Обещание

Глава 14 До завтра

Распорядок дня на первую неделю мне сделали предельно простым: к моменту, когда тень солнца, отброшенная специальной перекладиной на площадке, коснётся другой перекладины, расположенной на песке, я должен уже привести себя в порядок, поесть и встать рядом, слушая инструктаж мастера Роулла на день. С ним мы договорились общаться на «ты», хотя перед Халуном он просил говорить хотя бы слово «мастер» перед его именем. И того так же называть.

Гуляя среди снарядов, Роулл рассказывал мне всякое, про то, как устроена армия Илибеза, про то, как ялы себя в ней ведут, про воинское и гражданское приветствия, которые я, в силу своей травмы, пока повторить не мог. Ещё он рассказал мне про ярлыки, и я, к своему удивлению, понял, что Роулл, являющийся телли третьей ступени, не меньше подполковника, а акаст Халун — целый генерал. Впрочем, как Роулл сказал, эти ярлыки действительны только при расчёте жалования и в случае, когда начинаются боевые действия, а в мирное время тот же акаст — генерал может примерить на себя даже сержантскую роль. Последнюю, к сожалению, я не запомнил.

Все знания, что я применял к ялам, наслушавшись про эльфов Толкина, с ялами работали только частично. Взять, к примеру, максимальный возраст. Последние живут не больше четырёхсот лет. Есть, конечно, индивиды, которым и пять сотен стукает, но таких — единицы на весь ялийский род. Кроме того, как я понял, разумные в Давурионе довольно далеки от изготовления мифрила, не говоря уже о поголовном вооружении таким металлом, хотя и тут не всё однозначно. Взять, к примеру, мой кинжал — лёгкий и всё такой же скальпельно острый, как при первом знакомстве. На пальце с того раза ничего не осталось, но я отлично помнил, с какой лёгкостью порезался, просто дотронувшись до кромки лезвия.

Следом после лекций, когда солнце поднималось в зенит, у меня появлялось два часа на поесть, умыться, отдохнуть и привести себя в порядок. Для этого на площадке стояла маленькая башенка с дверью и резервуаром с водой прямо на крыше. После я направлялся к мастеру Халуну, так как первый уходил по делам в город. Мой путь пролегал в свободную от снарядов часть поля. Каждое занятие довольно молчаливый мастер начинал с того, что осматривал мою рану и удовлетворённо хмыкал, раз за разом повторяя какое-то условие. К слову, руке становилось заметно лучше после этого, но я старался всё равно особенно её не беспокоить, давая свободу только вечером в гамаке или в полуденный перерыв.

Сложно сказать, обрадовался Халун тому, что у меня уже есть опыт в магическом воздействии, но мы, довольно быстро повторив базу, начали с чего посложнее — магического взгляда. В первый же урок я усвоил для себя, что, если попытаться «отлететь» от себя сильно дальше, чем может дать разум, можно заработать немилосердную головную боль. К счастью, Халун сжалился и снова произнёс какие-то слова, от чего всё выше шеи едва ли не онемело.

Даже после таких небольших нагрузок гамак казался мне самой лучшей постелью в мире и принимал меня с распростёртыми тёплыми объятьями. Грешным делом, я начинал думать, что рано или поздно вот так смогу засыпать даже на худшей из кроватей темницы.

Между тем, я, наконец, разобрался с теми каплями-светильниками на стволе дерева, который и впрямь медленно двигался. Чтобы включить их снова мне требовалось лишь легонько стукнуть или щёлкнуть по любому из них.

Рука медленно, но верно заживала, и Роулл потихоньку перемещал наши занятия на снаряды, где я в силу своих способностей проходил часть пути и потом благополучно срывался на песок. Чаще приходилось отряхиваться, потому что на ноги приземлиться не всегда получалось, но так я хоть разрабатывал пострадавшую руку. На снаряды же посложнее Роулл меня не пускал, должно быть, чтобы я, не дай бог, не треснулся головой.

Надеюсь, чтобы не потерять форму или, вероятнее всего, чтобы мотивировать меня, сам ял проходил их после меня, но с большей скоростью, ловкостью и, конечно же, ничуть не запыхиваясь. Естественно, это мне досаждало, но иногда я замечал детали, помогающие преодолеть тот или иной участок со второго или последующего раза.

После первых тренировок, как водится, всё моё тело болело и по утрам не желало двигаться, однако, если я всё-таки рисковал пошевелиться или не было выбора, то ещё мог что-то сделать, но, как будто в замедленном кино и с ещё большими усилиями. Как и говорил Роулл, рука довольно быстро зажила, хотя нельзя не отметить, что Халун — куда более сильный маг — очень ускорил этот процесс, и на коже остался лишь рубец около ста миллиметров. Таким образом, к концу уже первой недели я мог не очень ловко, но уверенно крутить в правой меч Полосатик. Когда ял увидел это, снаряды для ног сразу разбавились часом фехтования.

В роли мечей выступали деревянные палки без гард и мне по пальцам часто ими прилетало, как, в принципе, и Роуллу. Настоящее оружие ял решил пока не применять, объяснив это тем, что в последний раз я сильно повредил его меч, хотя на моём не осталось ни одной даже самой маленькой зазубрины или отметины. Да и рано, видите ли.

