Очарованный

Козима

Величайшим оружием женщины, если его правильно применять, является ее форма одежды. Полночное черное шелковое платье скрывало линии моих преувеличенных форм, словно моторное масло, прохладная темная струя с кончиков моих плеч по внешним выпуклостям груди стекала в узкую лужу, струящуюся вокруг моих ног на высоких каблуках. Мои волосы были расчесаны до тех пор, пока они не развевались прядями чистой ночи вокруг моих обнаженных плеч, цепляясь за темное декольте моей груди, как воображаемые пальцы мужчин, которые хотели прикоснуться ко мне там. Мои глаза были подведены тушью, губы накрашены глубоким зловещим красным оттенкой старой, пролитой крови.

Я была ходячим сексом на двух ногах, и это было моим оружием больше, чем мини-складной нож SOG Salute, привязанный к моей лодыжке, или маленький карманный пистолет, прикрепленный к подвязке в подвязке на внутренней стороне бедра

И в ту ночь мне понадобилось оружие, потому что мы собирались в логово льва.

Джузеппе ди Карло владел небольшим тихим рестораном в Бронксе, о котором не упоминалось ни в одном путеводителе Zagat или на туристических сайтах. Даже его название было нацарапано темно-серой краской на черном деревянном навесе над затемненными окнами. Оно не привлекало внимания людей, которые точно не знали, куда идут, — логово современной мафии.

— Они будут нас обыскивать, — предупредил Александр из кухни, когда я закончила краситься в ванной, — но не так тщательно, как могли бы, потому что это открытый стол, а те мужчины, которых соблазняют поиграть, не самые лучшие люди, которые чувствуют себя комфортно без оружия.

Уже не в первый раз с тех пор, как мы планировали эту прогулку, чтобы противостоять криминальному авторитету семьи Ди Карло, мне хотелось, чтобы Данте был там. Если кто и мог помочь нам с подробностями вечера с Made Men, так это сам капо Каморры. Я закусила губу и провела большим пальцем по телефону, лежавшему на раковине, желая, чтобы он ответил на любое из четырнадцати голосовых сообщений или бесчисленных сообщений, которые я отправила ему за последние двадцать четыре часа.

— Мы можем сделать это без Эдварда, — сказал Александр, читая мои мысли, как мог только он, с того места, где внезапно появился в дверном проеме позади меня.

— Можем, — согласилась я. — Я бы просто хотела, чтобы нам не приходилось этого делать.

Его губы сжались, но в глазах пылало больше, чем нетерпение, когда они скользнули по моему телу.

— Иди сюда, Topolina.

— Не путай меня, — сказала я, протягивая руки, как будто это могло его остановить. — Мне нужно быть в порядке сегодня вечером.

— Ты всегда очаровательна, — сказал он мне. — Но скажи мне еще раз, чтобы я тебя не трогал, и я обязательно окрашу твой зад в красный, как вино, это понятно?

Я вздрогнула от властности в его голосе и двинулась к нему, прежде чем смогла остановиться.

— Да.

Он изогнул бровь, когда я прижалась к его груди.

— Да, Мастер, — поправила я с дерзостью в глазах, но дыхание вырвалось из моих губ.

Я хотела быть сильнее своего желания подчиниться ему, но, опять же, я этого не сделала.

Ксан обхватил всю сторону моего лица одной из своих больших рук.

— Сегодня вечером я твой Мастер. Что бы я ни сказал тебе сделать, ты сделаешь это без вопросов. Это и только это — единственная причина, по которой я позволяю тебе пойти со мной сегодня вечером, потому что я знаю, как мило ты будешь мне подчиняться. Если ты хотя бы на мгновение переступишь черту, я не только прикажу Риддику отвезти тебя домой, но и буду бить тебя по заднице, а затем часами буду трахать тебя до потери сознания, не позволяя тебе кончить в качестве наказания за твое неподчинение. Это понятно?

