами не к костру, а друг к другу, закрываясь моим пальтишком и одеялом яла вместе. Первые пару раз это порождало всякого рода шуточки на ночь глядя. Однажды я даже, к собственному удивлению обнаружил, что закинул руку на ближайшее тело. Ещё досаднее стало от того, что это был Роулл. Но он никак на это утром не отреагировал, дав мне надежду, что, возможно, в тот момент крепко спал.

Встав на ноги, я немного размялся, присел напротив дежурного на бревно, зевнул и сказал:

— Иди, я разогрел его для тебя.

— Пошёл ты, — протянул он сквозь ответный зевок. Эту фразочку он позаимствовал у меня, отлично поняв её смысл по интонации, когда я послал его в ответ на очередной подкол.

Чтобы не уснуть на дежурстве, я каждую ночь игрался с огнём. Почти в буквальном смысле. То в одну сторону направлю пламя, то в другую, но старался не переусердствовать, чтобы не потушить костёр и не оставить на нашем пятачке пекло. Самое ужасное, что мне придётся узнавать, кто есть кто из спутников не по одежде, потому что её не останется, а по ушам, и все наши шуточки могут оказаться вполне реальными угрозами.

Иногда, утомлённый, я осматривался по сторонам и слушал ночные звуки. Как ни странно, гнуса в воздухе не наблюдалось ни сейчас, ни вечером, и это, конечно же, радовало.

Между прочим, та ветка, которой я воспользовался в самый первый раз для переноса листвы и мха, мне до того понравилась, что я взял её с собой и всячески махал ей по дороге, ловя смешки со стороны спутников. Как бы ни пытался согнуть, сломать её не получалось. Она даже не трещала. Тогда я и решил её облагородить с помощью кинжала. Снял тонкий слой коры, оголив жёлтую молодую древесину, срезал сучки и немного скруглил один конец, а другой заострил, получив лёгкое копьё длинной в полтора метра. Меня даже посетила мысль привязать к одному из концов каплю, чтобы использовать его, как копьё, но ни у Роулла, ни у Видима с собой верёвки не было.

— Ладно — ты, — причитал я, — спасённый из темницы, но от тебя, Роулл, я не ожидал. Это же классика выживания — нож с верёвкой.

Посмотрев на самодельное древковое оружие, я невольно взялся за него и встал в стойку, вспоминая движения из фильмов и игр, где это оружие использовалось. Получалось, честно говоря, паршиво, и пару раз я чуть не попал упущенной палкой по товарищам или попал, но уже себе по голове. Но ссадины меня не останавливали, и я снова и снова пытался повторить то или иное движение, правда, решил всё-таки немного отойти. Впрочем, вскоре я вернулся на бревно перед костром, подложив туда ещё хвороста. Руки немного гудели, но это казалось больше приятным, нежели наоборот.

На клочке неба, который позволяла увидеть крона дерева, я неожиданно чётко для своего зрения разглядел звёзды. Мерцающие, далёкие и холодные звёзды. Где-то в темноте среди стеблей травы стрекотали сверчки. Они редко перебивали друг друга. Свежий чистый и прохладный ветер гонял воздух туда-сюда. Трава от этого тихо шуршала, а листья дерева — так же тихо шелестели. Как эти слабые звуки смогли пробиться сквозь сверчков — загадка, но я как будто мог слышать мельчайший шорох и даже понять, откуда он.

Несмотря на спокойную обстановку, я чувствовал приятное напряжение ожидания от того, что вскоре, наконец, увижу Норгдус. Тот самый город, где живут мои «свои». Не сказать же, что моя кровь — никто из моих ближайших родственников, думается мне, не пропадал в других мирах, а если и пропадал, то участь их могла быть не столь радужной, как моя.

Мышцы вскоре снова захотели движения, и я не отказал им в этом, потянувшись и похрустев позвоночником. В костёр после этого полетели ещё две небольшие палки. Впрочем, на этот раз моё с ним взаимодействие и прекратилось. Вместо того чтобы снова наклонять его пламя, я решил создать своё и играться уже с ним.

По руке огонь гулял, как послушный зверёк, только понимал он не слова, а мысли. Подкидывая его вверх, я чувствовал, что силы покидают меня интенсивнее, чем, если бы я держал его, поэтому спешил вернуть его на ладонь или другую часть руки. Потом мне пришла идея использовать проводник — одну из веточек. Получилось так, будто я держу в руках факел, хотя дерево от моего холодного огня ничуть не обугливалось. Но самое главное, что со словом «проводник» я очень даже угадал. Сидя на палке, огонь почти не истощал меня, словно бы я его держал без посредников. Воздух же почему-то сильно рассеивал мои силы.

