Обещание

Глава 9 Дань морю

Мысли о еде. Что ещё могло вернуть меня в сей удивительный и опасный мир? Утром поесть не удалось по понятным причинам, а глаза пока не хотели привыкать к слабому свету то ли свечи, то ли щёлочки. А вдруг я пролежал в отключке сутки или того больше? Эй там! Какой сейчас год?

После того, как я осознал важность утреннего приёма пищи, у меня вдруг заболела голова и как раз в том месте, где нынче прилетело. Рука машинально двинулась, чтобы пощупать, что же там произошло, но что-то заблокировало движения.

Окончательно придя в себя и поняв, что меня взяли в плен, я открыл глаза и, превозмогая боль, оглянулся. К сожалению, разобрать размытые силуэты, которые передвигались туда-сюда, не получалось. До моих ушей донёсся первый звук, который я смог проанализировать и понять, как плеск воды, а прямо перед ним чей-то вопль.

«Не уж-то доска?» — пронеслось в голове и мне стало страшно. Даже передёрнуло слегка. К слову о моих страхах, мой самый большой — это умереть, утонув.

Зрение вернулось как раз в тот момент, когда меня за руки понесли к тому месту, от куда раздалось уже три вопля и, соответственно, три плеска. Видать, несмотря на усталость, пора бы уже мне развязать язык и попробовать отсрочить мою переработку на корм рыбам.

— Эй, народ, погодите, рано мне ещё!

— О! Расквакался! — удивился один из тех, что были на корабле и, судя по звуку, находился он недалеко. Что ж, мы хоть остановились. — Послушаем последнюю просьбу? — весело сказал он же и те, кто несли меня, остановились под негромкие поддакивания и смешки команды. Судорожно соображая, я тут же выдал:

— Почём мне умирать, вы подумали? Скока на нас пороха, да ядер ушло — это же столько номинов!

— Молчи, чус… — один из пленных пассажиров не успел договорить, его крепко приложили ногой по челюсти. Он упал, как мешок, ни то живой, ни то мёртвый.

— Продолжай, — сказал, судя по всему, старший, поставив свой меч остриём на палубу. — Мне даже интересно стало.

Он выглядел, в принципе, как и положено пирату. Повязка на голове, свободная серая рубаха с паршиво зашитым низом, чёрные штаны на широком кожаном ремне, бесхитростные ножны, да сапоги чуть ниже колена.

— Так живым-то я дороже выйду, а коли на дно отправлюсь, то и цена упадёт. Как бы вы в убыток не ушли, — выворачивался я, как мог судорожно соображающей головой. Удивительно, как от моего тараторинья язык не завязался.

Соображали пираты быстро, и вместо ответа мне по голове прилетело ещё раз, но уже не отключило. Когда звон в ушах прошёл, я мог слушать разговоры, которые одновременно и радовали и загоняли в новый тупик. Всё-таки соображалка у меня снова полуотключилась, и только половину услышанного мне удалось перевести на свой собственный язык. Тот самый, что говорил у меня в голове и тот, что слышит читатель, когда глаза бегут по строчкам книги.

А говорили пираты о том, чтобы переправить меня и остальных пленных на какой-то архипелаг, где нас продадут, как рабочую силу, или, проще, в рабство… М-да, не весёлая ситуация. Они спорили, потому что там, как говорила протестующая сторона, агрессивная вода, да и еды у них не так, чтобы много. Другой же утверждал, что у него есть связи, и в случае успеха они прилично наварятся. А пройти туда можно и ближе по побережью некоего Аздахара. Вадис оставил на нашей карте много разных непереведённых надписей. Видимо, Аздахар, что бы это ни было, входил в их число.

Меня снова взяли под руки и потащили куда-то, вскоре оставив в покое. Звонко щёлкнуло что-то металлическое. Потом ещё раз. Первыми, похоже, была дверь решётки, а второе — кандалы на руках, которые конвоир оттянул через решётку.

Когда я, наконец, смог свободными руками потрогать голову, то почувствовал уже две шишки которые находились симметрично друг другу. Такими темпами у меня рога вырастут, хотя я уже и мыслить не смогу нормально. Что радовало, ирония ещё при мне, а это говорило о том, что я ещё не отбросил копыта, не склеил ласты и прочее по списку.

Просидев вот так, как оказалось, в маленькой и крайне неуютной клетке, которая, что удивительно, оказалась ещё более неудобной, чем та кровать в темнице ялов, несколько часов… блин, ну, ничего я не сделал. Даже позу поменять на более удобную не удалось. Движения скованы, и каждое почему-то приносило непередаваемые ощущения боли. Чёрт!

Пришлось мне лежать и ждать чего-нибудь интересного, но до вечера так ничего и не произошло. Ни одна душа из прошедших мимо клетки, не покормила, хотя в заводской инструкции чётко говорилось «кормить три раза в день, выгуливать раз в неделю и выпускать на свободу — по требованию».

Тут в пору сказать ещё одно слово на букву «Б» или его местный аналог — Анх.

Вскоре, наконец, случилось чудо, и вниз спустился один из пиратов, нёсший в правой руке масляную лампу. Он повесил её на крюк под потолком и осветил немного пространства вокруг, дав возможность рассмотреть трюм.

