Офицер особого назначения

X

Командир оперативной группы Сергей Ланцов не спеша прохаживался по рынку в Белых Журавлях, наблюдая за снующими туда-сюда покупателями и продавцами. В новых немецких сапогах с широкими раструбами, купленных накануне, серого цвета пиджаке, с подкрашенными усами и едва видимой бородкой, он заметно утратил облик офицера, командира роты штрафного батальона. Обычный штатский, но со строевой выправкой. Весеннее солнце начинало припекать, появилась забота об экипировке разведчиков в изменившихся условиях. Смотрел, выбирал, приценивался. Разведывательный отдел в средствах не ограничивал, но финансист напомнил: деньги счет любят. За каждый израсходованный рубль следовало отчитаться.

Решая задачу со множеством неизвестных, Сергей пытался соединить в единую логическую цепь разрозненные сведения о Желтозубом, Лизке, женщинах-попрошайках, молодых мужчинах, внезапно появляющихся и исчезающих незаметно. Эта связь вроде бы просматривалась, но тут же обрывалась при попытке свести концы с концами. Появлялась мысль: стоит ли заниматься второстепенными вопросами? Заинтересованность Желтозубым в задачу вписывалась, работа в этом направлении сомнений не вызывала. Другие направления размышлений, напротив, казались второстепенными, тем более, что прогноз инвалида о непременном появлении через день-другой мужчин, попавших под подозрение, не оправдался.

Тимофей по этому поводу развел руками.

— Не появились сегодня, прибудут завтра, а вероятнее всего, послезавтра, — уверенно заявил он. — Приходи, погляди — девки тебе понравятся: глазастые, шустрые, живые, кровь с молоком, — убеждал инвалид Романа.

— Не появились, ну и не надо, — с безразличным видом ответил Роман.

Командир оперативной группы полностью соглашался с мнением Тимофея. «Не спеши», — успокаивала мысль.

Ланцов шел по рынку, придерживаясь границ толпы, всматривался в примыкающие к нему строения, насаждения.

Рынок окружали крупные деревья, посаженные еще в дореволюционное время. Живую границу люди берегли — не строили поблизости крупные объекты. Подворья жителей начинались метрах в ста от рыночных сооружений. По существу, он занимал отдельную от жилых строений поселка большую площадь. Внутрирыночные сооружения включали несколько рядов деревянных прилавков с навесами и без таковых, два общественных туалета, о подобии которых у Сергея сохранились недобрые воспоминания при проведении облавы на рынке железнодорожной станции Кропино. На всякий случай он проверил, нет ли в них поворачивающихся на гвоздике досок, позволяющих преступникам скрытно уходить из богоугодного заведения. На этот раз таковых не оказалось ни в одном, ни в другом.

Невдалеке на одной линии с туалетами виднелись большие свалки хлама: куски досок, проволоки, сухие ветки, тряпье. Но самое важное отметил он поблизости от свалки — внушительных размеров нагромождение свезенной со всей округи битой немецкой и отечественной техники: автомашины, бронетранспортеры, трофейные танки, самолет с поднятым вверх крылом. Теперь в бывшем военном имуществе копошились пацаны, мужики и даже женщины: что-то откручивали, отпиливали, отламывали. «Здесь похоже, Кирпич добывает свои неисчерпаемые запасы». Сразу за горой металла с многочисленными лабиринтами начинались сады, хозяйственные постройки, жилые дома поселка.

Довольный результатами рекогносцировки границ рынка, командир оперативной группы условным знаком на столбике у Кирпича вызвал Вихрова, дал задание организовать постоянное патрулирование вокруг свалки металлолома на время работы рынка, а также подыскать или оборудовать место для засады на случай возникновения угрозы прорыва в поселок со стороны рынка выявленных диверсантов, бандитов, дезертиров, других преступников. Кроме того, с обострением обстановки на рынке в этом месте следовало выставлять пост наблюдения из двух автоматчиков.

