Обещание

Глава 12 Гусеница

В капитанской каюте мне неожиданно стало очень хорошо. Внутри, вопреки моим ожиданиям, царила приятная прохлада, а давление на мозг, которое упорно преследовало меня на суше, заметно сократилось, хоть и не исчезло вовсе.

Помещение освещало всего одно скошенное книзу окно с вертикальными открытыми створками, под которым почти сразу стоял большой украшенный металлическими фигурными лентами стол с таким же нарядным стулом, почти креслом. Перед ним лежал довольно старый на вид ковёр, но картины он не портил. Наоборот, казалось, он своей мрачностью дополняет её. Сбоку, скрываемая толстой подобранной снизу зелёной шторой, находилась кровать с маленьким ящиком, а с другой стоял большой шкаф с разнообразными бумажными свёртками, книгами и множеством инструментов, видать, для картографии. Уже у самого выхода я увидел большой платяной шкаф. Вряд ли он мне, конечно, пригодится, с моим-то гардеробом, но если вдруг придётся баррикадироваться, я знал, что делать. Выглядел он как раз достаточно тяжёлым, чтобы задержать ломившихся и дать мне драгоценные мгновения на обдумывания плана побега или боя. Ещё бы, конечно, оружие для этого, но, надеюсь, в пути не случится ситуаций, в которых он мне пригодится.

С другой стороны стояли четыре бочки, Три из которых заняли свёртки бумаги, которые, видимо, в шкаф у окна не поместились. Не обошлось и без камина — он находился за бочками и представлял собой, скорее, печку-буржуйку, вокруг которой всё дерево закрыли металлическими пластинами.

Конечно, я не был уверен на все сто, но у меня закрались сомнения по поводу принадлежности корабля. Ни одна из увиденных мной стилистик Давуриона тут не угадывалась, и я отметил это только сейчас, а ведь раньше такие детали замечал сразу же. В силу профессии, конечно же.

Осматривая каждый уголок, я прошёлся по комнате и отметил, что пол тут идеально гладкий, и будь я только в носках, тут же упал бы. Рядом с бочками, где, как оказалось, лежат не карты, а бумажные бруски, я остановился. Интересно стало, что же там. Подняв один из них я взвесил его на руке. Внутри, вероятнее всего, лежал порох, а когда я услышал пересыпание его, понял, что догадка моя верна. Аккуратно положив брикет обратно, я, несмотря на тут же появившееся желание испытать на нём свой огонь, строго-настрого наказал себе не использовать тут магию. А если и использовать, то только в малых количествах или хотя бы в опытных целях.

Дальше я подошёл к шкафу со свитками, вынул тот, что поцелее, и разложил его на столе. Сразу и не скажешь, сколько лет они пролежали здесь, потому что качество их было довольно паршивым. Несмотря на это, рисунок различить удалось с относительной лёгкостью, и я сразу же нашёл Илибез и посмотрел на окрестности. Если верить карте, рядом с городом имелось местечко за «Живой Стеной», где можно высадиться, не привлекая внимания даже размерами корабля. Оно находилось за холмом, как я понял по обозначениям карты, достаточно высоким, чтобы скрыть наш и без того не самый высокий корабль целиком. Оставалось только добраться туда незамеченными. Мысль спустить флаг, чтобы нас не атаковали сразу, и подплыть прямо к порту Илибеза, который я разглядел, отпала сразу же, потому что мачты у нашего корабля не было, и флага тоже. Но что было, так это высокая вероятность того, что ялы сразу же поймут, чей это корабль к ним плывёт.

К сожалению, своего точного местоположения я не определил, хотя нашёл предположительный район, где потерпел крушение пиратский корабль и даже место на берегу, где мы, наконец, вышли на сушу. Неподалёку, севернее, находилась точка, подписанная несколькими символами. Саонир, если я правильно понял. Причём, символы даже на давурионские ничуть не походили, и я совсем отчаялся пытаться расшифровать их.

Дальний юг карты оборвали, оставив от неё только горизонтальную ленту, где можно было рассмотреть относительно небольшое королевство Давурион и фрагмент соседнего континента, раза в три превосходящий последний, хотя количество городов на востоке заметно отличалось от количества на западе. В Давурионе их было гораздо больше.

К сожалению, в школе по географии я имел твёрдую тройку, учитывая ещё, что какие-то обозначения я там понимал. То немногое, что я запомнил, это стороны света, широты, долготы и фрагменты чего-то ещё. Здесь же я не видел ни названий, ни обозначений сторон света. И ориентироваться мог лишь по движению солнца. Где оно встаёт, там, мол, и восток, а где падает — запад.

Меня неожиданно потянуло назад. Несильно, но ощутимо, и я догадался, что мы начали набирать скорость.

«Ну что, — подумал я, выпрямившись и глубоко вздохнув, — счастливого пути».

На палубе я увидел работающих матросов и услышал плеск от вращающихся колёс. Впрочем, прежде чем я успел удивиться, что так пройдёт всё путешествие, они оставили педальные приспособления и разошлись по палубе, а колёса так и остались крутиться, ничуть не сбавляя скорость. Что их теперь приводило в движение, я даже представить не мог, но мы всё ещё набирали скорость.

Чуть позже на палубу из своих кают вышли канохи, облачённые в металл. Как только они увидели меня, их лица помрачнели. Некоторые даже положили руки на рукояти своих мечей. В ответ я подвигал носом, после чего будто бы случайно чихнул и выпустил одновременно немного огня изо рта. Взгляды от меня сразу же отвернулись, да и я пошёл к корме, наблюдая удаляющуюся арку, которая даже на расстоянии громадной. Эх, был бы при мне сейчас фотоаппарат, но куда мне тут? Его даже не изобрели. А столько пейзажей пропадало, хоть сейчас бери и отправляйся в новое пешее путешествие. Интересно, у кого канохи отобрали сию прекраснейшую землю?

Мои раздумья прервали шаги позади, и я тут же обернулся, ожидая чего угодно. Это оказался Корук. Он незамедлительно спросил:

— Ти вибрал, где корабель пристанет к берега?