— А в тот раз не рано было? — спросил я, продолжая наш спор о том, с каким оружием лучше заниматься. — Помнится, ещё чуть-чуть, и мы бы просто пустили один другому кровь.

— Ты сам ответил на свой вопрос,— ответил он, но потом всё-таки решил объяснить:— Я хотел увидеть, что ты умеешь.

— А ты, мастер, уверен, что я всё показал?

— Нет, конечно, — усмехнулся он, — бой вышел слишком коротким.

Однако, в один прекрасный день ял где-то откопал специально затупленные стальные мечи. Тут мне стало понятно, что дело пойдёт интереснее, и можно дать хоть немного свободы своим рукам.

Отбегав по снарядам и отдохнув, я пошёл в ячейку, где проводится фехтование, и удивился, ведь вместо деревянных колов, не больше, не меньше, в корзинах появились мечи. Взяв один, я осмотрел его и понял, что красиво, как говорил ял, порезаться им невозможно, но и получить таким по мягким тканям окажется неприятным опытом. Лезвие то ли сколото, то ли затуплено, хотя вес оружие имело приличный, далеко не как у настоящего клинка. А почему «Красиво»? Наверное, ял имел ввиду ровный разрез. Такой, который я получил от своего кинжала.

Примерив болванку по руке и взвесив, я понял, что меч довольно неплохо сбалансирован и хорошо фехтовать им, в принципе, возможно. К тому же рукоять мечу сделали полуторной, то есть, держать клинок возможно, как в одной руке, так и в двух. Такое же оружие взял Роулл, когда понял, что я насмотрелся, и мы, как обычно, приготовились к бою.

Привыкши к лёгкому дереву, я боялся, что у Роулла будет преимущество, как, в принципе, и случилось. Он первые несколько боёв побеждал вообще всухую, давая мне возможность нанести только один-два случайных удара, но после каждого боя ял подробно объяснял, что я делаю не так, и отрабатывал со мной этот приём.

— Бой! — резко выкрикнул ял, но не сбил меня с толку, как в первый раз, когда мы ещё с кольями бились. Моя боевая стойка немного отличалась от той, которой пользовался Роулл, но я в первый же день наотрез отказался менять её. В голову мы обоюдно не целились, но иногда у меня случайно получались выпады и на неё, так же, как и у яла.

Мы сошлись, и в этом поединке я принялся за шпажную технику. Она оказалась неэффективна, и мои руки стали быстро уставать, особенно та, которая правая. Впрочем, в мгновение, когда Роулл заносил удар, от которого я мог легко уклониться, я взялся второй рукой за «яблоко» и, наконец, пошёл в атаку, сменив технику на что-то, напоминающее японский бой катанами. Роулл довольно быстро сообразил, что я переменил тактику, и сам ускорился. К счастью, у меня в запасе была припасена ещё одна идея. Ял отбивал удар с одной стороны, не важно, сверху или снизу, и сразу готовился отразить удар с другой. Моя же идея заключалась в том, чтобы нанести несильный удар с одной стороны, чтобы не было отдачи и затем оттуда же со всей дури нанести ещё, но с короткого замаха. Для этого мне и потребовались две руки.

Когда я понял, что ял расслабился и начал уже на автомате отбивать удары, тут же попробовал этот приём. Удалось! Ял отхватил по плечу, но не сильно, так как я почти остановил клинок, а часть инерции ушла в руку противника. У него сразу на лице нарисовалось удивление, но это не помешало ему продолжить бой и ответить мне по ноге. Кстати, очень болезненно! А я уже поверил в себя, эх. Ну, ничего, это можно закрепить и потом.

На втором сходе я больше не пытался вывернуть что-нибудь разэтакое, а банально отбивал и наносил удары, наблюдая за движениями яла и запоминая их. Возможно, какая-то спящая часть мозга в эти моменты просыпалась, потому что я машинально уже старался их повторить.

Что примечательно, Роулл всё ещё пытался защититься от двойного удара, но я его не делал и иногда попадал по противоположному плечу мастера, вновь вводя оппонента в заблуждение. Он никак не успевал отвести оружие туда и пропускал удары. Потом ял начал использовать мой приём, но я старательно уклонялся и только раз получил скользящий удар.

— Правильно, — сказал Роулл в миг короткой паузы через довольно шумное дыхание, — не применяй оружия, если не знаешь, как от него защититься.

Как ни крути, я проигрывал ялу в выносливости, и когда солнце приблизилось к зениту, оборона забрала остатки сил, не оставив ничего для атак. К тому времени, когда долгожданное время отдыха пришло, ял посмотрел наверх и сказал:

— На сей день достаточно. Завтра мы отпустим тебя в город… — Дальше я уже не слушал, а пытался встать на ноги. Тело от полученных синяков болело, мышцы забились, но я, как и в прошлые разы, чувствовал, что сегодня научился чему-то новому. Роулл не стал спрашивать, всё ли я понял, он, не говоря ни слова, развернулся и быстрым шагом пошёл к выходу, а я только и успел сказать «До завтра».

