Офицер особого назначения

XV

Всё еще не появился Виктор. Больше недели от него ни слуху ни духу. Командир оперативной группы не знал, что и подумать. А время шло. Подливала масла в огонь Мария. У нее все валилось из рук, не могла сосредоточиться на выполнении задачи по розыску места проживания Желтозубого. Днем видела его, сопровождала до Лизкиного дома, а дальше ничего не получалось. Утром продавщица мясной тушенки выходила из своего жилища одна.

Ланцов подумывал послать на поиски оперативника Романа, но у того стали намечаться контакты с продавцами, вернее, с продавщицами краденого военного имущества, нужен он был и для связи с Иваном и Вихровым. «Помог» Егор. В Севск поехал Иван за тушенкой. Вместе с товаром он привез отчет Виктора о проделанной работе, передал его рассказ, как развивались события.

Г анка оказалась не такой уж простушкой, как представлялась на первый взгляд. Пришлось походить вокруг, подружиться поближе, помочь в торговле тушенкой. Продает она еще конфеты поштучно, бывает у нее и яичный порошок.

На третий день знакомства пожаловалась, что у нее заканчиваются консервы, новых не приносят, опасаются его, Виктора. Когда он спросил, кто такие ее пугливые знакомые, Г анка ничего не ответила. Но спустя какое-то время сказала: «Не такие они уж пугливые». Тем не менее хозяйка прилавка попросила Виктора исчезнуть на время, пока она свяжется со своими поставщиками.

Оперативник «исчез», но так, чтобы можно было понаблюдать за продавщицей и «пугливыми», если они появятся с продукцией. После обеда к Ганке подошел невысокий квадратный мужичок. Озираясь по сторонам, сказал, что ее желает видеть друг по поводу поставки консервов. Продавщица сразу же направилась с вестовым на встречу с «другом». Им оказался знакомый шофер из 57-й армии, снабжавший ее тушенкой, а иногда и конфетами. Ганка выразила недоумение, чего это он сам не подошел, а подсылает незнакомого человека, тот ответил, что не желает встречаться с ее хахалем. Женщина заверила, что ее новый знакомый — человек добрый, порядочный, помогает в торговле. «Для тебя, возможно, и хороший, для меня нет, неизвестно еще, кто таков», — ответил шофер. Он передал Ганке для торговли восемь полуторакилограммовых банок тушенки, небольшой пакет с конфетами.

Виктор проследил за «другом». Вскоре тот вышел из рыночной толпы, подошел к стоявшему невдалеке ЗИС-5 и не спеша покинул Севск. Запомнив номер автомашины, Виктор возвратился к прилавку, но Ганка торговала лишь конфетами. На вопрос, почему она не продает консервы, ответила: в другой раз. Однако «другого раза» не было и в последующие два дня. Женщина хмурилась, была неразговорчивой, часто уходила к соседним торговцам, оставляя Виктора одного за прилавком. Но потом выяснилось — кто-то приедет из Белых Журавлей, возьмет часть банок для ее друга, остальные сразу же продаст.

Этим «кем-то» оказался Иван, по поручению Зитцера прибывший за подарком для Желтозубого. Когда Ганка отошла на минутку разменять сторублевую купюру, Виктор успел сообщить другу имевшиеся у него сведения. Иван в свою очередь передал распоряжение командира оперативной группы о том, чтобы засидевшийся в Севске оперативник уговорил бывшую квартирную хозяйку поехать с ним в Белые Журавли и посмотреть издалека на Желтозубого, определить: тот ли это фельдфебель Ганс, который спал на ее кровати во время оккупации.

Виктор с трудом убедил Таисию Ивановну съездить в Белые Журавли, а после того как она согласилась, просил не проявлять изумления, растерянности, восторга, кого бы она ни встретила в людской массе.

Опасно это для вас, — заверил он Таисию Ивановну, — даже очень.

— Чего опасаться-то? Кому я нужна?

— Таисия Ивановна, хозяюшка дорогая…

— Ладно уж!

— Я буду поблизости, в случае необходимости помощь окажу. Не ввязывайтесь ни в какие перебранки…

Не удержалась наивная женщина, стоило в рыночной толпе нос к носу столкнуться с Желтозубьш.

— Ой, Ганс! — всплеснула она руками. — Вот уж кого никак не ожидала встретить.

— Вы ошиблись, уважаемая, — без тени смущения и растерянности спокойно ответил мужчина, — меня зовут по-другому. Спутали вы меня с кем-то.

