Одержимый

36

– Открой свой подарок!

Она и сама не могла усидеть на месте! Лучи апрельского солнца плескались, словно рыбки, в глубине ее изумрудных глаз.

– Ну, давай, Том-Том, открой его, открой! С днем рождения!

Она волновалась даже больше, чем он сам!

Складки ее шелкового халата тихо зашелестели, длинные волосы заструились, когда она потянулась к нему через стол. В пепельнице на столе тлела сигарета.

Подарок предназначался Томасу, но он знал, как много для нее значит, чтобы подарок ему понравился. Она хотела, чтобы он ему понравился! И он знал, как она рассердится, если этого не случится.

На дни рождения Томас всегда надевал свой лучший костюм с галстуком, однотонной рубашкой и черными туфлями. И теперь в этом костюме он сидел за большим столом в комнате для завтраков, которая смотрела окнами на сад, защищенный от соседских взглядов высокими деревьями и густым ухоженным кустарником.

Ему нравилось гулять там, но мать редко разрешала ему это. Она много раз объясняла ему, какие опасности его там поджидают. В кустарнике могут прятаться плохие люди, которые схватят его и унесут навсегда. Солнечный свет может сжечь человеческую кожу. Лондонский воздух очень вреден для легких. Там встречаются кусачие и жалящие насекомые, а от собачьих экскрементов можно ослепнуть. С неба падает ужасная дрянь, когда самолеты опорожняют свои туалеты. Она разлетается мельчайшей пылью и медленно опускается прямо на людей.

В подвале их дома был тренажерный зал и сауна, и они посещали их каждый день. Им совершенно незачем было выходить на улицу, кроме исключительных случаев, как сегодня, – сегодня они собирались в «Музей науки». Только нищие и плохие люди без крайней необходимости выходят на улицу. И только плохих детей, которых не любят папа и мама, отправляют в школу, где им приходится учиться вместе с толпами других детей, вместо того чтобы к ним каждый день приходил учитель, такой как мистер Гудвин.

Под руководством матери Томас каждый вечер молился Богу, благодарил Его за то, что Тот создал его хорошим и дал ему любящую мать. Он просил Бога помогать ему каждый день находить что-нибудь новое, отчего его любовь к матери должна возрастать.

На столе лежали три открытки. Одна была от бабушки Ламарк, и на ней был нарисован слон, несущий в хоботе воздушный шарик. Внутри открытки был прикреплен скрепкой десятифунтовый банкнот. Вторая была от тети Стеллы, в ней был книжный купон на пять фунтов. На открытке была нарисована большая шестерка и ниже написано слово «сегодня!».

Он не знал, что другим детям дарят на дни рождения игрушки. Никто никогда не говорил ему этого, и у него не было возможности узнать это каким-либо способом: в тех книгах, которые ему разрешали читать, не упоминалось ни об игрушках, ни о днях рождения.

Он не знал и того, что их домашней прислуге – кухарке (миссис Дженнер), горничной (Эльвире), камеристке (Ирме), дворецкому (Даннингу), секретарю (Эниду Дитерингу), садовнику (Ламборну) и учителю мистеру Гудвину – было запрещено дарить ему в день рождения открытки или подарки. Тот же запрет распространялся и на Рождество.

Стукнула дверь, и Томас обернулся на звук. У двери почтительно стоял Даннинг, пожилой учтивый мужчина во фраке, с гладко зачесанными назад волосами. По знаку Глории Ламарк он обратился к Томасу:

– Доброе утро, господин Томас. С днем рождения.

– Спасибо, Даннинг, – откликнулся Томас.

Дворецкий обратился к матери:

– Когда вы будете готовы, госпожа?

– Том-Том, сегодня у тебя будет особый завтрак, который бывает только на дни рождения. Ты рад? – спросила Томаса мать.