— На мой взгляд, — сказал он Вихрову, — нагромождение металлолома — наиболее удобный путь отступления для каждого, кому есть что скрывать. Здесь легко затеряться на случай преследования и организовать вооруженное сопротивление.

Размышляя об экипировке и уловках, применяемых агентурой противника, Сергей не без основания полагал, что, маскируясь под местных жителей, диверсанты и бандиты вряд ли станут ходить по загаженной мусором территории рынка в развалившейся или рваной обуви. Народ этот весьма уважает свое здоровье, рисковать им вряд ли найдутся охотники. Можно ожидать, рынок в Белых Журавлях не станет исключением, обувь у них будет добротной, как, впрочем, и одежда.

Наблюдая за передвигающимися по рынку гражданами, он не забывал поглядеть на их ноги. Если они были женскими, неосознанно взгляд скользил по всей фигуре. Мужской инстинкт! Вот пара стройных ножек с прижатой ветром к коленям темной юбкой, в хромовых сапожках с галошами. Смотреть бы да смотреть. Картинка! Сергей глянул в лицо, и учащенно забилось сердце; не верил глазам своим — перед ним стояла Зина! Нет, конечно, не та девочка, которая провожала в армию, другая. Но те же невинные большие карие глаза, черные брови, толстые, в руку, косы, приятно смуглое лицо. Оно было так знакомо и прекрасно, что оторвать от него взгляд не хватало сил.

Почувствовала взгляд и девушка. Снизу вверх она спокойно и доверчиво взглянула на стоявшего рядом парня. Уголки красивых губ едва шевельнулись, лицо озарилось белозубой улыбкой. Зинкиной улыбкой!

Сергей не любил фамильярничать. Но тут как-то само собою получилось.

— Милая девушка, — обратился он к прелестному созданию, — будь ласка, — перешел на украинский, — как тебя кличут?

— Галя. Я не украинка, — мягким грудным, опять-таки Зинкиным, голосом ответила она.

Растерялся командир оперативной группы разведчиков. Это не то, что в бою, там все ясно. Тут же не знаешь, что делать, о чем спросить, а отойти нет сил. Так и стоял, глядел широко раскрытыми глазами на милое сердцу лицо, опасаясь, что «виденье» может исчезнуть.

Склонив головку набок, девушка с улыбкой ждала, о чем еще спросит оробевший парень. Уходить ей тоже не хотелось. Не часто случается, чтобы понравившийся парень вот так неожиданно остановился и заговорил с тобою.

Возраст и здоровье мужчины женщина чувствует интуитивно, в какую бы он одежду ни рядился.

— Возможно, тебе какая-нибудь помощь требуется? — наконец вымолвил Сергей первые пришедшие на ум слова, понимая их неуместность.

— А у вас усы настоящие? — блеснули лукаво искорки в темных глазах.

— Конечно! — Чтобы убедилась, он подергал за волоски под своим носом.

— Уже поверила, — прыснула незнакомка. — Зовут меня Галей.

— А в таком виде я тебе не нравлюсь?

— Вы меня не так поняли, — ответила смущенно девушка.

— Как только закончится война, а возможно, и раньше обязательно сбрею.

— Ой! Когда эта война закончится?! Конца и края не видно.

— Если что-то началось, оно обязательно когда-нибудь закончится. Галечка, а ты на рынке чем занимаешься?

— А как вас зовут? — спросила девушка.

— Сергей Ланцов. Можно попроще — Сережа. Я не обижусь.

— На рынке я ничего не делаю. Просто хожу и смотрю на все интересное.

— Возьми меня с собою. Вдвоем смотреть веселее.

Она согласно кивнула головой.

Двоякое чувство испытывал Сергей рядом с Галей. Понимал абсурдность ситуации, но руку «Зины» отпускать не хотелось. «Наваждение какое-то», — упрекал он себя. Вновь воскресли приглушенные временем воспоминания о Батурино, расставание в клубном садике. Теперь вроде бы все опять перед глазами. Реальная Зина из памяти не выходила. Подтверждалось известное: если женщина вселилась в душу, ее оттуда никакие силы не вытянут. Но Галя была лишь похожа на Зину.

