Обещание

Глава 2 В плену

— Разбрасываешься словами, акаст, какого демона⁈ — Лорд Диданий выглядел злым после признания Халуна о том, что тот пообещал пришельцу жизнь.

— Он не заслужил смерти, хотя своё поведение искупил сполна. — Перед глазами акаста всё ещё стояла немая картина, как человек корчится от простейшего ползновения в мысли. Если бы дело довели до конца, ял потерял бы свой ярлык, так как не сдержал слово, данное при свидетелях. Будь он чуть пониже, его бы и вовсе могли изгнать.

— И что теперь? — устало произнёс Диданий. — Будет сидеть, прожирать наши запасы? Сам знаешь, урожай не порадовал, а он явился в самое начало оборота.

— Пригласите кого-нибудь из Плаишкóра, марны снимали такие преграды. Мы проверим, вычистим и пошлём прочь. К тому же, давно пора сократить продовольствие тюремщикам. Некоторые уже в дверь не помещаются. — Конечно же, это он сказал для красного словца, вышеупомянутые ели много, но в двери всё-таки помещались. А вот, чем питались заключённые — отдельный вопрос.

В голове Дидания промелькнула крамольная мысль, но он успел выловить её.

— А если он действительно…

— Тогда кому-то придётся приносить извинения, — усмехнулся Халун, не дождавшись продолжения, а надо сказать, что лорд Диданий был очень гордым.

— Отправить бы тебя… подальше, — процедил он сквозь зубы. — в Крислеме давно мага просят, будешь там канохов выжигать. А нет! Здесь сидеть будешь, Чууну давно пора обучать, а там вместе и поплывёте.

— Помилуйте! — сквозь улыбку взмолился акаст.

— Вот и помиловал, здесь тебе ничего не угрожает.

— Канохов выжигать безопаснее.

Дня три, наверное, прошло, прежде чем моё терпение окончательно лопнуло. Рацион из полностью растительной пищи, ужасная сырость, странные звуки и холод сделали своё дело. О каждом из этих зол можно даже кратко рассказать: кормили в темнице горькой гадостью, похожей на зелёное месиво, приправленное опилками или более крупными кусочками древесины. Конечно, это была какая-то кисленькая трава, но прожевать жёсткие стебли я не мог. Сырость объяснялась только лишь расположением темницы — под землёй, но лучше от понимания этого не становилось. Громкие и тихие — самые разные звуки доносились из дальних концов темницы, где даже факелы не горели. Стоны — ещё не самое жуткое, из чего они состояли. Холод пробирал от той же сырости. Наконец, вся моя одежда, в том числе и пальто, которое мне любезно оставили, за всё времяпрепровождение превратились в тяжёлые мокрые тряпки. Даром, что ещё не испачканные. Хорошо, хоть, отхожее ведро снабдили крышкой, но этот факт не сильно исправлял картину. А я ещё пыток ждал! Это и есть самая настоящая пытка — сидеть здесь и помирать от холода! В общем, всё время, пока находился в темнице, я копил злость.

«Что ж, ялы, — крутилась у меня мысль. — Придёт время — пожалеете!» — и с каждым разом терял уверенность, вслух я это сказал или нет.

«Надо отсюда выбираться», — решил я однажды ночью. Ну, вообще-то эта гениальная мысль посещала меня и раньше, но своего апогея она достигла именно в этот самый момент.

Имелась, правда, одна небольшая, но непреодолимая проблема: Чтобы выйти, нужно открыть дверь, а ключ мне, как назло, не выдали. Те, кто ходил «кормить» меня при себе не имели ничего кроме новой миски со свежими зелёными субстанциями — должно быть, меры предосторожности тут зашкаливали так же, как и сырость в воздухе.

Осмотрев решётку глазом инженера, эт который — левый, я ничего особенного не увидел. Тонкие то ли медные, то ли бронзовые прутья, отлитые в форму и соединённые между собой через отверстия гвоздями. Пять колец-петель, приделанных кузнецами. Они надевались сверху на пять штырей в раме, и давали возможность открывать дверь наружу. Собственно, именно в них я и обнаружил одну слабость, которой решил воспользоваться. Оставалось лишь рассчитать, день на улице или нет. Если вспомнить, то шёл я по большей части ночами, а в светлое время суток засыпал. Сам или от чьего-то вмешательства — не важно. «Обслуга», как я понял, приходит утром и вечером, чтобы забрать тарелки, опустошить ведро и принести мне ещё материала на переработку. Едой я такое назвать ну никак не мог. А после в полночь, когда я бодр и полон сил, идёт обход — один единственный стражник, сверяясь с каким-то листочком, заглядывает за решётки. Насчёт дневных обходов я не удосужился узнать, хотя кто-то приходил, когда я пытался уснуть.

Вскоре, когда по моим внутренним часам наступил вечер, а вынесший пустые тарелки ял скрылся за толстой деревянной дверью, я чуть подождал и принялся за работу. Взявшись за прутья, я приложил усилие наверх, но дверь поднялась лишь на миллиметр, издав при этом громкий скрип. Когда ялы его открывали, чтобы впустить меня, он же заставил меня вздрогнуть изнутри.

Всё-таки, я немного недооценил тяжесть решётки, но так или иначе, прогресс появился, и его следовало чем-то закрепить. В комнате я не нашёл ничего твёрже деревянной крышки ведра. Его как раз недавно сменили, и я не успел ещё… не успел. Подложив её под едва снова не упавшую дверь, я, удовлетворённый проделанной работой, но обессиленный, уселся на кровать.

Про это чудо мучительской мысли, кстати, можно отдельно рассказать, потому что кровать здесь — самое ужасное, что могло случиться со мной в темнице. Конечно, я предполагал, что тюремная фурнитура — не фонтан, но лучше бы её вообще здесь не ставили, а заместо постелили шконку или даже просто доски положили. Угораздило же меня плюхнуться на неё в первый же день! Дело в том, что прошлые постояльцы продавили её до металлических перекладин, расположенных поперёк позвоночника. Они, не много не мало, врубились мне в спину, оставив болезненные и яркие синяки. Даже сложенное пальто не исправило положение.

Положив голову на кулак, я задумался. Решётку-то, может, и подниму, но что делать дальше? А, собственно, и ничего хитрого. Город я видел, пусть и с небольшой высоты, но один довольно заметный ориентир запомнил, а от него прямую дорогу через весь город.

Хорошо. Что дальше?

На своих двоих я далеко не уйду. За день человек проходит в среднем километров сорок, и хоть я никаких карт здесь не видел, думается мне, что между населёнными пунктами побольше пяти километров. Лошадей я слышал, когда шёл за Халуном по городу, и это давало надежду, что на краю города, за Живой Стеной я встречу хотя бы одну конюшню. Было бы здорово ещё уметь управлять скаковым, но, думаю, разберусь.

А потом меня посетили мысли, что сбегать, возможно, не лучшая идея, но я их отмёл сразу же. Конечно, здесь на казённом пайке можно худо-бедно прожить, но привыкать к таким условиям я стремился меньше всего. Лучше на природе выживать, чесслово! Кроме того, пока я размышлял, ко мне вернулись силы. Посему я решил потягать решётку ещё. Вдруг повезёт?

Потянув изо всех сил, я снова добился того пронизывающего скрипа, но после него раздался металлический щелчок, после которого дверь, сдерживаемая ригелем с противоположной стороны, начала поворачиваться. Теперь оставалось только отодвинуть её в сторону от замка, и можно хоть в тот же день на металлолом идти сдавать, если здесь его вообще принимают.

Однако я рано радовался: передо мной стояло ещё множество задач: выйти из подземелья, покинуть город, попробовать пробраться через лес, или двигаться по дороге, стараясь не попадаться соглядатаям на глаза. А кроме этого, не хотелось бы наткнуться на лагеря и банды разбойников, которые в таком обществе — не редкость.