Взору открылось довольно узкое пространство, где правая стена под прямым углом упиралась в потолок, а левая стена шла под углом. По ней шла горизонтальная балка с прибитыми гвоздями и висячими на них металлическими кольцами. Наверх вели ступеньки за решёткой, которую пират просто толкнул, когда входил. У входа по обеим сторонам стояли какие-то грубо сколоченные ящики, разломанные доски, пара маленьких бочонков и лежали скрученные мотки верёвок. Ближе ко мне находилось несколько тканных мешков, в одном из которых зияла небольшая, дыра, прогрызенная каким-то грызуном. Рядом с небольшой горкой высыпавшегося зерна лежали характерные чёрные точки.

Судя по тому, что я смог разглядеть в те минуты, когда сюда спускался пират с фонарём, эту часть корабля использовали очень редко и не сильно-то заполнили, хотя она, по идее, создана для хранения товаров или награбленного. Это могло сказать о том, что, возможно, у пиратов дела не очень, а то, что они нашли у нас на корабле — провизия, не более того. И вот, к чему нас привела самоуверенность. Чёрт, а могли бы следовать с сопровождением или взять корабль пострашнее, на который мелкие пираты не осмелятся напасть.

Когда пришелец обратил на меня внимание, я немного приободрился, потому что увидел в его левой руке какой-то свёрток. Естественно, в голову пришло, что это еда, и я уже приготовился к пышной трапезе. Что только мне ни представилось в воображении: пирожки с капустой, с картошкой, или нет, кусок жаренного мяса, какой подавали в том же постоялом дворе или запечённая рыба с лимончиком. Эх, вкусные деньки. Последнего кислого фрукта, конечно, я здесь нигде не встречал, но воображение очень явственно представило его, и у меня аж защемило под скулами.

Но вот незадача, как это по закону жанра бывает, со мной не спешили делиться, а начали задавать какие-то вопросы.

«Ну, что ты делаешь, глупый человек? — думал я. — Кидай еду и беги, пока не покусали!» — А он всё не унимался.

— Эк-мо ты разговорчивый был. Чего замолк?

— Кушать хочется, — бросил я, принимая положение поудобнее. — Может, если поделишься, заговорю.

— Может и поделюсь, — неопределённо ответил он. — Тебя как звать?

— Андро, — ответил я, но пират не ответил, пристально смотря на меня. — Что?

— Это всё твоё имя? Ни рода, ни титула?

— Да было что-то, — нахмурился я, «вспоминая». — Из головы вылетело, представляешь? — Украдкой я потёр ушибленное в последний раз место. — Может, попозже вспомню?

— Добро. Нам и впрямь ещё далеко плыть, — ответил он и начал медленно разворачивать свёрток. От туда он достал маленькое жёлтое яблоко и два куска хлеба, смятых до состояния теста. Пират бросил на еду оценивающий взгляд, но потом сжалился и, наконец, протянул её мне.

В этот момент, беря проклятый свёрток в руки, я всеми внутренними силами боролся с гордостью. Как только я расслабился, меня снова окунули в реальность и чётко дали понять, что мир, в котором я очутился, враждебен. Здесь сама жизнь, будь то человек, марн или даже ял, не ценится ни в брунин. Какое-то время назад я мог оказаться на дне моря, но дал пиратам понять, что с меня можно получить гораздо больше и стал, в лучшем случае, товаром. До этого, исключая, может быть, условия, всё было так же. Марнам — Вандолию — хотелось вычерпать все мои знания, как он сказал «любой ценой». На порядочность ялов я бы тоже не стал надеяться, пусть их мотивы мне и неизвестны. Вряд ли они самые благородные, учитывая их опыт с прошлым Гнису. Похоже, единственный, кому я здесь небезразличен, это Вадис, о судьбе которого я даже не знаю.

Неизвестность тяжёлым камнем лежала на душе. Что всё-таки сталось с Вадисом? Скинули ли его за борт перед тем, как я очнулся на палубе, или, может, он смог спастись и бежать? Хотя, куда там бежать, мы же в море. Он, может, и сильный марн, но вряд ли он способен плыть километры до ближайшего берега. Впрочем, последнее происшествие показало, что его не так-то и просто депортировать на тот свет, и это придавало мне надежду на счастливое избавление.

В какой-то момент мне пришла в голову мысль позвать его мысленно, но либо расстояние между нами было слишком большим, либо он не пришёл в себя, ответа я не услышал. Может, я что-то делал неправильно? Меня же не учили углублённому мысленному общению. Всё время нашего плавания я либо смотрел вдаль, либо на моряков, либо болтал с шумными весёлыми марнами.

Внутри корабля стояла темнота, и, несмотря на слабеющий свет со стороны ступенек, пересечённый прутьями незакрывающейся скрипучей решётки, я не мог видеть ничего вокруг.

Общий осмотр трюма в магическом зрении на предмет хоть каких-то полезных деталей не дал особых результатов — одну лишь паутину в ящиках и пустые бочки. Моих магических способностей сейчас хватало от силы метра на два от реального взгляда. Чтобы рассмотреть то, что ещё дальше, мне приходилось сильно напрягаться, и от этого начинала гудеть голова. Зато трюм оказался гораздо просторнее, чем мне показалось вначале. Наверное, потому что меня туда отводили в отхожее, и я теперь не переставал смотреть на едва-едва различимую в темноте дверь, ведущую к корме. Там, как и у выхода на палубу, ничего особенного не было, только какой-то мусор в невысоких кучах, да пара пустых ламп.

