Обретение

Глава 23

Едва вырвавшись из цепких объятий и настойчивых расспросов соседок по этажу, Айра снова заперлась в своей комнате. Но тратить время на всякую ерунду не стала - тут же создала портал и вернулась в Хранилище, с ходу огорошив обрадованно вскинувшегося призрака.

- Марсо, что такое Инициация?

Дух странно замер, разом прекратив выражать бурную радость по поводу ее внешнего вида, претерпевшего за ночь разительные перемены в лучшую сторону, и как-то резко осел.

- Марсо? - нахмурилась Айра. - Давай. Выкладывай, что знаешь. А ты знаешь - по глазам вижу. И это явно что-то не слишком приятное, раз у тебя такое лицо. Ну? Чего молчишь?

Призрак тяжело вздохнул.

- А что тут скажешь? Ты бы все равно рано или поздно спросила, но это вовсе не значит, что мне хочется отвечать.

- Марсо, не юли. Говори: что такое Инициация?

- Процесс окончательного становления дара. Его стабилизация и момент, когда он, наконец, открывается полностью.

- Звучит пока нестрашно, - подбодрила его девушка. - В чем подвох?

Он вздохнул еще тяжелее, а затем кивнул на бортик Источника, чтобы она даже сейчас продолжала восстанавливать силы, и тоскливо сгорбился. А потом тихо спросил:

- Что ты знаешь о своем даре, Айра?

- Что он врожденный. Но, скорее всего, ненаследуемый, - тут же отозвалась она. - В том смысле, что среди моих предков магов не было. Это точно. Что уж тут сыграло роль, я не знаю, но, возможно, близость Занда... я же с окраины... имеет какое-то значение.

- Ты права: чем ближе к Занду, тем больше вероятность встретить ребенка с ненаследуемым даром. У дворян дар, чаще всего, передается из поколения в поколение, как ты уже знаешь, но со временем он все равно становится слабее. Тогда как самородки... те, в ком впервые открылась способность к магии... найти таких для Академии - большая удача. Именно поэтому Ковен заинтересован в том, чтобы регулярно прочесывать все Четыре Королевства. Особенно на окраинах и ближе к Охранным лесам. Как правило, дар просыпается в сравнительно раннем возрасте - лет в шесть-семь. Иногда позже, в период взросления. И совсем уж редко - после достижения восемнадцатилетия. Однако если это все-таки происходит, то, как правило, означает, что дар будет очень силен и, скорее всего, нестабилен. Поэтому с таким новоявленным магом предстоит очень много работы, прежде чем его можно будет без опаски выпустить в мир.

- У меня дар открылся в детстве, - напомнила Айра.

- Да. Но он несколько лет провел в дремлющем состоянии. Нерабочем. Так что фактически можно сказать, что по-настоящему он открылся у тебя только сейчас.

Она нахмурилась.

- Это может создать проблему?

- Могло бы, - кивнул Марсо. - Если бы в это же самое время тебе не удалось каким-то образом связать его с Зандом. Причем так, что теперь ты зависишь от того, что в нем происходит... помнишь сон, который ты мне рассказывала?

- Да, - поежилась она. - Тогда мне показалось, что кто-то хотел пробраться к Сердцу.

- Скорее всего так и было, - прошептал призрак. - Кто-то вспомнил про древние легенды и решил повторить мою попытку, не ведая того, что творит. Поэтому тебе было так больно. Поэтому так ослабли игольники и метаморфы... все, что связано с Зандом, зависит от него. Он - единое целое, многогранное, многоликое и божественное чудо, благодаря которому наш мир все еще жив. И если кто-то разобьет его Сердце, Зандокар погибнет. Я не понимал этого тогда... не знал, что иду на верную смерть... и вот сейчас кто-то точно так же лезет напролом, пытаясь до него добраться.

Айра нахмурилась.

- Что за легенды?

- Легенда о Сердце Зандокара, согласно которой, примерно раз в тысячу лет Занд раскрывает свои двери, опускает заслоны, успокаивается и пропускает к Сердцу одного-единственного смельчака. Для того, чтобы взять его жизненную силу, а взамен одарить щедрой наградой.

- Какой? Бессмертием? Силой? Властью?

- По-всякому. Кто чего пожелает. Говорят, великий архимаг Иберратус когда-то смог туда проникнуть... больше тысячи лет назад... и именно он привез оттуда первого известного нам дикого метаморфа. Такого же, как твой Кер. Благодаря ему Иберратус обрел большую силу. Он же создал Ковен магов. Он много десятилетий следил за тем, чтобы Охранные леса стояли вокруг Занда нетронутыми, и чтобы Охранители больше никого не подпускали к его границам.

- То есть, на самом деле Охранители берегут Занд от нас, а не наоборот?

- Так задумывалось, - согласился Марсо. - Когда-то давно. Но сейчас об этом помнят, как мне кажется, только эльфы. Да и то не все.

- А Иберратус?