Ночью Сергей не мог заснуть долго, чего с ним давно не случалось. В окно смотрела луна, освещая спящих на полу разведчиков. Гальчичек, как он в мыслях назвал Галину, была рядом. Виделось ее лицо, когда он рассказывал ей о войне и мирном времени, косы на плечах, сдвинутая на затылок розовая вязаная шапочка. Вспомнился недавний разговор с товарищами о судьбе и счастье, и он с приятной улыбкой пришел к выводу: сегодня судьба подарила ему счастливые мгновенья встречи с образом любимого человека. Подумалось: «На самом деле счастливые минут не наблюдают. Казалось, только что встретились, а уже вечер, надо расставаться».

Утро для Сергея началось, как говорят казаки, с места в карьер. Он пришел на рынок спустя полчаса после появления там подчиненных. Как всегда, в первую очередь командир оперативной группы посмотрел на заветный столбик над прилавком Кирпича. На гвоздике уже висела веревка с узелком. Краснолицый хозяин объекта сообщил для 567-го информацию Ивана: «Объект появился». Имелась в виду Лизка.

Пробираясь в людском потоке ближе к продовольственным рядам, Сергей неожиданно нос к носу столкнулся с Галей.

— Ты чего в такую рань пришла? Спала бы себе на здоровье.

— Хотела вам помочь купить легкий пиджак для весны. Вы вчера говорили, будто собираетесь заняться сегодня этим делом.

Глаза юной девушки доверчиво смотрели на парня, отражая искренние намерения оказать ему помощь.

Приятной теплотой накатились на душу слова Гальчички. Вспомнилось где-то прочитанное: ничего так не размягчает мужское сердце, как женская забота, ласковые слова.

Выбора не было. Надо брать с собою подружку и вместе следовать к Лизкиному прилавку, чтобы понаблюдать за женщиной и ее окружением.

Вдоль продовольственных рядов толпились покупатели. В этой толчее увидеть нужное лицо затруднительно. Под предлогом побеседовать с милой девушкой наедине Сергей отошел несколько в сторону, но так, чтобы стало удобнее наблюдать за передвижением людей вдоль прилавка, особенно в сторону общественных туалетов и свалки металлолома.

Галя щебетала своим нежным голоском, рассказывала, как вдвоем с матерью живут в дедушкином доме, как ютились на чердаке, когда в комнатах жили немецкие солдаты.

Сергей слушал молодую собеседницу рассеянно, стараясь не обойти вниманием человека, более или менее похожего по рассказам на Желтозубого. Пока взгляд ничего определенного не фиксировал.

Растирая по щекам слезы, Галя рассказывала, как еще в 41-м году получили похоронку на папу, как потом с горя умер дедушка.

На Сергея угнетающе действовали женские мокрые глаза. Он терялся, не знал, о чем в этих случаях говорить. Вот и теперь командир оперативной группы неловко топтался возле расстроенной девушки, пытался неумело успокоить, поглаживая по спине.

— Ну, не надо, Гальчичек, успокойся ради бога, — говорил он, стараясь придать голосу сочувствующие нотки. — Война принесла столько горя людям, что его хватит еще на сто лет.

Девичьи слезы — майская роса: выглянуло солнце, и нет ее. Вот и Галя мило улыбнулась. Просветлело на душе парня.

И тут Сергей заметил, прямо-таки почувствовал Желтозубого, хотя видеть до этого не приходилось. Несомненно, мужчина был тем человеком, которого он высматривал. Выше среднего роста, сильный телом, с упитанной шеей и узким лицом. В низко надвинутой на глаза шапке-ушанке военного образца, какие носит на рынке большинство мужчин, он не торопясь прошел в нескольких шагах, глянул на молодых людей, задержал взгляд на миловидном лице девушки. В руках узколицый держал холщовую сумку, в которой угадывались тяжелые предметы, выпиравшие острыми гранями.