Мои биологические часы подсказали, что сейчас, приблизительно, ночь и пришлось искать наиболее удобную позу, но то и дело в кожу сквозь одежду врезались мелкие и крупные угловатые камушки. Пришлось вымести их рукавом, но зато после этого нехитрого действия я смог, наконец, кое-как свернуться калачиком. Работать пальцами, чтобы убрать мелкий песок и крошки, я не стал, а расслабился.

Плохо, конечно, так, на голодный желудок, но меня согревала надежда, что завтра мне снова принесут что-нибудь поесть, и это будет уже не два куска измятого теста с маленьким яблоком. Хотя, на что можно надеяться в моём положении? И кого я обманываю? Это же пиратское судно и никто мне ничего нормального не принесёт. Они и сами-то, наверное, едят далеко не шедевры высокой кухни. Вряд ли правила Давуриона сильно отличаются от Земных, где пираты были кровожадными разбойниками. Капитан Джек Воробей, конечно, не в счёт, но это всего лишь герой фильма, и нужно жить реально, пусть, даже, здесь, в ином магическом мире, куда я попал.

Разные мысли, словно муравьи, роились в голове, а схватиться за одну и с ней попытаться заснуть не получалось. Голова медленно начинала побаливать, тяжелеть, но мысли всё никак не отпускали. Сейчас бы снова меня отключили своими дубинками, я бы поблагодарил, но разве до них докричишься сквозь толстые и плотно прижатые доски палубы? Вон, рядом с кораблём хрен плавал.

К счастью, вскоре меня, наконец, разморило качкой, и я даже не заметил этого. Боль в черепе тут же улетучилась, и её место заняли светлые и чистые мысли. Душой я всё ещё был на Земле и во сне даже не вспомнил про Давурион и своё незавидное положение. Вот оно, проклятие снов: Когда наяву плохо — там тебе хорошо, но только до поры. До момента пробуждения. Так уж лучше и не спать вовсе, но от этого можно умереть.

Утром я удивился, почему, это, мне не приснилось ничего на тему моего заточения? И ведь точно знал, что ничего плохого во сне не увидел. Ни корабля, ни Давуриона. Возможно, вообще ничего не увидел.

Как результат, неожиданная бодрость и мысль расспросить того пирата о Вадисе, если он сегодня спустится.

Это оказался молодой человек, лет двадцати с небольшим, довольно необычной внешности для своей профессии. Как-то не вязались его добрые глаза с пиратством, хотя общий внешний вид подтверждал его род деятельности. Во взгляде не разглядеть какой-то неуверенности, как у юнги, о чём я в начале подумал, прикинув его возраст. Около входа он осмотрелся, и линии наших взглядов пересеклись. Он изучал меня, я — его, и так несколько секунд. Пират сдался первым: он отвёл взгляд, подошёл к клетке и спросил:

— Андро, сегодня прекрасная погода.

— Чудно, — ответил я холодно, и он посмотрел на меня почти оскорблённо. — В отхожее отведи.

«Какой демон меня дёрнул⁈ — услышал я чужой голос в голове. — Лучше бы в грязи копался. А тут ни с командой, ни с пленниками не пообщаться. Всё — сброд».

Отвечать я не стал, а лишь в его сопровождении сходил к корме, сделал свои дела и снова пошёл обратно.

— Скажи, — Мой голос заставил уже собравшегося на выход пирата остановиться и повернуть голову, — не в курсе, среди пленных есть старик? — спросил я, а потом понял, что не плохо бы описать его. — Морщинистое лицо, бледно-зелёная одежда, а по расе — марн.

— Что, никак память возвращается? — усмехнулся он.

— Ерунда. Плыл куда-то, а куда — не помню. Хорошо ещё, говорить могу.

— Есть такой, спит почти всё время.

— Спасибо… — тихо ответил я. Пират направился к выходу, но прежде чем исчезнуть за дверью, повернул голову и грустно добавил:

— Не повезло тебе. Лучше бы в море ушёл.

От этих слов мне стало жутко. Пират сказал их искренне. Он, видимо, знал, на что я иду, а вот мне в рабстве побывать ещё не доводилось. Если в ближайшее время не случится какого-нибудь чуда, так я туда и попаду. Чёрт, если бы хоть какая-то связь, да хотя бы с двумя. Понять, сколько нас, как можно освободиться, может быть даже кораблём управлять. Чёрт, опять мечтаю. Ну-кась, что там мне сегодня принесли? Свёрток мало того, что тяжёлый, так ещё и большой.

Хороший такой, плотный кусок сушёного мяса и какой-то маленький гладкий сосуд из камня, в котором плескалась вода — от этого свёрток и казался тяжёлым. Есть пришлось руками, но мне в данной ситуации жаловаться вообще бессмысленно. Уверен, в ближайшее время не удастся попробовать чего получше, а это даже в обычном случае далеко не худшее кушанье. Видать, пираты взялись за запасы, спёртые с нашего корабля.

Итак, что в наличии? Шишки на голове — две штуки; надежда на освобождение — один экземпляр; занозы… целая партия и, самое главное, оружие, то есть, его полное отсутствие. Прекрасный расклад, врагу не пожелаешь. Не хватало ещё одного пункта, который хоть чуть-чуть разбавил бы общую картину.