- Что случилось с ним потом, я не знаю, хотя, признаюсь, потратил немало лет, чтобы это выяснить. Одни источники гласят, что он ушел к эльфам и доживал свой век (а век этот, по слухам, был необычайно долог) под сенью Дерева Огла, в котором и растворился потом без следа. Кто-то считает, что он просто покинул Лир, чтобы навсегда поселиться в Занде. Другие полагают, что под конец жизни Иберратус сошел с ума и погиб где-то на окраине Иандара... версий много. Шума вокруг него поднялось еще больше. И никто в точности не уверен, как именно было дело, хотя легенда жива до сих пор. Правда, во избежание сложностей и проблем вроде моей, о ней знают только члены Совета магов.

Айра задумчиво потерла переносицу.

- Хорошо. А при чем тут я?

- При том, девочка моя, что тебе каким-то образом удалось заполучить живого метаморфа. Такого же, какой был у Иберратуса. И если этот факт станет известен Совету, то он всколыхнет Лир и все Четыре Королевства так, что тебе придется скрываться, дабы не оказаться в руках какого-нибудь особо любопытного мага... именно поэтому Альварис предпочел умолчать о твоем существовании. И ни слова не сказал на Совете о том, что у него в Академии вдруг появилась странная ученица. Он, как и я, захотел сам во всем разобраться, и только это хранит тебя в безопасности. Альварис бережет своих учеников. Академия стала смыслом его жизни. Поэтому он не будет тебя выдавать... по крайней мере, пока не убедится в том, что ты опасна.

Айра невесело усмехнулась.

- Теперь ясно, почему мне запретили говорить о Кере.

- Конечно, - прошелестел Марсо. - Если сведения о диком метаморфе просочатся наружу, за тобой начнется охота. Всему Совету захочется на тебя взглянуть и выяснить, каким образом ты коснулась Занда и при этом выжила. Да еще вернулась обратно со столь необычным другом.

- Я там умерла, - мрачно сообщила Айра.

- В этом-то и загвоздка.

- Полагаешь, они захотят меня убить во второй раз, чтобы понять, как это вышло?

Призрак отвел глаза.

- Не знаю. Но загадывать бы не стал.

- Чудесно, - горько усмехнулась девушка. - Просто чудесно. Теперь я еще больше уверена, что мне надо уходить отсюда как можно быстрее. Как считаешь, дер Соллен понял, в чем дело?

- Нет. Если ты, конечно, не рассказала ему о своем прошлом.

- Я никому об этом не рассказывала. Только тебе. А если бы даже он понял, что было бы? Он бы меня испепелил? Удавил? Прихлопнул, как таракана?

Марсо нахмурился.

- Викран молод. Слишком молод для такой трудной ученицы, как ты. Я бы предпочел, чтобы тобой занимался Альварис. Лично. Но он все в делах, в поездках... да еще в Совете заседает... он редко когда бывает на месте. Ему просто не успеть научить тебя всему, что нужно. Но Викрану он доверяет. Викран был его учеником на протяжении почти десяти лет.

- Какой у дер Соллена ранг? - вдруг спросила Айра.

- Магистр.

- А ступень?

- Первая, конечно. Как может быть иначе? Хотя, по моему мнению, он давно уже дорос до архимага, хоть и не желает этого признавать. Его, я думаю, даже в Совет бы пригласили, если бы он не был так резок и непримирим.

- Что ж он отказался от архимага? - хмуро спросила девушка. - Глядишь, и учить бы никого не надо было. Никаких проблем, никаких сопляков под ногами... а чего его вдруг вышвырнули из Охранителей? Не по той ли причине, по которой не берут в Совет?

Марсо странно покосился.

- Нет. Из Охранителей он сам ушел. Лет семь назад. Просто не смог больше.

- Занда испугался? - насмешливо хмыкнула она, но призрак только покачал головой.

- Нет, девочка. На его долю выпало слишком много трудностей, чтобы он сумел с ними справиться самостоятельно. Ему и сейчас нелегко, поверь. Хотя, конечно, уже не так плохо, как раньше.

- А что случилось? - безразлично осведомилась Айра. - Он кого-то не того убил? Ошибся? И после этого звено попросило его оставить важный пост дриера?

Призрак недолго помолчал, но потом снова вздохнул.

- Я расскажу. Но при условии, что этого больше никто не узнает.

- Согласна.

- Тогда наберись терпения и слушай, потому что начать мне придется издалека. А именно - с того, что эльфы... отец Викрана, если помнишь, был Западным эльфом... довольно сильно отличаются от нас с тобой. Внешностью, привычками, манерой держаться, отменным высокомерием... это ты уже знаешь, - Марсо вдруг кашлянул. - Забудь о Легране и не считай, что он особенный. Просто у него есть причины выглядеть не тем, чем он является на самом деле. Особенно для тебя. Но сейчас не об этом...

Айра неловко отвела взгляд, потому что действительно подумала о красивом учителе.

- Так вот, - невозмутимо продолжил дух. - У них есть немало особенностей, о многих из которых люди совершенно не подозревают. И эльфы, между прочим, прикладывают немало усилий, чтобы так оставалось и впредь. Особенно в том, что касается... Эиталле.

- Чего? - удивилась девушка.