— Ты не знаешь, что это за гусь? — спросил Сергей у спутницы.

— Нет. Такого никогда не видела.

Провожая взглядом незнакомца, Ланцов заметил, когда тот, поравнявшись с кучей мусора, выбросил туда свою поклажу.

Увлекая за собою подружку, Сергей двинулся вслед за незнакомцем, но, подойдя к свалке, отметил, что мужчина растворился в лабиринтах нагромождения металлолома. Для интереса заглянул в кучу мусора — бросилась в глаза холщовая сумка, из которой вывалился белый блестящий закрытый цилиндр, похожий на банку свиной тушенки без этикетки.

Сергей решил еще погулять с Гальчиком возле трех пирамидальных тополей, сросшихся в единую живую стену. Сейчас она стала надежным укрытием для наблюдателей.

Ждать пришлось недолго. Вскоре из туалета вышла женщина с плетеной корзиной в руке, быстро подошла к кучам мусора, переложила в свою тару какие-то предметы, затем направилась в сторону рынка. Повторный осмотр свалки показал, что холщовая сумка оказалась пустой.

Утром Иван вновь прохаживался со своими опостылевшими папиросками, удерживая в каждой руке по паре штук.

— Рупь, всего один рупь, — говорил эн встречным мужчинам, хотя мог безошибочно определ гь, кто осчастливит его покупкой.

Ближе к продуктовым рядам он заметил Женю. Та протискивалась к прилавкам. Подошла к олодой женщине с ярко накрашенными губами, высоко взбитой, черной как смоль, растрепанной копной волос. Поговорив с черноволосой минуту-другую, Женя отошла и вскоре стала предлагать потенциальным покупателям пачку папирос.

— Рупь, один рупь…

Иван медленно приближался к прилавку. Издали увидел на деревянной подставке пару двухкилограммовых банок свиной тушенки. Обычно тара, чтобы не ржавела, обмазывается солидолом или другой смазкой, эти же стояли протертыми, белой глянцевой поверхностью резко выделяясь на фоне грязных досок прилавка.

Подходили покупатели, но долго не задерживались возле красивых банок. И только один мужик приближался к ним неоднократно. Когда возле продавщицы никого не оказалось, быстро подошел, не торгуясь достал из-за пазухи холщовую сумку с длинными плетеными ручками, положил в нее банки, после чего не спеша двинулся в обход торговых рядов и удалился в противоположную от рынка сторону. Вскоре в том же направлении ушла и торговка.

Иван с Женей встретились возле прилавка, который только что покинула его хозяйка. Оба обрадовались встрече. Женщина ходила с нераспечатанной пачкой папирос, раздосадованная отсутствием покупателей, их несговорчивостью.

— А я хожу и думаю о вас, — улыбнулась она.

— Хорошо или плохо?

Женщина одарила его приветливым взглядом.

Вместе быстро распродали штучные папиросы. Она рассказала, что Лизка сегодня в отличном настроении. Ночью приезжал старшина, подарил любовнице немецкие часы-штамповку, обещал еще приехать следующей ночью. На радостях даже вырученные деньги не взяла, дала новую пачку папирос, но поручила внимательно присматриваться к людям, которые чаще всего крутятся возле ее прилавка, но ничего не покупают. Боится, воры заметят, куда она прячет вырученные от продажи деньги, а потом отберут. Обещала за это хорошо платить.

— Ваня, — обратилась она к парню, впервые назвав по имени, — помоги мне понаблюдать. Возможно, вдвоем не так будет заметно, да и в четыре глаза легче обнаружить воров. Мне хочется услужить Лизке. Она, безусловно, дура. Но я живу в полной зависимости от нее и ее подачек.

— Согласен понаблюдать. Авось и правда обнаружим, а потом изловим вора на радость твоей благодетельнице.

— Хочешь, я тебя познакомлю с Лизкой? — неожиданно предложила Женя.

— Зачем мне такое знакомство? Без надобности.