Отодвинув тяжёлую дверь, я вышел в коридоры, освещённые факелами, и, осмотревшись, пошёл к выходу.

Неожиданно, сзади донёсся страшный звон и скрип. От этого я вскочил, но быстро взял себя в руки и не вскрикнул. Вместе с этим в камерах зашумели другие заключённые. Оказывается, я поставил решётку так, что она какое-то время ещё балансировала, но, в конце концов, упала.

— Проклятие! — процедил я через зубы, подразумевая несколько более вонючее слово.

Переведя дух и успокоив сердце после испуга, я, едва ступая, чтобы не нашуметь ещё больше, направился к двери, но и тут меня ждала неприятность.

Дверь находилась уже в метре от меня и начала открываться. Ноги сработали быстрее головы, и я спрятался за ней — по счастью, она открывалась внутрь, а не наружу. Из прохода, откуда лился чуть более ровный и яркий свет, появился ял. Возможно, он один из тех, кто проводил меня сюда, но вспоминать лица конвоиров мне что-то не хотелось.

Затаившись, я перестал дышать, а как только он вошёл и прошагал на несколько метров в направлении выпавшей решётки, прошмыгнул в легкомысленно оставленную открытой дверь, и уже снаружи потянул её на себя, одновременно ища взглядом запирающие устройства. Надёжный металлический засов нашёлся быстро, а в момент, когда он занял своё дежурное положение, изнутри послышалась долбёжка. Мне даже сразу подумалось, что сделан он на случай, если заключённые вдруг смогут сбежать. К счастью, какими бы частями тела ял ни бился, дверь сдаваться не собиралась, и я снова смог успокоить сердце и сказал шутливо:

— Ничего, в следующий раз повезёт!

— Эй, выпусти меня! — Сразу потребовал стражник. Дверь, несмотря на свою массивность, довольно плохо заглушала звуки. Это хорошо, потому что подходить и прислоняться к ней ухом я бы не хотел.

— Молчать, заключённый! — весело рыкнул я, всё ещё обуреваемый восторгом и адреналином. — Жрачка днём!

— … что⁈ — осёкся стражник, которого я совсем, наверное, сбил с толку. Его стук тоже прекратился.

— Если найдут, передай, что я не держу на вас зла.

Стражник не нашёл, что ответить, а я, отлепившись от двери, осмотрел комнату. За время общения с конвоиром особо разглядеть ничего не получилось.

В углу комнаты стоял стол, где лежали какие-то бумаги, а посередине на круглом деревянном диске стояла миска с едва начатыми варёными корнеплодами, похожими на картошку. Мне хотелось верить, что я не стану набрасываться на, пусть и вкусно выглядящие, но всё-таки объедки, но я не сдержался и схватил ложку. Только в короткий момент озарения вытер её об тряпку, чистую на вид. Ко всему прочему, тут стоял и небольшой глиняный стакан с каким-то ароматным соком, который тоже пошёл под раздачу.

И пусть ни кусочка мяса, но это гораздо лучше той отравы, которой меня здесь кормили.

— Эй! — еле донеслось из-за двери. — На помощь!!

— Сиди там, помалкивай! — крикнул я в направлении двери.

— Слышишь, запиши своё имя! — неожиданно успокоился он.

— Счас! Ещё закую себя в цепи и в рабство продамся. Неграмотный.

— Тогда хоть назовись, — меня удивила настойчивость стражника.

— Скажи «сбежал человек». Имя Андрей. Причина — паршивейшая кровать.

Стражник снова замолчал, и больше я его голос не слышал. Впрочем, даже если бы он вопил, треск за ушами не дал бы мне разобрать ни слова. К слову, это один из немногих приятных звуков за последнее время.

Наконец, появились силы пройти какое-то расстояние, и, как только съестное на столе закончилось, я встал, некультурно рыгнул и осмотрелся. Ничего особенного. За исключением простенького стола с двумя стульями вокруг стояли лишь несколько шкафов, набитых бумагами, большой деревянный ящик с каким-то хламом и несколько висящих в воздухе фонарей, таких же, как в домах в верхней части города.

Пройдя чуть-чуть, я уловил взглядом отблеск в шкафу слева от выхода. Меня туда будто бы потянуло, и я не смог с собой ничего поделать.

Внутри на одной из полок я увидел серебристый блестящий ножик, формой напоминающий вытянутую каплю и как бы светящийся изнутри голубоватым цветом через множественные червоточинки. Вещь-док? Да какая, к чертям, разница⁈ Лишним не будет.

Рука сама потянулась к нему, и пальцы сомкнулись на тёплой рукоятке. Нож или кинжал оказался неожиданно лёгким, будто сделали его не из стали, а из алюминия. По цвету, впрочем, я бы не сказал, что это тот материал. Внешне он больше походил на серебро или мельхиор. Ещё я так же неожиданно легко порезался, когда решил тронуть лезвие. Даже боли не почувствовал — лишь укол, но кровь аккуратность и лёгкость разреза не остановила.

— Чёрт, — ругнулся я негромко.

Долго рассматривать холодное я не стал, поэтому обернул лезвие в тряпку, положил нож в карман пальто и пока забыл о его существовании, а палец сунул в рот. Про гигиену мне не было времени задумываться, но для приличия поплевал немного.

«Спасибо дому, побегу к другому, — подумал я, но мой весёлый настрой улетучился. — Да что такое!»

Как раз, когда я подошёл к двери и потянулся к ручке, она со скрипом начала отворяться. В мгновение промелькнула мысль, что я — идиот. Раз тут стояло два стула, то и стражников должно быть двое. И дверь, как назло открывалась не внутрь, а наружу, так что стражник сразу увидит меня в маленькой комнатке.

Тело снова сработало быстрее головы, и когда в проходе появилась голова яла, в неё тут же полетел один из стульев.

Только разглядывая разлетевшиеся обломки на фоне пустой ночной улицы, я понял, что мозг что-то часто в экстренных ситуациях начал отдавать управление рефлексам, взявшимся непонятно откуда. Он же решил схватить вязаную авоську, которую нёс ял, снять с его пояса что-то вроде бурдюка с двумя толстыми шнурками, и только потом вернуть мне осмысленность.

Но и я хорош, не стал долго раздумывать и оглянулся в поисках насыпи с шатром лорда и быстро нашёл его. Там, прищурившись, я даже увидел нечёткие в темноте облики стражи, так что мой путь лежал не по главной дороге, а по параллельной улице, которая всё равно выведет меня к Стене.

Чтобы освободить руки, я привязал к петлям для ремня бурдюк и кое-как приделал с той же стороны авоську.

Быстро, как мог, я побежал по нижнему городу с его каменными домами. Не стал даже изучать содержимое захваченного добра, но от чего-то понимал, что в бурдюке из какого-то хитрого растения плещется вода, а в свитой из стебельков какой-то травы авоське — еда. Не в руках же нести, в самом деле.

На улице моросил мелкий дождь, поэтому трава под ногами была сырая и скользкая. И ладно трава, когда я забегал на грунтовку, под ногами квакала грязь, и разок я едва не потерял кроссовок. Пришлось прямо на бегу его поправлять. Вспомнился мне даже случай из детства, правда, дело там происходило на некрутом склоне. Так вот, я тогда разбежался и в одно мгновение упал на спину. Ладно бы просто остановился, но нет! Проскользив вот так метров десять с сумасшедшей скоростью, при этом каким-то чудом не порезавшись и не обо что не ударившись, я ещё более не понятным образом смог вернуться на ноги и по инерции пробежал ещё несколько метров. К счастью, сейчас со мной такого не случилось.