- Эиталле. В переводе это означает что-то вроде Притяжения. Влечения. Страсти... ну, каждый понимает по-своему. Но факт в том, что для истинного эльфа в жизни случается только одно настоящее чувство, которому впоследствии будет подчинено очень многое. Сильное чувство. Могучее. Практически неодолимое. И именно его называют Эиталле.

- То есть, по-нашему - просто любовь, - хмыкнула Айра, слегка переиначив непривычное слово.

- Да. Хотя для эльфов оно означает гораздо больше, чем мы обычно привыкли видеть и понимать. И причина в том, что та женщина, которую он... ну, скажем так, полюбит... станет для эльфа существом, от которого он никогда больше не сможет отказаться. Он будет преклоняться перед ней, оберегать, хранить, как самое великое в мире сокровище. Он сделает все, что она велит, и будет для нее всем, чем она только пожелает. Это как рок. Как проклятие, от которого уже не удастся избавиться. Как чудовищное наваждение или яркий сон, от которого уже не проснуться.

- Что же в этом плохого? Если эльфы так сильно любят, то это должно быть хорошо?

- Это не просто любовь, - покачал головой Марсо. - Это страсть на грани безумия. Боль на острие ножа. Наслаждение до полной агонии. Это жизнь. Это смерть. Это искушение и самый сильный дар, который только можно себе вообразить. Ради Эиталле эльфы бросают леса, оставляют дома, свое дело, память, семьи... все. Все, кроме Эиталле, теряет свое значение. Когда оно происходит, они буквально перерождаются заново, теряют все, что было прежде, забывают свою старую жизнь, и уходят туда, где для них живет их единственная любовь. В дальнейшем только она ведет их вперед. До конца. Через все. К жизни или смерти. И в этой страсти они почти сходят с ума. Эиталле делает эльфов неуправляемыми. Ради той, которую выбрало Эиталле, они готовы на все - обмануть, убить, предать, изувечить... им не страшна даже смерть. Ничего не страшно, кроме мысли о том, что они могут внезапно потерять ее. Если женщина Эиталле велит, они с радостью бросятся с ближайшего утеса, чтобы доставить ей удовольствие... и они не способны причинить ей вред. Для эльфа это хуже смерти. Хуже предательства. Хуже самой страшной кары, которую ты можешь себе измыслить. Когда она улыбается, они счастливы. Когда грустит, им больно. Когда обнимает чужого мужчину, они сходят с ума, а когда умирает...

Айра невольно прикусила губу.

- Что, все так плохо?

- Более чем, - вздохнул Марсо. - Как правило, эльф, потерявший Эиталле, не живет ни на день дольше. А если и живет, то это уже не жизнь, а жалкое существование, в котором все дни похожи на предыдущие, где больше нет радости, нет боли, нет желаний, нет смеха, а смерть кажется искуплением за свои ошибки. Но скрывают они свою слабость не поэтому. Вернее, поэтому, но не только.

- Есть еще что-то? Хуже Эиталле?

- Не то, чтобы... просто рок Эиталле касается исключительно мужчин. Тогда как их избранницей совсем необязательно будет эльфийка.

- Человек?! - тихо охнула Айра. - Марсо, так они могут быть привязаны к смертным?!

- Да. И вот это и есть то страшное, от чего они всеми силами стараются убежать. Я не знаю, почему это вообще происходит. Не понимаю причин, хотя довольно долго изучал этот любопытный феномен. Но, тем не менее, все так и обстоит: любой эльф способен полюбить смертную. В любой момент времени. Независимо от того, кто она, сколько ей лет, имеет ли мужа или свободна, воспитывает ли детей или давно бездетна... я же сказал: дня них это - рок. Самое страшное, что только может случиться, потому что Эиталле способно выбрать и маленькую девочку, и давно отжившую свое беззубую старуху.

Она вздрогнула и тихо согласилась:

- Ты прав. Это действительно страшно. Эльфы ведь живут долго?

- Очень долго, - так же тихо согласился призрак. - Не бессмертные, конечно, но срок их жизни намного превышает наш. Даже если человек - маг и знает, как задержаться на этом свете подольше. Но все равно: двести лет, триста... редко больше... эльфам с их веками одиночества до нас очень далеко. Однако и эти века теряют всякий смысл, когда умирает Эиталле. Для них становится неважно: жизнь или смерть, холод или жара, мороз или солнце, здоровье или болезнь... когда Эиталле уходит, они медленно сходят с ума. Угасают год от года, становясь похожими на старые коряги, которые ты каждый день видишь в пустом лесу. Их ничто не интересует. Им не нужны деньги, золото, власть. Они теряют интерес к самой жизни, порой опускаясь настолько, что даже смерть кажется им избавлением.

- Господи... - содрогнулась Айра. - Я не знала, что все так жутко. Так они поэтому почти не выходят из своих Лесов? Боятся Эиталле?

- Да. Никому не хочется стать зависимым от простой смертной. И никто не хочет умирать, лишь начав жить.

- А как же лер Легран? - вдруг вскинулась девушка. - Разве он не...

- У него уже есть та, для которой он живет, - довольно сухо сообщил Марсо. - Поэтому по-настоящему испытывать чувства он ни к кому больше не сможет. Это и есть причина, по которой Альварис разрешил ему работать в Академии.