— Гля! По-русски заговорил, — изумилась Таисия Ивановна.

— А ведь уверял, будто не знает нашего языка.

В это время к встретившимся знакомым подошли два подвыпивших мужика в старых потертых ватниках военного образца, оттеснили женщину в сторону.

— Чего продаешь, бабуля?

— Ничего, милые.

— Тогда чего пристаешь к человеку? Старая уже. Денег много завелось, наверное?

— Встретила знакомого, — удрученно ответила женщина, — а он не пожелал признать меня.

— Значит, обозналась, вон сколько тут ходит народа всякого, немудрено ошибиться.

— Как же так, «обозналась»!

Один из подвыпивших вдруг начал валиться в сторону Таисии Ивановны, другой бросился его поддерживать, да так энергично, что растерявшуюся женщину сбили с ног.

— Что случилось? — раздался грозный окрик молодухи в милицейской фуражке, армейском ватнике и кирзовых сапогах.

— Да вот пристает к молодым мужчинам, да еще дерется, — ответил лежавший на земле «пьяный».

— Что вы, милые, говорите такое, как не стыдно наговаривать на старого человека? — перехватила инициативу в разговоре Таисия Ивановна. — Напьются, алкоголы несчастные, совсем перестают соображать, — в гневе расширила она глаза на мужичков.

— Пройдемте в отделение, там разберемся, кто прав, а кто виновен, — сказала женщина в милицейской фуражке.

«Отделением» оказалась будка без колес для строительных рабочих, стоявшая здесь с довоенного времени. «Пьяные» сразу были отпущены без разбирательства, а Таисия Ивановна подверглась допросу: «Кто такая, откуда и зачем приехала, какие есть документы?»

Ничего не скрывала задержанная, лишь на вопрос «Зачем приехала в Белые Журавли?» ответила:

— Купить кое-что из одежды.

— Кто послал? — допытывалась «милиционерша».

— Кто меня может послать, если я живу одна. Вздумалось, и отправилась в путь.

— Кто, по вашему мнению, тот мужчина, которого опознали?

— Показалось, наверное, — слукавила Таисия Ивановна.

Виктор издали наблюдал за развитием событий вокруг Таисии Ивановны, не имея возможности открыто помочь женщине. Когда он обнаружил место заточения гостьи из Севска и определил, кем она задержана, стало очевидным: оттуда живой она не выйдет. Необходимо было предпринимать срочные меры. Он поспешил к Кирпичу. Удалось быстро связаться с Сергеем. Без взаимных приветствий, будто они не расставались, Виктор на едином дыхании изложил суть дела, предложил:

— Дайте команду Косте, пусть под видом проверки документов в строительной будке освободит Таисию Ивановну.

— Желтозубый сразу сообразит, что к чему. Вихрову надо походить возле будки, понаблюдать, чтобы без нашего ведома гостью не увели в другое место, а я поговорю с Егором, — ответил Ланцов.

Сергей обнаружил Желтозубого возле Лизкиного прилавка. Тот казался явно расстроенным, поникшим, затравленно озирался по сторонам, поминутно вздыхал, чертыхался.

— Что-нибудь случилось? — с сочувствием поинтересовался Ланцов.

— Случилось, случилось. Лучше бы не случалось. Вот уж чего не ожидал, так не ожидал.

Егор молча походил туда-сюда вдоль прилавка, посмотрел сначала на Лизку, потом на нового знакомого.

— Знаешь что, — неожиданно сказал он, остановившись так близко от Ланцова, что тот даже вынужден был отступить на шаг (Желтозубый, похоже, последнее время не просыхал, перегаром разило на расстоянии), — надо расстрелять одну бабу. У тебя это здорово получается. Заодно и проверим тебя, как ты предан нашему делу.

— Ты что, белены объелся? Я на верность «нашему» делу не присягал, — попытался отшутиться Ланцов.

— Есть важное дело, нужен надежный человек.

— У тебя их вон сколько, выбирай любого и делай свои дела. Тем более, говорил мне, какие они у тебя специалисты убивать да грабить.

— Расстреляй женщину, хорошо заплачу. Здесь всё надо сделать тонко, по-умному, а моим подавай ломовую работу.

— Лизку, что ли? Этого я сделать не могу. Убийством по заказу я деньги не зарабатываю. Грех такой на душу не возьму.