К предполагаемому вечеру, который я ждал в пустых раздумьях и попытках вскрыть клетку на море стало тревожно. Об этом мне подсказала усиливающаяся качка и более громкий скрип досок с остовом корабля. К счастью, меня от такого не укачивало, но всё равно неприятно и даже немного страшно. Кому знать, что у нас за корабль и на какой помойке его собрали. К тому же, из команды я не видел ни одного более менее взрослого человека, когда меня хотели утопить. Только сейчас, путём несложных размышлений пришёл к выводу, что даже если капитан — старик, набрал он молодняк не просто так. Видать, старая команда ушла вместе с прошлым кораблём. Мог быть и вариант похуже. Он заключался в том, что все, включая капитана — дети, и им сбагрили эту посудину за бесценок, лишь бы избавиться от мусора. И всё-таки, какой бы ни был корабль, достаточно мощный шторм способен уничтожить любой от нового до старого.

Отягощённый такими мыслями, я всё-таки достаточно легко заснул, но несколько раз просыпался от сильного скрипа, а на утро следующего дня, если верить моим биологическим часам, чувствовал себя прескверно. Ночь как будто бы и не спал вовсе. Сильно болела голова, в довесок, ещё и тело ныло от тесноты. Без малейшего движения я лежал, свернувшись калачиком на полу клетки и ни о чём не думал. Кроме того, желудок решил, что будет отправлять обратно всё, что мне не вздумается съесть. Так прошло утро. Пират, который принёс мне что-то поесть, даже не стал разговаривать, а просто оставил очередной свёрток на полу и быстро ушёл.

Темнота становилась почти кромешной, пока я не начинал двигать глазами. Когда же я переставал это делать, она снова сгущалась, и мне проще было просто закрыть их веками, чтобы не напрягать. Скрип усиливался, и к нему прибавлялся уже какой-то треск. Он меня встревожил и заставил в дальнейшем резко оглядываться на малейшие звуки. Головная боль уже давно ушла на второй план. Мне отчаянно хотелось оказаться где-нибудь в тепле и тишине. Чёрт с ним, просто на твёрдой поверхности, пусть даже в темноте.

Мысли роились в черепной коробке, и я не мог сосредоточиться на одной больше чем на несколько секунд. И тут пролетела одна. Вадис сейчас чувствует ровно то же, что и я. Может, ему ещё хуже, чем мне? Так или иначе, но даже то, что он прыгал, как сайгак тогда во время нападения, не отнимало его годы. Надо бы потом спросить его, по возможности.

С этими мыслями я снова провалился в сон и на этот раз меня разбудил тот молодой человек, который расспрашивал об имени. Ото сна я и не понял сразу, что всё так же нахожусь на корабле и только через несколько секунд до меня дошло. Голова больше не болела и, следовательно, тело не ныло. Видать, я доспал те минуты, которых не хватило ночью, и полностью отдохнул. Больше смыкать глаз не хотелось, да и голод, наконец, одолел меня. Тот свёрток, который принёс утренний пират всё ещё лежал в клетке и теперь я имел к нему самый, что ни на есть, настоящий интерес.

До тех пор, пока я не съел его содержимое, я не заметил пирата, который меня разбудил. А он терпеливо сидел и глядел на выход.

— И снова здрасьте, — обратил я на себя внимание.

— Ты утром не ел? — удивлённо спросил пират.

— Голова болела, — коротко и ясно ответил я. — Не хочу сидеть в содержимом собственного желудка.

— Понятно.

— Что там происходит? — Взгляд непроизвольно упёрся в потолок. Не то, чтобы я надеялся на его ответ, но он неожиданно сказал:

— Всё идёт к шторму. Если так и продолжится, к завтрему корабль пойдёт ко дну.

— А что с Ва… то есть, со стариком? — спросил я, вспомнив про Вадиса.

— С ним всё так же. Его даже шторм не смог разбудить.

— Ну, хоть кому-то здесь хорошо, — сказал я и глянул на руки пирата.

— Скажи, почему ты так похож на одного человека? — спросил он, чем поставил меня в тупик. На кого я так похож?

— Ты не первый, кто так говорит, но я — не он, не обольщайся. Ты, кстати, не мог бы…? — спросил я, глядя на свёрток в руках пирата. Два — точно лучше, чем один.

Снова там оказался кусок мяса, но вдобавок положили стеклянную бутылочку с деревянной затычкой. Прежде чем приступать к трапезе, я решил дождаться, пока пират уйдёт. Он повернулся, но очередная волна, атаковавшая наш корабль, заставила пирата врезаться в стену и упасть на руки. Впрочем, он неестественно быстро поднялся на ноги, отряхнулся и резко повернулся ко мне.

— Шторм усиливается. — Через секунду его уже не было в трюме.

Странно он как-то упал. Ненатурально, будто нарочно. Меня даже от еды эта странность отвлекла. На полу, куда он чуть было не грохнулся, я заметил слабый блеск чего-то металлического. В тот момент мне уже было всё равно, обнаружат во мне магию или нет, и условием создал маленькую светящуюся точку, похожую на звёздочку, от которой в небольшом радиусе расходился слабенький, но ровный свет. Предмет ничуть не походил ни на монетку, ни на ключ. Даже детальное его изучение в магическом зрении не дало представления, что это. Полый внутри цилиндрик с замысловатой резьбой на гладкой блестящей поверхности снаружи. Казалось бы, украшение, но больше похоже на свёрнутую в трубочку перфокарту.

Подобрать бы это творение, да слишком оно далеко. Мои исхудалые руки туда не дотягивались, а телекинез, про который я вспомнил через мгновение, отказался действовать. Куда уж там моему истощённому организму? Оставалось ждать, когда качкой его прикатит ко мне. Благо, ось его вращения находилась перпендикулярно моему взгляду, а доски — параллельно.