Фехтование сегодня вышло на славу, и я изрядно промок под палящим солнцем, поэтому первостепенной задачей я поставил себе дойти до башенки с душем. После него должно стать гораздо легче. По крайней мере я пытался себя в этом убедить.

Занятия магией Халун провёл так же, как и в прошлые несколько дней. Мне снова пришлось тянуться магическим зрением дальше, чем я могу, пока вновь не начинала болеть голова. Каких-то видимых результатов, в отличие от занятий с Роуллом я не ощущал, но всё равно старался и терпеливо превозмогал.

Настал день, когда Роулл обещал отпустить меня в город. Хорошо бы вспомнить, зачем, но в тот момент, когда он объяснял, я думал немного о другом, отключив уши.

«Ладно, спрошу на занятии», — подумал я, отправляя в рот очередную ложку, что удивительно, ничуть не надоедающей каши.

Сидел я в простой такой столовой, рассчитанной, дай бог, если на пятьдесят ялов. Под навесом стояли длинные столы, длинные же лавки, покрытые незатейливыми покрывалами, несколько дверей, умывальник и деревянный пол. Правда, ялы как-то сказали, что когда станет теплее, какое-то количество мебели перенесут на улицу, и есть я буду уже снаружи.

Еду выносили ещё до того, как я сюда приду, иногда я видел завтракающего здесь Халуна, с которым здоровался и желал приятного аппетита, но чаше приходилось есть в одиночестве.

Сегодняшний приём пищи много времени не занял, и я довольно резво вышел из помещения. На улице меня уже ждали учителя и я сразу же, приветив обоих, спросил:

— Мастер, напомни, зачем я сегодня в городе понадобился?

— Вчера же говорил, — устало произнёс он. — Переутомление только помешает. Отдыхай.

— Стало быть…?

— Покидать Илибез нельзя, — как-то слишком быстро отрезал ял.

Меня несколько огорчило то, что взять с собой оружие ялы не разрешили. Найдётся какой-нибудь х… хрен в городе, да бросит мне вызов, что делать? Меня тут терпят постольку поскольку, я пока что на испытательном сроке, но кто же знает, что в их ушастых головах на самом деле творится? Так или иначе, я нехотя зашёл обратно в дом, честно снял с пояса ножны с мечом и кинжалом и вышел безоружный. Блин, как будто третьей руки лишили. А я к ней и привыкнуть успел.

«За жизнь не беспокойся, — неожиданно влез в мысли Халун, насмешливо смотря на меня. — Вызов ученику — вызов мастеру, а нас двое».

«Надо было попросить Вадиса мне Смертный Замóк вернуть».

Роулл о нашем мысленном диалоге, похоже, даже не узнал. Он осмотрел меня с ног до головы, но, не найдя оружия, отпустил и сам пошёл прочь с площадки.

Уже снаружи я осмотрелся вокруг, пошёл по улице и увидел знакомую картину. Ялы, только что, не удивлённо — внимательно на меня смотрели, а я шёл себе и никого не трогал, думая, что на солнышко им тоже никто не запрещает пялиться.

Через некоторое время, впрочем, я заметил, что многие со смущёнными лицами стали отворачиваться. До этого собирающаяся толпа могла даже пробку организовать, но обошлось.

Улица, по которой пролегал мой путь, уходила недалеко, и я решил пока придерживаться её, потому что только по ней уже ходил и не боялся заблудиться. Вокруг ключом била жизнь, и я не заметил, как сам наблюдаю за ялами, которых несколько минут назад тонко попрекал.

Дети бегали по широкой улице, взрослые что-то носили туда-сюда, разговаривали, старики сидели около своих домов и так же, как я, наблюдали за этим бурным потоком. Нашлись, однако, и старцы, которые так же работали и, зачастую, нагружались побольше взрослых. На ближайших ответвлениях дороги так же текла жизнь: одни работали, другие ленились. С другой же стороны послышались звонкие голоса группы ялиек, щебечущих о чём-то, словно воробьи. Их речь была настолько скоростной, что моё восприятие просто отказывалось понимать хоть одно слово, но я всё равно выцеплял знакомые звуки. Другими словами, жизнь в Илибезе била ключом. То на десять, то на двадцать пять.

Удивительно, что совсем недавно, дней пятьдесят или сорок назад я относился ко всем здесь с подозрением, даже не думая, что жители города — такие же простые разумные со своими проблемами и заботами. Если быть откровенным, в тот момент я считал всех вокруг врагами. Не важно, солдат передо мной, гражданский или лорд Дидания. А всё из-за той проклятой кровати и того яла в красной робе. Но в большей степени, конечно, из-за кровати. Теперь же самое бóльшее, что мы с прохожими позволяли себе — это обоюдные снисходительные взгляды.

В шатре и впрямь довольно жарко, и я боролся с желанием попросить у лорда разрешения открыть хотя бы одно из нескольких квадратных отверстий, которые в этот момент были закрыты и накрепко завязаны изнутри.

— Телли имени Тсу’Роулл, — представился я, сказав такие привычные слова. Последние дни часто оговаривался, но до чего же приятно вернуться на прежнюю ветку. — подчинённый акаста имени…

— Достаточно, — остановил меня лорд Диданий. — Что говорит наш друг?