- Значит, Алька может спокойно о нем забыть и искать себе новый объект для воздыханий... Марсо, а что случится, если женщина, на которую падет выбор Эиталле, вдруг не захочет этого? Если она уже любит кого-то? Если у нее семья, дети, любимый мужчина?

- Эиталле не делает различий, - так же сухо повторил Марсо. - Это не имеет никакого значения.

- Значит, эльфу придется мучиться от неразделенного чувства?

- Зачем же? Сперва он попробует ее завоевать. Как считаешь, для чего существуют их чары?

Айра замерла.

- Хочешь сказать...

- Ты ведь прочувствовала это на себе. Знаешь, как оно бывает. Даже твой Щит с ними едва справился. Думаешь, много женщин способно перед этим устоять?

- Но ведь...

- Эльфу неважно, каким именно способом он завоюет свою Эиталле, - резко бросил Марсо. - Полюбит ли сама, поддастся ли чарам... я тебе говорил и еще раз повторяю: от Эиталле они становятся неуправляемыми. Дикими. Безумными. И дабы не сойти с ума окончательно, они сделают ВСЕ, чтобы заполучить ее. Любой ценой. Такова их суть. Пойми: эльфы - не люди. Настолько не люди, что их не останавливает даже мысль о том, что это тоже - своего рода принуждение. Для них это неважно. Как неважным становится и понимание того, что после смерти Эиталле они будут умирать долго и мучительно. Только поэтому они так упорно держатся подальше от людей. И поэтому же предпочитают со смертью Эиталле возвращаться в Дерево Огла - обрести покой, забвение, раствориться в его корнях и отдать себя тем, кто еще не познал этого горя... или же счастья, если все случится благополучно, и избранная эльфийка благосклонно отнесется к тому, кто отдал ей свою долгую жизнь.

- А если она его отвергнет? Если откажет? На эльфиек ведь эти чары не действуют?

- Действуют, но гораздо слабее. Хотя, конечно, ты права: если она откажет, отвергнутый эльф станет самым несчастным существом на земле. И тогда ему проще прийти с мольбой к Дереву Огла, чтобы смиренно попросить его о великом одолжении.

- А если она его примет?

Марсо слабо улыбнулся.

- Тогда счастливее существа ты не найдешь. Принятое Эиталле - это свет. Это - жизнь. Это - свое собственное маленькое счастье, выше которого ты никогда и ничего уже не познаешь. Это - буря чувств. Море блаженства. Каждое прикосновение - как огонь, каждый вздох - как живительный глоток влаги, каждый взгляд - как обжигающий страстью пожар, а каждая ночь - как заключенная в себе самой Великая Бесконечность. Это - почти недостижимое чудо, Айра, которого эльфы страстно жаждут и смертельно боятся. Божественное откровение. Благословение небес. И это чудо будет длиться ровно столько, сколько будет жить Эиталле. Кстати, именно это и случилось с отцом Викрана.

Айра внезапно застыла от неожиданной мысли.

- Он что... полюбил смертную?!

- Да. Причем не простую, а с даром. Магичку с отличным сродством к Воде и Воздуху, в то время как и сам был неплохим магом Огня и Земли. Такое редко бывает, однако ему повезло: он смог добиться ее благосклонности и обрел свое счастье быстро. Она не отказала. К слову сказать, эльфы никогда не оставляют Эиталле вне своих Лесов - слишком боятся. Поэтому он немедленно увел ее из Ковена, хотя Совет был категорически против... втайне увез в Западный Лес, где она через несколько лет подарила ему первенца, названного в честь одного из Старейшин Леса Виорана... правда, потом имя слегка изменили, чтобы не сравнивать истинного Высокого с полукровкой, но изначально оно звучало именно так: Виоран... хотя дело не в этом. А в том, что младенец вдруг самым неожиданным образом унаследовал свойства и отца, и матери, включая способность к перевертничеству, а также их общую магию, которая совершенно невероятным образом сумела в нем ужиться. Собственно, именно это и стало главной причиной, по которой после смерти родителей Совет Старейшин позволил ему остаться в Западном Лесу, хотя обычно полукровок эльфы не терпят.

- Почему погибли его родители? - резко спросила Айра.

- Мать умерла при родах, а отец... - Марсо тяжко вздохнул. - В общем, ты понимаешь: он не стал без нее жить. Ушел, оставив новорожденного сына, потому что даже это потеряло для него значение. Растворился в Дереве Огла, одно из семян которого некогда выросло в Западном Лесу, точно так же, как и в Восточном. Он исчез. А Викран узнал об этом лишь спустя многие годы. После чего, разумеется, тут же собрал вещи и ушел из Западного Леса.

Девушка нахмурилась.

- Почему же он оттуда ушел?

- А ты думаешь, кто-то из Старейшин стремился смягчить для него правду? Для эльфов некоторые вещи кажутся несущественными, поэтому, когда пришло время, мальчика вызвали на Совет и без особых эмоций сообщили, что, как и почему. В том числе и то, что оставили его своей большой милостью только потому, что он представляет для Леса определенный интерес.

Девушка поджала губы и промолчала.