Вдруг до моих ушей долетел звук, очень напоминающий какой-то духовой музыкальный инструмент. Он доносился из предполагаемого центра города

«Сейчас или никогда», — подумал я и напряг ноги ещё сильнее, приближаясь ко всё ещё открытым воротам. Там по близости к выращенной из стволов деревьев без веток и листьев, перемежающихся с каменной кладкой, стене пристроили конюшню, откуда выглядывали сонные большие головы. Выбрав первого попавшегося, я перемахнул через дверь и запрыгнул на него, перепугав животное. Схватившись за длинную гриву, я чуть тронул его пятками в бока.

— Но! — громко басисто крикнул я.

Он храпнул и, пробив проход, который держался на хлипком засове, рысью поскакал. Кое-как я за гриву вывернул его к закрывающимся воротам и поддал ещё раз. Он понёсся галопом, расталкивая стражников за воротами. Их будто бы и не было, и через мгновение я оказался за пределами стены.

— Он здесь! Зажигай!!! — скомандовал кто-то сверху, но мне уже было плевать на голос и на устроенный мной шум.

Неожиданно позади появился нарастающий свет, и я обернулся, не меняя направления коня. Над стенами возвышались огромные чаши в полтора-два метра диаметром, и в каждой такой, освещая всё больше пространства вокруг, разгорался яркий огонь. Под ними показались и ялы. В воздухе слева и справа засвистело, и я понял, что это стрелы. Между зубьями стены, образованными всё теми же стволами, закрученными кверху, появлялось всё больше голов. Видать, поднятые стрелки.

«Так не честно!» — подумал я обиженно, поняв, что нахожусь под прицелом почти сотни стрелков. Отдав ялам салют, я ещё раз поддал по бокам и повернулся вперёд.

Наверняка, ялы стреляли бы и дальше, а может быть, даже и попали по цели, им кто-то знакомым голосом скомандовал:

— Прибери стрелы!..

Следующую часть приказа я не услышал, потому что раздавшийся мощный раскат грома заглушил его. В лицо летели мелкие капли. Они, как иголочки, ускоренные ещё и ветром, кололись, но я понимал, что это мне только кажется.

Прошло несколько минут галопа, большие факелы вдали всё ещё горели, но деревья, которые я миновал, начали один за другим скрывать их. Интересно, с чего бы это меня решили больше не обстреливать? Впрочем, об этом и потом можно подумать. Сейчас же лучше немного замедлиться и сойти с дороги, чтобы не загонять животное, да и самому от сумасшедшей тряски отойти.

— Пр-р-р, стой, хороший, — он меня послушался и замедлился, но не остановился. Этим я решил воспользоваться и, потянув за гриву, повернул в рощу.

Деревья не очень защищали от дождя. Казалось, будто под ними больше шансов промокнуть до нитки, потому что сверху падало множество крупных капель. А порывы ветра вызывали самые настоящие длинные водопады, от которых вообще никаких шансов увернуться.

Бродить по лесу снова, пусть и верхом, мне вовсе не хотелось, но я понимал, что ещё вернее промокну на открытой местности, нежели под деревьями. Более того, я углубился на столько, чтобы не видеть дорогу, и только потом слез с коня. Нет, упал. Хорошо, хоть не на твёрдое, но тоже неприятно. Чуть придя в себя, я смог встать и подошёл к случайному союзнику. Он смотрел на меня, но я не понимал, что он обо мне думает.

Смахнув с лица капли дождя, я полез в авоську и покопался там.

— Будешь яблочко? Может, морковь?

Конь не шелохнулся, только беспристрастно махнул гривой и отвернулся в сторону дороги.

— Как хочешь, — пожал я плечами и пошёл под дерево с раскидистыми ветвями, где дождя почти не ощущалось. Конь направился за мной. Когда я искал место посуше, он ткнулся носом в авоську, которую я отпустил, и я понял, что там лежит что-то и для него. — Ага, всё-таки награду хочешь.

Доставая один продукт за другим, я обнаружил, что ему глянулся какой-то корнеплод, похожий на картошку. Разрезав его на восемь частей, я протянул одну на ладони, и конь, аккуратно подхватив её зубами, с аппетитом захрустел. Ещё одну часть я сунул себе в рот, после чего с удовольствием заметил, что овощ вкусный, напоминающий довольно сладкую морковь. Всё остальное я бросил в карман — на будущее, а авоську вернул на петлю.

Что-то я нашёл, и принялся собирать мох с ближайших поваленных деревьев. Плевать на обитающих там жучков и червячков, так я хотя бы не буду лежать на голой земле. Очень хотелось найти большое дерево с дуплом, чтобы там поместиться, но что-то мне на таких великанов не везло. Даже когда я увидел большой дуб с, казалось бы, платформой в самом центре кроны, его высота оттолкнула меня. Забраться туда даже с использованием ножа я не видел возможным.

Чтобы поберечь силы на дальнейший путь, я решил вернуться под дерево, где меня терпеливо ждал конь, и улёгся там, накрывшись сверху пальто, как одеялом.

— Somnum, — произнёс я, вспомнив слово, которым ял меня едва не усыпил снова. Глубоко вздохнул и грустно произнёс: — Так и думал.

Конь фыркнул от чего-то, и я решил, что вот так без имени его оставлять не правильно. Тогда я присмотрелся. У него на лбу было светлое пятно, похожее на звезду, а по носу спускалась белая полоса. На ум пришло простое слово «Лучик». Так я его для себя и назвал. Разумеется, после пробы имени он даже не повернул ко мне голову. Возможно, его звали как-то по-другому, но откуда мне знать? Возвращаться за Стену и вежливо спрашивать разгорячённых стрелков, которые палили в меня, никакого желания не возникло.

Возможно, я так устал, а может, причина и в другом, но под шум дождя в какой-то момент провалился в дрему. Мох медленно, но прогревался теплом моего тела, да и пальто выполняло задачу одеяла на удивление хорошо. А опыт спать в холодном помещении у меня имелся. Другой вопрос, что будет, если тут ещё и влажно, но эта мысль покинула меня в тот самый момент, когда неожиданно меня в спину толкнуло что-то большое.

Сна, как не бывало, я поднял голову, взялся за нож и судорожно обернулся. Впрочем, как только увидел прижавшегося ко мне спиной Лучика, вздохнул с облегчением. Он ещё немного поворочался, но вскоре успокоился.

— На тебя пальто не хватит, — предупредил я, но ни звука в ответ не услышал. Сложно сказать наверняка, понимал он меня или инстинктивно искал крупицы тепла в среде, куда я его загнал, но одно я мог сказать точно. Не думал, что кони, да и вообще парнокопытные могут спать лёжа. По этому вопросу я был уверен, что они спят стоя.

Возможно, если бы я вёл себя, как подобает ничего не понимающему человеку, попавшему в новое и враждебное место, то ушёл бы от ялов целым и со всем необходимым, чтобы выжить здесь. Ну и к чертям! Пойду со своей историей куда-нибудь в другое место.

После этих мыслей мне, наконец, свыше подарили сон.

Что ж, я почти перестал удивляться тому, что обнаруживаю себя не дома, а непонятно где и даже непонятно с кем. Сегодня вот моим соседом оказался Лучик, который за ночь совсем лёг на спину, подняв копыта кверху и растянув шею на всю длину.

Вся влага с пальто и одежды пропала, и я не чувствовал ничего, кроме лишь небольших камушков во мху, впившихся и зудящих на коже. Спина же почти горела от близости конячьего бока, пусть и непрямой. Ещё чуть-чуть, и я бы вовсе начал потеть, но этого, к счастью, не произошло.

Почувствовав движение, Лучик тоже проснулся и, смешно барахтаясь не без моей помощи, перевернулся на живот, откуда смог встать на ноги.

— Не отлежал себе ничего? — Ответа снова никакого, хотя сомнения насчёт его разумности меня всё ещё грызли.