Мои ноги покачивались, стремясь рухнуть в положение на коленях, которое позволило бы мне почувствовать себя целостной. Я положила руку на его подходящее сердце и кивнула. Не потому, что я должна была сказать «да», а потому, что я понимала серьезность ситуации, если я отклонюсь от его плана.

Не было сомнений, что после одного неверного шага мы умрем.

— Понятно, — согласилась я.

Я поняла, насколько глубоко было доверие Александра ко мне; если я подвергала себя опасности, я автоматически делала то же самое для него, потому что он встал бы перед пулей, если бы это означало мою безопасность. Я должна была быть достаточно умной, чтобы уберечь нас обоих от вреда, а это означало подчиниться Александру, поскольку он знал гораздо больше о том, как действовать в подобной ситуации, чем я.

Логово неравенства, которое можно было бы представить в сочетании с мафиозной группировкой, не было тем, в которое мы вошли после того, как нас обыскали вышибалы со шрамами на лицах. Ничто не было темным или жутким, гладким и старомодным, как в «Крестном отце». Вместо этого интерьер был смелым и современным: большой подвал превратился в черно-белый игорный зал. Колеса рулетки были матово-черными и серебряными, сукно для покера — темно-гранатового цвета, пол — полированный бетон, а стулья из черного дерева с черными бархатными подушками. Это было роскошное и поразительное место, прекрасное место, где можно предаваться всевозможным грехам.

Только мужчины, уже сидевшие вокруг большого покерного стола посреди комнаты, были представлены не так красиво. Там был огромный мужчина с квадратным лицом, тупыми пальцами и жирной кожей, который тер свой пухлый живот до тех пор, пока не рыгнул. Другой был красив в плане злых, резких и жестких черт, отточенных, как орудия, призванные вызывать женское восхищение. Он был темноволосым, с мокрыми черными кудрями, целовавшими его плечи, с короткой бородой над подбородком и в костюме того же поразительно ледяного синего цвета, что и его радужная оболочка с темными кольцами. Когда мы встретились глазами, он улыбнулся, и это было одно из самых зловещих выражений лица, которое я когда-либо видела.

Третьего человека я узнала по страницам газеты о светской жизни. В нем не было ничего особенного: вялые, мясистые черты лица, широкие поры и рыхлый, влажный рот, который был открыт и крючком сдвинут влево, как будто он постоянно насмехался, а может быть, так оно и было. Ему было над чем посмеяться, Джузеппе ди Карло, учитывая, что он был главой самой плодовитой преступной семьи в истории Соединенных Штатов, но в тот самый момент он насмехался надо мной.

— Выглядишь так же, как твой отец, Дэвенпорт, — прохрипел ди Карло своим прокуренным голосом, поднося к губам толстую сигару. — Ловкий кот думает, что может просто зайти на мою территорию, как ему заблагорассудится, даже не спрашивая моего разрешения. Как это показалось тебе хорошей идеей?

Я оглянулась через плечо и увидела Александра, стоящего неподвижно под прицелом пистолета у основания его шеи. В скучающих чертах его лица не было никаких признаков напряжения, в его легкой, царственной позе не было никакой паники. Лишь его неподвижность намекала на то, что он осознавал угрозу за спиной.

Он поправил запонки и проверил циферблат своих часов Patek Phillipe.

— Честно говоря, Джузеппе, я удивлен, что ты позволил нам пройти через дверь.

Капо на мгновение нахмурился, а затем засмеялся так громко, что его слабый подбородок затрещал. — Gotzo! Какие у тебя яйца для человека, находящегося в такой опасности. Ты знаешь, что твой отец заплатил бы мне огромную сумму, чтобы я выдал тебя ему?

Александр усмехнулся.

— Сомнительно. Я действую без угроз со стороны отца уже много лет.

Брови Ди Карло прорезали густые складки на его румяном лбу.

— Я не с тобой разговаривал.

Оба мужчины посмотрели на меня.

Я чувствовала, как воздух вокруг Александра окружает меня, словно дым, прежде чем он превратится в камень. Угрожать ему — это одно, а мне — другое.