Намахавшись и избив этой веткой до полусмерти воображаемого противника, я потушил свой огонь, сел на бревно рядом с костром и принялся ослаблять его силой мысли. Он недовольно затрещал, даже дым пустил, но выдержал нагрузку и воспылал вновь, когда я отпустил.

Тоскливо посмотрев на него, я глубоко вздохнул. Всё это я уже делал.

Оставшееся время я просто сидел и тоненькой палочкой чистил кинжал от попавшей в рисунок деревянной стружки, одновременно внимательно разглядывая его. Он отражал свет от огня так, что казалось, будто сделан не из серебра, а из золота или янтаря. Красота, да и только!

Глаза медленно закрывались, но я успел остановить этот процесс, тряхнул головой и зевнул.

«Когда же там мой сменщик?» — думал я, проклиная данную ситуацию, как только мог, но про себя. Веки снова полезли на глаза, и теперь от царства Морфея меня могло спасти лишь чудо. И оно произошло. Ял, неожиданно показавшийся мне в момент, когда я в борьбе со сном снова приоткрыл глаза, заставил меня вздрогнуть.

— … лийская работа! — сказал он, увидев в моих руках кинжал. Мне же до него уже и дела не было, но слова Роулла добудили меня окончательно. Как только я обратил на кинжал внимание, потом на яла, а потом снова на кинжал, мне почему-то сразу показалось странным, что он не стал отбирать оружие. Ведь, наверняка сразу догадался, откуда он у меня.

Впрочем, моё мнение о принадлежности кинжала вполне чёткое — это плата за моральный ущерб и вред здоровью, который ялы мне нанесли. Возможно, Роулл думал так же, а, может, ему просто всё равно.

— Заступай, а я — всё.

С ним шутки шутить не очень хотелось. Сегодня как раз был один из тех дней, когда мы ругались. Роулл лишь кивнул, не поворачивая в мою сторону головы. Ну и отлично!

Заснуть мне удалось сразу же.

Прямо надо мной шелестело листьями дерево, под которым я лёг. Оно заставило мой ещё сонный мозг вспомнить, что я видел во сне. Кажется, я стал там деревом — грушей у себя на даче. Должен сказать, необычное ощущение, и не двинешься, и ветру всецело подвластен.

Приподнявшись, я потёр руками лицо, а затем, встав на ноги, подошёл к кострищу. Видим и Роулл сидели около него, друг напротив друга, и оба смотрели в одну точку — потухший очаг, медленно пускающий в воздух тонкую струйку дыма. Ладно бы ещё о чём-то разговаривали, но они ни слова не проронили.

«Может, хоть сегодня у нас будет спокойный день?» — подумал я, когда взгляды направились на меня.

— Это вряд ли, — ответил Видим вслух. Меня это почему-то не удивило. Напряжение в воздухе, пусть и не такое, как вчера, но достаточно чувствительное, немного рассеялось.

— Для приличия мог бы и промолчать, — ответил я безразлично. Видим лишь пожал плечами, а Роулл, который, похоже, не понял, в чём дело, махнул рукой. Возможно, это прозвучало несколько лицемерно, но у меня это получалось спонтанно, хочу я этого или нет.

Съев всё оставшееся со вчерашнего дня мясо, я и Видим быстро собрались. Ял тоже не заставил себя долго ждать, и мы втроём пошли дальше. Ноги меня несли довольно бодро, не собираясь болеть, а ведь прошагали мы вчера прилично. Палка, которую давеча сделал, мне, даже, помогала. С ней дорога казалась куда легче. Для греческой или какой-то там ходьбы не хватало ещё одной, но и мы тут не спортом занимаемся.

Впередиидущим снова выступал шпион, но я недоумевал: как он находит дорогу без особых ориентиров? По запаху, что ли? Ведь, ни деревьев приметных, ни скал поблизости. Даже местность относительно ровная. А может, научен он с детства путь находить? Чёрт его знает, но такой человек незаменим, если я, к примеру, задумаю куда-нибудь далеко в поход отправиться. Более того, мы успели пересечь нормальную дорогу дважды или даже трижды, но Видим уверенно заявил, что напрямик получится быстрее даже по лесу. Ял с ним не спорил, но, видя его спокойное лицо, я сам успокаивался. В общем, Видим казался мне хорошим проводником, вот только вряд ли он так же просто найдёт путь между мирами.