Встав на ноги, я почесался, немного размялся, покрутил позвоночником до характерного хруста и, наконец, проснулся. Осмотревшись вокруг, я заметил неподалёку дорогу и понял, что на самом деле отошёл от неё не так уж и далеко. Впрочем, ни ворот, ни стены в зоне видимости не было. Пробежали-то мы вчера всего несколько минут. Но это значило ещё и то, что возможные соглядатаи либо меня не нашли, либо ещё не вышли на поиски. Ко второму варианту я склонялся больше; искать следы в дождь, да ещё и ночью — паршивая идея. К тому же, кругом много луж, как я мог убедиться, вступив в одну из них, и они эти следы эффективно скроют.

У меня даже появилась мысль переждать здесь, прячась, а после податься куда-нибудь против движения солнца. Но это, конечно, только мысли. Лучше будет идти по дороге, зная, что она рано или поздно приведёт меня в город или деревню, а не надеяться наткнуться на них случайно.

Впрочем, кроме луж, из одной из которых решил попить Лучик, я обнаружил в лесу небольшие заросли земляники со спелыми маленькими ягодами. Где-то даже попадалась мелкая клубника, и я с удовольствием её ел. После дождя вкус ягод, казалось, стал ещё более насыщенным, а аромат — почти дурманящим.

Ягоды же стали одной из причин, почему я решил идти параллельно дороге. Второй оказались другие путники, идущие навстречу. Они не видели меня, а я не попадался на глаза им. Все счастливы.

Вскоре я вышел из леса на небольшой луг, где сытый от ягод, решил залезть на коня и дать небольшой перерыв ногам. Всё-таки с утра прошло не меньше четырёх часов. Лучик решил не вредничать, и я, сначала запрыгнув животом, перевернулся и перекинул ногу, едва не задев кроссовкой шею. Повезло, что он оказался не самым высоким конём, а иначе не запрыгнул бы ещё в стойле, и сейчас, возможно, был бы застрелен, зарезан или, что ещё хуже, заключён.

Ещё через какое-то время снова начался небольшой лесок, правда, в нём встречались какие-то чудные деревья. Такие я не встретил бы в наших Земных лесах, будь то самая глухая тайга или тропические джунгли. А росли здесь странные деревья с рыжей корой, которая чем-то напоминала мягкую губку; деревья с невообразимо гибкими и, кажется, живыми ветками, к которым я не осмелился подходить слишком близко. Они заставляли крону менять свою форму почти без остановки и без ветра. А в самом конце этой странной рощи, будто бы выращенной искусственно, росли на вид обычные деревья с истекающей будто бы люминесцентной смолой. Её, видимо, собирали, о чём говорили стареющие с каждым сантиметром бороздки над самыми свежими порезами. Но не это главное. В воздухе стоял кисловатый запах, будто бы концентрированного уксуса. Из-за этого даже стоять рядом с деревьями мне не хотелось, не то, что руками лезть, хотя исследовательский интерес всё-таки взял верх, и я, на минуту спрыгнув с коня, кинул в смолу горсть земли. Она сначала никакой реакции не показала, но неожиданно зашипела и даже задымилась. Лучик от этого даже недовольно заржал, и я поспешил удалиться от странных деревьев.

Прошло ещё сколько-то времени.

Как однажды сказал классик, смеркалось. Появился прохладный ветер, да и вообще стало как-то зябко, хотя дождя я не ждал — небосклон на поверку оказался до стерильности чистым даже от маленьких облачков.

К счастью, я набрёл на небольшую низменность, похожую на кратер, всего в метр глубиной, где обнаружил небольшое же кострище. Деревья были лишь с другой стороны дороги, но я осмелился сбегать туда и за раз принёс хвороста столько, что хватит на всю ночь. В общем-то, она к моему прибытию почти и наступила.

Сложив новое кострище и подложив под шалашик немного берёзовой коры, я достал обнаруженные недавно каминные длинные спички. Жаль, только, что почти все мне пришлось выкинуть, так как они не просто безнадёжно отсырели, а превратились в кашу, чудом не задевшую несколько сухих соседок.

Лучик, подойдя ближе к костру, сложил ноги и стал греть бок, на котором давеча лежал. Подтянувшись, я смахнул с него грязь и произнёс:

— До чего же мы с тобой грязнули. — Без ответа. — Потерпишь?

А потом я вспомнил, откуда у меня взялись спички. Видимо, в последней попытке разжечь камин, я положил их в эти самые серые джинсы и благополучно забыл про их существование. К ним я нашёл в карманах ещё немного мелочи — рубли, копейки, ничего, на что можно было бы купить что-то стоящее. Сначала думал выбросить их, но потом передумал. Авось, пригодятся?

Снова устроившись на месте, я сгорбился и стал смотреть на огонь, слушая его щёлканье. Одинокие искры, а то и их стайки взлетали в небо, пропадали или улетали вместе с легким ветерком. Трава, которая росла выше, шумела от ветра, и создавалось впечатление, будто кто-то по ней шагает, но каждый раз, оглядываясь, я никого не видел.

Мне как-то получалось угадывать, когда будет наиболее сильный щелчок, и он сразу случался. Языки пламени будто следили за моим взглядом и наклонялись в ту сторону, куда я посмотрю. Дым, несмотря на ветер или тягу, мне в глаза не летел. Вообще, вряд ли я вспомню случай, когда мне им прижигало глаза, как и само чувство, когда он таки попал. Вроде, говорят, неприятно, всё сразу слезится, щиплет, как от лука, но сильнее. А некоторые меня даже проклятым называли, мол, «не садитесь за один костёр с Дюхой, он дымом управляет». Может, и тут моё проклятие работает? Не знаю, почему, но я старался лишний раз взгляд в сторону Лучина не направлять. А то ещё обидится.

Наверное, это продолжалось бы и дальше, так как на три вещи можно смотреть бесконечно, но передо мной, за костром неожиданно возникла фигура. Подняв взгляд, я увидел человека и дёрнулся ни то от страха, ни то от восторга. Он не надел шапки или капюшона, поэтому я так быстро и определил, кто передо мной.

Радости не было предела! Похожая кровь! Но я удержался от того, чтобы прыгнуть на него и расцеловать. Разум сразу взял всё в свои руки, и я теперь просто сидел и, не поднимая головы, следил за каждым его движением. Незнакомец не стал пока подходить, а стоял напротив, пристально глядя на меня старческим почти пустым взглядом с одной единственной искоркой в бледном глазу. Но это никак не соединялось с его молодым лицом, от чего я не мог понять, старик передо мной или тридцатилетний парень.

Лицо его обросло короткой чёрной щетиной, волнистые длинные волосы, видно, ухоженные не были растрёпаны, хотя и висели свободно. Одеждой для него служило серое покрывало на завязках сверху, скрывающее всё тело до самих сапогов из лоскутов кожи.

— Прошу к трапезе, — вежливо предложил я, когда пауза затянулась. — Хотя, откровенно говоря, делиться мне нечем. — Незнакомец вскинул брови, будто бы удивился, но решил-таки подойти.

— Спасибо, — ответил он глубоким сверхъестественным басом и присел.

Глаза я вернул к костру, но теперь, так как мой взгляд изредка зацеплялся за незнакомца, в его сторону шёл весь дым. Так я и не понял, совпадение ли это или нет.

— Тебя как зовут-то? — спросил я неожиданно даже для себя самого.

— Кмилен, — ответил он, не раздумывая. Мне даже показалось, что ударений в слове целых два, а не одно. И как правильно читать такие имена? Через апостроф?

— Андрей, — в такт сказал я, и снова повисла пауза. Она длилась довольно долго, но теперь костёр не манил меня своим видом, и мне становилось скучно. Не с чего начинать разговор. Просто слов подходящих не нашлось. Кидаться к нему с расспросами «Куда я попал?» или «Почему я здесь оказался?». Ну, уж нет! Тем более, в это меня уже кое-как посвятили. Впрочем, что-то сказать хотелось.