Через десять секунд под череду шлепков, щелчков и хрюканья головорез Джузеппе был обезоружен, и Александр направил его же пистолет ему в висок.

— Ещё раз так с ней поговори, и я убью здесь каждого человека, — спокойно объяснил он.

Бандит зашипел сквозь стиснутые зубы, и Ксан крепче прижал пистолет к голове.

— Ой, сядь, черт возьми, — рявкнул Джузеппе. — Эти покерные вечера чертовски священны. Не нужно, чтобы ты все портил кровопролитием еще до того, как мы начнем. Видите ли, модные штаны, вот как это работает. Ты хочешь мне угрожать, давай! Но ты делаешь это посредством своих ставок.

Он откинулся на спинку стула и закурил, выпятив большой живот, словно беременный живот, и ждал решения Александра.

После секундной паузы он убрал пистолет от виска бандита и протянул ему ствол обратно.

— Возможно, захочешь научиться этим пользоваться, приятель.

Он проигнорировал то, как мужчина выругался, взял меня за руку и повел к столу, сел прямо напротив Джузеппе и посадил меня рядом с собой.

— Вы не единственные неожиданные гости, пришедшие сегодня вечером, — добавил Джузеппе в разговоре, заглядывая за плечо Ксана. — Добро пожаловать, капо.

Моя голова повернулась так быстро, что что-то хрустнуло у меня в шее. Я проигнорировала вспышку боли, когда увидела Данте, стоящего в черном костюме и темно-красной рубашке и выглядящего на каждый дюйм боссом мафии. В комплекте с гневом, который мог бы убить взрослого мужчину на месте.

— Данте, — прошептала я, не желая выдавать свое облегчение от его присутствия другим мужчинам за столом, но желая, чтобы он знал, что я безумно рада его видеть.

Он моргнул, глядя на меня, но в остальном выражение его лица не изменилось. Он напоминал Александра, могучие холодность и бесстрастность которого делани его скорее статуей, чем человеком— Ди Карло, — почти протянул Данте, проходя дальше в комнату со своим человеком Фрэнки за спиной. — Вы так отчаянно хотели поговорить, что послали людей устроить мне засаду. Ну вот я и здесь. — Он расстегнул пиджак и опустился в кресло с бесконечной грацией для такого крупного человека. — Мы поговорим.

Ди Карло облизнул мясистые губы в нескрываемом ликовании.

— Сегодня вечером здесь так много интересных людей. Скажите мне, Дэвенпорт и Сальваторе, вы знаете Рена Тарситани и Хьюго Ралстона?

Данте рассказал мне о Рене. Он был человеком, к которому все обращались за информацией, потому что каким-то образом он знал все обо всех в преступном мире Нью-Йорка. Не только синдикаты организованной преступности, но и грязных политиков, общественные скандалы и многое другое. Судя по тому, как он лукаво улыбался, переводя взгляд с Данте на Александра, я решила, что великолепный мужчина с острыми чертами лица и ледяными глазами был Реном.

Другого, более крупного мужчину, который сидел в кресле аморфной каплей, я не знала, но сразу поняла, что это плохие новости.

— С удовольствием, — сказал Рен, кивнув обоим мужчинам по обе стороны от меня, прежде чем устремить на меня свои почти бесцветные глаза. — Кто, позвольте спросить, та великолепная красавица, которую вы привезли с собой?

— Она не имеет для вас никакого значения; поэтому вам не обязательно знать ее имя, — сказал Александр спокойно, голосом неумолимым, как кованая сталь.

Ди Карло усмехнулся, очевидно, довольный напряжением, которое затвердевало в комнате, как ириска, липкая и которую невозможно вырвать.

— О, но я думаю, что она может представлять большой интерес, — возразил Рен. — Мы все знаем, почему ты здесь, Дэвенпорт, и не для того, чтобы выиграть грязные деньги у грязных людей, когда у тебя уже есть свои собственные деньги. Нет, это для получения информации. Информации, которой я по чистой случайности обладаю.