- Потом все просто - Викран попался на глаза кому-то из магов, когда влип в какую-то неприятную историю в Вольных Землях. Его отыскали, благополучно захомутали и осторожно переправили сюда, где он провел еще десять лет под пристальным надзором лера Альвариса. По окончании обучения стал одним из самых выдающихся магов, на которого у многих были свои виды, но он и тут никому не дался в руки. И, как только был объявлен выпуск, без благословения наставника снова исчез. На этот раз - в Охранных лесах, благо там всегда нужны хорошие бойцы.

- Зачем ты мне это рассказал? - снова нахмурилась она. - Хочешь, чтобы я его простила? Потому что у него так сложилась жизнь или потому, что просто не могло быть по-другому?

- Нет, милая, - невесело улыбнулся Марсо. - Собственно, я веду к тому, о чем как раз и хотел рассказать. Чтобы ты поняла. Чтобы хотя бы попыталась понять. И, если не простить, то хотя бы дать ему шанс исправиться, потому что на самом деле Викран - неплохой человек. Ему просто досталось по жизни.

У нее в глазах снова появился холодный блеск прежней ненависти, а голос стал сух и резок, словно его только что заточили до бритвенной остроты.

- Это не оправдывает того, что он сделал, Марсо. И того, что еще собирается сделать со мной.

- Нет, девочка. Конечно же, нет. Но ты просила меня рассказать, и я рассказываю так, как умею.

Айра прерывисто вздохнула.

- Извини. Просто некоторые вещи выводят меня из себя.

Призрак все так же невесело улыбнулся и продолжил:

- Так вот, дело в том, что несколько лет назад Викрану сильно не повезло. Я бы даже сказал, ему ОЧЕНЬ не повезло... ровно по той причине, что он - достойный сын своего отца и, как выяснилось, обладает теми же качествами, какие были у него. Викран с легкостью принял его Огонь и Землю, довольно быстро освоил трансгрессию, научился перекидываться в любое время дня и ночи, что даже виарам далеко не всегда удается. Отточил свое мастерство до полного совершенства, сумел завоевать среди Охранителей определенное положение... но при этом не знал, что имеет те же слабости, что были у его отца. Тот же рок. То же проклятие. И никто этого не знал, иначе его просто не отпустили бы из Леса. Непременно бы нашли, растолковали, даже приковали бы цепями к Дереву Огла, чтобы он никогда не попал под удар... но, к несчастью, даже мы в то время знали слишком мало, а у Старейшин, как ты понимаешь, не было опыта работы с полукровками.

Айра снова вздрогнула и подняла на призрака растерянный взгляд.

- Эиталле?!

- Да, милая, - грустно отозвался Марсо. - Оказалось, что и Викрана задело это проклятие. Причем в тот момент, когда и подумать никто не мог... я не знаю, говорил ли он кому-либо об этом, не знаю, сколько времени это длилось, где они встретились и кем она была... но знаю, что однажды она пришла к нему в Лес. Навестить ли, порадовать, просто соскучившись... неважно. Да он никогда и не рассказывал. Главное - она пришла. Вот только Охранный лес - это не парк. В нем нельзя просто так появиться и помчаться на свидание, забыв об осторожности. Занд - это чуткий страж вокруг недремлющего Сердца, верный пес, посаженный строгим хозяином беречь это сокровище. Ему нет дела до чужих судеб или жизней. Как нет разницы между прокрадывающимся к Сердцу врагом и примчавшейся к возлюбленному восторженной девчонкой.

- Боже... - Айра невольно сглотнула. - Что с ней случилось?

- Погибла. Прямо у него на глазах. Попала под игольник и умерла, едва не забрав с собой и его. Охранители едва успели выпутать Викрана из ветвей, куда он, обезумев от горя, прыгнул следом за ней. С трудом высвободили, вытащили колючки, вывели яд, использовав для этого даже совместные силы эльфийской и гномьей магии... я не говорил, что у него в звене служили и эльф, и гномы? Так вот, именно им он и обязан жизнью. Потом его каким-то чудом дотащили до лекарей, силком заставили вернуться с того света, однако... мне не надо объяснять тебе, на что способен лиловый игольник. И не надо говорить, насколько ужасна смерть в его объятиях.

Марсо прикрыл призрачные веки.

- Я до сих пор не понимаю, как он тогда выжил. Не знаю, чего это ему стоило и сколько времени его потом мучили кошмары. Понятия не имею, как он смог удержаться от нового прыжка... а он через некоторое время все же попытался вернуться в Занд... но, полагаю, его звено всерьез опасалось, что когда-нибудь не удержит своего обезумевшего дриера. Поэтому ему пришлось уйти и переживать это в одиночестве. Здесь. В Академии, потому что в Западный Лес он отказался идти наотрез. И одно только то, что Альварису и Лоуру пришлось ставить ему ментальный блок, чтобы усыпить память, уже говорит о многом.

- Это точно, - невольно содрогнулась Айра. - Если насчет Эиталле - правда, то мне трудно представить, что ему пришлось вынести.