Впрочем, даже он спустя какое-то время решил изменить себе, выведя нас на довольно старую и широкую грунтовую дорогу, где могла бы поместиться не то что телега, но даже карета. Он сказал:

— Думаю, нам остался один указатель. За ним только до города дойти.

— Ты уверен?

— Раньше я жил в Обинусе и не раз бывал в Норгдусе.

— Ещё одно незнакомое слово, — вздохнул я, заметив его печальный тон. — Ладно, доверюсь твоему чутью.

Он странно на меня посмотрел, но повернулся и, сойдя на траву, двинулся дальше по ней. Солнце жарко светило, земля на дороге высохла и превратилась в муку. Если бы пошли по ней, грязные штаны нам были бы обеспечены. Видимо, поэтому эту тропинку тут и протоптали.

Видим, как и до этого, шёл впереди и, даже, не оглядывался в нашу сторону посмотреть, не отстаём ли мы. А мы, то есть, я, честно говоря, отставал и приходилось немного ускоряться, чтобы догнать шпиона. Ещё через пяток километров таких вот коротких перебежек мы действительно увидели указатель, и Видим поспешил к нему. Мне там ловить было нечего, так как местная письменность — загадка для меня, да и в грязь лезть не очень хотелось, поэтому я остался на месте, ожидая хороших новостей.

— Андрей, тебе в Норгдусе делать нечего, — сказал ял, от чего я медленно поднял голову и хмуро повернулся к нему.

— Слушай, ял, ты на грубость нарываешься, — процедил я сквозь зубы, готовясь к новому конфликту, но Роулл удивил меня:

— Подожди, я хочу сказать, у нас есть возможность научиться всему, чему ты хочешь.

— Например, — насмешливо бросил я.

— Тебе не чужд бой, но в том городе тебе придётся вступить в армию и служить обороты, чтобы чему-то научиться. С магией ещё хуже — ты принесёшь пожизненную присягу. У нас же обучают индивидуально и гораздо быстрее.

— И что ты предлагаешь? Прямо сейчас развернуться и топать обратно? На твоих сухарях мы долго не протянем.

— Нет. — Он, очевидно, готовился к такому вопросу. — Мы дойдём до столицы, но потом отправимся обратно.

Не сказать, чтобы я сильно успокоился, но, похоже, сегодняшний наш разговор не окажется началом очередного конфликта, который смогут услышать даже в Норгдусе. Ответил я ему сдержанно:

— Не обещаю, что соглашусь.

Мысленно же я думал, что, возможно, ял не врёт, и они в самом деле готовы научить меня чему-то. Иначе послали бы не одного Роулла, а целую группу. К слову, открытым остаётся ещё один вопрос.

— Между прочим, как ты меня нашёл там у тоннеля?

— Я — опытный следопыт, — уклончиво ответил он, но потом пристально посмотрел на меня и спросил: — Почему ты не доверяешь?

Глубоко вздохнув, я сказал:

— Ты не договариваешь.

Роулл приоткрыл рот, чтобы что-то ответить, но осёкся, а я лишний раз убедился в своём суждении.

Из недолгих раздумий меня вывел голос шпиона:

— Всё, можем идти, — сказал он, потирая глаза.

Мы снова начали движение.

— Что-то ты долго, Видим.

— У нас указатели не просто показывают направление, но и делятся последними событиями. Извини, зачитался.

Новости на указателях? Интересно придумано. Грамотные люди наверняка по ним смогут понять, стоит идти туда в этом месяце или нет.

— Что пишут? — из прозного любопытства спросил я.

— Всякое. Из самого свежего — то ли пожар, то ли взрыв на Межней три дня назад, какой-то богатый купец преставился, пара разорённых лавок и поиски «Сети», — после этого слова он даже хмыкнул. — Город живёт, как и обычно.

Спустя совсем немного нам на пути встретился ещё один кусочек густого смешанного леса. Вообще, по пути я заметил, что таких прямо сплошных лесных массивов нет. Только лишь ошмётки, часто разбросанные то тут, то там.

С толстых веток прямо над нами падали зелёные листики и даже пара веточек. Небось, какие-то большие птицы резвятся, хотя и звуков от них не слышно.