— Чего слышно в последнее время? — наконец, спросил я.

— Говорят, Гнису пришёл.

— Да ты что! — удивление я подделал умело, так как с некоторых пор практики хватало. — А что ялы?

— Странно, что ты не знаешь, до них меньше дня пути.

Его говор, хоть и был похож на тот, что я слышал у ялов, но нередко проскакивали неуловимые акценты и ударения, присущие, пожалуй, старшему поколению. От этого казалось, будто передо мной вовсе не молодой человек, а древний старик.

— Ну, пф-ф, я же не к ним бегал. Заблудился тут.

— Ага? — не поверил он. — Далековато от Норгдуса, человек?

— Ну, далеко или нет, но и я тут не просто так. Дело есть, — заговорщически сказал я.

— Добро, — смеясь, сказал он. — Дело у него. Не буду лезть.

— Спасибо, — махнул я рукой.

Несмотря на количество хвороста, которое я наносил, костёр взял и погас, оставив только красные угольки. Даже дым куда-то пропал.

Вздохнув глубоко, я встал с бревна, развернул пальто, накинул его, нагретое и высушенное костром, на плечи и, сказав: «Ладно, бывай», пошёл снова вдоль дороги, слыша за спиной привычный уже топот копыт, а Кми’Лен остался сидеть там и смотреть на вновь разведённый уже им костёр. Не знаю, как он так быстро это сделал и чем, но что-то мне подсказывало, что лучше бы мне держаться от него подальше.

К полуночи я захотел спать, а на улице прописался мерзенький такой холодок. Выбрав относительно сухое место под деревом, я снова натаскал туда мха, улёгся, сверху положил пальто и закрыл глаза.

Вот так встреча… Неужели братик снова решил Третий Мир посетить?

— Первый, не вздумай его трогать! — появился тихий, но такой знакомый голос. Он заставлял трепетать само существо, и Первый не мог это скрыть. Впрочем, перед таким существом показывать страх не стыдно.

— И в мыслях…

— Вот и славно. И шимов тоже не беспокой. Не хватало, чтобы Налия на Зиайну грохнулась.

— Дел ей до него, — махнул рукой Первый, чувствуя, что голос, на самом деле, не хозяйский, а лишь отражённый. Значит, речь держит его аватар. С этим и попроще можно.

— Остальным — ни слова. Вообще, скрой пока этот мир с плана.

— Силы-то не казённые!

— Выполняй.

— Слушаюсь и повинуюсь, — вульгарно ответил Первый, но следом на миг ощутил дуновение ветра. Неужели, оригинал всё-таки явился? Будто бы он за спиной, но там, конечно же, никого. Воображение шалит? Что ж, на такую работу сил, может, и хватит, а там снова в спячку на сотню веков.

Утром я еле встал. Спина от принятого давеча положения клинила, а там где я касался земли, тело вообще перестало что-либо ощущать. Боли я не чувствовал, но понял, что лучше бы мне снова так же не засыпать. Размявшись и вернув хоть какую-то двигательную способность, я с тоской посмотрел на остывший уже костёр и в компании с порадованным очередным угощением Лучиком отправился прямо по дороге. Не прошло и двух минут, как перед глазами появился большой камень-указатель, после которого дорога разделилась аж на три части.

«Направо пойдёшь — жену найдёшь, — начал я размышлять, — налево пойдёшь — от неё огребёшь, а прямо пойдёшь…» — подумал я и отправился прямо, так как сворачивать никуда не хотелось. В отличие от знакомых мне сказок, камень сам по себе указателем не являлся, а лежал себе на развилке. А рядом как раз стоял указатель, с бумагами, заполненными столбцами каких-то каракулей, но так как я тогда ялу не соврал про безграмотность, прочитать мне тут ничего не удалось.

Впереди дорога с каждым метром становилась всё менее различимой и более заросшей, и колея от колёс повозок вскоре вовсе пропала. Казалось, её забросили, но я бы не сказал, сколько лет прошло с тех пор.

Вскоре показались холмы, а, поднявшись, я различил деревню, но какую-то пустую и неоживленную. Когда спустился ниже и прошёл по единственному проходу между двумя возвышенностями, моим глазам открылась ужасная картина. Оказалось, это сожжённая деревня, но очень давно сожжённая, потому что ветер нёс лишь влагу и запах травы. Только крайние дома выглядели хоть немного уцелевшими и не обугленными, но это не умаляло унылости картины.

Улицы занесло жухлыми листьями, камни дороги из-под песка, перемешанного с землёй, показывались лишь изредка. Тишина, подгнившее и обугленное дерево навевали какую-то тоску. Неприятное чувство. Неожиданно, когда я уже решил развернуться и идти отсюда прочь, мне что-то померещилось. Секунда, и вот, на меня бежит человек, размахивая руками. К счастью, как только я моргнул, наваждение исчезло. Жаль, что ненадолго. С какой-то из сторон до моих ушей долетел пробирающий до костей женский крик. Что дёрнуло, без понятия, но ноги сами понесли меня туда. Ничего. Всё такой же безжизненный пейзаж, состоящий из обгорелых стен и таких же обгорелых балок, рухнувших вниз.

«Кого-то здесь могло и придавить», — появилась в голове странная мысль. Меня аж передёрнуло от этого умозаключения.

Оглянувшись, я увидел ещё одну женщину, но вдруг её подхватило какое-то серое чудовище с перепончатыми крыльями, появившееся как будто из воздуха, и подняло в воздух. Дальше это чудовище отпустило её, но уже с высоты своего полёта. Оно было похоже на то, что я видел на воротах кладбища, и мне стало понятно, что Давурион враждует или враждовал с этими тварями.

Развернувшись, я побежал обратно по улице. Не в ужасе, а из любопытства.

С холма открывался вид на все дома, и в глазах на секунду наступила полная темнота, но вскоре она рассеялась, и передо мной предстала ещё несожженная деревня с людьми. Со стороны холмов напротив сюда летело множество крылатых чудовищ, и я понял, что это самые настоящие драконы, правда, не так я себе их представлял. Не походили они на китайских с гривами и длинными телами. Больше на европейских с четырьмя лапами, парой перепончатых крыльев и длинной шеей.

Даже с возвышенности, в некоем удалении от происходящих событий я отчётливо слышал крики и вопли взывающих о помощи людей, но не мог ничего поделать, так как знал, что это всё ненастоящее, и происходило, наверное, годы назад, но никак не сейчас. Убежать эти люди никуда не могли, потому что находились как бы в чаше из высоких холмов с единственным выходом из него, а там, как на зло, уселась одна из тех тварей и сжигала заживо всех кто осмеливался подбежать, будь они в мешковине или доспехах. Никто не выживал.

Внезапно прямо передо мной приземлилась одна из тварей и посмотрела на меня, но как-то странно, будто сквозь. Обернувшись, я увидел одного юношу, который так же, как я сейчас смотрел на сожжение деревни, только он здесь находился в тот ужасный день, а я, к счастью, в настоящем. Крылатая тварь прыгнула с грохотом, а я побежал к юноше, чтобы оттолкнуть его, но пролетел сквозь него. Через мгновение всё исчезло.

Всё ещё лёжа на траве, я смотрел на давно уже не обугленный, но пустой клочок немного оплавленной земли и понимал, что тут произошло.

«А кто прямо пойдёт, тот смерть свою сыщет», — вспомнил я последние строки, которые должны быть написаны на указателе, вставая на ноги и отряхиваясь.