Халун, про которого, очевидно, речь, очень редко приходил сам, каждый раз отправляя к лорду кого-то из своих ялов. В этот раз — меня, но и случай подходящий.

— Силы от Гни… Андрея не исходит, но из того, что уже умеет, он может в далёком будущем превзойти большинство средних магов Давуриона.

— Иронично это слышать, особенно в свете гибели марна Вадиса. Может, ты имеешь ввиду «пережить»?

— Дариуля — уж точно, — ответил я, и он рассмеялся.

— Сколе старому?

— Четыреста десять было. Не помню, милорд.

— Впрочем… — Он глубоко вздохнул, не дав понять, что хотел сказать, положил голову на кулак и повернул разговор: — Ты же знаешь, почему прошлый Гнису уничтожил целый город?

— Слухов много, — пожав плечами, задумчиво сказал я. — Его могли вынудить Тнеллы, «Кадвин», «Сеть». В Давурионе много воинственных орденов. — Я верил в собственные слова, потому что они казались мне логичными, хотя и понимал, что не всё так просто.

— Возможно, наоборот, — ответил лорд, — он не нашёл другого способа очистить пропитанный ядом город.

— То есть…?

— Да. Никаких связей с орденами быть не должно, ты понял, телли?

— Да, милорд, — ответил я ошарашено, позабыв и про жару и про возраст Дариуля.

— Однако, — смягчился Диданий, — старайтесь держать его не силой, а интересом. Взрастите благодарность. Помните, нам нужен хороший союзник, а не плохой враг.

— Если позволите. — Лорд кивнул. — Хотелось бы, чтобы этот Гнису оказался случайным пришельцем.

Лорд Диданий сегодня оказался на удивление многословным, но наша беседа не затянулась. Выходя, я раздумывал, что мы ещё слишком далеки от благодарности. Андрей до сих пор непроизвольно потирал спину и ворчал на «„местные орудия пыток“, почему-то называемые кроватями». Ещё в тот момент, когда мы шли в Норгдус, он успел рассказать мне о том, как в темнице чуть спину себе не сломал. Должно быть, в первый раз его заперли в той, где держат обычных скитов.

Как позже оказалось, мне в потоке жизни города делать совсем нечего, поэтому я уже к вечеру, как турист, насмотревшись на всё вокруг, отправился обратно, к месту сбора, а в моём случае, к тренировочной площадке. Честно говоря, последний час я уже заставлял себя идти по городу дальше, да и есть хотелось.

Меня никто на площадке не ждал, поэтому, приняв душ и быстро съев всё, что для меня приготовили, я вернулся в дом. Внутрь, судя по всему, никто посторонний не заходил. Полосатик в ножнах лежал там, где я его оставил, так же, как и кинжал, поэтому я тут же начал прилаживать их к поясу. На это много времени не ушло и, достав меч, я вышел на ячейку фехтования и взялся вспоминать движения, стараясь подмечать ошибки.

В процессе я вспомнил бой с канохом на корабле и один приём от туда и подумал, что использовать его на очередной тренировке с ялом будет не такой уж и плохой идеей. Главное придумать, как защититься, если Роулл сам вздумает использовать его. Да нет, я уверен, что он использует его против меня, как только разберётся в движениях.

Время за фехтованием, пусть и без противника прошло почти незаметно и, в отличие от прошлых раз, это не показалось мне утомительным. Меч двигался быстро, иногда даже звенел и свистел, но вскоре я остановился, потому что вокруг становилось темно. Фонарики в доме начали светиться немного запоздало, но я уже лежал и смотрел на потолок — сходящиеся в одной точке волокна дерева, от которого исходили черешки с большими листьями, образующими что-то вроде лепестков большого полого бутона.

«Жаль, звёзды не видно», — подумал я, разглядывая узоры жилок, вздохнул и перевернулся на левый бок.

Наступило утро и я, хорошо выспавшийся и поевший, уже стоял на ячейке, готовый к поединку. Как только мы начали, я выждал, когда ял снова привыкнет к моей технике и использовал новый приём. От первого удара Роуллу удалось отбиться, второй заставил его уклониться, но он рано встал вперёд, чтобы попытаться что-то сделать со мной, и получил с другой стороны третий удар по правому, относительно его взора, плечу. В этот раз эйфория от удачных ударов не застлала мне глаза, поэтому я сразу же отпрыгнул от удара яла сверху.

— Хорошо. Ты быстро учишься, — сказал Роулл, и снова атаковал.

— Не учусь, вспоминаю, — поправил я его, уходя от удара. И тут же использовал уже вчерашний приём. Ял попался и наша первая сходка окончилась.

— Как же так? Сколе ударов пропустил!

— Это пока что. Вот, подожди, устану, и отыграешься, — невесело ответил я, разминая руку.

— Ты можешь победить с первых мгновений боя, а это иногда очень важно.

— Ну, посмотрим, — сказал я, покрутил в руке меч, и мы с ялом снова сошлись.