— Думаю, да. Пройдём в каюту, — ответил я уверенным голосом.

Мы молча зашли внутрь и я на разложенной карте указал место, где корабль можно безопасно пришвартовать, конечно, при условии, что ялийские корабли не патрулируют ближние воды. Корук подумал и согласился со мной. Так же я спросил его, когда приём пищи и куда идти в это время. Канох ответил:

— Кушаи ми на полуб после звонкого удара металла. Но нельзя сразу виходить. Два удара — земля на глазах, а ещё се может бить опасность, тода ударяет три раза.

— Хорошо, запомнил, — ответил я, наблюдая, как он отводит взгляд. — И ещё, в чём дело? Меня будто зарезать хотят.

— Но… Ти не наш и не любят тебе.

— Да уж это очевидно, — процедил я. — Делать-то что?

— Ти заслуже… Как у тебя это называться? — Он начал крутить указательным пальцем в воздухе, явно подбирая слова. — Сила и влияне.

— Уважение? — предложил я, и он сразу же ткнул в моём направлении, кивнув. — И как его заслужить?

— Покажи ти сила. Ни к хитрости, ни к слово, ни к магии, а к сила все смотра. Ито скор будъ-ет.

Голову заняли мысли, как это уже частенько со мной бывает. Если меня вызовут на дуэль, будь по сему, но вряд ли это будет какой-нибудь щуплый канох, который не знает, с какой стороны браться за оружие. Тут придётся вспоминать всё, что я сам знал про меч и даже то, чего не знал. С другой стороны, если я сам вызову кого-нибудь, они могут признать меня дуэлянтом и ещё больше обозлиться. А о том, что они сделают с человечком посреди моря, если он проиграет, думать и вовсе не хочется. Надеяться на более-менее лояльного старпома тоже как-то не хочется. Даже если каким-то чудом придётся встать спина к спине против команды и воинов, у нас шансов мало. Что иронично, это же является самой слабой частью моего плана. Точнее сказать, дыркой, и чтобы её заполнить, нужен какой-то отвлекающий манёвр.

За мыслями я не заметил, как канох покинул меня и по инерции спросил:

— А что скоро…? — Осёкся. — Чтоб тебя!

Плохо, конечно, что тут такое несоблюдение субординации. Уходют без приказу, и хоть ты тресни! Хотя, я тут лишь формальный капитан, да и мы только что говорили об уважении. В смысле, про его отсутствие.

Продолжая мои прошлые размышления, я подумал, что будет не плохо попробовать натравить на себя какого-нибудь каноха из команды, и, когда он нападёт, обставить это, как самооборону. Идея, конечно, сырая, требует подготовки и времени, но я её отложил. Для лучшего мыслеобмена в голове я сел на кресло, чтобы не загружать голову поддержанием равновесия тела в вертикальном положении.

В какой-то момент я, не сильно удивившись, снова вернулся мыслями к пороху. А что? Взрыв, как отвлекающий манёвр, может и сработать. Оставалось лишь продумать контекст, но на это у меня около десяти дней. Времени с избытком. Впрочем, мне всё равно захотелось проверить, правда ли в той бочке брикеты со взрывчатым, а не, скажем, гречка с рисом или пшено на случай длительной осады каюты.

Взяв один брикетик в руки, я подошёл к камину-печи, аккуратно проткнул бумагу, а потом насыпал тоненькую чёрную дорожку на полешко внутри пасти камина. Сначала я захотел проверить его горение, но не от моей магии, а от обычного огня. Небольшой ящичек, наполненный лучинами для розжига стоял как раз рядом с камином. Взяв одну из них, я магически зажёг её, а когда отпустил, она горела уже собственным пламенем. Это мне и требовалось. Огонь медленно приближался к той дорожке, и она начала бурную реакцию.

Свет от быстрой вспышки, сопровождаемый одновременным громким шипением, напомнил мне сварку, и от этого в глазах поселился зайчик. Сколько бы я не моргал, он не пропадал и даже с закрытыми глазами я видел неровную, похожую на ощетинившуюся всеми своими волосками гусеницу. К счастью, уши не заложило, хотя, если бы я использовал больше, могло ударить и по ним. В помещении сразу же запахло едким пороховым дымом, но, к счастью, количества сожжённого не доставало, чтобы я мог задохнуться, да и остатки дыма вскоре исчезли. Видать, где-то тут и вентиляцию предусмотрели.

Разумеется, опыт вызвал во мне море восторга. Может, и не такое большое, как окружающий нас Аларс, но достаточный, чтобы я захотел испытать уже свою магию на сыпучем горючем. К счастью, разум взял верх вовремя, и я понял, что лучше провести всё это на улице. Так, на всякий случай.

Взяв с собой полешко, на котором теперь чёрным пятном восседала та самая гусеница, и чуть-чуть опустошённый брикетик, я вышел на улицу и вдруг раздался звон металла. Энтузиазм сразу куда-то пропал, и я вернулся обратно в каюту. Положив под кровать уже приготовленные для опыта вещи, отправился ужинать. Сквозь компанию канохов я без смущения прошёл, чтобы взять с общего стола свою порцию, уселся на ступеньку с деревянной миской, наполненной жидкой похлёбкой, и стаканом сока какого-то фрукта. Не сказать, что совсем бурда, но, возможно, повар, который это приготовил, кушал или смотрел на меня среди остальных в одежде воина или палубщика.

Без каких-то приличий или этикета я, представляя себе домашнюю стряпню, богато сдобренную острым соусом, начал всё это поедать. Внимание на глядящих в мою сторону канохов я старался не обращать, но всё равно раз за разом оглядывался. Казалось, моё желание спровоцировать кого-то напасть исполнится вот прямо сейчас. Напряжение в воздухе такое, что чихни я — толпой накинутся! Интересно, почему до сих пор держатся?

