Офицер особого назначения

XIV

Сергей в последнее время начал задумываться над своими взаимоотношениями с Галей. Нежная волна чувств, всколыхнувшая при первой встрече его загрубевшую душу, со временем не отхлынула. По сути, душа его принадлежала другой. Он глядел на Галю, говорил с нею, шутил, улыбался, однако за всем этим стоял образ Зины. Оставаясь наедине, порой не мог разобраться, о ком думает в данный момент.

«У нормальных людей такого не бывает», — рассуждал Ланцов.

Девушке, похоже, тоже не были безразличными отношения с Сергеем. У нее радостно загорались глаза при встрече, белозубая улыбка не сходила с лица, вдохновенно, по-детски рассказывала об увиденном и услышанном.

Между тем возникли новые обстоятельства. После знакомства с Желтозубым Сергей не мог уже возвратиться к месту своего проживания. Велик был риск раскрыть базовую квартиру. Предстоял разговор с матерью Г али о необходимости временного проживания у них под видом зятя или еще кого угодно. Этим бы сразу был снят вопрос Егора о месте постоянного жительства. Говорить неправду добрым людям не хотелось, в то же время конспирация требовала сохранения в тайне истинных целей нахождения в Белых Журавлях. Как начать трудный разговор, Сергей не знал. Какие бы варианты ни придумывал, ничего не получалось. Враньё сплошное, которое мать Гали без труда поймет. Были мысли найти другое место проживания, но Желтозубый сразу сообразит, зачем потребовалась такая спешка. Проверить все это не представляло особой сложности.

Случай упростил задачу. В то время, когда Сергей по его поручению ходил по Чижам, в Белых Журавлях произошли события, не заметные для местных жителей, но существенным образом повлиявшие на деятельность оперативной группы Ланцова и Желтозубого с его подельниками.

«Тетя Маша» в одиночестве вела наблюдение за домом Екатерины. Моросил дождик, свежий ветер пробирался под одежду, холодил лицо, руки, вынуждал потеплее укрыться. Мария взбила свалявшуюся перину, подвернула одеяло с подветренной стороны. Беспокоили мысли о Викторе, который не подавал о себе вестей уже несколько дней. Хотелось спать — предыдущую ночь пришлось бодрствовать, неспокойно вели себя Егоровы соратники: по одному и парами уходили, затем возвращались, переносили какие-то грузы. Работа велась в темноте молча. Приходилось напрягать слух и зрение. Можно бы и вздремнуть. И тут увидела: во двор вошла хозяйка дома, а с нею Галя.

«Такого не может быть!» — чуть не воскликнула Мария.

С удивлением провожала она взглядом прибывшую пару, пока за ними не захлопнулась дверь. Никого больше вблизи дома не оказалось. Не смея шевельнуться и не зная, что предпринять, Мария лежала в своем укрытии, ожидая дальнейшего развития событий.

События эти не заставили себя долго ждать. Вскоре Екатерина вышла одна, закрыла дверь, накинула навес из нескольких звеньев металлической цепи, вставила в дужку висевший на веревочке большой гвоздь, осмотрелась по сторонам и быстро покинула двор.

В нарушение всяких правил конспирации Мария осторожно приблизилась к закрытой двери, прислушалась. Внутри дома не было слышно ни звука. Подкашивались от страха ноги, в ушах толчками ощущался пульс, но она пересилила себя, сбросила цепочку, робко открыла наружную дверь, вошла. В коридоре со множеством щелей между досками тоже не слышно ни звука. Не спрашивая разрешения, отважная женщина заглянула в первую комнату. Недалеко от входа стоял стул, на нем сидела Галя с заплаканными глазами и мокрым носом. Пальто и платок девушки лежали на кровати, и сама она в одном платье, расшнурованных, но не снятых ботинках была привязана толстой веревкой к спинке. Расширенными от ужаса глазами смотрела Галя на незнакомую женщину, не зная, чего от нее можно ожидать.

Негнущимися пальцами Мария попыталась развязать веревку, но крепко завязанный узел совершенно не поддавался. Бросилась во вторую комнату, на столе увидела большой нож с деревянной ручкой. С трудом перепилила веревку, помогла обессилевшей девушке завязать шнурки на ботинках. Через минуту две женские фигурки метнулись через загаженный отбросами и нечистотами двор в сторону разрушенных соседних построек. Вспотевшие от бега и волнений, долго не могли отдышаться возле Г алиного дома.

— Ты кто? — спросила раскрасневшаяся девушка, торопливо поправляя на голове платок.

— Никто. Сиди дома, запрись, не выходи на улицу, ни с кем не ищи встречи, Сергей появится через несколько дней. Меня ты ни при каких обстоятельствах не должна узнать, никогда не видела. Я тебя не освобождала, сама вырвалась.