Лучик всё так же стоял и ждал меня на одной из улиц, где меня и посетили эти странные видения. Успокаивая сердце намеренно медленным дыханием, я спустился к нему и поманил к себе очередным кусочком угощения в купе с новым именем. Пусть привыкает.

Мы двинулись прочь из мёртвого города, снова прошли по единственному перевалу и вернулись на тропику к тому камню, где я снова остановился на короткий привал. Мне хотелось всё обдумать; увиденное и услышанное.

Зачем меня поместили в этот агрессивный мир? Что здесь произойдёт со мной? Можно ли избежать такой же участи, которая свалилась на тех несчастных? Можно ли… вернуться? Право, уж лучше несколько более загазованный воздух на Земле, чем чистый и свежий здесь. Возможно, будь у меня даже какое-то огнестрельное оружие, желания изучать этот на первый взгляд спокойным мир, не возникло бы.

К вечеру следующего дня, когда мои припасы воды и еды почти подошли к концу, мне выпало счастье наблюдать бесподобный кроваво-красный закат. Облака окрасились в алые цвета, а небо стало для них темноватым фоном, и выглядело это просто потрясающе, будто небо горит ярким пламенем. Впрочем, даже такая попытка мира склонить моё мнение в его пользу не возымела успеха, настороженность никуда не пропала, и я продолжал ждать худшего.

Страх от чего-то покинул меня, я привык и больше не боялся идти ночью. Шум сверчков или падающей шишки больше не пугал до полусмерти, а ведь раньше даже просто на улицу выйти под звёзды было страшно. Возможно, причиной тому стала компания Лучика, который так и продолжил следовать за мной, получая утром и вечером по угощению.

Он удивительно охотно пускал меня к себе на спину, а я и не знал, что ещё бы мог сделать, чтобы порадовать, надеюсь, уже не временного союзника.

Так мы под конец пятого дня и дошли по дороге до места, откуда можно было разглядеть огни. Если подножным кормом я ещё мог занять желудок, то воды, кончившейся ещё позавчера вечером, катастрофически не хватало. Всё это сложилось в жгучее желание дойти, наконец, до города впереди и найти речку, питающую его.

— Ну что, Лучик, — сипло от пересохшего горла произнёс я, — добро пожаловать в новый город.

Однако прежде чем идти вперёд — я задумался. Этот город казался меньшим по сравнению с ялийским, как-то он там названным. Зато здесь кроме редких каменных построек, как мне подсказали прищуренные глаза, использовались самые обычные срубы, как тот, что я увидел по пути с кладбища. Возможно, здесь не было ялов. Но тогда — кто? Люди? Интересно, что же это за три основы, о которых мне говорили в шатре лорда?

К счастью или, к сожалению, мои сомнения развеялись сами собой, и ноги непослушно повели меня вперёд.

Чуть ближе к домам мне открылась ещё одна интересная особенность. Двери вокруг поголовно ставили низкие, будто для существ ростом в полтора метра. У меня уже даже появились догадки, для кого именно, но я решил пока не делать поспешных выводов о том, как называется народ, который здесь живёт.

Очень удачно мне на пути встретился слабенький фонтан с одной единственной текущей струйкой. Вода в нём оказалась мутноватой, но без привкусов, и меня это не остановило от того, чтобы напиться и наполнить бурдюк.

Несмотря на сравнительно малую площадь, улицы здесь практически наглухо вымостили камнем с бордюрами, огораживающими проезжую часть и дорожки для прохожих, всюду понаставили масляные фонари с отражателями, которые хорошо освещали улицы и создали какую-то такую атмосферу, знакомую, что ли? Будто где-то я такое видел, ну, или очень похожее. В равномерном свете огней трубы, из которых ставили эти фонари, отражали медь, а звуки при этом — приглушенно шипящие, будто пар выпускают. Может, и не масло там горит?

Живых вокруг ходило даже для позднего часа мало, их я увидел, только пройдя чуть глубже. К счастью, они лишь единожды кидали на меня уставшие взгляды, но очень быстро возвращались к своим делам. Мрачные несколько осунувшиеся лица людей вокруг подсказали, что этот город, в отличие от того ялийского в упадке, и если не завтра, то очень скоро та горстка жителей просто возьмёт и покинет его.

Но это не единственная деталь, бросившаяся мне в глаза. Все, кого бы я ни встретил, оказались довольно низкого роста, под стать тому старичку в срубе у кладбища, хотя тот выглядел не в пример лучше.

По свободной, но до жути узкой центральной улице не пришлось долго идти, чтобы увидеть главное здание или ратушу — прошло от силы минут двадцать. Её, в отличие от редких каменных домов выстроили из ровных блоков, а не грубо отёсанного пластинчатого камня. К квадратному зданию с невысокими декоративными зубчиками по периметру была пристроена круглая башня с конической крышей и бойницами, а на стенах прямо над входом висел широкий стяг с нарисованной на нём наковальней и навершием молота сверху.

Управление казалось единственным более-менее живым местом здесь. Множество, пусть и не ухоженных, но зелёных кустов, клумбы с ранними оранжевыми цветами и люди. Больше, пожалуй, чем во всём остальном городе. Хотя, больше всего я видел не обычных жителей или придворных, а людей в однообразной форме с металлическими вставками, кольчугами, оружием на поясе и одинаковыми бледно-красными штанами. У каждого абсолютно лысая голова и борода, связанная в косичку не длиннее, чем до пупка.

К счастью, тут на меня с оружием никто не пошёл. Просто, я был уверен, что не смогу на этот раз сбежать — сил после нескольких часов на ногах едва хватало на то, чтобы стоять, а уж о попытках запрыгнуть на коня и попытаться сбежать, и речи не шло.

Мне повезло — у главного здания стояло множество скамеек, на одной из которых я тут же и устроился. Вместе с этим, достав из кармана последний кусочек угощения, несколько подсохший, но всё такой же ароматный, я протянул его Лучику и, наконец, расслабился.

Свет, немилосердно бьющий в глаза, сообщил мне, что наступило утро. Солнце сидело где-то у горизонта, напротив предполагаемого моря, если я правильно понимал его местоположение. Осмотревшись медленно привыкающими глазами, я не обнаружил лишь одного — Лучика. От этого мне стало не по себе; Украли? Сбежал? Гуляет где-то?

Встав со скамейки, я чуть размялся и пошёл к единственным разумным, кого видел — двум стражникам у входа в здание управления. Они выглядели сонными, и поэтому мне подумалось, что стоят достаточно долго, чтобы знать, что приключилось с конём.

— Здравия желаю, мужики, — сказал я максимально приветливым голосом. — Не видали, куда конь подевался?

— Так, ушёл, — пожал плечами тот, что слева. — А ты кем будешь, человек?

— Андрей Землянин, — ответил я, пожав плечами.

— Если к лорду Вану, заходи, — сказал он настойчиво, и вмиг я подумал, что познакомиться с представителем власти будет не лишним. — Вид у тебя не самый паршивый.

— В моей ситуации это почти комплимент, — усмехнулся я, заходя внутрь через одну из створок. И впрямь, одежду я старался беречь, так что даже пять с лишним дней пути от ялов до… до сюда не сильно сказались. Будь у меня щётка, вообще бы выглядел прекрасно.

Один из стражников прямо за моей спиной что-то буркнул другому, и, лязгая металлом, куда-то пошёл. Видать, докладываться. Второй крикнул ему вдогонку, чтобы табуреты с собой прихватил, но тот его, похоже, уже и не слушал.

Помещение, где я оказался, походило больше на какой-то военный музей, чем на управление. На противоположной входу стене, которая сразу же бросилась в глаза, висело множество образцов инструмента для нанесения увечий, порезов, колотых и дробленых ран. Возможно, среди этого набора затерялись и пыточные инструменты, кому знать? Причём, качество и состояние, похоже, вовсе не волновало коллекционера. Одни обагрены кровью, другие едва ли не насквозь ржавые, третьи зазубрены. Попадались даже неестественно погнутые экземпляры, но больше, конечно, было лишь немного потёртых и неумело отполированных, от которых свет падал неровно.