Довольное выражение лица Ди Карло сменилось нахмуренностью.

— Рен, я не хочу, чтобы ты наступал мне на ноги.

Рен изучал его долгую минуту, а потом протянул руку, чтобы поднести стакан к губам и сделать глоток виски.

— Если ты покинешь нас, Джузеппе, я не думаю, что кто-нибудь привлечет тебя к ответственности за то, что происходит здесь сегодня вечером.

— Зачем мне это делать и пропускать все самое интересное? — потребовал он, как избалованный ребенок.

У меня было ощущение, что ди Карло с самого рождения добился своего, и мысль о чем-то другом была для него совершенно немыслима.

— Да, и я дам тебе то, что ты хочешь, о миках, — легко предложил Рен, но его глаза, казалось, прорезали ди Карло, как горячий нож масло, разрезая его щиты, пока сердце его желания не было заложено. обнаженный для расчетливого взгляда Рена.

Я знала, что «мик» — уничижительный термин для ирландца, потому что Шеймус научил меня этому, но я понятия не имела, почему предложение информации о них заставило криминального авторитета Коза Ностры почти маниакально ухмыльнуться.

— Я хочу этого сейчас, Рен, — потребовал он.

— После игры, — парировал он так, словно находился в позиции великой силы, сидя в собственном центре ди Карло, в окружении своих людей, все из которых явно были с оружием.

Ди Карло колебался, пристально глядя на Рена, затем окинув взглядом остальных из нас, прежде чем оттолкнуться от стола.

— Отлично. У тебя есть час до моего возвращения. И, Рен? Если информация не верна, то я только что купил новый пистолет для гвоздей и хотел бы тебе его продемонстрировать.

Рен отмахнулся от угрозы рукой, а затем перевел взгляд на нервного, ожидающего карточного дилера, и поднял брови.

— Тогда что, поехали?

Карты были разданы, и первые три легли на сукно, прежде чем Рен снова заговорил, его голос был таким же робким, как змея в траве.

— Если тебе нужна информация, мне понадобится от тебя нечто большее, чем деньги, Девенпорт.

Александр, похоже, не удивился этому. Он просто вопросительно поднял бровь и поднял банк на пятьдесят долларов.

— Она, — сказал Рен, указывая на меня длинным пальцем. — Она должна стоять рядом со мной на коленях всю игру, и если я выиграю, она должна провести со мной час наедине.

Отрицание было написано во всей вдруг конкретной фигуре Александра. Даже его грудь не двигалась при дыхании. Он был настолько неподвижен, что казался мертвым и мумифицированным, сидя там, положив руки на карты и опустив глаза на войлок.

Я подумывала ответить за него, согласившись на условия Рена, потому что лучше я проведу один час в комнате наедине с мафиози, чем всю оставшуюся жизнь буду преследоваться Орденом, который, скорее всего, в десять раз злее.

Однако я воздержалась, поскольку обещала Александру, что последую его примеру, и в тот момент мне казалось совершенно необходимым сделать это.

Даже Данте, натянутый, как проволока, по другую сторону от меня, не говорил от имени своего брата, хотя я знала, что он этого хочет.

Мы ждали, тишина почти вибрировала от напряжения.

— Если я выиграю, — медленно начал говорить Александр своими культурными словами, вылепленными изо льда. — Ты сообщишь мне место проведения следующего аукциона Ордена Диониса в городе и за границей. Ты дашь мне информацию сразу после игры. Кроме того, если мне понадобится от тебя услуга в будущем, ты будешь готов оказать мне ее.

Глаза Рена сузились от его дерзости, прежде чем он издал небольшой смешок.

— Напористый. Я думал, вы, британцы, известны своим консерватизмом.

— Очевидно, ты забыл безжалостность великой Британской империи, — шутливо сказал Александр.

Глаза Рена сверкали злобным весельем.