— Возможно, снизойдет, поручит тебе торговать чем-нибудь. Мужиков она любит, доверяет им.

— Тебе хочется, чтобы и я попал в кабальную зависимость от этой бабы? Сама потом пожалеешь. Подавляющему большинству людей больше нравится самостийность.

— Сейчас гордость ни к чему. Главное — выжить. На поклон пойдешь хоть к черту.

— А как ты меня представишь?

Женя на мгновение задумалась. Легкий румянец прошелся по ее щекам, порозовели уши.

— Как своего хорошего знакомого, помогающего в торговле.

— Я уже хороший?

Женя улыбнулась. Лукаво посмотрела в глаза спутнику, осторожно взяла его за руку…

Вечером во время подведения итогов прошедшего дня Виктор сообщил, что Мария, как ее на самом деле зовут, проводила уборку территории продовольственных прилавков в то время, когда попавшая под оперативное наблюдение продавщица мясной тушенки Елизавета сторговалась с неизвестным гражданином. Мария знает в поселке многих, но этого покупателя она видела впервые. Он мог бы понравиться, рассказывала женщина, если бы не его желтозубая улыбка, делающая лицо злым. Она заметила, что при расчете с покупателем Лизка вместо сдачи передала ему какую-то бумажку размером со спичечную коробку. После сделки мужчина с покупкой быстро ушел. Вскоре снялась со своего места и Елизавета.

В этот день сведений, интересующих оперативную группу, не было лишь у Романа. Большую часть дня прокурил он с инвалидом, а попавшие под подозрение лица на рынке не появились. Окончательно сложилось мнение, что появление Желтозубого, женщин-попрошаек, молодых мужчин, вызывающих подозрение у Тимофея, вероятнее всего, не связано между собою. Тем не менее Роману поручалось продолжить контакты с бывшим разведчиком, до конца разобраться, кто те лица, которые то появляются, то исчезают.

— Семечки чужие поменьше лузгай, — посоветовал Иван, — иначе отлучит хозяин тебя от своего прилавка. Слушай, давай поменяемся, — предложил он, — ты походишь с папиросами, а я посижу на стульчике, покурю, поговорю с Тимофеем.

— Не выйдет! Семечки, как и ты папиросы, я покупаю за казенные деньги. Могу шелухой и мундштуками от выкуренных папирос отчитаться. К тому же Тимофей очень не любит балабольства, ему желательно порассуждать, поанализировать. А ты этого не умеешь. Да и Женю жаль, скучать будет без тебя. Остается одно, трудиться каждому на своем месте, — не поддержал шутку Роман.

Утро следующего дня началось с появления на столбике у Кирпича завязанной в узелок веревочки.

Сергей не сразу узнал в поджидавшем мужчине капитана Кавригина. С опущенными и завязанными внизу клапанами шапки-ушанки, похожий на больного, боявшегося простуды, тот ковырялся в ящике с болтами, подыскивая что-то. Командир группы разведчиков доложил обстановку, результаты оперативной работы на рынке Белых Журавлей. Кавригин одобрил принятые решения, предупредил об опасности, которую следует ожидать при вхождении в непосредственные контакты с людьми, попавшими в поле зрения оперативной группы. Он вручил Ланцову пять флаконов одеколона «ТЭЖЭ», посоветовал продавать очень дорого. «Нам нужна не выручка, а сам процесс торговли, позволяющий логически оправданно находиться в любой точке рынка. Да и достать сейчас одеколон — проблема проблем». Капитан, кроме того, проинформировал, что в районе Уразово на автомашину ЗИС-5 интендантского управления, доставляющую сапоги для прибывшего пополнения, совершено бандитское нападение. Охрана, три человека, в том числе офицер, погибла. Машина с сапогами исчезла. Прокуратура занимается этим вопросом, но результатов пока нет.

— Присмотритесь. Не исключено, что кирзовая обувь появится у вас. Вихрова следует подключить к этому делу.

О разбое, пропавших сапогах тут же были оповещены оперативники. Роман рассказал об этом Тимофею, тот сокрушенно покачал головой: «Вот гады!»