Пока глаза во все мощности смотрели за неуверенными движениями цилиндрика, в голову залезли вопросы. Зачем бы пирату накануне шторма что-то мне дарить? Что это вообще такое и для чего оно? А если пират так уж хотел мне что-то дать, мог бы «споткнуться» и поближе. Ладно уж, потерплю немного.

Вечерний шторм заметно усиливался, и скрип, который я слышал, перерос в качку, но уже не влево-вправо, а вперёд-назад. Если мы пошли наперерез волнам, это многое объяснило бы, но, сделав для себя такой вывод, я больше не задумывался о ситуации на море. Это всё-таки, вторая по значимости точка интереса, следующая за первой — круглой штуковиной, всё больше и больше качающейся на месте.

Корабль наклонился так, что цилиндрическая форма предмета позволила ему чуть подкатиться в мою сторону. Когда же я сообразил, что теперь смогу достать его рукой, он, вдруг, покатился назад, но не тут-то было. Ослабшие руки едва зацепились за предмет, но я его, наконец, достал!

Что ж, одно дело — поймать его, другое — разобраться, для чего он. Понятно, что цилиндрик — часть какого-то механизма, такой же, как шестерёнка. Ну, ничего, у меня осталось ещё достаточно времени, чтобы нащупать, где ему место. Шторм же подождёт? А?

Как ожидалось, мне никто не ответил.

«Гнездо» для ключа я искал долго и вместе с этим думал, когда лучше будет покинуть пиратское судно. Интуиция подсказывала, что утром, пока пираты сонные, а треск, который стал раздаваться чаще, говорил, что разумнее будет бежать сейчас. То есть вот прямо сейчас, не раздумывая.

Нащупав искомое, я рассмотрел ключ и вставил его в кольцевое отверстие. Он легко вошёл и, провернувшись… застрял. В ужасе я его и крутить пытался и вытащить, но он встал намертво и больше не желал шевелиться. А качка всё усиливалась.

— Проклятие! — Выругался я, со злости саданул обеими ногами по решётке. Раздался скрип, от которого меня аж передёрнуло. Это прутья, которые насквозь проржавели, не выдержали и надломились.

Соображал я недолго и, поднатужившись, пнул их ещё сильнее, но в этот раз метил точнее и направленнее. Третий удар принёс значительные изменения, а именно, прутья вышли из пазов и теперь торчали, как острые клыки наружу. Дальше я заработал руками и не без труда вынул их совсем.

Отверстие, куда бы я смог протиснулся, получилось узким, но сохранность одежды или спины меня волновали меньше всего, а когда затрещала рубашка, которую я носил под походным костюмом, возвращаться смысла уже не было. Поцарапало бы или, что хуже, проткнуло мне спину. Не все прутья получилось вынуть, хотя я старался. К счастью, исхудавшее тело дало преимущество в плане проходимости по таким дыркам.

Аккуратно двигаясь, я почти не рисковал подхватить столбняк. А это важно, потому что где в ближайшее время искать больницы?

Вскоре, отбросив эти мысли, я оказался на свободе, но пока не в безопасности. На штаны во время моего «побега» налипло столько пыли, что пришлось отряхнуться. В итоге получилось густое такое облако пыли, и мне пришлось тут же его покинуть, чтобы не закашляться. Пришлось размяться, чтобы без боли двигаться, но времени на полноценную зарядку не было.

Из двери клетки вдруг выпрыгнул тот цилиндрик и со звоном упал совсем рядом, когда я уже повернулся к выходу. Думать времени не было, и я схватил его. Слишком уж интересная вещь, чтобы вот так вот бросать. А если бы он упал куда-нибудь в темноту, то и искать бы не стал. Времени до чего бы то ни было, оставалось немного. Со счастливой мордой, качаясь, как в поезде, я направлялся к выходу. Вот только, на кой чёрт мне этот ключ? Эх, потом уже разберусь, некогда сейчас.

Приоткрыв решётку и глянув наверх, я понял, что внутренние мои часы не сбились, и на улице действительно ночь. А ещё и дождь, точнее, ливень, да такой, что мир ещё не видывал. Пришлось идти под ним и, поднявшись по ступенькам лестницы, ведущей на верхнюю палубу, я увидел всю картину происходящего наверху. Пираты беспорядочно метались из стороны в сторону, пытаясь закрепить пушки, но у них ничего не получалось, потому что пока двое держали одно орудие, другое наезжало им на ноги и дело начиналось сначала. Этот Сизифов труд показался мне даже немного забавным, но я не забывал про безопасность и направился вперёд, искать Вадиса.

Пираты же совсем не обращали на мою тёмную фигуру внимания. Видимо, не до меня им было, хотя под дождём, в темноте и чужак своим покажется. С Вадисом придётся сложнее, потому что он-то как раз ростом ниже всех на корабле, кого я видел.

Блин, о чём я только думаю? Старика ещё найти нужно, а потом уже о его неузнаваемости печься!

Одна из мачт уже грохнулась в воду и держалась лишь жалкими обрывками сетки. Вторая, благодаря спущенным парусам, ещё стояла, но и она грозилась вскоре сломаться. Вода за бортом бесилась неистово, то и дело окатывая смельчаков, оставшихся на палубе, и меня. Каждый удар передавался на ноги, и я почти явственно чувствовал, сколько осталось судёнышку. Но размышлять об этом я времени не нашёл.