Резко подняв взгляд, я осмотрелся. Да, все канохи смотрели на меня, а к своим порциям так и не притронулись. Глубоко вздохнув, я встал с уже пустой миской, залпом выпил содержимое стакана, поставил всё это с заметным стуком на стол, от куда взял, и, пожелав приятного аппетита, отправился в каюту.

День вскоре так и закончился ничем, а я так и не решился выйти, чтобы испытать порох с магией. Довольно удобная кровать приняла меня, будто я уже много раз ложился сюда и на ней уже появилась «любимая вмятина», однако что-то на ней не давало мне покоя. Сон, впрочем, забрал меня довольно быстро.

Меня разбудил странный шум с палубы. Судя по звукам, это были мечи, но они сильно отличались от того, что призывало всех к приёму пищи. Более того, было ещё громкое топтание ногами и короткие выкрики канохов. Всё говорило о том, что мятеж таки назрел. Но вместе с этим появился ещё один, который я задал сам себе мысленно:

«Неужели нашёлся смельчак защищать меня?»

Нет, что-то тут не так, да и звуки говорят о том, что сражение проходит в формате один на один. Почему бы на одного, тогда, толпой не навалиться, чтобы справиться быстрее? Мысль о мятеже лишилась опоры, но я медленно и осторожно вышел из каюты и увидел на палубе такую картину: Два каноха сражались, а остальные, обступив их, с интересом смотрели на всё это. Среди дерущихся, кстати, Корука не было.

«Поединок? — догадался я. Это могло быть довольно правдоподобным объяснением, но потом я ещё раз поправил себя: — Развлечение».

Меня никто из канохов не заметил, и я подошёл ближе к Коруку. Дерущиеся вскоре завершили бой и разошлись, став частью круга, из которого, впрочем, вскоре вышел ещё один канох, довольно крепкого телосложения, без доспехов, хотя матросом он не был. Его облачение попалось мне на глаза довольно быстро. Оно валялось в углу и напоминало панцирь черепахи без… черепахи. Никто с ним в бой вступать даже без защиты не решался, хотя команда насчитывала парочку канохов и покрепче, и я понял, что это мой шанс получить уважение всей команды на оставшиеся девять дней. Со всеми, если мятеж всё-таки случится, я никак не справлюсь, а сейчас с одним у меня может что-то и получиться.

Подумав ещё мгновение, пока не нашлось кого другого, я кашлянул, и на меня обернулось сразу несколько канохов. Они расступились, как бы приглашая, и на лицах некоторых я даже заметил ехидные ухмылки. Один из канохов, сообразив, что у меня нет оружия, молча протянул мне что-то вроде меча. Конечно же, болванка оказалась тренировочной. Проведя пальцем по лезвию, я даже не поцарапался. К сожалению, его баланс оставлял желать лучшего, но вес оказался мне по руке. Наше приветствие с противником оказалось довольно скромным. Он пару раз ударил себя в грудь и издал громкий рык, а я лишь крутанул «девятку» и встал в боевую стойку, показывая свою готовность.

После громкого выкрика арбитра из толпы, ознаменовавшего начало боя, канох прыгнул ко мне и замахнулся сверху. В том месте, где должно было пролететь его лезвие, меня не оказалось, но и канох не сплоховал. Он успел остановить меч прежде, чем коснулся им досок палубы.

«Сил тебе не занимать?» — спросил я его в мыслях, оправившись от небольшого потрясения. Даже я со своим мечом такое сотворить не смог бы, но это значило и ещё кое-что.

В следующий момент я сам пошёл в атаку, которая не очень успешно, но была отражена. Канох умел пользоваться оружием, это я почти почувствовал. Наши мечи очень шумно встретились друг с другом и от такого удара, как мне кажется, должны были сломаться, но материал выдержал, и мы встали с дрожащими скрещёнными клинками.

В пылу боя моя голова не мешала телу, иногда даже подкидывая своевременные здравые мысли. Ловко взявшись за свободную часть рукояти противника, я отвёл её в сторону, в то же время своим мечом нанося условный удар. Канох, впрочем, в последний момент извернулся, вырвал меч и отпрыгнул назад, спасаясь. В это же время я, снова прокрутил «девятку», но в этот раз её обратный мах прошёлся по правой руке каноха, парализовав её на некоторое время. Вообще, такой удар, нанесённый противнику в доспехах не причинил бы ему такой проблемы, но имею, что имею. Броню на корабле все сняли, тут она незачем, потому что, даже если на горизонте появится враг, пока он к нам приблизится, даже самый нерасторопный успеет её надеть и встать в строй.

Противник подхватил меч левой рукой и посмотрел на меня удивлёнными глазами. У каноха не было какой-то злобы или ненависти ко мне, что в свою очередь удивило меня, но я не стал отвлекаться от боя, хотя в эту самую паузу сравнял шансы, переложив меч в свою левую. Честность? Нет, просто таким образом я мог завоевать бóльшее уважение среди толпы. Скорее, всё-таки, это я сделал в корыстных целях.

Наш второй сход получился короче, хотя теперь мне удалось с помощью загнутой гарды на своём мече заклинить и вывернуть оружие противника из рук, совсем его обезоружив. Как только это произошло, канох поднял руки к верху и положил их на голову. В непонимании, что этот жест означает, я начал оглядываться, не убирая свою боевую стойку и вдруг слева сзади я услышал знакомый голос:

— Он принял поражён! Оружé к низу!

Рука с оружием быстро опустилась, и мы разошлись, правда, я не стал частью кольца, а оставил меч и отправился в каюту. Вспотевший, усталый, но довольный. Ещё бы! Мне удалось победить каноха выше меня на полторы головы! Впрочем, они все были выше меня примерно на столько.

Что ж, бой с утра довольно эффективно выветрил из моей головы последние признаки сна, и, минуя взглядом ненавистную кровать, прошёлся до кресла и упал не него, замедляя сердце и успокаивая дыхание. Из ступора меня вывел звук открывающейся двери. Мне даже открывать глаза было лень, но я отлично понимал, кто это может быть.

— Корук? Чем обязан?