В этот раз ял подключил всё своё внимание, но я вспомнил ещё одну хитрость, которая, скорее, использовалась только для обороны. Глаза противника выдают его намерения. Ял почти незаметно двигал ими, но я успевал определить, куда придёт удар и успешно отбивал его. Так, без касаний мы согласились на ничью, да и я дал отдых мышцам, не делая выпадов для атаки.

— Слушай, ладно сейчас, но почему я победил тогда у Норгдуса? — спросил я во время перерыва между сходками. Надо сказать, я быстро приучил ялов к слову «сейчас», хотя Халуну и пришлось объяснять его смысл.

— Тогда было настоящее оружие, и я был уверен в твоём контроле.

— А если бы я вздумал отделаться от тебя более радикально? — спросил, разминая плечо.

— Когда мы встретили разбойников, тебе было плохо по-настоящему — ответил он спокойно.

— Резонно, — пожал я плечами. — Кстати, а почему бы не показывать приёмы отдельно от боя? — задал я ещё один вопрос.

— Зачем? Ты довольно хорошо ловишь мои движения, да я и сам так чему-то учусь.

— Взаимообмен? Умно, — усмехнулся я, тряхнув руками.

— К тому же, в настоящем бою удары наносятся случайно, и ты должен быть готов. — Роулл посмотрел на временнýю перекладину и встал. — Всё, отдых окончен.

На следующем сходе мне удалось нанести ему три удара против одного. При этом я пользовался исключительно тем, о чём знал ещё на Земле.

Звон мечей стоял довольно долго, а я потерял счёт времени, потому что не смотрел уже за солнцем. Последним у нас шёл бой нон-стоп и удары мы более не считали. В отличие от меня, ял был пунктуальным и, на долю секунды глянув наверх, выставил передо мной руку, а ей накрест меч, что являлось знаком прекращения боя у ялов, как он мне пояснил однажды.

Глубоко вдохнув, я успокоил сердце и сел на песок.

— До завтра, — сказал я, и он ушёл.

Медленно я поплёлся к душевой и снова принял на себя поток тёплой воды. Пока мылся, в голову пришла мысль, что я уже давненько в бане не купался, а ведь хочется. Может, с Халуном об этом поговорить? Хотя я представил, как он смотрит на меня изумлённо, не принимая концепцию удушливо-жаркой комнаты, где взрослые люди хлещут других взрослых людей кустами, да ещё и воду на камни льют, чтоб пожарче сделать.

На занятиях Халуна, где я благополучно позабыл про свою идею, мне снова пришлось сидеть и использовать магическое зрение на пределе. Решив разнообразить это дело, я, спустя некоторое время, встал и стал ходить туда сюда, не открывая глаза. В это время я ещё пытался стабилизировать зрение, оставив его в одном положении, будто смотрю на себя сверху, как во многих компьютерных играх. Поначалу я двигался крайне осторожно, боясь споткнуться или во что-то врезаться, но потом чуть осмелел и начал набирать скорость, пока совсем не побежал. В это же время мне удавалось вертеть «камерой» в разные стороны и видеть немного больше позади себя или по сторонам, хотя после этого начинала кружиться голова. Халун же сидел в стороне, на своём месте и наблюдал за моими действиями, не говоря ни слова. К этому моменту я уже привык, что если он не говорит чего-то не делать, то ему всё равно. Можно хоть крестиком вышивать, пока я выполняю заданную программу.

Неожиданно споткнувшись, я всё-таки полетел лицом в песок. Из-за этого непроизвольно открылись глаза, и я выставил руки, чтобы принять на них свой вес. В тот же момент два изображения — магическое и обычное — смешались, и я не успел остановить поток сил, как в голову больно стрельнуло, будто мне снова кто-то пытается просверлить отверстие в мозгу. В панике я снова закрыл глаза и сел на песок, но это не помогло, и резкая пульсирующая боль распространилась по всей черепушке. Казалось, ещё чуть-чуть, и я взвою, но в какой-то момент разум затуманился, и в этом я нашёл спасение — направил все мысли вместе с болью туда. На мгновение даже отпустило, хотя остаток никуда не девался, будто бы я только от симптома избавился, оставив причину.

— Ай! Что ты делаешь⁈ — выкрикнул Халун где-то с боку, одновременно проецируя слова в мысли. — Отпусти меня!!!

В ответ я только взвыл и попытался закрыть мысли, как он рассказывал, но ничего не получалось.

— Закройся, — процедил я через сжатые зубы.

— Всё, тише, тише, — тяжело дыша, сказал он. — Somnum.

— А-а, — первый звук, который я смог издать, когда очнулся. Сбоку я услышал шуршание, и понял, что в комнате есть кто-то ещё. Глаза открывать не хотелось, да и двигаться тоже. Голова больше не раскалывалась, но гудела так, будто рядом со мной разместили мощный трансформатор. Почувствовав под собой уже знакомые листья, я начал, было, снова засыпать, но мне не дали, строго задав вопрос:

— Ты хотел убить Халуна? — Голос принадлежал Роуллу. К счастью, речевой аппарат ощущался функционирующим, поэтому я сразу же поспешил ответить, медленно поворачивая туда голову:

— Нет, конечно! С мастером всё хорошо?