— Женщина другая, и грех на себя возьмешь, — жестко ответил Егор, — иначе нашей дружбе конец и тебе тоже.

— Дружбы у нас, по-моему, не было, — отступил еще на шаг Сергей, — а стрелять мы умеем не хуже.

Не обращая внимания на ответ, Желтозубый показал на стоявшую поодаль одноконную бричку, сидевшего вместо возницы с забинтованным подбородком Скрипучего.

— Женщину посадят на телегу, ты ее повезешь как бы в Севск, а когда выедешь за Белые Журавли, в ближайшей балке кокнешь. Вот и всё. Деньги получишь сразу, не обижу.

— Почему именно я это должен сделать? И сколько можно меня проверять? А то ведь могу и дверью хлопнуть.

— Стреляешь здорово, а проверка — последняя.

— Я никогда не стрелял в невинных людей.

— Потренируйся. Авось пригодится. А женщина не безобидная. От нее исходит для меня и для тебя сейчас угроза больше, чем от кого бы то ни было. Смелее, — подтолкнул Желтозубый искренне оробевшего Ланцова в сторону ожидавшей подводы.

— Без свидетелей я еще смогу, — со страхом в голосе сказал Сергей.

— Понаблюдаем издали. Повезешь женщину, играя роль милиционера. Оружие возьмешь?

— Обойдемся!

Женщину как арестованную посадили спиной к вознице, так распорядился Ланцов. Таисию Ивановну предупредили, чтобы не пыталась разговаривать с конвоиром и встречными гражданами, а при проверке документов патрулями говорила, что везут ее домой в Севск. До окраины Белых Журавлей ее сопровождали Скрипучий с напарником, за околицей они приотстали, шли, как бы не имея отношения к подводе.

Накануне прошел короткий весенний дождик. Пробивающаяся из влажной земли ярко-зеленая травка сочно поблескивала вдоль дороги, где-то в небесах слышалась трель невидимого жаворонка, мягкий грунт грейдера глушил стук копыт лошади, шорох колес. Невдалеке мышковала лисица, не обращая внимания на людей. Она пристально вглядывалась в пучки жухлой прошлогодней травы, свежие и покинутые мышиные норки. Война отодвинулась, и зверь возвратился в родные, обжитые места. Лиса смотрелась красиво. Ярко-рыжая, будто огненная, с распущенным по ветру хвостом, она словно вышла из сказки и теперь увлеченно занималась своими охотничьими делами, а что творилось вокруг, ее не касалось.

Залюбовавшись игрой крупного красивого зверя, Таисия Ивановна совершенно забыла, что смотреть по сторонам было запрещено. Она давно уже не была в степи весной, теперь окружающая природа радовала душу, поднимала настроение. Портили его идущие в сотне метров позади сопровождавшие мужчины. Хотелось поделиться впечатлениями о лисице с конвоиром, но тот, нагнув голову, за всю дорогу не проронил ни слова. Вспомнила Виктора: «Обещал помочь, если что, а сам будто в воду канул, как только увидел Ганса».

Дорога пошла вдоль балки с поблескивающими внизу лужами, пахнуло сыростью. Не оборачиваясь к женщине, Сергей негромко спросил:

— Таисия Ивановна, вы знаете, куда вас везут?

— Мне сказали — в Севск, в милицию. Там должны разобраться, может быть, я какая шпионка или диверсантка, а возможно, и нет. Там меня знают многие. Я думаю, всё из-за Ганса. Он, конечно, жил у меня, но я его не приглашала, так староста распорядился, вины моей тут нет. А он, проклятый, ходит себе по рынку и в ус не дует. Надо же, не признал меня!

Женщина совершенно не удивилась тому, что конвоир назвал ее по имени и отчеству и сам начал разговор, хотя это было запрещено. Люди же они, хотя и конвоиры.

— Вы сможете усидеть на своем месте спокойно, что бы я вам ни сказал?

— Попробую.

— Нет. Пробовать нельзя! — жестко сказал Сергей. — От этого, возможно, зависит наша с вами жизнь.

Хорошо. Усижу и не дернусь даже.

— Я должен вас расстрелять.

— Матерь Божья! За что же это? — Глаза женщины в ужасе полезли на лоб.

— За то, что узнали желтозубого Г анса. Вас же предупреждал Виктор, чтобы вы не подали вида, если кого-то узнаете в толпе. А вы как повели себя? Вот и накликали беду на свою голову.