— Верно. Что ж, тогда я одобряю. Его глаза скользнули по моему телу, как кубик льда, оставляя за собой холодный след, когда он оценил меня, а затем тонко улыбнулся.

— Я считаю, что твоя помощь необходима мне, Bella.

Александр нахмурился от такой нежности, но, как ни странно, не стал протестовать. Вместо этого он встал и помог мне подняться на ноги. Я уже собиралась отойти, когда его рука сжала мою руку, и он толкнул меня вперед в свою твердую грудь. Мои губы приоткрылись на выдохе, а затем его рот накрыл мой, его язык горячо парировал мой в стремлении к доминированию, хотя он знал, что в конце концов я отдам это добровольно.

Я застонала, охваченная жаром, который расцвел между нашими ртами и погрузился корнями глубоко в мой живот, в мой пол.

Когда он наконец отстранился, его твердый, полный рот был влажным от моего внимания. Прежде чем я успела удержаться, я поднялась на цыпочки и лизнула его опухшую нижнюю губу и прикусила ее между зубами.

Его глаза сверкали, как пенящееся шампанское, когда я отступила назад, гордость и неизменная похоть бурлили в серебре.

Он слегка наклонил подбородок, и я пошла, обогнув стол, покачивая бедрами, ноги, жидкие, как мед, разлились по полу.

Мужчины наблюдали за мной, а Ралстон даже поправлялся в брюках. Когда я добралась до Рена и грациозно опустилась на колени у его ног, я уловила похоть в их глазах, направленных на меня, словно прожекторы, освещая меня их желаниями.

Я знала, что платье было хорошей идеей.

И хотя Александр обычно не любил грубую силу, его демонстрация обладания была, очевидно, именно той демонстрацией, которая была нужна этим собственническим итальянцам.

Рен посмотрел на меня, будучи единственным мужчиной, который не затуманивал зрение. Вместо этого он изучал меня как жука под стеклом, каталогизируя мои качества и читая намерения по моему лицу.

— Красивая, — сказал он тихо, специально для меня, хотя все остальные могли слышать его под тихую музыку. — Но для тебя это было своего рода проклятием, не так ли, Козима?

Я пристально посмотрела на него, но не удивилась. Он был человеком информации, поэтому, конечно, он все время знал, кто я такая. Это только вызвало у меня любопытство, каков был его финал. Неужели он имел в виду только разрушить братьев Девенпорт, так явно переманивая меня на свою сторону?

Или он хотел чего-то еще от них, от меня?

Я тихо встала на колени, когда мужчины возобновили игру, но внимательно следила за Реном, наблюдая за его руками и изучая, как он играет в покер.

Я выяснила, что о человеке можно многое узнать по тому, как он играет в стратегическую игру.

Александр был расчетлив и холоден. Его прекрасное лицо ни на мгновение не вышло из состояния покоя, словно на его месте вместо человека сидела мраморная статуя. Когда игра, наконец, ограничилась только Реном и им самим, мне все еще было трудно понять его намерения. Я подумала, что у него на руках, возможно, старшая карта, возможно, дама, и его глаза стали еще холоднее от злого восторга.

Данте играл так, как жил, со смелой страстью, которую можно было увидеть за милю, но которой он все еще был бессилен противостоять. Часто у него в руках не было ничего значимого, но никто не мог блефовать так, как красивый итальянец, от рождения уверенный в своем великолепии. Выходя, он сделал это с грубым неаполитанским проклятием и невежливым жестом руки.

Человек по имени Ралстон играл лениво, наслаждаясь выпивкой и сигарой гораздо больше, чем игровым мастерством. Он вышел из игры еще до того, как она началась, но сидел там, смутно забавляясь и все больше пьянея, наблюдая, как разворачивается напряженная игра.

А Рен?

Он играл с хитрой проницательностью, как будто он был кукловодом, балующимся своими игрушками.

После более чем часа игры я поняла, откуда взялось его самодовольство.

Этот bastardo обманывал.