Из арсенала я увидел в основном топоры и мечи. В меньшем количестве встретились булавы, и одинокий в центре висел то ли самострел, то ли арбалет, но какой-то больно простой и, кажется, даже ни разу не использованный.

В остальном зал оказался не слишком большим, да и наполнение не особо пестрило. Почти голые стены покрывало несколько разноцветных стягов, две картины в центре стен с изображёнными на них неизвестными, пара жаровен, которые давали свет, да овальный стол в центре с простыми стульями, украшенный вбитыми в него серебристыми металлическими линиями.

В какой-то момент, заворожённый особенно интересными железками, я перестал следить за тем, что происходит вокруг. Так и не заметил фигуру, вышедшую откуда-то.

— Насмотрелся? — спросил мужчина лет пятидесяти добродушно, от чего я дёрнулся.

В нём я признал местного лорда, хотя, если Диданий был лордом с его немаленьким городком, то этот должен быть не выше виконта или даже рыцаря. Ещё бы узнать, кто даёт наделы и титулы, но я уже понимал, что здесь они немного отличаются от… хотел сказать привычных, но нет. Скорее, от тех, которые я более-менее знал. Ладно, пусть будет лорд. Так хоть не придётся путаться.

Правителя в нём выдало внушительное, но изысканное обмундирование: потёртый жилет с несколькими ламелями, вшитыми в него и украшенными не особо замысловатым и весьма угловатым рельефом, наколенники из тонких пластин стали и широкий кожаный ремень, перекинутый через плечо, и по краям обшитый коротким белым мехом, а на нём меч, длинной не меньше половины роста хозяина. Поверх всего этого кольчужный плащ, опускающийся до пола. Для полного комплекта не хватало шлема или короны, но на голове лишь зачёсанные назад тёмно-каштановые волосы с явными залысинами чуть выше лба и длинная борода того же цвета, которая как бы разделялась надвое. При всём при этом, лорд зашёл, практически не издав ни единого звука. Удивительно, при таком арсенале.

— Здравствуйте, а я тут… — слова застряли в горле. — Пришёл вот.

— Ты не волнуйся, — медленно сказал он, прекрасно понимая, что я чувствую. — Это у ялов всё строго, а здесь говори, как есть.

— Хэх, вы прямо в точку попали, — усмехнулся я и, кажется, смог взять себя в руки. — Вам понравится эта история…

Лорд предложил сесть за один из свободных стульев, а сам занял место главы стола. Коротко рассказав свою историю вплоть до своего заключения, я выдохнул. Слова сами лились нескончаемым потоком, и я начал замечать, что мне не хватает воздуха. Подождав немного, лорд попросил продолжать.

— От них, бог миловал, я смог сбежать

— Ты? От ялов⁈ Аха-ха-ха-ха! — Взорвался громким хохотом собеседник, негромко стукнув по столу. — От них… невозможно… сбежать! — Сквозь смех с трудом выдавил из себя он.

— Хотите — верьте, хотите — нет, — ответил я, не обращая на его интонацию никакого внимания.

— Ты не похож ни на воина, ни на шпиона! Как у тебя получилось?

— Да просто решётки у ялов — фуфло. Только цветмет разбазаривают почём зря, — ответил я, не думая обижаться.

— Добро, продолжай, — сказал он, будто я ему не жизнь свою, а юмористическую историю рассказываю.

— А что продолжать-то, как от ялов сбежал, попал в какую-то сожжённую деревню, а затем у вас тут оказался. Коня потерял — то ли сбежал, то ли украли. Всё. — Напоследок я пожал плечами.

— Если тебе хватило ума выбраться из клеток, как ты туда попал? — вопрос каверзный, но меня таким не сбить.

— Легко, рассказал ялам ту же историю. Они меня допросили, как полагается, а потом чуть голову не просверлили, говорили о каком-то Смертном Замке, но дослушать не дали — увели в темницу.

Лорд с каждым моим словом становился всё серьёзнее и, когда дошла его очередь, спросил, не перебивая:

— Смертный Замок? Светлый? Тебя как-то называли?

— Что-то припоминаю, — пожал я плечами и напряг извилины. — Словом одним… низ, низина, снизу, к низу, ну что-то созвучное, не помню.

— Гнису?

— Да! Может, спутали с кем?

— Ещё раз, как тебя зовут? — переспросил он серьёзно.

— Андрей.

— Хм, и имя не из наших краёв. — Задумчиво произнёс лорд, осматривая меня с ног до головы и почёсывая нос слева.

— Так вот и я о том. Какой ещё…?

— Всё сходится! — перебил он меня. — Смертный Замок, Кладбище за Светлым, даже твоя одежда!

— А? — сморщился я, чуя, что собеседник завернул куда-то не туда. — Вы это о чём?

— Я не совсем уверен, но… мы можем тебя проверить?

— Если как у ялов, лучше сразу во-он тем молотом по голове, — показал я на тот, что висел прямо над камином.

— Что…? Не-ет, это не больно. Нужно только время.

— Наверное, я спятил, — покачал головой. — Но если я соглашусь, вы можете не кормить меня той же гадостью? Ещё раз, и я просто выплюну внутренности.

— Мы — не богатая община, но еда у нас вкуснее, чем многие блюда на приёме Асвала. Ты на него похож, кстати.

— Не знаю о таком, — пожал я плечами.

— Да, прости, я ещё не привык. Пройдём? — Пригласил он меня в открывшуюся в стене невидимую дверь. — Не беспокойся, наш маг из лучших.

Маг? Ну, вот и до них добрались, а то я уже начал беспокоиться. Хотя, до этого столько подсказок было. Ладно, может, проверят, скажут напутственные слова, да отпустят, куда глаза глядят. От чего-то мне не хотелось надолго оставаться здесь, будто интуиция подсказывает: «Сваливай ты от сюда, к своим иди».

Проход вглубь замка оказался не таким низеньким, как проходы в дома в городе, поэтому мне не пришлось наклоняться, но вот остальные, увиденные мной двери, сделали ровно такой высоты, что я бы раз от разу долбился об них и в конечном итоге проделал бы круглую дыру под голову. Позади следовал лорд. Он передвигался всё так же неслышно, не издавая ни единого звука, что не переставало меня удивлять.

«Может, с оружием сюда нельзя?» — Подумал я и вынул из кармана пальто кинжал, взяв его за кончик лезвия.

— Милорд, а с этим-то что делать?

Необдуманный поступок, так как на меня, ощетинившись копьями, сразу пошли двое стражников, стоявшие у входа и пристально наблюдающие за мной. Местный лорд поднял руку вверх и вояки остановились.

— Похоже на ялийскую работу. Очень старую, — заметил он. — Ты мог бы показать мне её раньше, — отметил он, намекая, видимо, на то, что сразу бы мне поверил. — Не хочешь продать? Он очень дорогой.

— Нет, — отрезал я, пытаясь представить столь тонкую работу среди ржавых экспонатов в коллекции на стене. — Мне бы его куда-нибудь пристроить, а то карманам плохо станет.

— Эх, красивая вещь, — вздохнул он. — Но добро.

Отвечать я не стал, а положил кинжал обратно, поднял руки, чтобы их стражники увидели и даже повернулся к ним. Мы пошли дальше по длинному коридору.

— Кстати, я вам своё имя назвал, — сказал я, смотря ему в затылок. — А сам о вас не знаю ровным счётом ничего.

— Меня зовут Вáндолий, — сказал лорд. — Я — вождь этой деревни.

— Деревни? Мне казалось, это город, — пожал я плечами. — Хотя, запустение бросается в глаза.