- Думаю, если бы он был чистокровным эльфом, мы бы не справились, - признался Марсо. - Думаю, никто не смог бы его удержать, а так... будучи наполовину человеком... эту тягу нам, в конце концов, удалось погасить и заставить его забыть большую часть того, что мешало ему жить. Но даже для этого нам пришлось много постараться: Альварису - как бывшему наставнику, который знал его лучше всех... Лоуру - как лучшему целителю, что я только помню на своем веку... ну, и мне, конечно - как существу любопытному, много знающему и хорошо понимающему эльфов... потому что я в свое время немало пробыл у Восточных, пытаясь понять их суть.

- Да уж...

- Вот, собственно, и все, что я пытался до тебя донести касательно твоего учителя. После того, как с Викраном все немного успокоилось, ему предложили работу. Здесь. В качестве преподавателя Академии. Поскольку идти ему, в общем-то, было некуда, он согласился... правда, с условием, что никогда и ни при каких условиях не будет участвовать в Инициации учеников. Поскольку другого такого уникального случая могло и не представиться - все же не каждый век Охранители поступают в Академию в качестве живого доказательства самого их существования - Альварису пришлось согласиться и принять его на тех условиях, какие он потребовал. И вот с тех пор... а это почти семь лет... он и ведет занятия у старших курсов. И ведет их так, что даже мне порой становится завидно: мало кому из преподавателей удается завоевать расположение виаров и вампов одновременно.

Айра неожиданно сузила глаза и пристально взглянула на умолкшего, прикрывшего веки призрака.

- Марсо... а почему он отказался от Инициации?

- Я боялся, что ты об этом спросишь, - не открывая глаз, ответил он. - Боялся и ждал. Но рано или поздно отвечать все равно пришлось бы. Хотя, конечно, я надеялся, что этого не придется делать именно мне.

- Почему?

- Айра... - его голос стал вдруг усталым и слабым. - Как ты думаешь, почему вас, первогодок, так долго держат отдельно от остальных? Почему вас даже друг от друга постарались отделить всеми мыслимыми и немыслимыми способами? Запреты на покидание своих комнат, жестко установленное время отбоя, Охранные Сети на коридоры и ваши толстые двери, отдельно стоящие корпуса, отнесенные как можно дальше друг от друга? Ты ведь видела разницу... там, у старших... видела, что парни и девушки свободно общаются, веселятся, гуляют... вместе. Без всяких ограничений.

- Что ты хочешь сказать? - неожиданно похолодела она.

- Что твой дар останется нестабильным лишь до того времени, пока ты... девушка. Пока нетронута и невинна. Но как только это изменится, он обретет настоящую мощь и нужную устойчивость. Первый мужчина в твоей жизни сделает его таким. Именно это и происходит во время Инициации - ты постигаешь то, что у эльфов называется Танцем Возрождения.

- Чт-то?!!

Марсо, наконец, открыл глаза и печально посмотрел на отшатнувшуюся ученицу, у которой с лица вдруг сбежала вся краска.

- Увы, девочка моя. Это так: Инициация происходит каждый год, примерно в одно и то же время. Для тех, кто постарше и поразумнее, в конце первого полугодия, во время Первого Бала, после чего ребят переводят в старшие группы, а остальных инициируют по окончании года. На таком же Балу, как тот, что скоро будет и у тебя.

У нее что-то оборвалось внутри.

- Нет... этого не может быть... это неправильно... почему ЭТО должно иметь такое значение? - словно в лихорадке зашептала Айра, невидяще глядя перед собой. - Так не должно быть... ведь это не вам решать... это не ваш выбор!

- Прости, милая, - сочувственно вздохнул маг. - Для простого человека это действительно не имеет большого значения. Неважно, где и с кем произойдет его первая близость. Обычные люди слабы и неопасны для мира. Поэтому все равно, случится ли это на сеновале, в постели богатого аристократа или в грязной подворотне, под аккомпанемент орущих от голода кошек. Не имеет значения, понимаешь? Потому что касается только конкретного человека. Но для магов все иначе. Маги владеют тем, что неподвластно пониманию простого смертного. У них есть дар. У них есть сила, во много раз превосходящая ту, которой может похвастаться обычный лавочник или кузнец. Пока маг еще молод, она тоже слаба, но по мере взросления она растет, увеличивается, становится беспокойной. Ровно до тех пор, пока не наступает истинное совершеннолетие. Во время Инициации наш дар ненадолго раскрывается, становясь почти беззащитным. Всего один раз в жизни. На очень короткий срок. Буквально на минуты, за время которых мир может перевернуться с ног на голову. Однако именно в этот момент ты становишься уязвимой, как никогда. Тебя можно легко убить, опустошить досуха, истощив до дна, или, наоборот, наполнить силой так, что она сожжет тебя изнутри. Ты можешь потерять контроль над магией, выбросив ее наружу бешеным ураганом, можешь поранить себя, своего партнера, соседей по комнате, жителей своей деревни или даже близлежащего города... с магией нельзя шутить, дитя мое. Мы уже пережили одну Катастрофу из-за последствий неконтролируемой магии, с трудом оправились в прошлый раз. Мы едва выжили после тех страшных времен. И это не забыто. Поэтому уже много веков на нас наложен строгий запрет - никаких связей с противоположным полом до момента Инициации. Никакой близости под страхом изгнания и исключения из претендентов для поступления в Академию. И это строго блюдется, особенно теми семьями, в которых из века в век рождаются маги. Аристократами блюдется особенно - всех их готовят к этому знанию. В то время как по окраинам неустанно бродят маги-одиночки, тщательно рассматривающие подрастающих детей. Чтобы больше не рисковать. Чтобы не было повторения. Чтобы забрать их с собой и обучить. Обуздать эту силу. Чтобы никогда больше Зандокар не оказался на грани уничтожения. И чтобы не допускать гибели невинных людей, если проснувшаяся в маге сила вдруг вырвется на волю. Поэтому все так трудно, девочка моя. Поэтому все так строго. Поэтому сама Инициация проводится только опытным магом - для того, чтобы сдержать эту силу, если потребуется. Или, наоборот, восполнить, если ты опрометчиво ее потеряешь. Только так. Под надзором. Под строгим контролем. Всего один раз в жизни, после которого ты вольна быть с тем, с кем сама пожелаешь. Но лишь после того, как поймешь, чем это опасно, и научишься себя контролировать. Собственно, для того вас так долго учат отдельно от остальных учеников, для того так настойчиво заставляют контролировать каждый свой шаг, каждое слово, каждый жест. Допускают к Инициации лишь тех, кто действительно готов. Тщательно следят за тем, чтобы во время нее ученик не пострадал ни физически, ни душевно, а уж потом отпускают и дают полную свободу. Как своеобразное извинение за тот, самый первый раз, который никто из нас, к сожалению, не выбирал. Этот порядок существует уже много веков, девочка, и, как бы нам ни хотелось иного, никто его менять не будет. Ни ради тебя. Ни ради меня. Прости.