— Где ты, Вадис? — Шептал я так тихо, что ветер и плеск воды заглушали меня без малейшего усилия. — ВАДИС!!! — Заорал я так, что аж голос чуть не сорвал. Пираты даже не заметили возгласа, а вода и ветер с тем же успехом заглушили меня.

«Вадис, чёрт! Ну хоть мысленно, а?» — подумал я, надеясь ещё, что он на корабле.

Голова крутилась почти, как у совы, но я не мог за ливнем увидеть того, кого ищу. И тут у меня в голове, наконец, прозвучал тот долгожданный голос:

«Эй, я тут. Нет, левее»

«Вижу!» — ответил я, ни говоря ни слова вслух. Без понятия, каким стало моё лицо, но какая разница? Марн ещё жив — это здорово.

Старик сидел в клетке, похожей на ту, в которой сидел я, только под навесом и, судя по его лицу, да и общему виду, понятно, что он не ел уже давным-давно. Одежда его потемнела от воды, и стянулась к низу, показывая исхудалые очертания тела.

— Запустил ты себя! — крикнул я сквозь шум воды, ухватившись за прутья его клетки. — Идти сможешь?

— Возможно! Ты знаешь, как открыть…? — Попытался спросить марн, но вовремя увидел, что я уже верчу ключ-цилиндр в отведённом отверстии. Что меня удивило, так это то, что он подошёл и к этой клетке, но от воды ключ проскальзывал в пальцах. Впрочем, приложив силу, я мог бы попробовать и здесь прутья выломать. Ржавчины хватало.

— Знал, что не скинули! — надрывался я, делая последний оборот ключом. Растяпа-пират, похоже, кинул мне вовсе не тот ключ, и он был от клетки Вадиса, а не… или же он знал? Чёрт, если так, похоже, в этом мире стало на одного достойного человека больше.

— Скинули, — ответил Вадис, прервав мои размышления, но я всё равно услышал его и уставился, — потом почему-то подняли.

Сверху снова пустили залп молний, гром от которых донёсся через мгновение, но он же привёл мои мысли в порядок. В голове сразу же появилась здравая мысль: лучше бы нам тут не задерживаться. Можно, как в Титанике, поискать обломок и прыгнуть на него. Но вот проблема: Если судно выживет, то и пираты тоже, а значит валить нужно прямо сейчас. К чертям шлюпки — их спускать долго, если они вообще есть.

Неожиданно послышался громкий треск, который с лёгкостью разорвал все посторонние шумы и привлёк всеобщее внимание. Уже с марном под руку я глянул в сторону грохота и увидел, как толстое бревно второй мачты разламывается, точно открывает огромную пасть с тысячей зубов. Треск и пробирающий скрип тоже чудом уцелели в симфонии звуков моря.

Через секунду мачта рухнула в воду, переломив пополам шлюпку, которую я сам только что заметил. У нас не было шансов добежать до неё. Максимально паршивая ситуация, чтоб её!

«Как нам бежать?» — спрашивал я себя, но ответа не находилось. Вторая шлюпка, если она вообще была на противоположной стороне борта, видать, куда-то пропала. Снова пришлось осмотреться и мне примерно вспомнились слова того пирата, который помог мне уйти. «Если так продолжится, то к завтрему корабль пойдёт ко дну», вроде он сказал.

«Ошибся ты чутка, — начал разговаривать сам с собой я, будто бы отвечая пирату, которого рядом не было. — Мы пойдём ко дну сегодня. Сей же час».

Оглушительный гром, подтверждая мои слова, пронёсся над морем, и шум воды тут же потеснился, не оставляя ни одного свободного и тихого момента.

— Вадис, на корабле не спастись! — выкрикнул я. Вместо ответа старик лишь кивнул. — Покинуть корабль! — добавил я, и он, похоже, разобрал.

Качаясь на ходу, мы с марном медленно подошли к краю борта, и я тут же в свете ещё одной из молний приметил бревно первой мачты. Её держала лишь одна верёвка, натянутая, как струна. Похоже, скоро и она лопнет, но так что же добру-то пропадать? Лучше вариантов, возможно, и не будет.

Переглянувшись с Вадисом, мы синхронно друг другу кивнули и прыгнули. Шум беснующейся воды, скрип погибающего корабля и крики матросов тут же утонули. Солёная вода приняла нас ожидаемо недружелюбно, но плавать мы с марном умели и быстро добрались до той самой спасительной мачты. Она спустя несколько мгновений совсем оторвалась от корабля и стала свободной, впрочем, как и мы.

Шторм не простил бы нам расслабления, поэтому я схватился за конец верёвки рядом с мачтой, перекинул её через бревно и наскоро обвязался. Каждое первое крепкое слово на Великом и Могучем подсказало Вадису, что что-то не так. Он что-то выкрикнул, и прямо над нами появилась яркая, но не слепящая звёздочка. Под светом я наконец привязался и сразу же занялся марном. С его узлом и помощью такой-то морской матери мы управились быстрее, и теперь оставалось только держаться и стараться экономить силы. Как бы нас не подбрасывало, бревно крутилось, но возвращалось в положение, когда наши головы над водой.

Корабля я больше не видел. Может, он уже затонул, а может, уплыл дальше. В любом случае, оставаться на нём было нельзя. Лучше рискнуть жизнью ради свободы, нежели ничего не делать, в ожидании заточения. Хотя, последнее нам уже не светило. Шторм набирал обороты, а корабль слишком сильно пострадал. Шансов спастись катастрофически мало, если вообще не ноль.