— Ти силен. Сможе победа Паррава! — сказал канох, растянув «Р» в последнем слове. Мне даже показалось забавным, что имя моего противника оказалось похоже на «Порву».

— Должен признаться, меч он держать умеет, но скорости не хватает. — Канох кивнул. — Случались противники и быстрее.

— Остале небольше. Команда смотрит ти, но осторожно. Може не страх за житъ-э.

— Рад это слышать. — усмехнулся я. — Между прочим, ты сам участвуешь в таких боях? — Мне стало интересно, каков наш старпом.

— Нэ. Руки сила, не быстро.

— И всё-таки, оружие ты носишь.

В комнате поселилась тишина, но канох всё не уходил.

— Что-нибудь ещё? — спросил я, глядя в его сторону, и он ответил:

— Теперь ти частис команди, буде же настоящий капитан. — После этих слов Корук ушёл, и как только дверь закрылась, с палубы донёсся звон металла, возвещающий о приёме пищи. Приятный, надо сказать, звон.

Что ж, следующие несколько дней в мою сторону больше не бросали косых взглядов, будто я и не человек вовсе. Забавно, но такая формулировка нисколько не огорчала меня. Разумеется, мы с канохами не стали друзьями, но команда признала во мне, пусть и временного, но командира. Вообще, я старался особенно не беспокоить их, обращаясь по вопросам только к Коруку и стараясь лишний раз из каюты не вылезать, но в пути пришлось разрешить и пару конфликтов, что называется, как сам знаю. А один раз, когда я проснулся раньше обычного, мне даже доверили судить утренний бой. Хотя нет, ещё кое-что я попросил сделать парочку крепких канохов — отодвинуть от стены кровать, чтобы повесить на её месте один из свободных гамаков, который я нашёл в трюме. Для этого пришлось вбить пару колец в стену, но это определённо стоило того. Наконец, я смог вздохнуть спокойно.

От однообразия морского пейзажа и неспособности общаться с кем-либо я успел облаз… осмотреть всю каюту. Помимо карт разной степени паршивости в бочках и богатой коллекции книг, в которых даже картинок для неграмотных не было, я заглянул в платяной шкаф, где обнаружил пару комплектов одежды. Жаль, что она оказалась значительно более крупной, чем нужно мне, но и завязочек там пришили столько, что хоть на младенца вешай, что-то приличное, да получится.

Первым же делом я проверил наличие посторонних запахов, но, похоже, мне повезло, и стирать здесь умели. На новизну надеяться не приходилось, но и носить что-то с хозяйского плеча я не боялся. Как-то брезгливости в последнее время поубавилось, да и снобизмом я никогда не страдал.

Верх я сменил на довольно скромную рубашку соломенного цвета, а ноги переодел в серые штаны с ремнём и зачем-товой длинной меховой кисточкой по швам. К моему удивлению, здесь нашлись и более менее ноские сапоги, которые оказались мне лишь на размер больше, и, так как мои кроссовки уже доживали своё, угрожая в скорейшие сроки совсем развалиться, я, не раздумывая сменил их. Камзол, напоминающий форму гусар, я надевать не стал, потому что погода на улице почти всегда стояла тёплая, а временами и жаркая, пусть воздух и продувался свежим морским ветром. Зато на голову нашлась широкая круглая шляпа с полями, щедро украшенными перьями. Такая, особенно под солнцем, сразу же показалась мне незаменимой.

К сожалению или к счастью, зеркала на борту нигде не имелось, но и прибегать к магическому зрению я не спешил. Канохи, похоже, и вовсе не заметили, что я переоделся. Собсна, чего это я? Не о том беспокоюсь.

Вскоре наступил шестой или седьмой день пути. Корук говорил, что мы продолжаем следовать курсу, как дóлжно, и прибудем на берег вовремя. Что же до моих планов на опыт с порохом, так их, в буквальном смысле, подмачивал дождь, который днём и ночью не переставал стучать и барабанить по палубе. А мне казалось, что установившееся в начале пекло так и останется. На пятую ночь я даже попытался сделать задуманное, но быстро, как оказалось, отсыревающий порох не хотел даже начинать гореть. Вместо искр, хлопков и других спецэффектов появлялся лишь густой дым.

Естественно, все эти эксперименты я проводил в тайне от других членов команды, но не забывал обдумывать план, как со всеми ими разобраться на берегу, не прибегая к депортации на тот свет. Единственный пункт, который вообще не хотел сдвигаться с мёртвой точки — отвлечение. Не знал я, как посеять панику в такой маленькой группе, потому что не знал, чего по-настоящему боятся канохи. Казалось, будто у них вообще нет страха, а спрашивать об этом я никого не хотел. Лишние разговоры в команде и уже настоящий мятеж могли бы здорово подорвать все мои планы. Кому их, канохов, знать? Впрочем, кое-какая мысль в голове сидела.

Но вернёмся к опытам. Ночь перед шестым днём плаваний выдалась лучшей за всё время, почти безветренной, но самое главное — с неба перестала сыпаться вода. Там плавали лишь небольшие облака, которые время от времени закрывали луну. Она сначала казалась мне какой-то розоватой, потом стала белоснежной, и с того момента менялась каждый раз, как я ни посмотрю на небо.

В руках я держал всё необходимое: полешко, которое я использовал с первым опытом и вдвое опустошённый бумажный пакетик с порохом. Вместе с этим комплектом я, поглядывая на дежурного, тихо вышел к корме и глубоко вздохнул.

Меня встретил тихий шелест воды, слабая качка на спокойном море и вид бескрайнего моря под полной луной без единого облачка. Пейзаж невероятно умиротворял, но я, отогнав все прочие мысли, сосредоточился на опытах. Полешко уже лежало, и на него я медленно насыпал ровную дорожку серого сыпучего вещества, после чего уже как по инструкции отложил брикет подальше. В который раз мне вспомнилось, как впервые я чуть было не воспламенил основную массу. Чёрт знает, какой матерью я тогда покрыл бы море, но мне удалось рукой отбить летящую искру. Кроме того, на этот раз я решил, что смотреть на происходящее глазами — не лучшая идея, ослепнуть в плавании мне хотелось меньше, чем попасть в немилость команды. К счастью, магический взгляд не сильно замедлял восприятие, правда и картинку-то передавал в меньшем количестве цветов, будто я становлюсь каждый раз дальтоником.