— Как я сказал, мы — не богатая община. Многие давно уехали в Кóношен, кто-то пристроился в Нóргдусе. Здесь работы почти нет.

— Ясно, — ответил я, понимая, что он, скорее всего, назвал города людей. — Между прочим, с ялами всё понятно, с людьми тоже. А как называется ваш народ?

— Мы — марны.

Наступила длинная пауза, и единственное, что нарушало тишину — мои шаги, отдающиеся эхом от каменных стен внутренних катакомб. На пути я встретил несколько лестничных пролётов, ведущих вниз, и вскоре вовсе перестал запоминать дорогу, хотя шли мы относительно недолго.

Впрочем, несмотря на глубину, воздух здесь не казался спёртым, излишне сырым или бедным. Более того, в отличие от ялийской темницы он был тёплым. Теплее даже, чем на улице, от чего я даже расстегнул пару верхних пуговиц.

— Допустим, ваша проверка будет положительной, — снова заговорил я, — и я оказался «тем самым» Гнизу, — Ошибку я допустил не нарочно, и через мгновение понял это. — Что мне делать? Что Вы будете делать со мной?

— Если ты истинно Гнису, мы можем направить и обучить тебя, — ответил Вандолий, ничуть не сбавляя шаг.

— А если нет?

Он аж улыбнулся, и теперь его лицо стало не таким, как в первый раз, а свет от огня только усилил зловещий эффект.

— Вышвырнем или в темницу посадим.

Кажется, мои вопросы совсем не раздражали его, хотя мне почему-то казалось, что я начинаю, как Тихонов, нудить.

— А были случаи, не знаю, злых Гнису? Откуда вам знать, что у меня на уме?

— Да были, — пожал плечами лорд. — Тот последний уничтожил целый ялийский город. Место назвали «Красный Замок», и по слухам там обосновались убийцы.

— Учитывая «дружелюбие» ялов, я ничуть не удивлён, — усмехнулся я. — Надеюсь, мне не придётся уничтожать города.

— Ты не беспокойся. Гнису — такие же живые существа, и их можно убить. Не думай, что я угрожаю, но имей ввиду.

— А что мне? Раз я тут не нужен, — в это самое мгновение я, наконец, сформировал для себя понятную цель, — то просто уйду.

— Неужели не хочешь посмотреть другой мир? — с иронией в голосе спросил марн. — Я бы на твой хоть глазком, да глянул.

— А я уже нагляделся. Простите, но не хочется доводить до греха.

Лорд не ответил, да и мы пришли уже, судя по всему.

— Постой здесь, — попросил вождь спокойным голосом и без стука зашёл в один из проходов. Ждать его пришлось не долго, хотя я успел приметить резную лавочку рядом и сесть на неё. Как в больнице, только очередям здесь взяться неоткуда. Или, может, выходные?

Дверь снова открылась, вышел Вандолий.

— Смертный Замок мы подтвердили. — Он жестом пригласил войти, а сам попрощался и удалился, как только я переступил порог.

— До свидания, — сказал я вслед прежде, чем дверь закрылась.

Первым мне в нос ударил знакомый горячий воздух, будто прилетевший из далёкого прошлого — класса химии, которую я не то, чтобы любил. Только после этого я подумал осмотреться.

Все столы комнаты, в которой я очутился, кто-то плотно уставил заполненными стеклянными и керамическими сосудами, пробирками, чашками и прочим лабораторным хламом, из которого доносилось шипение, бульканье и разные другие неприличные звуки. Казалось, тронешь одну, посыпятся все, и тут случится если не взрыв, то пожар уж точно. Поэтому я сначала и побоялся проходить вглубь.

В центре стоял очаг, а над ним большой металлический чан с бурлящей жидкостью малинового цвета. Огонь под ним горел какой-то странный — языки пламени, казалось, готовые подлететь к потолку, сталкивались с невидимой преградой и принимали её форму — низенький цилиндр. Звучало это, тем не менее, громко и гулко, словно бы передо мной котельная паровоза. Периодически из посудины в воздух поднимались пузыри, которые лопались, и от этого звенели, словно бьющееся стекло. Рядом стояли двое, судя по бородам, довольно старых марнов и увлечённо смотрели на содержимое, подкидывая туда всякую всячину.

— Демоновы крылья! Гаси огонь! — перекричал шум один из лаборантов, закрытых вплоть до лицевой повязки. После этого пламя со щелчком исчезло, и вода постепенно успокоилась. Что лаборант сделал для этого, я так и не понял.

Но вернусь к комнате.

Освещалось всё это великолепие энным количеством факелов, которые горели ровным, почти немерцающим светом. Тоже, наверное, магические.

— Здравствуйте, — обратился я к двоим, стоявшим у очага. Оба обернулись, но заговорил со мной только один, тот, который приказал потушить огонь:

— Здравствуй, человек, садись, — сказал, как мне показалось, старший ровным, но бесцветным тоном, показав на одну из свободных табуреток рядом со стеклянными приборами. — Как тебя звать?

— Андрей. С кем имею честь?

Лицо марна, которое он открыл, сняв с себя тряпичную повязку, подходило его голосу, как ни что иное. Сам же он показался мне престарелым, лет, наверное, шестидесяти или даже больше. Сложно сказать точно, учитывая средневековые условия.

— Меня зовут Вáдис, я придворный маг. А это, — марн указал на своего ассистента, — придворный смéшень Сакрóм.

Тот, чей титул я не смог разобрать, лишь глянул коротко, кивнул и продолжил работать, вылавливая из котла что-то большой шумовкой. Как я понял, он здесь являлся самым обычным ассистентом.

— Очень приятно. Лорд Вандолий сказал, вы сможете проверить меня, и я готов.

— Не так быстро. — Он даже не повернулся. — Подожди пару ударов. Сакром, извлеки свечник и закрываем на этот день. Завтра используем желтопёры.

Что за удары, я так и не понял, но после своего поручения он снял с себя серый, запачканный тёмными пятнами фартук, явив моим глазам довольно лёгкую одежду без оружия и брони. Он бросил вещь прямо на табурет и вышел наружу, а за ним последовал я.

Как Вадис мне рассказал, Смертный Замок — это абсолютный блок моего разума от ползновений кого-либо другого, и снять его за мгновение — задача невыполнимая. На моё недоумение, что это не так-то плохо, если каждый встречный умеет читать мысли, он ответил, что так-то оно так, но это не позволяет и мысленно общаться. Даже привёл пример, мол, разум — это ящик с вещами. Закрытый. И я знаю, что там лежит, но и сам не имею ключа. Так вот, я могу рассказать о том, что там лежит, даже в самых мельчайших подробностях, но поделиться этими вещами, хочу этого или нет, у меня не выйдет. К счастью, передо мной стоял самый настоящий взломщик. Он сначала не понял, что это значит, но после моих объяснений согласился, что это понятие ближе всего к правде.

— По желанию от него тоже нельзя отказаться. Это первородная магия. Возможно, я даже верю, что ты и впрямь Гнису. Никто из известных мне магов ей не владеет.

Глубоко вздохнув, я развёл руки и ответил:

— Ладно, — вздохнул я, — мне всё равно некуда спешить. Хотя безделье может оказаться проблемой.

— Ты можешь одновременно учиться, — сказал он, и я даже заметил огонь в его глазах. — Ты знаешь, что такое магия?

— Что-то слышал, — пожал плечами. — Правда, в моём мире это ведьмы, колдуны, шаманы и экстрасенсы. Кстати, раз меня кто-то призвал, получается, я — демон?

Марна аж перекосило, но он быстро вернул прежнее почти невозмутимое выражение лица и начал ломать всё моё представление о том, что я подразумевал ранее. Только про демона неожиданно согласился, что мы по природе схожи, а я так и не понял, хорошо это или плохо.