«А точно птицы?» — подумал я и неосторожно глянул наверх. Солнце сразу же заставило отвернуться, и я не смог разобрать странных силуэтов, которые увидел в то мгновение, когда прожигал сетчатку.

Ял тоже посмотрел вверх, потом присел и поднял упавшие под ногами веточки.

— Здесь кто-то есть! — сказал он и молниеносным движением звонко вынул из ножен свой слегка изогнутый блестящий клинок. Лук он почему-то не тронул, хотя, по-моему, в данной ситуации это было бы куда лучше.

Последовав примеру Роулла, я взял свой посох двумя руками и встал в боевую стойку, которую знал. Оружие я направлял по движению своего взгляда, но больше ничего странного не видел. Видим же, поняв ситуацию, забежал между нами и приготовился к чему бы то ни было.

Стук сердца в груди набирал обороты, а мысли разбежались по тёмным уголкам головы, освободив её для готовности принять бой.

— Вы окружены! Сложите оружие, все номины и можете идти! — сказал сверху чей-то зычный голос.

Вдруг передо мной вниз упал конец верёвки, а на нём быстро спустился какой-то ял. Позади слева и справа я услышал такие же звуки, и в итоге нас попыталось окружить трое разбойников.

— А что такое «номины»? — спросил я, не особо-то ожидая ответа.

— Их всего трое. Больше никого, — тихо, чтобы его услышали только мы с ялом, сказал Видим, не обращая внимания на мой вопрос. — Лови, — добавил он, звонко подбросив в воздух монетку, которую я умудрился поймать.

«Блефуют, значит, — подумал я и сразу же решил мысленно поблагодарить Видима, — спасибо за информацию».

Пока мы со шпионом разговаривали, разбойники достали из ножен свои мечи. Тот, который достался мне, имел прямой грязный клинок без гарды с полуторной рукоятью. Он смело пошёл ко мне, а я, быстро перемещая руки с одного конца копья на другой, повернул голову к шпиону с ялом и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Пригнись!

После этого мне стало глубоко наплевать, кто попадёт под удар, так как центробежную силу останавливать я не собирался. Лишь мельком взглянув, понял, что спутники услышали, а главное — выполнили команду. К сожалению, это сделал и один из разбойников. Как раз тот, что прыгнул с дерева впереди. Он успел пригнуться и отпрыгнул назад, спасаясь от второго удара. Он удивительно быстро сориентировался, и когда вращение остановилось, пошёл на меня, замахиваясь мечом. Видя направление его удара, я наклонил копьё против движения в надежде, что оно остановит клинок, но послышался треск, и в тот же момент я каким-то образом отпрыгнул от просвистевшего в нескольких сантиметрах слева лезвия, оставшись с тупой половинкой такой уже родной палки. Следом сзади я почувствовал чью-то спину, но не стал оглядываться, надеясь, что это не враг.

Дальше пришлось действовать осторожнее и отбивать удары вскользь, а не прямо, иначе лишусь и того оружия, которое осталось. Жаль, что приёмы для шпаги не очень подходили палке, но что-то я всё-таки мог использовать.

Постепенно из обороны я перешёл в нападение и начал накручивать противнику свои правила боя, отыскав слабые места. Мне даже удалось несколько раз «завязать» его, но рука противника оказалась крепка, и только на третий подход у меня что-то получилось. Оружие разбойника, ценой огромных усилий, сорвалось с руки и теперь лежало на земле в метре от нас.

Переворачивать палку мне и не пришлось — закруглённая часть бывшего длинного копья, разогнанная центробежной силой, врезалась в лоб неприятеля, пока тот с нескрываемым удивлением глядел вслед потерянному клинку. После удара он упал навзничь, издав лишь стон и схватившись за голову.

То ли от солнца, то ли от боя по моему лицу покатились крупные капли пота, от которых становилось холодно и противно. Сняв пальто и накинув его, как плащ, я чуть передохнул. Сердце бешено билось в груди, руки немного подрагивали и ныли от такой неожиданной нагрузки.

«Всё-таки, есть ещё силушка. Позаниматься, вспомнить, и можно хоть с армией воевать», — подумал я, машинально пытаясь вставить «шпагу» в ножны.

— Надеюсь, в этом мире инициатива не наказуема, — полувопросительно сказал я, повернувшись к ялу и шпиону. — Никто не пос… о чёрт.