Из-за листьев знакомого гамака я ничего не увидел, но с облегчением догадался, что нахожусь в своём доме на площадке.

Попадаться в эту ловушку во второй раз оказалось невероятно приятно, так как она, без преувеличения, спасла мне и ялу рассудок. Похоже, сам того не желая, я поделился с ним своей головной болью. С другой стороны, нечего постоянно мои мысли читать! Его присутствие я чувствовал и старался не замечать, но теперь, похоже, он десять раз подумает, прежде чем снова лезть.

Приподняв голову, я увидел поблизости чуть размытое лицо Роулла со смятением во взгляде, а чуть поодаль у окна яла в красной робе, который знакомым голосом сказал:

— Это правда. — Мой вопрос почему-то решили проигнорировать.

Закрыв глаза, я попытался воспользоваться магическим зрением, но из этого ничего не вышло.

— Об этом пока даже не думай, — снова прозвучал тот голос, и я повернулся, чтобы посмотреть на него.

— Можно спросить? — произнёс я через короткую паузу.

— Да? — ответил голос, обладателя которого я, похоже, узнал.

— Это же вы мне голову тогда вскрывали?

— У тебя хорошая память!

— О, рад тебя видеть! — притворно добродушно сказал я, повернувшись к потолку. — У меня небольшая личная просьба.

— Какая? — Он попался в ловушку.

— Хочу, чтобы ты пошёл к чёрту! — Сквозь зубы, к сожалению, не получилось.

Ял хмыкнул, и я услышал, как он вышел наружу, прошелестев листьями.

Поняв, что возвратиться в мир грёз мне не дадут ещё долго, я окончательно проснулся, приподнялся и осмотрелся. Позади я, к своей радости и одновременно испугу обнаружил живого и здорового Халуна с задумчивым лицом.

— Ох, рад тебя видеть, мастер.

«К Воргхалу магический взгляд», — подумал Халун, вздохнув, и тоже вышел из дома.

Теперь мой взгляд был направлен на Роулла, а тот стоял, сложив на груди руки, и ничего не говорил. Как это уже неоднократно было, я нечаянно прочитал его мысли:

«Хорошо, что до мечей ещё не дошли».

«Не бойся, резать на полоски не стану», — ответил я весело, а вслух добавил:

— До завтра.

Ял понял мой однозначный намёк и оставил наедине с мягкой постелью и светильниками на стволе дерева, по свету которых я понял, что на улице глубокая ночь.

Несмотря на все удобства, я не мог заснуть, а просто лежал и смотрел в потолок, снова разглядывая рисунок листьев и веточек. Глубоко вздохнув, я присел, оттянув краешек к полу, и прохрустел костями.

Рука от чего-то сама потянулась туда, где до сих пор лежал меч, и я не заметил, как снова машу им, отрабатывая очередной приём по памяти. Ялу и невдомёк, что я использую завтра одновременно и своё и его оружие.

В теории, да и с воображаемым противником всё получалось просто отлично, но с практикой пока придётся подождать. Рука медленно уставала и, переложив меч в другую, я занялся уже левой. Где-то к полуночи, как и предполагал, я наконец захотел спать и тут же вложил меч в ножны, забыв удивиться, что ялы оставили мне такое опасное оружие.

Напоследок я снова попытался использовать магическое зрение. С треском, но мне удалось увидеть лишь свою комнату, да и то, будто я делаю это в первый раз.

«Ну, ничего, — подумал я, — ещё научусь».

К утру, когда смог подняться с постели, я очень удивился, ведь вместо ожидаемой головной боли из-за недосыпа и едва ли не выжженного мозга, чувствовалась бодрость. Размявшись, я проснулся окончательно и вышел из дома. День начинался, как обычно, и ничего нового я уже ожидать не стал.

Тренировку на тренажёрах, если так можно сказать, я уже упускал, поэтому сразу же пошёл на площадку для фехтования. Роулл выглядел настороженным, но бился отлично, а мне удалось использовать недавно разработанный приём. Когда ял начал наносить колющий удар, я клинком с силой отвёл его оружие выше своего правого плеча. Делал так и раньше, но на этот раз мне удалось задействовать левую руку. Ей я схватился за свободную часть рукояти и гарды оружия яла, и, крепко держа меч противника на расстоянии от себя, быстро развернулся вправо по кругу. Мне удалось с размаху нанести удар в бок яла, но, оказалось, что я не рассчитал, и противник сложился пополам. Оба оружия оказались у меня.

Впервые мне удалось обезоружить яла и теперь он был безобиден. Однако, я рано праздновал победу, но успел среагировать на высокий прыжок Роулла и пока он был в воздухе, провёл по нему сразу двумя клинками, оставив, вероятно, на его коже две розовые полоски. Он понял, что его приём не сработал.

— Перерыв, — сказал он, скрестив руки перед собой. — Сколе же ты знаешь? — спросил он, тяжело дыша. Уж не знаю, куда я ему там попал, но раньше таким запыхавшимся я его не видел.

— Тебе на все рёбра хватит, — весело ответил я, убирая оружие в корзину и оборачиваясь. — Ты как?

— А-эх, — махнул он рукой.

— Как думаешь, можно уже переходить на настоящее оружие?