— Так я же не растерялась, а обрадовалась. Об этом он меня не предупреждал, а раздумывать не было времени.

— А теперь слушайте и делайте в точности всё так, как скажу. Иначе вас действительно расстреляют.

— Матерь Божья! Что ж это на свете делается! Расстрелять за то, что увидела знакомого человека!

Скрипучий с крупнотелым подельником застыли на месте, увидев, что подвода остановилась. Они внимательно наблюдали: вот конвоир взял женщину за руку, начал спускаться с нею в балку. Неожиданно та вырвалась и бросилась бежать вниз по откосу. Конвоир устремился за нею, догнал, повернул к себе и ударил в лицо, затем выстрелил в упавшую женщину, зашел со стороны головы и еще раз выстрелил, постоял над телом какое-то время, взял за руки и оттащил в ближайшие кусты.

— Зверь, не человек, — сказал Скрипучий, кивнув головой в сторону балки. — Ему изуродовать и убить — раз плюнуть.

— Мы тоже не ангелы, — возразил подельник.

— Не то… не то. Ты смог бы расправиться так со старой женщиной? Я знаю его удар в лицо, — потрогал он еще не зажившую челюсть. — Просто застрелить — дело не сложное.

Неторопливым шагом Ланцов подошел к подводе, развернул лошадь и поехал к поджидавшим его мужчинам.

— Надо бы посмотреть, — сказал подельник.

— Пойди посмотри, — свирепо сверкнув глазами, с раздражением ответил Ланцов, — только я ожидать никого не буду. Добирайтесь потом до Белых Журавлей пешком. К тому же в это время патрули здесь проходят, побеседуйте с ними.

— Там надежно! — низким хриплым голосом Скрипучий подвел итог возникшим дебатам. Покосился на недавнего конвоира, еще раз потрогал подбородок: «Зверь… воистину зверь».

События этого дня не закончились «расстрелом» невиновной женщины. К вечеру Сергей уже знал содержание зашифрованного неизвестным автором послания Желтозубому, привезенного Иваном из Севска. В нем говорилось, что полевой армейский склад горючесмазочных материалов ощутимо пополнился дизельным топливом и различными маслами.

Стемнело, когда к Ланцову подошла незнакомая женщина и передала распоряжение Желтозубого срочно прибыть к Лизке. На вопрос: «Что случилось?» — посыльная ответить не смогла.

— Мое дело передать слова, остальное меня не касается, — ответила она.

Хозяйки дома не оказалось. За уже знакомым столом сидели Егор и еще один чернявый, на цыгана похожий человек. Темными глазами тот буравил гостя, периодически вставал, прохаживался по комнате, опять садился, молчал. Бросалась в глаза неестественность, какая-то неуклюжесть в движениях рук, ног, головы. Когда тот вышел на минутку в коридор, его представил Егор: венгр по кличке Визглявый. Голос у него высокий, сильный, чуть что, срывается на визг.

Желтозубый вынес Ланцову благодарность за успешную акцию по ликвидации, как он выразился, «опасного свидетеля в нашем деле» и тут же, перескочив на другую мысль, сказал:

— Хотим еще разок проверить тебя.

— Ты же обещал, та проверка будет последней.

— Не помню.

— Обещанного забывать нельзя, — как бы в назидание ответил Ланцов, — говорят, будто уже нет ума, если потерял память.

— Не умничай! Всё помнить — это какую надо голову иметь?!

— О деньгах тоже забыл?

— Не… Об этом что-то припоминаю. Пойдешь с Визглявым, поработаешь с ним, денег еще подброшу, в обиде не будешь.

— Нет уж! Плати сразу, как договорились. Потом будем смотреть, стоит ли браться за новое дело.

— Больно жадный ты до денег.

— С кем поведешься, от того и наберешься.

Вышли втроем в темную ночь. Луна только что скрылась за горизонтом. Ланцову выдали немецкий автомат с двумя снаряженными магазинами к нему, пару гранат Ф-1. Нагретая за день нежарким весенним солнцем влажная земля быстро остыла, выпала густая роса. Впереди, размахивая невпопад руками, шел Визглявый, шествие замыкал его подельник, примкнувший к ним во дворе. Ни лица его не видно, ни имени или клички не объявлено. Невысокий, нагруженный двумя наполовину заполненными вещевыми мешками, он от натуги сопел при каждом шаге, часто шмыгал носом.

«Как под конвоем», — мелькнула мысль.