Напрягшись, я коснулся своим огнём дорожки пороха и… ничего толкового не увидел. От неё исходила слабая рябь, но она быстро сходила на нет в воздухе. Слух порадовал чуть больше — тихое шипение говорило о том, что реакция всё-таки протекает, пусть и не так бурно, как я ожидал. Вместе с этим как-то потяжелел воздух. Хоть я и не видел дыма, на запах сказал бы, что какой-то умник только что пальнул из пушки, на удивление не издав ни звука.

Когда же рябь вместе с дорожкой пороха исчезла в магическом взгляде вовсе, я осмелился открыть глаза. Зря, как оказалось, потому что меня обволокло густейшее облако едкого дыма. Возможно, я впервые почувствовал, как от него щиплет глаза и даже немного разочаровался. Не сильно-то оно отличается от луковой рези. Может, чуть больнее. Пренеприятнейшее ощущение, если честно, но меня волновало не оно, а то, почему в магическом зрении этой пелены видно. И тут же в памяти всплыл момент, когда на наш корабль напали. Конечно! Вадис тогда советовал мне использовать магический взгляд, и был совершенно прав. Хотя что я мог противопоставить команде пиратов? Вероятно, ничего.

Мои мысли снова прервали. До ушей неожиданно донёсся троекратный звон призывающего кушать колокольчика.

— Чтоб тебя! — прошипел я сквозь зубы.

Память тут же подсказала, что это сигнал, возвещающий об опасности, но я успел незаметно скрыться в своей каюте и запрыгнуть в гамак. Была какая-то странность, которая подсознательно не давала мне покоя, но её толкование мне пришлось отложить, так как дверь каюты с громким стуком быстро открылась, и там появился Корук. Прищурившись, я поднял голову и закрылся руками, чтобы тот подумал, что я только ото сна.

— Чт… Что? — спросил я, «пытаясь» проснуться.

— Пробили три! — громко сказал канох. «Сообразив», я быстро вылез из гамака и поправил растрёпанные волосы. Корук вышел на улицу, а я следом за ним, хватая фонарь с крюка. Не весть, что, но лучше, чем ничего в темноте, тем более луна опять куда-то сбежала.

Дым немного рассеялся, и выход из каюты стал виден, хотя он был закрыт результатом моего опыта, когда я прятался. Осмотревшись, я взглядом обнаружил стоящего недалеко старпома и последовал за ним в густой дым. Так как ветер совпадал с движением нашего корабля, мне казалось, будто на улице штиль, и эта пелена не спешила рассеиваться.

Чтобы дым снова не ужалил мне глаза, я их закрыл и вскоре увидел всё в магическом зрении, а канохи так и стояли, судя по всему, не решаясь зайти в него. Даже Корук, чуть шагнув, решил сразу же выйти.

— Что это? — громко и выразительно спросил я.

— Дым, кои не знае! — ответил мне канох так же громко.

— Это я и так вижу. Как он тут появился? Пожар на корабле?

— Нъет, нутро поверели — нэ гори.

Мы постояли минут десять и подождали, когда всё это рассеится. В это время я настраивал яркость фонаря, крутя тумблер. Недалеко раздавались короткие фразы канохов, комментирующих случившееся. Событие напугало их. Все, даже Корук, не могли скрыть, что у них в душе поселился страх.

Когда весь дым исчез полностью, а канохи на другой стороне стали видны, я сказал:

— Пойду первым. Корук, прикажи всем оставаться на местах!

Канох тут же на своём языке громко сказал несколько слов. Остальные даже говорить перестали. Сделав задумчивое лицо, я подошёл к месту «преступления», и, увидев то, что там лежит, поставил фонарь на палубу. Не долго думая, поднял с пола полешко и почти пустой брикетик с порохом.

— Корук, подь сюды. Что это?

Он подошёл, посмотрел на вещи в моих руках и сказал, указывая на брикетик:

— Это дле бу-уф из пушков.

— Пусть кто-нибудь проверит все корзины с такими пакетами. Где-то недобор, — сказал я, надеясь на то, что порядок даже здесь хоть какой-то соблюдали.

Корук понял, чего от него хотят и тут же на своём языке приказал двоим из команды осмотреть все бу-уфсредства. Через несколько минут, пока я обсуждал сложившуюся ситуацию со старпомом, к нам вернулись те двое канохов, которых Корук послал проверять корзины с зарядами. Всё, как и ожидалось, в порядке, поэтому я нахмурился так, что старшему помощнику, судя по уже его морде, стало не по себе. Он последовал за мной в каюту капитана. Канох осмотрел ящик, считая брикеты и глянул в мою сторону.

— Без одного. — Коротко сказал он. В это время я уже чесал подбородок и тут же выдвинул предположение:

— Так. И на кой кому-то столько пороха?

— Нэ може зна. Но он не бахнэт. Столко дым — сколко сгорэл.

— Но зачем? А самое главное — нафига⁈

Надо сказать, в роль я вжился прекрасно и на секунду даже позабыл, что на самом деле причиной того безобразия на корме стал я, а не какой-то злодей. Жаль, что мои мысли прервал старпом. Он сказал, что надо бы выйти на палубу и сказать что-нибудь команде. Отказываться от речи я не видел смысла, поэтому мы тут же вышли наружу, поднялись на мостик, и, попросив старпома переводить мои слова, я сказал:

— Команда, на корабле была совершена попытка поджога, — сказал я усталым голосом, откашлявшись. Надо сказать, что сегодняшний недосып в купе с магическим воздействием действительно немного утомил. Подождав, пока Корук переведёт, я продолжил: — Либо же взрыва. Поэтому вынужден сказать, что на борту шпион. — Канохи после перевода очередной фразу заоглядывались. — Есть вероятность, что он среди нас, однако нас на корабле на самом деле может быть больше. — Когда Корук перевёл последнюю фразу, канохи чуть успокоились: — Поэтому призываю вас всех быть очень внимательными.