— Тогда ты меня пополам разрубишь, — усмехнулся он, но серьёзнее добавил: — Нету у меня меча лучше, а личный после твоего перетачивать дорого.

— Может, найдёшь себе такой же? Сходи к кузнецу, спроси. Может, придумает что?

— Ты куда? — спросил ял, увидев, как я уверенным шагом отправился в дом.

— За образцом.

Уже в доме я схватил пояс с ножнами и быстро побежал обратно. Не хотелось заставлять яла ждать. На площадке он помог мне отцепить их, вынул клинок и заворожёно на него посмотрел, придерживая лишь пальцем левой.

— Неужели ни разу не доставал? — удивился я, понимая, что Роулл впервые видит его в спокойной обстановке.

— Нет. Похоже на срез дерева, — сказал Роулл, всё ещё рассматривая клинок. — Я слышал о таких, но ещё не видел.

Ял задумался, повертел меч в руках, привыкая к весу. Даже с новым оружием ял выглядел уверенным бойцом, в отличие от меня, но и я чувствовал, что становлюсь лучше. Старые навыки вспоминаются и с каждым днём медленно преобразуются во что-то новое.

— Тебе про это оружие рассказывали что-нибудь? — спросил он, взмахивая с такой скоростью, что Полосатик запел.

— Скучная история, — махнул я рукой, — сделан каким-то неизвестным мастером. Кузнец, продавший его мне, даже имени клинка не назвал.

— Ты знаешь про имена?

— Такой не может быть без имени. Этого зовут Полосатик. — Роулл на мгновение улыбнулся, но ничего не ответил. — Сам придумал.

— До окончания мечей ещё долго, — сказал ял, посмотрев на небо. — Если я пойду туда, чем займёшься ты?

— Да хотя бы по Светлому погуляю. Может, грибов наберу.

— Добро, — не долго думая, ответил ял. — Как выйдешь, иди направо до улицы, и по ней попадёшь в лес. Грибы ещё не появились, и я бы не стал собирать их с твоими знаниями.

— А что не так?

— «Твои» грибы и «наши» могут отличаться не только на вид. Если хочешь, я потом научу, какие лучше не есть.

— А ягоды какие, научишь? А то я уже поел разных, и живой.

— Тебе повезло. Слишком долго не гуляй. Не опаздывай на занятия с Халуном.

— Может, его сегодня лучше вообще не трогать? — спросил я с горчинкой в голосе. — Пусть отдохнёт от меня хотя бы день.

— Добро, я скажу ему, но завтра всё же приходи.

— Тогда, до завтра. — Уже привычно сказал я ялу и он, снова не говоря ни слова, ушёл с Полосатиком в руках, отдаление которого я ощущал с каждым шагом яла. Конечно же, это мне только кажется, но чёрт подери!

Мне остался кинжал в ножнах, прикреплённых на поясе. Так как ял ничего про оружие не сказал, я взял его.

Покинув тренировочную площадку, я направился по дороге к разветвлению и выбрал ту улицу, о которой говорил Роулл. Вокруг в городе всё так же текла жизнь, как и в прошлые разы, а я больше не обращал никакого внимания на чужие взгляды. Просто уверенно шёл вперёд.

Граница между лесом и городом читалась довольно отчётливо. Прямо на конце улицы стояла каменная арка с двумя стражниками, под которой дорога превращалась в тропинку. От неё не отходило стен, что делало её чисто декоративным объектом, который, впрочем, не отличался изысками и не был украшен абсолютно ничем. Несмотря на это, я её всё-таки заметил и чуть-чуть приостановился, чтобы посмотреть в небо. А сделал я это для того, чтобы потом не заблудиться и найти, в какую сторону обратно идти.

Стражники даже внимания на меня не обратили. Видимо, они уже знали, что в Илибезе поселился человек, и приняли меня за него.

Лес встретил меня очень радушно громким и весёлым пением птиц, таким же стрекотанием кузнечиков и шелестом листьев. Тишины, казалось, здесь природа не знала никогда, даже ночью, и я с удовольствием погрузился в этот шум. Он лишь изредка заглядывал вглубь города, но быстро исчезал среди речи ялов, шума улиц, какими бы они узенькими ни были. Только на площадке я мог уловить что-то от сюда, но Халун, который, вроде как, всегда говорил «по делу», удивительно вовремя вставлял свои фразы, перебивая голос леса, ну а про Роулла, который и так довольно разговорчив, я вообще промолчу. Нет, то что ялы говорили, всегда имело цену и не являлось водой, но иногда среди такого количества нового можно не просто потеряться, но и потерять спокойствие. Видимо, ялы понимали это и давали мне вот такие выходные.

Грибы перестали интересовать меня сразу же, как только я не нашёл, куда один из них положить. Ни корзинки, ни авоськи я с собой не взял, а марать одежду, складывая всё по карманам, я просто был не намерен. А ведь мне попался отличнейший подберёзовик, и я даже успел срезать его.