Я была потрясена его яйцами при этом. Мухлеж в доме ди Карло была сродни подписанию себе смертного приговора кровью своей жизни. Хотя он сделал это без проблем. Я бы и не заметила, если бы не была так близко, если бы он не настаивал на том, чтобы снисходительно гладить меня по волосам или наклоняться, чтобы понюхать мою кожу и лизнуть мое ухо. Он сделал это, чтобы рассердить Александра, но в конце концов его самодовольство погубило его, потому что я научилась его трюку.

Я ждала, моя легкая покорность окутала мои плечи, как саван, скрывая расчет и зоркий взгляд от женоненавистнического итальянца, стоявшего рядом со мной.

Затем на столе была перевернута пятая карта, и я увидела свою возможность.

Рен вставил королеву в отверстие между своим запястьем и рубашкой, и она подмигнула мне, когда он наклонился, чтобы провести рукой по моим волосам и провести носом по моему лицу, громко вдыхая мой запах. Вместо того, чтобы пассивно позволить ему напасть на меня, я обхватила рукой это запястье и притянула его глубже к себе, так что его рот приземлился на угол моего. Прежде чем он успел прийти в себя, я поцеловала его.

Его рот был закрыт, мои губы запечатаны, чтобы предотвратить его вторжение, но все же достаточно мягкие, чтобы побудить его поддаться объятиям. Он смягчился от шока, и его рука сжала мои волосы на затылке. Я тихонько застонала, осторожно провела пальцами по щели в рукаве его рубашки и осторожно вытащила карточку из его рукава.

Когда Рен отошел, он внимательно изучил мое лицо. Он был достаточно умен, чтобы восхищаться моей игрой, но не был настолько мужественным, чтобы в его глазах еще не было желания. Я облизнула красные губы и наблюдала, как его глаза следят за этим движением.

В следующий момент между нами оказался Александр, нависший над Реном с такой холодной яростью, что я чувствовала, как она исходит от его спины, как сухой лед.

Он обхватил рукой горло Рена и наклонился к его лицу, чтобы прошептать:

— Поцелуй ее еще раз, я уберу твоих быков. Я делал это раньше, и поверьте мне, у меня скорее есть способности к этому.

Рен закатил глаза и толкнул Ксана в руку.

— Это твоя женщина поцеловала меня, Девенпорт, а не наоборот. И мне ненавистно разрушать твои нежные чувства, но когда я выиграю эту игру, я сделаю гораздо больше, чем просто поцелую ее в губы в час, проведенный с ней наедине.

Данте тихо зарычал через стол, но не сдвинулся с места. Я знала, что если бы он это сделал, он не смог бы контролировать гнев, находящийся внутри него.

Я не могла видеть лица Александра, когда он смотрел на Рена, но была уверена, что это была застывшая маска презрения, и ни одно моргание не выдало тот факт, что я сунула карточку в задний карман брюк его костюма. Меня скрывало от глаз Ралстона большое тело Ксана, и только Данте, сидевший слева от меня, мог уловить проблеск моих движений.

Конечно, он ничего не сказал, но когда его глаза скользнули по мне, они были наполнены нашим прежним взаимопониманием, детским возбуждением, наполнившим черноту весельем.

Наконец, Александр прервал противостояние с Реном и снова обошел стол, чтобы занять свое место. Он сделал это с трудом, мускул под острым углом его челюсти подпрыгнул. Легко было прочитать, что он злится и расстроен, что, возможно, его рука не выдерживает уверенности Рена в его способности победить.

Я проглотила улыбку, которая вот-вот расцветет на моем рту, и наклонила голову ниже к земле, чтобы волосы закрывали мое лицо.

Удивительно, как мужчины могут недооценивать красивое лицо, как будто все усилия женщины направлены на ее красоту, а на интеллект не остается ничего.

Рен, как и Орден, узнает, что я не пешка.

Я была королевой.

Две минуты спустя, когда Рен пошел олл-ин, я не смогла удержаться от взгляда на Александра через стол. Наши глаза встретились, это было похоже на контракт, подписанный кровью. Мы были командой, замкнутым контуром энергии.