Заканчивать свою речь как-то особенно я не стал и без вопросов отправился в каюту. Корук последовал за мной и, как только закрыл дверь, спросил:

— Что делата? Ничего?

В этот момент я, собрав руки за спиной, шагами мерил каюту.

— А что тут сделаешь? Ночью обыскивать корабль? — Он пожал плечами. — Или допрашивать команду?

— Я довери каждий на этот корабэл, — ответил он то ли обиженно, то ли с вызовом.

— Корук, я не хотел сказать ничего такого, просто… столкнулся, было, с предательством. — Глубокий усталый вздох вылетел ровно в тот момент, как я рассчитывал. — Прости. Давай уже завтра разбираться.

Канох с пониманием посмотрел на меня и вышел за дверь, а я, стоя около гамака, поставил потушенный фонарь на пол рядом и спиной упёрся в стену.

Неожиданная реакция пороха с огненной магией, сказать нечего. А вообще, теперь у меня появился последний кусочек плана, который отвечал за рассаду паники среди команды канохов. Уже не важно, кто из канохов — войны, а кто — палубщики, главное теперь, придумать, как их всей толпой вывести на сушу, но это уже дело импровизации. Кроме того, у меня появились предположения, чего канохи боятся.

Все раздумья я оставил на утро и запрыгнул в гамак, потому что сон забирал своё. Казалось, я вот-вот упаду с сидячего положения на бок и прямо так усну. Впрочем, так оно и произошло.

Тишина, свежий воздух, проникающий через вечно открытую дверь, негромкий скрип палубы, мягкое покачивание на волнах. Что найдётся лучше в мире? Вся эта обстановка будто связала меня и заставила лежать уже с открытыми глазами, смотреть в потолок и ни о чём не думать.

Это продолжалось не слишком долго. Шаги по палубе снаружи поспособствовали тому, чтобы я быстрее встал и привёл себя в порядок. Хорошо, что в каюте за дверью имелся отдельный балкон, где мог сделать грязные и чистые дела. Местом для созерцания моря я бы его ни за что не назвал, потому что обзор сверху, слева и справа закрывали продолжения бортов и палубы. На глаза попадались только волны, созданные кораблём, да квадратный кусочек неба. Тут же какие-то конструкторы сделали замысловатый механизм, использовав который, можно получить слабенький поток воды, которой можно умыться, и сидушка с дыркой для особо грязных дел, в которую я не захотел бы провалиться. В общем, полноценная уборная, только без ванной, нормального душа и зеркала. Впрочем, нечего жаловаться, ведь выживал и в худших условиях. Оставался только вопрос принадлежности этого корабля. Следов марнской угловатой или ялийской изящной культур я не заметил. Людская простота кораблю тоже не свойственна. Да и костюмы в платяном шкафу висели, словно бы специально сшитые для канохов. Всё говорило о том, что это канохское всё, но я до сих пор не мог в это поверить

Вернувшись в каюту, я оделся и вышел на палубу. Там канохи снова готовились провести поединки и уже сцепились в кольцо, пропустив внутрь двоих. На арену неожиданно вышел Корук, и мне стало интересно, чего он стоит в бою, потому что он — единственный, кто хоть сколько-то из команды нравился мне. Хотя он и говорил, что боец не очень, но чем чёрт не шутит? Так вот, чтобы понаблюдать за поединком, я занял позицию повыше, забравшись на мостик, где смог сесть, свесив ноги меж стойками треугольных перил. Как оказалось, я успел впритык.

Корук медленно кружил вместе с противником, и с началом боя раздался первый громкий стук бутафорских мечей. Удар за ударом, канохи пытались задеть друг друга или защититься. Корук менял тактики. Он отбивал удары, парировал по мере возможностей своего тела, и тут же атаковал. Он не уходил в полной мере в одну только защиту или нападение. Его противник придерживался того же принципа, и бой, несмотря на молниеносные удары шёл как-то вяло и довольно долго. Где-то я хотел подсказать или поправить, но вскоре перестал смотреть аналитически. Удачные удары происходили не очень часто, а движения канохов повторялись десятые разы, если уже не сотые, поэтому быстро мне осточертели.

Медленно бой подошёл к концу, и Корук, вопреки моим ожиданиям проиграл, получив шесть ударов, а нанеся только четыре. Мне стало интересно: по какому такому критерию его выбрали старпомом? Неужели только из-за того, что он недурно изрекается на — как бишь её — Рутене?

После того, как старпом покинул круг, победитель положил оружие на землю и закрутил. Не удержался я от хмыка, вспомнив всем известную земную «бутылочку». Бой снова начался и длился немного меньше предыдущего. Как оказалось, число попаданий у победителя оставалось с прошлого боя, поэтому его противник, нанеся всего два удара победил. Либо же победа давалась тому, кто выбивал оружие из рук противника.

Боевая техника канохов казалась мне довольно перспективной, не без изъянов, но способной развиваться и дополняться тем, что умею я. Если профессиональное фехтование показало мне жёсткие рамки, которым я до какого-то момента следовал, то в клубе исторического фехтования меня учили ошибаться. Как бы это абсурдно ни звучало, но члены клуба занимались тем, что искали свои собственные приёмы, разрабатывали те или иные движения, повторяя чужие, придумывая свои и просто случайно проворачивая новые. И у меня что-то такое действительно осталось в подкорке. Может, стоит снова попробовать?