— Ой! Кто мне поверит?

— Дура набитая. Ты совершенно не представляешь, какой опасности подвергалась. Никому ни звука!

С этими словами Мария поспешила к оставленному в спешке посту наблюдения. В недоумении стала смотреть на дом Екатерины. Когда они с Галей убегали, не было времени закрывать дверь в коридор. Теперь она была вновь заперта на металлическую цепочку. Сколько Мария ни вслушивалась, вокруг дома — звенящая тишина. Никто на подворье не появился ни этим днем, ни на следующие сутки. Ничего не оставалось, как покинуть удобное для наблюдения место. Она аккуратно сложила в уголок спасавшие ее от холода вещи, прикрыла их кусками досок — вдруг еще пригодятся.

Ланцов возвратился в Белые Журавли днем раньше намеченного Желтозубым срока. Хотелось узнать без помех, есть ли новости у оперативников, какие шаги предпринимал Егор, что дали наблюдения Романа за торговцами военным имуществом.

Марию он встретил возле хозяйства Кирпича. Оказавшись не у дел после освобождения Галины и опустевшего объекта наблюдения, она вновь возвратилась к обязанностям уборщицы рынка, пытаясь найти Екатерину, а через нее обнаружить новое место жительства Желтозубого и его команды. Однако намерения выполнить эту задачу не увенчались успехом. Более того, за несколько часов до встречи с командиром оперативной группы Мария проверила распространившийся по рынку слух, будто в куче мусора на свалке было случайно обнаружено тело женщины с перерезанным горлом. Она сразу же узнала в погибшей Екатерину. В широко открытых глазах покойной отразились изумление и страх. Приехавшая вскорости милиция быстро разогнала любопытствующий народ и на пароконной бричке увезла застывший труп женщины, набросив на голову пустой мешок.

— Надо полагать, — размышлял вслух Сергей, — Катерина сделала что-то не так. Исчезновение Гали раскрыло место проживания Желтозубого. Глубоких размышлений ему не потребовалось, чтобы сообразить: необходимо немедленно менять квартиру и уничтожить слишком много знавшую прежнюю хозяйку.

— Каковы же теперь мои обязанности? — спросила Мария.

— Прежде всего, следует найти логово Егора, вести за ним наблюдение. Посматривай за Лизкой, он обязательно появится возле ее прилавка. Но будь поосторожнее, Желтозубый один не бывает, рядом с ним всегда есть помощники.

Из доклада Вихрова выяснилось, что охрана Гали была организована. Девушка находилась на рынке, чего-то искала, приценивалась, примеряла. В это время к ней подошла Екатерина, видимо, что-то пообещала показать или продать. Вскоре они вместе заспешили к ее дому. Когда Катерина вышла одна, озираясь по сторонам, наблюдатель заспешил на рынок за подмогой. Но прибывшая к месту ^А.точения девушки группа поиска во главе с Вихровым обнаружила лишь перерезанную веревку на стуле и широко раскрытые двери в коридор и комнату. Галина оказалась дома. Куски порезанной веревки как вещественное доказательство освобождения пленницы с посторонней помощью были изъяты и упрятаны под прилавком Кирпича.

— За домом Гали установил наблюдение, — доложил Вихров.

— За прошедшее время никто из людей Желтозубо-го вблизи не появлялся. Девушка одна из дома не выходила.

— Сними. Не такой уж он профан, чтобы сунуться туда. Вряд ли поверит, будто Галя смогла сама себя освободить. А ведь обещал, идиот, все будет в порядке и на своих местах. Вот и верь ему. Теперь надеется, что я ему расскажу, как произошло освобождение девушки.

— «Друзья» все-таки, — пошутил Константин.

— Водой не разольешь. Обрезки веревок взяли — это хорошо, способ совершения побега станет надолго головной болью Егора. А как он узнал, что побег совершился? — спросил Ланцов.

— Не знаю. Было какое-то время после того, как я ушел из дома Екатерины и когда там вновь появилась Мария. Кто-то им воспользовался. Этот «кто-то» знал о похищении и забил тревогу, когда увидел, что в доме никого нет.

Повидался Сергей и с Галей. Они с матерью были на рынке. Прошло два дня, а девушка все еще не могла успокоиться. Прижалась лицом к плечу Сергея, расплакалась. На мокром месте оказались и глаза матери.

— Это моя мама, — представила Галя стоявшую рядом женщину, — Нина Дмитриевна. А это — Сережа, мой знакомый. Я тебе говорила о нем, — потупилась девушка.

Невысокая, довольно стройная, Нина Дмитриевна, с зачесанными назад темными без седины волосами, открывающими высокий лоб, без улыбки подала руку Сергею, внимательно посмотрела ему в глаза.