В этот момент я увидел, как ял вытирает свой красный от крови клинок об одежду одного из разбойников, а Видим рвёт рукав, чтобы закрыть неглубокую царапину на плече.

— Это было… — Ял встревожено посмотрел на меня. — Что с тобой?

Но я не ответил. Лишь отвёл взгляд от убиенных.

Сил на сострадание к ним у меня не было, но и смотреть на бездыханные тела я без рвотного позыва не смог, пусть и готовил себя к тому, что рано или поздно что-то подобное в этом мире увижу. Облокотившись на ближайшее дерево, я положил голову на руку и глубоко задышал.

Внутри я ощущал едкое противоречие между желанием выплеснуть на яла всё, что думаю, и пониманием, что иначе бандиты поступили бы с нами точно так же. Кроме того, я уже давно не в своём мире. Не там, где для уничтожения человека используют куда более изощрённые методы, редко связанные с прямым насилием.

— Простите, — сказал я, качая головой, когда снова открыл глаза и увидел перед собой спутников. — Видеть это вживую ещё не приходилось.

— Ты в порядке? — участливо спросил ял, протянув руку.

— А сам как думаешь? — отмахнулся я.

— Похоже, тебе и правда стоит вернуться, — заметил Видим безразлично. Как будто констатирует факт.

— Просто дайте мне минутку.

Взявшись за одн\ин из концов, Роулл ловко полез на дерево и через секунду длинные верёвки, которые, по-видимому, держались на ветках, упали. Потом по стволу дерева спустился и ял, хотя я уже представлял, как он спрыгивает и приземляется на землю.

Поразмыслив, я решил, что в пути верёвка пригодится, взяв одну, начал накручивать её через локоть, после чего закинул через плечо. В это время я старался не смотреть на то, как Видим обирает трупы.

Роулл же, взяв верёвку в руки, подошёл к тому, с которым сражался я, и сжал кулаки. На мгновение мне показалось, что он начнёт его избивать, но ял бессильно вздохнул, перевернул разбойника и начал его связывать, почти не скрывая гримасу отвращения.

— Знаешь его? — спросил я, чувствуя, что теперь моя очередь оказывать поддержку.

— Почему ты так решил? — спросил ял, переменив лицо на привычное спокойное.

— У тебя всё на лице написано.

— Нет. Просто, видеть близкую кровь в таком положении…

— Горько, наверное? — досказал я, вспоминая, что то же самое сказал Видиму, когда нас оставили наедине. — Не у всех же вот так, — попытался поддержать я яла.

— Я ценю этот жест, Андрей, — сказал он, почти не дрогнув, но на мгновение — какую-то долю секунды мне показалось, что я увидел улыбку. А в самом ли деле?

— Тебе же уже говорили, что Давурион — это бывшее «ялийское» королевство? — вмешался шпион, закончив с обыском карманов нападавших и плюнув в траву. Видимо от их нищеты. — После восстания их осталась четверть.

Роулл холодно глянул на Видима, но ничего ему не ответил. Он прикрыл глаза, вздохнул и сложил руки на груди, как бы ожидая, когда мы пойдём дальше.

— Но об этом лучше потом. — сказал он, заметив реакцию яла. — Кстати, тебя не перевязать?

Только сейчас я заметил, что зуд чуть выше запястья какой-то не такой. По древку палки, которую я так и держал, уже пробежала тёмно-красная линия.

— Ерунда, — махнул я рукой и взглядом поискал подорожник. Его вокруг росло в изобилии. Шпион только коротко усмехнулся.

«Вот и боевое крещение», — подумал я, прикладывая пожёванную зелёную массу к неглубокому порезу. К счастью, ни сосуды, ни мышцы не задело.

— Вот, возьми, — сказал Видим, протягивая мне меч, который заботливо поместил в ножны, снятые с пояса «моего» бандита. — До города чуть-чуть, но, прости, с палкой ты выглядишь смешно.

— В Норгдус же с оружием только знать и военных пускают? — спросил ял.

— Ещё по пломбам. Выкинет до ворот, — пожал плечами шпион. — Всё равно хлам.

— Шило на мыло, — усмехнулся я, но клинок к одной из петель на джинсах всё-таки прицепил.