Море долго играло с нами, бросало мачту, словно щепку, переворачивало её, подкидывало вверх. Вода несколько раз погребла под собой. Баз понятия, как Вадис, но я чувствовал себя щепочкой в ванной безумца, который решил устроить потоп соседям снизу и сверху.

Что только я ни испытал, пока нас крутило, и радость, и горе, да всё, что можно испытать в жизни. Несколько раз перед глазами промелькнули самые яркие события, произошедшие со мной со дня моего рождения. Большая часть, что удивительно, уже от сюда, из Давуриона.

Голову заполнили только мысли о том, чтобы удержаться на этой треклятой мачте. Она посадила, наверное, уже сотню заноз мне в руки и стёрла их до крови. Но какая разница, изотру я кожу на ладонях или нет, если в результате выживу? Зло гораздо меньшее.

У Вадиса положение, похоже, нисколько не отличалось от моего. Гримаса боли вместо привычного лица красноречиво об этом сообщила.

«Не долго нам осталось, — думал я. — Или шторм убьёт или что похуже».

Всё плохое, как и хорошее должно когда-нибудь заканчиваться. Вот и двухдневный шторм начал утихать. Нас больше не швыряло из стороны в сторону, в руки больше не врезалось столько заноз, да и не тёрлись они теперь. Качка сходила со смертельной к кошмарной.

Вскоре и вовсе всё прекратилось, и теперь во влажном воздухе после дождя с громом летала только свежесть. Над морем лениво поднималось солнце. Рассвет был прекрасный, да и мы устроились куда удобнее. Мачта не крутилась, за что отдельное спасибо тем палкам, на которых сейчас держались обрывки парусов.

— Ну, что, выжили, стало быть? — спросил я вслух, не боясь уже сглазить. Хоть я и не суеверный, в такие моменты предрассудки сами просыпаются. — Ты как?

Марн повертел головой, приходя в чувство, и что-то увидел за моей спиной

— Глянь-ка, суша.

— Поплыли, — с облегчением сказал я, оборачиваясь.

Берега не оказалось — Вадис увидел каменистый обрыв, уходящий глубже в море. Сверху висело много кореньев деревьев, но даже если бы они оказались в досягаемости моих рук, я вряд ли смог бы сейчас подняться по ним и оказаться наверху. К сожалению, на воде тоже не было камней, на которые можно хотя бы присесть.

— Теперь-то куда? — спросил я, оглядываясь в поисках хоть чего-нибудь. — Наверх не залезем.

— Нам в ту сторону, — ответил марн, указывая рукой, кажется, в направлении севера, — но я боюсь, что это граница вражеского королевства.

— Какая теперь разница? — спросил я небрежно.

Вражеское или нет, твёрдая земля под ногами — это лучше, чем ничего. Плыть вечно никто не способен, а вот лежать на земле — хоть до бесконечности.

Мы начали усиленно грести, но я понял, что такими темпами мы легко развяжем те непрочные узлы, которые я давеча наспех завязал. После нескольких напряжённых минут я кое-как обновил их. Руки слушались скверно, а пальцы — тем более, но, кажется, они начали приходить в чувство. По крайней мере, теперь, даже если мы с марном заснём в пути, захлебнуться уже не получится. С этого момента я забеспокоился о возможной заразе, но руки больше не кровоточили, и, похоже, всё не так плохо, а виновата ли тут магия или моя природная живучесть, вопрос отдельный. Однако, надо сказать, что второе меня не особо-то и радовало. Болел, как и все.

Тихий шелест воды вокруг совсем не успокаивал, но грести становилось легче. Иногда я даже мог оттолкнуться ногами от скал под водой. Волны подбивали к берегу, а обратно уже ослабшие, почти не мешали. Бешеный сердечный ритм тоже вскоре успокоился, но расслабляться даже сейчас я считал непозволительной роскошью.

Медленно над нами проходил каменный берег, но со временем кромка его снижалась. Через несколько долгих минут или часов, я больше не считал время, всё казалось вечностью; в общем, ближе к полудню, край берега заметно спустился, но, как назло, закончились коренья, и даже пролазов я до сих пор не нашёл. Вскоре на глаза попался большой гладкий камень.

Немного поразмыслив, я предложил Вадису хоть чуть-чуть отдохнуть и попробовать обсохнуть, и он согласился. Конечно! Уверен, он и сам мечтал сейчас вылезти. Просто, дальше отмокать в морском рассоле не хотелось ни мне, ни ему.

Залезать пришлось невысоко — камень порой полностью закрывали волны, но это лучше, чем ничего. «Судно» мы пришвартовали за свои же тушки, только верёвки чуть-чуть ослабили. Марну пришлось помочь — старика почти оставили силы, но он напрягся и сел рядом под появившемся солнцем, прижав колени.

— Знаешь, ваши корабли — потрясающие, — стуча зубами от проникшего под одежду ветра, ядовито сказал я. — Такое качество сборки ещё поискать.

— С вашей верфи, — отразил он в той же манере. — Наш бы насквозь пробил.

— Чёрт бы меня побрал, если я захочу здесь остаться.

— Может, дашь нам шанс?

— Тут здорово: магия, драконы, порох и чистый воздух, но на неделе я сдохну. Какой ещё шанс? — брезгливо отвернулся я.

— Э-эх, выживешь, не забудь навестить мою могилу.

— Это ты-то меня учить собирался? Могилу его, видите ли, навести! Фиг!

— Я не выберусь, и ты это знаешь, — спокойно ответил он, смотря мне через плечо, на море. Потом он горько усмехнулся и договорил: — Хорошее место для гибели.