Он кивнул. Конечно, он рад! Каша, бекон, яйца, помидоры, печеные бобы, жареный хлеб, гренки, мармелад! Поощрительный завтрак, который он получал только тогда, когда исключительно хорошо себя вел. В остальное время он ел скучные швейцарские мюсли из коробки, на которой был изображен нудный старик в очках.

– Чему ты больше рад – подарку или завтраку?

Томас поколебался. Если он даст неправильный ответ, то, возможно, лишится и того и другого.

– Подарок. – В его голосе была неуверенность, смешанная с надеждой.

Какой радостью вспыхнуло ее лицо! Томас просиял. Похоже, сегодня будет хороший день!

– Ты можешь угадать? Можешь, Том-Том? Угадай, что это.

Квадрат со стороной в два фута, толщиной чуть больше двух дюймов, завернутый в кремовую бумагу и перевязанный голубой лентой. Тяжелый. Он перевернул его в руках. Твердый и тяжелый.

Нет, он не мог догадаться. В самом деле не мог.

Его мозг исследовал варианты. Что может находиться в плоской коробке? На Рождество мать подарила ему конструктор «Меккано», он тоже был в плоской коробке и очень тяжелый. В инструкции, прилагавшейся к набору деталей, рассказывалось, как построить подвесной мост. А он построил из него клетку. Он ловил пауков и сажал их туда, чтобы посмотреть, сколько они смогут прожить без еды и воды. Некоторые жили очень долго.

Может быть, это еще один конструктор.

Зажегшись надеждой, он развязал ленту, и она упала на пол.

– Не рви бумагу, Том-Том, она нам еще пригодится.

– Хорошо, мамочка. – Он развернул обертку, тщательно следя за тем, чтобы она даже не помялась, затем снял ее, открыв подарок.

Это была фотография в серебряной раме. Его мать, в длинном платье и черных перчатках, разговаривала с другой женщиной, также в длинном платье и перчатках.

– Это принцесса Маргарет! Разве это не замечательный подарок, Том-Том?

Он ничего не ответил.

– Я подумала, что лучше всего повесить ее над твоей кроватью, чтобы ты видел ее каждое утро, когда проснешься. Правда, там ей самое место?

Томас смотрел в стол, скрывая свое разочарование.

– Это та премьера, о которой я тебе рассказывала. Это было еще до твоего рождения. Мы сняли этот фильм, чтобы собрать денег для «Оксфам». Они помогают детям, которым меньше повезло в жизни, чем тебе. Принцесса Маргарет сказала мне, что обожает мои фильмы! Ты бы хотел когда-нибудь встретиться с принцессой?

Томас не понимал до конца, что такое принцесса.

– Да.

– Тогда тебе нужно быть хорошим очень долгое время. Принцессы ни за что не придут на встречу с плохим мальчиком. Ты не смотришь на фотографию. Она тебе точно нравится?

Томас посмотрел на фотографию и кивнул.

– Принцесса очень расстроилась, когда я оставила свою карьеру для того, чтобы родить тебя, Том-Том, – ведь это означало, что она больше не увидит новых фильмов с моим участием. Она спрашивала меня, ценишь ли ты эту жертву, и я сказала ей, что ты чудесный сын и очень ценишь это. Я была права, когда ответила так, Том-Том, разве нет?

Он кивнул.

– Ты ведь ценишь это, да, Том-Том?

Почти шепот:

– Да.

Глория Ламарк взяла фотографию, повернула ее к себе и всмотрелась в нее.

– Это было семь лет назад. Я до сих пор так же красива? – В ее голосе была почти тоска.

Зрелище печали на лице матери заставило Томаса позабыть о своем разочаровании. Он не выносил, когда его матери было грустно.

– Ты сейчас еще красивее, – сказал он.

Она протянула к нему руку, пахнущую хвоей. Он взял ее своими маленькими ручками и поцеловал.

– Я рада, что тебе понравился подарок, – сказала мать. И улыбнулась.

Томас улыбнулся в ответ и сжал ее руку. Он был счастлив.