День медленно, но уверенно клонился к закату, и нам снова пришлось остановиться и где-нибудь переждать ночь. Общим голосованием выбрали опушку леса. В пользу этого варианта я даже сказал:

— Сегодня сухо. Костры безопаснее жечь там, где деревьев меньше.

Потом меня посетила несколько иная мысль, которую я тут же и озвучил.

— Или, может того, айда на деревья? — спутники лишь пожали плечами. — Те мóлодцы могут быть частью большой банды.

— Высоты никто не боится? — спросил Видим, глянув на большой кедр, возвышающийся неподалёку над остальными деревьями. Странно, что он посмотрел не на меня, а на яла, вызвав у того недоумение на лице. Похоже, шуточки по народу ходят разные.

Вместе с сухостью, ночь обещала быть тёплой, так что возражений и не ожидалось, и мы подошли к кедру.

Сделав из верёвки петлю, Роулл забросил её на дерево, затем сквозь неё пустил из лука стрелу с привязанным концом, который под собственным весом устремился вниз, но до земли не долетел. В метре над землёй теперь висела закреплённая верёвка. Схватившись за неё, он потянул вниз, и петля затянулась сильнее. Для контрольной проверки надёжности ял даже подёргал её и, ухватившись покрепче, повис ненадолго. Прекрасно получилось, а самое главное, просто.

Упираясь ногами в ствол, ял на каждый шаг вверх хватал канат на излом, и таким нехитрым способом поднялся. Казалось бы, чего сложного? Но почему-то мне казалось, что я не справлюсь.

«С землёй подружился, теперь и с воздухом пора дружбу завести», — подумал я, когда пришла моя очередь лезть наверх. Впрочем, у меня всё получилось, и я уже сидел на ветке, потирая уставшие руки.

Необычайно толстая ветка, на которую я попал, оказалась сухой и липкой от смолы, тем не менее, навернуться с неё — дело пары мгновений. Чтобы этого со мной не произошло, я отвязал верёвку и перекинул тяжёлый узел вокруг дерева так, чтобы поймать его с другой стороны и, как бы, связать себя. Потом пришлось отрезать лишнее и кинуть Роуллу, у которого с собой верёвки не оказалось.

Роулл с Видимом всё это время не любовались моими акробатическими способностями, а тоже подыскивали себе местечки. И довольно хорошие — я отлично видел их обоих, а снизу вряд ли бы заметил. Шпион устроился чуть ниже меня, а ял решил взять высоту побольше. Пока он лез, сверху прямо мне на голову сыпалась хвоя, но это вскоре прекратилось.

— Не вздумай ночью мочиться! — крикнул Видим то ли мне, то ли ялу.

— Тут есть более опасные снаряды, — ответил я, заметив пару больших шишек в досягаемости руки.

Роулл, разумеется, отвечать не стал, считая, наверное, это ребячеством, а вот Видим напряжённо оглянулся, но расслабился, увидев, что я имею в виду.

На этот раз ял не стал доставать свой музыкальный инструмент, хотя и без этого звуки леса — последние вечерние птички, шелест листьев от ветра и тихий приятный скрип деревьев — легко вгоняли в дрему.

Положив голову на ствол дерева и закрыв глаза, я глубоко вдохнул приятный и прохладный воздух, который отобрал мою усталость себе. В нем веял ненавязчивый аромат влажной хвои и травы, которые, казалось, даже сил прибавляли, но несмотря на это, я всё-таки уснул.

Ничего из сна, к сожалению, мне не запомнилось, потому что проснулся я от какого-то громкого звука. Мне не удалось выяснить ни его природу, ни понять, что это могло бы значить. Впрочем, сон мог исказить посторонние звуки до такой степени, что легко и перепугаться. Может, ветер потревожил моё дерево, и какая-нибудь большая шишка упала, ударившись об широкую ветку ниже, хотя во сне мне показалось, что это рык.

Как только я снова начал засыпать, звук снова повторился, но теперь я убедился именно в рычании. Не громком, но резком. Посмотрев вниз, я никого не увидел, но потом вспомнил про магическое зрение и «облетел» им вокруг дерево, но снова никого не увидел. Рычание вновь повторилось и это сбило магическое зрение. Пришлось полагаться на слух.