«О таких говорят, — подумалось парню, — в сорок пять — баба ягодка опять».

Неловко помолчали.

— Как ты оказалась в том доме? — спросил Сергей, поглаживая Галю по спине, не зная, как вести себя в присутствии матери.

— Скоро станет сухо, а мне нечего обуть. Хотелось найти недорогие туфли. Долго ходила по рынку, но ничего подходящего не попадалось. Ко мне подошла женщина, сказала, будто дома у нее есть то, что мне надо. Пришли. Приготовилась примерить, а она охватила меня веревкой сзади и прикрутила к спинке стула, прежде чем я успела что-то предпринять. Я просила освободить меня, но баба л ишь усмехнулась в ответ и быстро ушла.

— Кто тебя освободил?

— Не припомню, чтобы эту женщину я когда-нибудь видела. Она велела говорить, будто я сама себя освободила. Назвала меня дурой, если не понимаю того, что случилось.

— Так и я назвала Галину, — поддержала разговор мать.

— Кто бы тебя ни спросил о случившемся, отвечай одно и то же: освободилась сама. Веревки оказались затянутыми слабо. А лучше вообще не вспоминай и не говори об этом впредь никому.

— Почему, Сережа?

— Так надо. Стоит где-то сказать, что произошло с тобою, слух сразу распространится в округе. А похитители живы и здоровы, и что у них на уме — неизвестно.

— Прислушайся, что тебе говорят, — согласилась мать.

— Нина Дмитриевна! — обратился Сергей к женщине, — будет лучше, если я смогу пожить у вас какое-то время. Вам с Галей безопаснее и мне так нужно. Я вас не стесню, заплачу столько, сколько запросите, торговаться не стану. Работа у меня с раннего утра до позднего вечера. Если случится мне уехать на несколько дней, вас станут охранять. Так будет, пока обстановка разрядится вокруг Галины.

— Не пойму до сих пор, кому могла прийти мысль похитить дочку и зачем?

— Сейчас, Нина Дмитриевна, важно избавиться от грозящей дочери опасности, а позже все прояснится.

— Мама, соглашайся, — зарделась девушка. — Нам веселее, да и Сереже легче переждать время, пока освободятся от немцев его родные места.

— Хорошо. Поживите, коли дочка за вас ходатайствует, — улыбнулась Нина Дмитриевна. — Оно и впрямь втроем поспокойнее будет. Мы с Галей разместимся в первой комнате, вам отведем вторую.

Так неожиданно разрешился квартирный вопрос, к которому Сергей не знал, как подступиться.

Важная информация появилась у Романа. При очередном покуривании и лузгании семечек на стульчике у Тимофея тот рассказал, что все посты с женщинами-попрошайками, которые выставлялись до того, как вместе с торговцами они оказались задержанными военными патрулями, теперь вновь функционируют вокруг рынка. Торгуют другие люди, но теми же ворованными армейскими сапогами, обмундированием. Разница в том, что покупателю показывается лишь один экземпляр из-под полы, остальные вещи припрятаны невдалеке.

— Гидра какая-то, — сказал инвалид. — Пока до головы не доберетесь, она, скотина, так и будет возрождаться.

— Голов-то у гидры, как известно, много и все недобрые.

— Это верно, но должна существовать и главная. Ее надо найти в первую очередь и оторвать, иначе гад будет жить вечно.

— Вы-то главную случаем не обнаружили? — поинтересовался Роман.

— Голова думающая. Чтобы ее обнаружить, надо хорошенько понаблюдать. Свирепым того человека зовут.

— Интересно было бы на эту «думающую» посмотреть, какая она?

— Дело уже стоящее, если сначала можно увидеть лишь хвост нечистой, — отшутился Тимофей.

— Каким образом? — не удержался от вопроса Роман.

— Помоги ушлым ребятам поторговать, проворным бабенкам понаблюдать, смотришь, и повезет. С мужскими кадрами у них туговато, больше женщины в их команде орудуют. А как говорит наш вождь товарищ Сталин, кадры решают всё.

— Каким образом можно вклиниться в их стройные ряды? У вас есть рецепт на этот счет?

— Если начнешь ломиться в открытую дверь, могут понять неверно, послать куда подальше. Надо подобрать слова, чтобы сами пригласили да еще сказали: «Проходи, пожалуйста».

— Зря ты затеял разговор, ни к чему мне всё это, — с досадой отмахнулся Роман.

— Забавно было бы посмотреть, как будете торговать ворованным имуществом. Это не то, что со спокойной душой одеколоном по пузыречку, собирая жалкие гроши. Там постоянный страх, зато масштабы другие, деньги ворочаются лопатой. Житуха! — не обращая внимания на реакцию собеседника, продолжил разговор инвалид.

— А что если вправду попробовать, вдруг на самом деле денег у них много. И мы поживем!