Сергей не смог кого-либо предупредить о срочном вызове Желтозубого, успел шепнуть Гальчику, что будет у Лизки. А дело повернулось вон как. Теперь иди и помалкивай. Перед выходом неизвестно куда Визглявый, подтверждая свое прозвище, высоким нервным голосом с акцентом выкрикнул:

— Идить молча! Виполняйт мой команди!

Шли долго по росе, без дорог и тропинок. Сапоги быстро промокли, надо бы перемотать портянки, но старший группы идет не останавливаясь.

Наконец впереди послышался шум автомобильных двигателей идущей по грейдеру колонны. Расположились в неглубокой лощинке невдалеке от перекинутого через нее моста. Подельник тут же пополз вперед, разматывая катушку телефонного кабеля. Через полчаса он возвратился без вещевого мешка. Визглявый вынул из второго мешка взрывную машинку, приготовил ее для работы, подсоединил к телефонному проводу.

— Тебе надо взривать мост, — просипел он на ухо Ланцову, — кода на нем будет автомашина. Не дергайсь, — сказал он, заметив протестующий жест Сергея.

— А кто за это будет платить? — попытался Ланцов выиграть время, чтобы сообразить, как поступить в сложившейся ситуации. Ничего не стоит перестрелять диверсантов, но… Это «но» не находило какого-либо логического завершения. Абсурд, как известно, не отличается мудростью решения. Тяп-ляп без рассуждений, и дело сделано.

— Начальник заплатить, не бойсь. Давай! — настаивал венгр.

Сергей видел на фоне небосвода темные силуэты двигающихся автомашин. «А что в них? Там же люди могут быть». Расстегнул пуговицы на рукаве, но двое соучастников, как бы почувствовав опасность, тесно прижались к нему с двух сторон, напряженно выжидали. Затягивать время становилось опасным.

Наконец появилась автомашина с прицепом. Пушка! Когда темный удлиненный силуэт въехал на мост, Ланцов нажал кнопку. Под прицепом полыхнуло пламя, в его свете он увидел перевернутую вверх колесами полевую кухню. «Сколько матюков заработал на свою голову!» — подумал он.

Возле подорванного моста взлетели сразу несколько ракет. Диверсионная группа замерла на месте, но тут же Визглявый пополз назад, подальше от взрыва. Когда он оказался в десятке метров, его подельник, быстро вращая катушку, наматывая телефонный провод, приблизился к Сергею и зашептал на ухо:

— Вы меня не помните? Я — Ефим Патокин.

Оказывается, шепот может быть оглушительным. Голова отозвалась болью на торопливые приглушенные слова.

— Вы очень похожи на одного моего знакомого из Батурине. Медицинскую комиссию проходили вместе. Не помните?

Екнуло сердце, выступила испарина на лбу. Но непроницаемая липкая темнота после погасших ракет скрыла растерянность. «Надо же, встретил земляка!»

— А где этот город находится? — спросил Сергей, несколько справившись с охватившим волнением.

— Батурино — районный центр. Жители в шутку называют его Батурград. Это железнодорожная станция такая в Сталинградской области. Мой хутор Красновка всего в нескольких километрах от него.

— В Сталинграде я был однажды, а в других местах области не приходилось.

— Я скоро поеду домой, — разоткровенничался Ефим, глядя на вновь взлетевшие ракеты возле моста, — как по-вашему, меня там встретят родственники?

— Родственники всегда встречают хорошо.

— Мне бы только повидаться и опять можно назад. Обещали дать отпуск, как только совершу три диверсионных взрыва на важных объектах. Сегодня был третий. Правда, объект — так себе, временный настил на сваях через небольшую промоину, но в отчете напишем «взорван важный мост». Мы должны были уничтожить железнодорожный мост, но восемь килограммов нашего тротила перехватили пограничники, а имевшийся остаток выпал на вашу долю. Немцы обещают еще прислать.

— Немцы — народ дисциплинированный, если обещали, обязательно пришлют.

— В начале июля они начнут наступление. Сил, говорят, накопили огромное количество. До их прихода мне предстоит большая работа в Батурино и вокруг. Для этого меня отпускают на неопределенное время. Помощников там подберу. Хотите, вас выпрошу?

— Вдвоем труднее добираться. В нашем деле скрытность да осторожность — основа успеха.

Над головами диверсантов дважды с шипением пронеслись длинные пулеметные очереди, затем стрельба стихла. На грейдере вновь восстановилось движение.