Айра крепко зажмурилась.

- Так ты тоже...?

- Конечно, милая. Каждый, кого ты успела узнать: Бриер, твои соседки по этажу, виары, вампы... все через это проходят. Это так же неизбежно, как водоворот жизни. Как рождение и смерть, угасание и возрождение. Это просто жизнь, моя славная девочка. Просто не все ее моменты для нас одинаково приятны.

- А к-кто обычно... в смысле, как это происходит? - судорожно вздохнула она. - То есть... я имею в виду, кто это... делает?!

- Наставники. Учителя. Преподаватели. Или просто маги, которых специально приглашают на Бал.

Айра почувствовала, как у нее что-то сводит внутри.

- Это что, какой-то бесплатный балаган? Дескать, заходите, кто хотите, и получайте удовольствие? Выбирайте, кто понравится? Мальчика или девочку? Все равно достанется всем?!

- Нет, конечно, - понурился маг. - Приглашают лишь тех, кто способен правильно воспринять этот сложный момент. Ведь это очень личное. Очень важное. Ранимое и уязвимое. Нельзя допустить, чтобы ученики начали ненавидеть Академию. Нельзя допустить, чтобы они озлились и принялись мстить. Нельзя отправить к новичкам тех, кто не способен себя сдержать или стал бы воспринимать это как веселую забаву. Это работа, девочка. Неприятная, но нужная работа, которую кому-то все равно приходится делать. А поскольку ваши наставники знают вас лучше всех...

- И что? - вздрогнула она. - Никогда не бывает тех, кто против? Неужели никто не отказывается и не сопротивляется?!

- Просто заранее никого не предупреждают. Все проводится так, словно это обычный Бал и обычный вечер. Цветы, подарки, мягкая музыка, романтичный настрой... несколько капелек саранеллы, добавленных в вино, и ученики готовы любить весь мир. Немного подпущенных чар, и они охотно идут навстречу своей судьбе. А просыпаются уже обновленными, полными новых впечатлений и ощущений. Все просто. Так просто, что порой даже не верится. А тем, кто все-таки остался недоволен, вполне можно подправить память... или хотя бы стереть лицо того, кто проводил Инициацию. Для многих, поверь, это - хороший выход. И, насколько я знаю, этим частенько пользуются, так что большинство адептов до самого выпуска не подозревают, кто из преподавателей был с ними в ту важную ночь.

- Это отвратительно! - Айра, сжав кулаки, быстро отвернулась. - А если я не хочу?! Если мне тошно от самой мысли, что кто-то из них... ко мне прикоснется?!!

- Я же сказал: обычно мы не предупреждаем заранее и стараемся оградить первокурсников от старших адептов именно по этой причине - незачем вызывать у них необоснованную тревогу и лишнее беспокойство. Тем более что за время учебы всегда становится ясно, кто и за кем, скорее всего, пойдет на Первом Балу. А тот, кто смотрит еще дальше, порой заранее устанавливает более чем дружеские отношения. Именно в расчете на Инициацию.

Айра вдруг вспомнила мелодичный голос лера Леграна, его неоправданную заботу, подозрительную щедрость, теплую улыбку, причина которой ей так долго была неясна... и содрогнулась. Теперь ей стало понятно, что в ней было много фальши. Как и в том, как он искусственно смеялся над собственной неуклюжестью, как старался держаться поближе, отлично зная, какое впечатление производит. Как регулярно и словно бы случайно брал за руку, незаметно поглаживал пальцы. И как он смотрел в тот вечер, когда она неестественно быстро уснула. Прямо у него на руках.