Звонок на завтрак застал меня в каюте, и я пошёл кушать. Много времени приём пищи не занял, и уже через несколько минут я сидел в кресле и смотрел на дрова у камина. М-да… после вчерашнего делать вообще нечего. Канохи ходили по палубе, как будто ничего и не произошло и это, честно говоря, удивляло. Даже Корук не зашёл и не напомнил мне о том, что нужно бы устроить поиски шпиона. А может, меня подозревают? А чем не версия? Пришёл тут, понимаешь, человек, бах — капитан, бах — уважаемый, бах — все у него уже подозреваемые. Заговор и алюминиевая шапочка мне на голову! В мою сторону смотрят не больше чем в чью-либо другую, Корук всё так же уважителен. Так, зачем мне нервничать лишний раз? Тем более, плавание скоро окончится.

Голова всё так же лежала на кулаке, а пальцами свободной руки я вращал письменное перо. В какой-то момент оно выскользнуло и, прочертив чернилами круг, остановилось.

«Прямо, компас», — подумал я, вращая его уже в горизонтальной плоскости.

К сожалению, мой отдых прервал Корук, который по привычке уж зашёл без стука и приглашения. Вот и начались проблемы, ведь начнёт сейчас про шпиона вопрошать. Всё бы ничего, не будь этим самым шпионом я, хотя таких предположений пока не возникало.

Облокотившись на спинку кресла и смотря сквозь него, я дождался, когда старпом подойдёт. Он не спешил, но как только приблизился, сразу спросил:

— Ти не нашэл спион?

— Нет, — ответил я и задумался. — Знаешь, скорее всего, он уже где-нибудь на дне, — ткнув указательным пальцем вниз, сказал я. — Кругом море на многие километры окрест. Вряд ли кто-то способен доплыть до ближайшего берега живым.

— Ти правильно зная он сбежал?

— Нет, не знаю, но это единственный вывод. Шпион провалил задание и, вполне вероятно, решил свести счёты… — вовремя я понял, что такие фразеологические обороты вряд ли будут понятны каноху. — В общем, он умер, по собственному желанию. Уверен, никто из команды так и не нашёл ничего странного.

— Иската ми его не вижу нужен. Буде он смерта, — ответил канох. Вот, почему он хоть сколько-то нравился мне в команде, Корук отлично меня понимал и не задавал лишних уточняющих вопросов.

Последний день плавания. Наконец-то! Что-то зачастил я с этим «Наконец-то», а кто знает, когда конец наступит в самом деле? Надо бросать эту вредную привычку. И всё-таки, последний день нахождения среди канохов, которых я, честно говоря, с трудом терпел, хоть и не всех. Наверное, их мнение обо мне ничуть не лучше, несмотря на уважение, но сегодня ночью всё изменится. Должно. Мы ведь почти приплыли, и мой отполированный за последние несколько дней план вскоре будет приведён в действие, словно только что вышедший с конвейера исправный автомобиль. Это мне так вспомнилось, одно из мест практики в институте. В общем, я не сомневался в том, что задуманное сбудется, ну а если хоть что-то и пойдёт не так, то буду импровизировать.

Корук после вечернего принятия пищи проводил меня до каюты и сказал, что приплывём мы не раньше, чем в полночь. Мы обговорили, как всё должно пройти, и старпом вышел. План по уничтожению ялийского города был прост, как лом. Сначала мы, значит, всем составом должны высадиться на берег и найти укромное местечко. Мне пришлось уговорить Корука вести весь состав, и я объяснил это тем, что если пойдёт меньше канохов, то пожар может быть недостаточно сильным, и ялы смогут его затушить. После того, как мы с канохами устроимся лагерем, я проникну в город. В подробности, как это делается, я вдаваться не стал. Там я по плану, придуманному специально для канохов, устрою диверсию, которая стянет силы Живой Стены в центр. Канохам вряд ли известно, как устроена эта самая стена и вообще город, поэтому я наплёл, что к ней прилегает множество ялийских домов, которые с лёгкостью перехватят огонь и перенесут его дальше. Так вот, Живая Стена на некоторое время станет обычным деревянно-каменным ограждением в несколько метров высотой и его останется только поджечь. Для этого я выдал каждому каноху по заряду для пушек, а себе взял целых три таких же. Теперь можно плавно перейти в мою вторую часть плана: Наверное, не сложно догадаться, для чего на самом деле нужны эти брикеты с порохом, ведь ничего нам поджечь не удастся таким образом. Мой план строился на том, что все канохи в радиусе действия моей огненной магии, а он, радиус, по моему нескромному мнению, не сильно ограничен, будут дезорганизованы или, что ещё лучше — напуганы. Паника в их рядах мне только на руку, и их останется только оглушить чем-нибудь тяжёлым, да связать. И тут самая тяжёлая, неприятная и много раз вырезаемая мной часть плана: Чёрт, я должен буду пойти в город и найти общий язык с ялами. Блин, как подумаю об этом, сразу настроение портится, и не хочется больше плыть туда. И вообще!

Кроме брикетов с порохом в трюме, куда заходил уже несколько раз последние две ночи, взял много верёвок и связал их в один узел так, чтобы удобно нести на плече. Ими же я связал свои три заряда. Мне это напомнило самодельную противотанковую гранату, но не такую разрушительную. Коруку на известных правах отдал приказ, чтобы тот лично проконтролировал наличие такого брикета с порохом у каждого каноха. Сначала он не понял, зачем ещё и им он и даже выразил опасение, что если такой заряд рванёт, каноху не поздоровится. Ответил просто, что если стены не загорятся, их можно будет подорвать. Кроме того, неизвестно, останутся ли на стенах дежурные, способные обстрелять часть подходящего отряда. Тогда в них можно будет запустить этим брикетом, и он рванёт уже от удара.

Оставалось только ожидание, с которым мне предстояло справиться.

Вскоре на горизонте появилась земля, через некоторое время мы к ней приблизились. Лесок на невысоком холме, где я как-то пробегал, без проблем мог скрыть корабль. Метров двести пришлось плыть на шлюпках. Невероятная для канохов слаженность в действиях команды избавила от лишних проблем, но это ничего.