— М-эх, — махнул я рукой.

Разбухшая до боли кожа приходила в норму ещё долго, поэтому я решил немного прилечь. Жгучая соль между мной и камнем давала о себе знать, поэтому я больше ёрзал, чем отдыхал, но это всё равно лучше, чем плескаться в море почти сутки. Волосы тоже слиплись и стали похожи на солому. Трогать их и уж, тем более, расчёсывать у меня не возникло ни малейшего желания, да и нечем, собственно.

Мышцы ныли, но боль медленно утихала и двигать руками становилось всё проще. Всё это время я рассчитывал, сколько примерно времени нам ещё плыть, если скалы продолжат так же опускаться. Только ничего дельного в голову не лезло.

— Ну чё, готов ещё к рывку? — марн явно не ожидал от меня такого энтузиазма. Мы достаточно обсохли, чтобы продолжить, и я не видел больше причин оставаться здесь.

— Готов, — на выдохе ответил он. Ну, да, какой тут отдых? Поесть бы чего.

Мы снова прыгнули в воду и схватились за мачту. Необходимости спешить с завязыванием больше не возникло, и я качественно справился с узлами. На берегу мне, к сожалению, не удалось найти ни камня плоского, ни ветки, зато ближе к заветному спуску я мог легко руками отталкиваться от скальника. Круглые или острые, меня с мозолями на руках это не волновало.

Наше передвижение очень ускорилось, и ещё через несколько часов, когда стемнело, мы почти достигли цели.

— Как думаешь, хоть один из пиратов выжил? — решил спросить марн.

— Не знаю, хотя один из них показался мне хорошим человеком. Но нам самим бы выбраться.

— Крушение произошло недалеко от берега. Вдруг мы с ним встретимся?

— Да плевать, если честно, — ответил я. — Что он нам сделает?

— Твоя правда, — вздохнул марн.

Последний рывок оказался дольше, чем я предполагал. Мы плыли довольно быстро, но каменный берег медленнее опускался. Наконец, я увидел впереди соприкосновение воды с берегом. Моих сил даже немного прибавилось, хотя, может, это так казалось.

— Эй, Вадис, ты там как? — спросил я, но никто не ответил. Обернувшись, я увидел, что старик лицом лежит на мачте и не двигается. — Не вовремя ты заснул, друг, рано! Эй! — Прошлось даже трясти марна, но он и так не проснулся. — Чёрт. Потерпи, тут немного.

До нормального берега и впрямь оставалось метров пять, и их я преодолел с небывалой скоростью — за несколько секунд, которые, впрочем, показались мне вечностью.

Быстро отвязавшись от мачты, я отвязал марна и за руки потащил его дальше от линии воды. Под ногами скрипели гладыши, и я несколько раз чуть не упал на влажных камнях, но всё-таки смог преодолеть ещё несколько шагов, прежде чем выбился из сил.

— Спаслись! — Выпалил я сквозь тяжёлые вздохи и почти упал на спину. Сердце и душа ликовали. — Слышишь, спаслись!

И всё-таки, положение наше назвать счастливым язык не поворачивался. Через полчаса я с ужасом понял, что у Вадиса сильнейшая лихорадка. Марн очнулся, но он весь дрожал, просил пить, и, казалось, ещё чуть-чуть, и загорится от жара. Чтобы хоть чуть-чуть помочь, я порвал рубашку на лоскуты, намочил тряпку, остудил её на ветру и приложил ему ко лбу.

Набрав веток, мха и больших листьев в ближайших джунглях, куда не решался отправиться дальше, чем на пять метров, я соорудил некое подобие кровати для марна и почти без усилий переложил его туда. Но вскоре старик стал совсем плох, а я сидел и не знал, что делать. Глаза бегали, руки дрожали, в душе поселилось отчаяние. Казалось, ещё немного, и не выдержит уже моё собственное сердце, удары которого отдавались гулким эхом в ушах.

Мне хотелось помочь ему, как я помог тому марну — Круле, но ему не нанесли наружных ран, с которыми я бы, может и справился. Вадису слишком много досталось, и у него появились недостижимые для меня внутренние проблемы, одна из которых — его истощенный организм, неспособный бороться с болезнью. Удивительно, что он вообще доплыл до сюда, если уж на то пошло.

Всеми силами я старался не допускать прискорбных мыслей, но они всё чаще одолевали разум.

— Погоди, сейчас! — Говорил я всё громче, сменяя горячую тряпку холодной, и уже не замечал, как мой голос переходил на крик.

— Вот… забери.

— Да, стой же ты!!! — Отбросив какой-то предмет в сторону, я мимолётно почувствовал, что из него выходит магия. Не увидел, а именно почувствовал. Потом такая же магия покинула и марна. Попытка наладить с ним мысленный контакт успехом не увенчалась, а ведь он наверняка знал, какие слова сказать, чтобы вылечить.

— Чёрт! — со всей силы я ударил марна в грудь. — Вадис, чтоб тебя!

Надежды на спасение пропадали одна за другой, и когда я сделал всё возможное, чтобы удержать его на этом свете, я откинулся на спину и закрыл глаза. Из них ручьём потекли слёзы.

Всё. Не стало Вадиса. Не стало того старика, который помог мне, дал хоть какое-то представление о магии, спас от яла и от пушечных ядер. Даже надежду подарил на возвращение домой. Зачем вы, боги, если вы «там» есть, забрали его? Почему сейчас⁈