- Ты поэтому велишь мне держаться подальше от лера Леграна? - резко вскинулась девушка.

- Да, - помрачнел призрак. - Легран знает, что ты - Земля. Чистая, легкая и свежая, как нетронутый цветок. Он наверняка полагает, что во время Инициации ты станешь его. Сама придешь. Добровольно. Он многим для этого пожертвует и на многое пойдет, чтобы ты сделала это осознанно, потому что принуждение никому из нас не нужно.

- Так он...?!!

- Поверь, милая, я это уже видел. И, поверь, он хорошо знает, как добиться своего: у него на это есть целый год, искусно спрятанные чары, которые порой чувствует лишь одна или две смятенные и смущенные таким напором ученицы, а еще - огромное количество терпения, с которым он потихоньку приманивает их, как бабочек к ночному огню. Хотя в чем-то, конечно, это и неплохо: по крайней мере, после его Инициации с ученицами никогда сложностей не бывает. Они не испытывают столь сильных эмоций, как могли бы. И это, по мнению Леграна, вполне оправдывает все остальное.

У Айры невольно сжались челюсти.

- Полагаешь, он мог намерено опустить свой Щит? Для меня?! Персонально?!

- Мог и ненамеренно. Однако когда стало понятно, что ты почти не поддалась, думаю, ему стало интересно. Любопытно и интригующе. Дескать, какая необычная на этот раз попалась ученица, - мрачно пояснил Марсо. - Вообще-то я не должен чернить своих же коллег, но касательно Леграна я повторяю: держись от него подальше.

- У него же есть Эиталле! У него есть, к кому возвращаться! Что ему нужно от меня?!!

- Эиталле означает лишь то, что его сердце отдано, - горько прошептал призрак. - Значит, что он никого и никогда больше не полюбит так, как кому-то хотелось бы. Это значит, что у него уже есть целая жизнь впереди, есть цель и есть, перед кем преклонить колени. Но это совсем не означает, что он не способен получать удовольствие с кем-то еще.

- Но КАК?! Как он может?!

- Эльфы - не люди, - настойчиво повторил призрак отчаянно вскрикнувшей девушке. - У них нет тех ограничений, которые накладываем на себя мы. Для них наличие нескольких партнеров вполне естественно. Никто не возражает. Даже женщины Эиталле. Просто потому, что для них это тоже означает свободу. И то, что кто-то из эльфов отдал кому-то свою душу, вовсе не значит, что он не может на время отдать кому-то другому свое тело. Леграну нравится такая жизнь. Ему доставляет удовольствие его работа. Он хорошо знает, кого и чем увлечь. Это как игра. Вечная и нескончаемая. Забавная, интересная и очень увлекательная, в которой он никогда не проигрывает. Ведь ему, как ты понимаешь, еще никто и никогда не отказывал.

Айра словно закаменела, с трудом соглашаясь верить в такие чудовищные вещи.

- А... дер Соллен?

- Нет.

- Что "нет"?

- Он никогда не участвовал в Инициации. Отказался. Пренебрег этим долгом, из-за чего у них с Леграном уже много лет идет настоящая война.

- А что ему мешает? - мертвым голосом спросила она, вспомнив последний разговор с наставником. - Почему бы не отвлечься, не доставить себе удовольствие? Раз уж он жив и, насколько я поняла, все еще мужчина?

- Нет, - снова отрицательно качнулся Марсо. - Эиталле для эльфов действительно нечто больше, чем просто любовь. Оно одновременно и заключает их в золотую клетку, и дарует полнейшую свободу, потому что тот, кто уже один раз попался, может не бояться ничего. Второго Эиталле не бывает. Никогда. Так что эльфы могут спокойно бродить по всему миру, очаровывать, соблазнять, соблазняться сами, утолять свои прихоти и жажду новизны... и точно знать, что никакого иного рока над ними уже не повиснет.

- Что же помешало дер Соллену? Почему он отказывает себе в простых человеческих радостях?

- Для этого он слишком... человек, - невесело усмехнулся призрак, но потом заметил ее бледное, как полотно, лицо, неподвижный и опустошенный взгляд, судорожно сжатые кулаки, до крови прикушенную губу, и разом всполошился. - Айра? Айра, ты что? Что опять случилось?! На тебе ж лица нет!

- Да... - бесцветно уронила она, невидяще глядя в пустоту. - И нет. Потому что ты ошибся, Марсо.

- Ты о чем?! Насчет кого я ошибся?!

- Насчет него - дер Соллена. Насчет того, что он не проводит Инициацию.

- Да ты что? Я сам присутствовал при том разговоре и могу тебе со всей уверенностью заявить, что...

Она посмотрела жутковато погасшими глазами.

- У меня Инициация. Через месяц. И проводить ее будет никто иной, как Викран дер Соллен. Он сказал мне это сегодня. Всего полчаса назад. И именно поэтому я пришла к тебе: ты ДОЛЖЕН помочь мне отсюда сбежать! Ты слышишь? Пожалуйста, помоги, иначе мне не жить!!!

Марсо тихо ахнул и в ужасе уставился на помертвевшую девушку.