Задачу вести наблюдение за торгующими промышленными товарами получила Мария. Вихрову следовало усиленным до пяти человек нарядом организовать патрульную службу по периметру рынка, вести наблюдение за выходами с его территории, находиться в полной боевой готовности на случай задержания обнаруженных преступников.

События этого дня развивались стремительно.

Едва Роман подошел к Тимофею со словами привета, тот, не отвечая, выпалил:

— Девки на своих местах, но парни еще не прибыли. Вон, смотри, стоят, — указал он на переминавшихся с ноги на ногу молодых женщин.

Две нестарые миловидные особы в полуобороте друг от друга стояли с протянутой рукой в паре десятков метров от поста наблюдения продавца семечек.

— Иди познакомься.

— На черта они мне сдались? Тратить напрасно время.

— Не черти! — воскликнул инвалид. — В твоих делах могут пригодиться контакты, которые на первый взгляд кажутся ненужными. — В подтверждение правоты Тимофей поднял вверх указательный палец.

Роман, торгующий одеколоном, подошел к попрошайкам. Вблизи женщины оказались не такими уж молодыми и привлекательными. Одетые во все черное, они походили на монашек без головных уборов. Волосы вокруг головы стянуты одинаковыми голубыми лентами, растрепаны ветром, свисают в разные стороны косицами.

Парень подал попрошайкам по паре десятикопеечных монет. Те, не выражая никаких эмоций, молча приняли подаяние.

Продавец так, на всякий случай предложил молодухам купить флакончик одеколона. Светловолосая с загоревшимися от радости глазами взяла треугольную бутылочку, бережно прижала к груди, понюхала маленьким вздернутым носиком, но соседка грубо выдернула из ее рук флакон, передала владельцу.

— Катись отсель с кандибобером, — грубым, как у заядлого курильщика, голосом прохрипела она.

— Что ты, милая, я же хотел подарить радость для души по случаю наступления весны, вон вы какие…

— Катись, я сказала, — уже зло выкрикнула та, оборвав на полуслове Романа.

— Почему шумим? — раздалось у него за спиной.

Роман не заметил, откуда и когда появились двое улыбающихся, крепкого телосложения высоких молодых мужчин.

— Да вот одна красивая хотела купить у меня одеколон, а другая не разрешает.

Стоявший рядом парень вынул из потайного кармана сторублевую купюру, протянул ее продавцу.

— Этого мало, — сказал Роман, поворачивая перед глазами парня флакон то одной, то другой стороной. — Смотри, какой товар! Другого такого на всем рынке не сыщешь.

— Добавлю! — Покупатель достал еще одну сторублевку.

— Ладно. Черт с вами, берите. Для хороших людей не жалко.

Парень взял флакон, без улыбки передал светловолосой и сунул под ее носик увесистый кулак. Как сорванная травинка, которая только что была полна жизненной силы, женщина сразу сникла. Между тем парни подхватили стоявшие рядом увесистые чемоданы и углубились в толпу.

Светловолосая виновато улыбнулась, курносый носик начал подергиваться, и она расплакалась.

— Вам, пожалуй, надо взять деньги обратно, — с сочувствием сказал Роман, — иначе придется отрабатывать их. — Даю вам двести за флакон одеколона.

Светловолосая молча кивнула в знак согласия, схватила деньги и быстро положила их за пазуху.

Когда обмен состоялся, «злюка», как мысленно назвал Роман соседку светловолосой, вновь бесцеремонно вмешалась в разговор:

— Катись отсюда. Сколько раз можно говорить одно и то же?

Она угрожающе надвинулась на продавца одеколона. Ее мощные груди уперлись парню в живот.

Роман не стал дожидаться еще одного «катись» — привлекать к себе внимание скандалами не хотелось. К тому же надлежало побыстрее оказаться у ведомства Кирпича, покопаться в его шплинтиках и шайбочках.

Повидался с Тимофеем, тот сообщил, что «его» парни уже проделали три рейса с чемоданами.