Оказалось, звук доносился снизу со стороны Видима, хотя я не мог видеть его лица из-за темноты. Он всё усиливался и я не выдержал. Взяв большую шишку в руки, я прикинул её вес и подумал, что вечернюю угрозу можно воплотить в жизнь. В такую цель даже в темноте попасть не будет проблемой — просто навестись и отпустить — он как раз подо мной. Впрочем, в то же мгновение Видим, наконец, заткнулся. Что ж, пусть благодарит чуйку или что-то другое — оно спасло его от моего артобстрела, и «волчонок» не пострадал.

Чуть-чуть расслабившись, я принял более удобную позу и проверил натяжение верёвки. Вроде, порядок.

«Не пропадать же орешкам!» — подумалось мне, когда я разглядывал несостоявшийся снаряд.

Тихие щелчки появились в общем фоне окружающих звуков, и я услышал копошение сверху. Должно быть, ял во сне ворочается, но я дождался, когда он стихнет, чтобы продолжить трапезу. Мясо день за днём успело приесться, а тут хоть какое-то разнообразие.

Шишка закончилась не скоро, а мои пальцы к тому времени уж совсем устали. К сожалению, половина орешков, упущенная мной из-за темноты, попадала вниз, да и руки липли от смолы. Ещё одно неловкое движение привело к тому, что и сама шишка, чудом миновав Видима, упала на землю, издав негромкий глухой звук. В тот момент моё сердце сжалось. Как-то не хотелось почём зря будить его, но обошлось, и я облегчённо вздохнул.

И снова сон. Сладкий, крепкий, а, самое главное, здоровый, потому что на природе и без комаров. Медленный прилив сил стал буквально осязаем, когда в очередной раз я отправился на дачу в виде дерева. Сегодня мне даже удалось сопротивляться ветру и направить руки-ветки против него.

Утро выдалось на славу, хотя под самый конец ночи подул промозглый ветер, а воздух к тому времени успел остыть. В кои-то веки я выспался и, отвязавшись, без помощи верёвки спустился по дереву. Оно оказалось бугристым и очень удобным для лазанья. Лишь раз я сорвался, но упал уже на обе ноги с метровой высоты.

Смола с рук за ночь никуда не пропала, а осталась, и заметил я её, как только потёр ладонями. Подумав пару секунд, как исправить это в кратчайшие сроки, я вспомнил, что смола от высоких температур плавится и, в конце концов, испаряется. В моей руке тут же появился огонь, и я его держал, пока она вся не исчезнет. Он дарил мне лишь приятное тепло, а на липкую субстанцию действовал по полной программе. Кроме того я не почувствовал упадка сил, как обычно, когда разжигал его в руке таким же образом. Похоже, топливом для горения послужила смола, а я лишь направлял энергию огня прочь.

— Что ты делаешь? — спросил Видим, отряхиваясь от скорлупы и чешуек шишки. — Не так уж и холодно.

— Да к нам зверёныш один забегал, рычал громче колокола, но ему повезло, только скорлупой обсыпало, — сказал я весело. Вместо ответа шпион очень изумлённо посмотрел на меня. Видимо, не понял, как огонь и шишка могут быть связаны. — Да и не приятно с липкими руками ходить.

Видим не отводил от меня взгляда.

— Что? — спросил я. — Скажи лучше, далеко нам ещё?

— Нет.

— Тогда потопали.

Мы втроём, наконец, покинули негостеприимный лес и шли уже по полю, обдуваемому тёплым ветром. Вокруг жужжали пчёлы, жирные жуки, стрекотали кузнечики, а по кустам сидели цветастые птицы, которых наша процессия ничуть не смущала. В воздухе витал цветочный сладкий аромат. Он, как вчера, когда я вышел из тоннеля, наполнял энергией. По пути я даже не уставал, хотя шёл сейчас быстрее обычного. Догонять Видима теперь не было необходимости, потому что он больше не ускорялся.

К скорому полудню мы, наконец, увидели с возвышенности очертания большого приморского города, окружённого угловатыми стенами с внутренним рвом. Если бы фигуру можно было вписать в окружность, то её радиус легко составил бы несколько километров. Там, где она касалась моря, нашлось и место для небольшой флотилии парусных кораблей.

Снаружи стен я, прищурившись, увидел много загородных домов и три широкие дороги, по одной из которых мы и идём. Там даже не муравьями — блохами ходили местные жители, а вот до внутренних улиц города моё зрение отказывалось фокусироваться. И ощущение появилось какое-то противоречивое — удовлетворение, смешанное с чем-то вроде разочарования. Не то, что у Видима — он почти светился, а Роулл так и оставил на лице безразличную маску.