Вытерев кинжал об траву, я встал и пошёл дальше, размышляя обо всём, что могло придти на ум в этом месте. В конечном итоге вспомнил, как давно в детстве мне было интересно строить шалаши в лесу, у опушки которого находилась моя дача. Может даже, один из них ещё на месте, но кому знать? В дело шло всё: большие, почти неподъёмные палки, составлявшие каркас, ветки с листвой, служившие крышей и стенами, и шишки, которыми я укладывал пол, чтобы не сидеть на холодной сырой земле. Мне даже снова захотелось этим заняться, но уже посерьёзнее и без лесовредительства. Пилить ветки в Светлом, чтобы из них, неживых, потом получалась жухлая крыша, мне не хотелось, поэтому я всерьёз задумался над этим. Кроме того, хотелось оставить здесь всё в первозданном виде. После недолгих размышлений я пришёл к выводу, что этой крышей может послужить достаточно густая крона дерева. А что до зимы, если она вообще в Давурионе существует, то я и не собираюсь весь год проводить в шалаше.

Подходящее дерево, по которому мне удалось достаточно легко залезть, нашлось не очень скоро. Наверное, несколько часов я бродил и смотрел, пока не обнаружил большой старый, но с виду крепкий дуб. Снизу рассмотреть его не получалось, но когда оказался наверху, я испытал неподдельный восторг. Где заканчивался основной ствол, ветки образовали удобную площадку. Там я легко мог устроиться лёжа. Никто из местных обитателей в дереве не поселился, хотя я ожидал всякую живность. Впрочем, сырости тоже хватало. Воду задерживали скопившиеся ветки и листья, но под ними я не обнаружил гнили. Такая же здоровая кора, как и на стволе снизу, просто немного влажная.

Усевшись туда, я, наконец, расслабился и пустил в голову мысли:

«Фантазия у тебя, Дюха! Подумать только, шалаш!» — К счастью, никто мне не ответил.

Улыбнувшись мыслям, я начал медленно спускаться вниз. Это оказалось не сложно, и через мгновение ноги уверенно держали меня на земле.

Лес здесь вырос огромный, если не сказать больше. В нём я набрёл на какое-то поле с высокой травой, будто бы свёрнутой в трубочку и неразворачиваемой. Она не была похожа на тростник или бамбук, имела матовый зелёный окрас без разделения белыми линиями, а на ощупь напоминала бумагу.

Долго по полю ходить я не стал, потому что почва оказалась слишком мягкой, и мои ноги быстро уставали. Покинул я его там же, где и вошёл. Удивительно, потому что заросли через секунду с тихим треском, благодаря которому я как раз и увидел это, обрели прежнюю форму, будто я тут и не ходил вовсе.

«Отличное место, чтобы сбить следы», — подумал я, но развивать мысль дальше не стал.

Вопреки своим собственным для себя ограничениям, я попытался руками сорвать один стебелёк, но не получилось. Он, будто дерево, вцепился в землю и никак не желал вылезать от туда. Тогда я использовал кинжал и срезал этот самый стебель под корень. Он какое-то время сохранял свою упругость, но, видимо, теряя жизнь, начал увядать. Несмотря на это, он продолжал сохранять свою прочность и никак не поддавался растяжению. В таком состоянии он стал в точности, как верёвка.

Положив этот стебель на землю, я пошёл дальше, обогнув поле с этой травой и наткнулся на не очень густые заросли деревьев с оранжевой мягкой корой, похожей на пароллоновую губку. Она никак не снималась голыми руками, а только растягивалась.

Провозился с ней я прилично, но вовремя заметил, что солнце начало снижение, а небосклон заиграл огненными цветами. Тут же бросив всё, я отправился в направлении города, но не успел засветло подойти к нему. Солнце село, и дальше мне пришлось идти в темноте, полагаясь исключительно на свою память.

Без понятия, как так получилось, но мне удалось выйти не к городу, а к дороге, по которой я впервые сюда и попал. Тут же меня пробрало от воспоминаний о том времени, когда я вообще ничего не знал об этом мире, когда всё было ещё ново и непривычно. Даже запах здесь остался тот самый. Несмотря на то, что не придал ему значения в прошлый раз, вспомнил я его легко.

С наступлением ещё большей темноты перестали петь дневные птицы, и эстафету вокального поединка перехватили более сдержанные, но от того не менее приятные ночные. Воздух стремительно остывал, да и шелест деревьев уходил куда-то вверх, освобождая мельчайшие щелчки, случайный треск и раскрывая неосторожных животных.

По дороге я топал уже быстрее и довольно скоро оказался в городе. Там я попал на улицу, которая и рядом не стояла с той, которая вела к тренировочной площадке. В буквальном смысле. Она находилась на приличном расстоянии.

Спешно выйдя к началу разветвления, я всё-таки нашёл свой поворот и по уже знакомой дороге направился к площадке. Там меня ждал Халун. А я, прогулявший занятия, приветив яла, сразу сказал ему:

— Надеюсь, не надо объяснять, зачем я устроил выходной?

— Завтра приходи, — только и ответил ял и, более не говоря ни слова, пошёл к выходу. Мне же долго соображать не пришлось и, хмыкнув, я направился к себе. Откровенно говоря, я не надеялся встретить его здесь ещё как минимум неделю, но вот он, смельчак! Дураком его назвать у меня бы язык не повернулся.