— От тех двух пароконных повозок, — указал он кивком головы в сторону стоящих поодаль подвод.

Когда Роман подошел к прилавку, в ящичках Кирпича ковырялась вся оперативная группа. Усердно отыскивал нужный болт Вихров.

По информации Виктора и Марии, на рынке появились в большом количестве кирзовые сапоги, которые продаются в нескольких точках, причем довольно бойко. Запрашивают торговцы недорого, поэтому выстраиваются даже очереди.

Роман шел сквозь толпу. В десятке метров вслед за ним двигался наряд патрулей. Ему следовало обнаружить парней, купивших у него флакон одеколона, дать знать об этом патрулям.

Один из недавних покупателей оказался у фонарного столба в центре рынка с раскрытым на земле чемоданом, внутри которого лежали кирзовые сапоги. Вокруг толпились покупатели, но парень оживленно разговаривал с симпатичной девушкой, не обращая внимания на нетерпеливые вопросы людей о цене товара.

Роман прошел мимо, как старого знакомого, поприветствовал продавца сапог поднятой полусогнутой рукой: сигнал об обнаружении разыскиваемого. Парень неохотно кивнул в ответ. Однако встреча его совершенно не обрадовала. Он оставил без внимания девушку и начал торопливо закрывать чемодан. Увидев приближающийся патруль, парень вдруг, пригнувшись, прыжком бросился в толпу. Петляя среди людей, словно заяц, в хвост которого пристроилась зубастая лисица, он устремился к выходу с рынка.

Солдаты бросились вслед. Но, не имея возможности наблюдать направление движения беглеца, вынуждены были останавливаться, расспрашивать, в каком направлении скрылся человек.

Тот выбежал из толпы к женщинам-попрошайкам, возле которых с проверкой документов находилась вторая патрульная группа. Не останавливаясь, парень метнулся к стоявшим поблизости пароконным подводам. С одной из них по патрулям неожиданно стеганула автоматная очередь. Солдаты попадали, начали изготавливаться для ведения огня. В этот момент оказавшаяся позади наряда «злюка» задрала юбку и выхватила из кобуры, прикрепленной к голени правой ноги, немецкий вальтер. Но выстрелить не успела. Светловолосая напарница носком сапога снизу вверх ударила ее по руке с оружием. Описав дугу, пистолет шлепнулся в грязь возле ног старшего патрульной группы. «Злюка» взвыла от боли, разъяренным зверем бросилась на обидчицу. Но та вновь носком сапога ударила нападавшую в пах. «Злюка» ткнулась носом в замусоренную землю и на высокой ноте, словно побитая собачонка, жалобно заскулила.

С пароконной повозки стреляла женщина. Прихватив беглеца, нахлестывая лошадей, она помчалась к ближайшим жилым постройкам. Вслед за первой устремилась вторая пароконка с сержантом, старшим патруля. Стоя в повозке, он поверх скакавших галопом лошадей короткими очередями вел огонь по беглецам из автомата. Вскоре одна лошадь преследуемой повозки упала, увлекая за собою вторую. Дышло уперлось в землю, повозка по инерции взлетела вверх и остановилась, вытряхнув мужчину и женщину к барахтающимся лошадям. Сержант сумел отвернуть своих лошадей в сторону, но сделал это круто. Его повозка опрокинулась, и он отлетел к убитой лошади, но автомат удержал.

Автоматная очередь по патрулям на рынке унесла жизнь одного солдата и двух женщин из толпы. Один патрульный и еще две женщины получили ранения.

Руки задержанных Вихров связал одной веревкой и под конвоем автоматчиков доставил в местное отделение милиции. Второй носильщик чемоданов с сапогами успел скрыться в толпе. Поиски результатов не дали. Не удалось задержать женщин-попрошаек, находившихся на постах в других точках рынка. Едва послышалась стрельба, они скрылись в толпе. Светловолосая в последующих разбирательствах происшествия на рынке проходила в качестве свидетеля.