Никто и никогда больше нас не разлучит, а вместе, работая так, мы были непобедимы.

Головокружение пронзило мой живот, как падающая звезда.

Александр принял ставку Рена, сдвинул фишки в центр и перевернул карты.

Две дамы, совпавшие с картами на ривере, означали, что у него фулл-хаус.

Рен улыбнулся, как акула, со всеми зубами и злыми намерениями, поправляя свои карты, хитро пытаясь вытащить скрытую королеву из рукава рубашки.

Только ее там не было.

Конечно.

Потому что я отдала ее Ксану.

Нахмуренное выражение Рена мелькнуло на его лице прежде, чем он успел его сдержать, и его глаза устремились на меня.

Я блаженно улыбнулась ему.

Он слегка напрягся, когда осознал мою возможную двуличность, а затем согнул челюсть и бросил свои карты на красный сукно.

Дама и десятка червей.

Без дамы, выложенной для Александра, дамы, которую он собирался сыграть, у Рена был только флеш, который был перебит фулл-хаусом Ксана.

Если бы у него была дама, он бы разыграл самую сильную руку в игре; флеш-рояль.

Улыбка Александра прорезала красную рану между его щек, такую же насмешливую и злую, как у Джокера.

— Ну, Тарситани, я полагаю, что мне причитается кое-какая информация. Где и когда Орден проведет следующие аукционы? Кроме того, что тебе известно об отношениях между ди Карло и моим отцом?

Рен тяжело сглотнул, очевидно пытаясь говорить сквозь гнев из-за того, что ему помешали в его плане. Он открыл рот, чтобы ответить, и в подземной комнате раздался грохот.

Мгновение спустя задняя дверь, через которую мы не вошли, распахнулась, и через игорный зал высыпали четверо мужчин в масках, одетых с головы до ног в черное. В руках у них было автоматическое оружие, оружие, которое начало плеваться пулями еще до того, как мы успели осознать суть бедствия.

Я инстинктивно нырнула на пол и начала ползти вокруг стола, чтобы добраться до Александра и Данте. Какофония ворчания, испуганных криков и выстрелов разорвала воздух в клочья, а покерный стол разлетелся на осколки над моей головой, обрушиваясь на мою кожу.

Я закричала, когда две руки грубо оторвали меня от земли под мышками и начали тащить к двери.

Но не через парадную дверь, и с мурашками в животе я поняла, что это не Данте или Ксан поймали меня, чтобы спасти.

Это был один из мужчин в масках.

Я закричала, когда меня перебросили через его плечо, я пинала и наносила глубокие удары по его почкам, пытаясь освободиться. Он не колебался ни секунды, распыляя пули по той части комнаты, где прятались двое моих любимых мужчин.

Я услышал, как Данте громко выругался по-итальянски, а затем позвал Ксан:

— Забери ее сейчас, и я прикончу не только тебя, но и каждого чертова человека, которого ты когда-либо любил.

Мужчина, державший меня, остановился на одну короткую секунду, его пистолет замолчал, его ноги были тяжелыми. Я думала, что, возможно, доминирующего, арктического голоса моего Хозяина будет достаточно, чтобы остановить его, но даже сила Александра имела пределы.

Мгновение спустя, под градом выстрелов, он погнал нас по полу под прикрытием других мужчин и вывел за дверь в переулок. Он поднялся по ступенькам на улицу, две на две, а затем рывком открыл дверцу машины и грубо швырнул меня внутрь.

Я быстро выпрямилась, одной рукой убирая с лица взлохмаченные волосы, а другой выхватывая нож из кобуры на лодыжке. Движение внутри заставило меня двинуться в мгновение ока, держа нож под горлом моего похитителя, мое тело разлилось, как масляное пятно, на его коленях.

Только тогда я посмотрел в лицо моего похитителя.

— Добрый вечер, carina, — мягко сказал Шеймус Мур. — Посмотри, как ты выросла.