Самое время углубиться в лес, который сгущался чуть дальше от берега. Конечно, там могли лежать большие палки, которыми можно оглушить целого каноха, но для надёжности я прихватил доску, которую так же, как и верёвку, нашёл в трюме. Кому-либо объяснять, для чего это мне, я не стал, а молча пошёл вглубь, ведя за собой весь отряд.

Канохи шли в чём-то вроде строя по двое и по трое. Все они находились в пределах той дистанции, на которой я точно мог использовать магию. Единственное, что меня немного напрягало — это громкие разговоры отряда.

— Канох! Ирош канк! — после этих громких слов звоном встала тишина. Даже шаги канохи приглушили, а я удовлетворённо хмыкнул. По крайней мере, нас ещё не заметили, но даже так у меня хватило бы времени магически поджечь порох. Если не сбудется план, то хоть скроюсь.

Спрятавшись в деревьях, словно ожидая чего-то нехорошего, щебетали птицы, вокруг не пробежал ни один зверь, хотя когда я здесь проходил впервые, они, вроде, встречались. Листья на деревьях шелестели от сильного ветра, который, впрочем, не смог пробиться к нам, а солнце куда-то спряталось. Дело шло к дождю, и мне это не понравилось. Ливня ещё не хватало! Конечно же я занервничал, но тут же успокоился и сконцентрировался только на порохе, которого вокруг было довольно много. Если поджигать бумагу, может произойти взрыв, поэтому тут необходима ещё и осторожность.

«Главное, чтобы не рванул» — Подумал я и тут же прервался. Корук обратился ко мне:

— Ти стоишь почёмо не идёшь?

— Выжидаю, пока то место, где можно пройти не будет свободно, — ответил я. — Так, ты всё помнишь?

— А-йе, Гнису, — коротко ответил старпом.

То, что называлось во мне совестью, экстренно отключилось. Канохам я зла не желал, особенно некоторым, с которыми за десять дней познакомился чуть больше остальных. Привязанность? Ни в коем случае! Они не виноваты в том, что я решил так грязно поступить. Всё равно, что выместить злость на случайного прохожего — он забудет через час, а ты ещё долго будешь корить себя. Вот поэтому я и сунул кляп совести в рот именно сейчас.

Без лишних слов я пошёл вперёд, но как только удалился на пару метров от последнего каноха, быстро сконцентрировался на порохе во всех брикетах и тут началось… Глухие хлопки раздались со всех сторон — это брикеты лопались от большого давления в них. Как шарики, но не как бомбы. Воздух тут же наполнился густым непроглядным дымом и басистыми криками напуганных канохов.

К счастью, я успел закрыть глаза и применить магический взгляд. Канохам повезло меньше, хотя… нет, им вообще не повезло. Конечно, некоторые успели спасти глаза, но дальше этого никто продвинуться не смог. Нашлись и те, кто спасти глаза не успел, и они сейчас валялись на траве или упирались в дерево и безуспешно драли их. В этот момент в игру вступил я и начал поочерёдно вырубать команду. Первые три, в том числе и Корук, не смогли вообще ничего понять, но остальные умудрились прийти в себя раньше ожидаемого, достать оружие, и теперь они махали лезвиями в разные стороны. Это плохо, потому что они могли задеть меня или соратников, поэтому я и их поспешил вырубить. Ещё четверо мирно легли на землю и решили немного отдохнуть. К сожалению, оставшиеся трое размахались своим оружием так, что всё-таки ранили соседей, а тот, к кому я добрался в последнюю очередь, даже сделал глубокий порез на моей правой руке. От этого я чуть не вскричал, но собрал силы, поднял доску и вырубил его. Оказалось, это тот самый канох, которого мне удалось победить в поединке ещё на корабле. Как бишь его, я уже не вспомню. Что-то связанное с «Порву». Что же, зато хоть отомстил, засранец.

Выпустив доску из рук, я, наконец, смог громко и выразительно, на Великом и Могучем описать свои ощущения и даже затронуть ближайшую родню каноха. Вскоре не обошлось без повторений, но и боль пошла на спад. Зря терять время нельзя, потому что рану мне нанесли серьёзную. От туда шустро выбегала кровь, поэтому я тут же начал рвать на себе одежду и заматывать руку. Это не помогало, и кровь продолжала шустро покидать тело, а вместе с ней и силы, поэтому я предпринял единственную верную попытку остановить кровопотерю. Взяв узелок верёвок в зубы, я сорвал все жгуты, приложил левую руку ладонью к ране и использовал магию огня, намеренно желая нанести себе ожоги в том месте. Без понятия, как, но на этот раз мой собственный огонь сработал как нельзя лучше. При этом я испытал такую жгучую боль, что не пожелал бы её самому заклятому врагу! Казалось, ещё немного и верёвку в зубах я просто перекушу, а зубы разломаю или вгоню дальше в череп, но я успел остановиться прежде, чем потерял сознание. Голова кружилась, разноцветные пятна плавали в глазах, тело уже давно не слушалось, а слабость просто не давала мне и двинуться. Громаднейшим усилием воли, я заставил себя повернуть голову и кое-как сфокусировать зрение на ране.

Весь рукав окрасился тёмно-бордовым цветом, но меня это не сильно волновало, потому что со своей задачей я справился на ура. Кровь остановил, а руку теперь украшал ну совсем неприглядный… У-у, до шрама тут ещё жить и жить. Ладно, будет — увидим.

В следующий момент в мой помутнённый разум пришла ещё одна идея.

«Подать что ли сигнал? Плевать, кому. Даже ялам».

Сложив левую руку пистолетом и кое-как прицелившись прямо вверх, я изобразил выстрел. На секунду мне даже показалось, будто из пальцев вылетел огонь, хотя, это уже из разряда галлюцинаций. Что там в магическом взгляде ещё может показаться в таком состоянии? Впрочем, следом и оно подвело, оставив лишь черноту.

Земля под головой показалась мне мягче перьевой подушки и приняла сначала затылок, а потом — щёку.

«Неужели ещё думать могу? — пронеслось в голове украдкой. Заодно я вспомнил выявленную слабость канохов: — Они и впрямь боятся магии? Почему?»