— Попробуй, попробуй, — посоветовал Тимофей.

— У Горького есть романтическая поэма «Песня о Соколе». Там мудрый уж советует раненой птице подвинуться на край ущелья и броситься вниз в надежде, что крылья еще поднимут в родное небо. Погиб сокол.

— Похоже! С той лишь разницей, что сокол в нашем случае не ранен, а полон сил.

О разговоре с добровольным помощником Роман рассказал командиру оперативной группы.

— Стоит прислушаться к совету Тимофея. Займись этим делом. Надо выяснить, откуда идет снабжение рынка военным обмундированием. Кто руководит этой «гидрой», как выразился продавец семечек, что собою представляет Свирепый, на самом ли деле он такой свирепый и как к нему подобраться.

Ближе к вечеру Сергей встретился с Желтозубым. После взаимных приветствий улыбку с лица Егора как ветром сдуло. Голос приобрел повелительные нотки, посуровел, глаза с яркими белками, отчего казались засвеченными, прямо-таки сатанински-настороженно всматривались в лицо собеседника.

— Докладывай, как отработал деньги!

— Какая тебя муха укусила? Поспокойнее можно?

— Давай, давай! — смягчился тот.

— Друг ваш, — неторопливо начал рассказ Сергей, — сидел на гауптвахте целых пятнадцать суток за удовольствие посетить Лизку. Вчера вышел на свободу живым и здоровым. Вашу записку я передал, благодарить меня за это он не стал, торопился на службу. Так что задание выполнено от идо.

— Ух ты! — расцвел желтозубой улыбкой Егор. — А я подумал, ты возвратился с нулями без палочки. С таким результатом прибыл десять дней назад мой посланец.

— Я деньги отрабатываю честно. В долгу не остаюсь, — с серьезным видом ответил Ланцов.

— Вот Лизка обрадуется! Пойдем к ней вместе, пусть раскошелится за такую весть.

Неожиданно Желтозубый вновь посуровел, нахмурил брови, замкнулся.

— Что-нибудь случилось? — с участием спросил Сергей.

— Случилось! Неприятности — одна за другой.

— Бог любит троицу.

Пропустив мимо ушей реплику, Егор, как бы сокрушаясь, полушёпотом сказал:

— Катьку убили мерзавцы. Хороший груз должен был мне поступить, захватили пограничники, а их в тех местах никогда не было. Навел ли их кто или случайно получилось, не поймешь. Кое-кто наверху выражает недовольство моими делами. — Егор будто спохватился: — Торговый оборот у нас малый.

Неожиданно изменив тему разговора, спросил:

— Как у тебя с девчонкой обстоят дела?

— Ты обещал, будет все в порядке, а девушку намеревались похитить неизвестные.

— Кто мог это сделать? — нарочито громко возмутился Егор.

— Незнакомая женщина. Она заманила к себе в дом доверчивую девушку, привязала к стулу и ушла.

— Надо же! А кто же ее освободил?

— Сама выбралась из затруднительной ситуации.

— Молодец! — воскликнул он. — Каким же образом?

— Веревка оказалась слабо затянутой.

— Куда же она дела эту веревку? — опрометчиво поинтересовался Егор, нервным движением рук выдавая свое волнение. Сглаживая оплошность, начал внимательно смотреть на проходившую вблизи женщину.

— Девушка, — Сергей упорно не хотел называть имя Г алины, — с этой веревкой выскочила из дома, со страха ринулась напрямик через огороды и дворы, где-то обронила.

— Адом тот она запомнила? — с тревогой спросил Желтозубый.

— Вряд ли. Я не спрашивал об этом, да и зачем его запоминать?

— В милицию обращалась? — напряг внимание Егор.

— Нет. Да и кто девчонке поверит! Кому вздумается похищать ее? Ерунда какая-то.

По рассказу Ивана и личному наружному наблюдению Сергей имел общее представление о доме Лизки, но когда они с Егором пришли в гости по его приглашению, вынужден был признать, что притон Желтозубого не так уж прост. В коридоре оказалось две двери, ведущие в разные комнаты, еще одна находилась в противоположном от входа конце коридора, закрытая изнутри металлическим крючком в палец толщиной. Подумалось: «Для выхода в сад и уборную, скрытого ухода от незваных гостей». Вдоль стены стояли пять-шесть мешков, заполненных под завязку.

— С песком, — сказал Егор, заметив взгляд Сергея. — Вдруг — пожар, а тут всё деревянное.

— По-умному. Воистину, век живи и век учись! К тому же за считанные секунды можно возвести укрытие от пуль.

— Если бандиты нападут, непременно воспользуюсь умным советом, — посмотрел Егор внимательно на гостя.

Когда мужчины вошли в комнату, стол был почти накрыт. Раскрасневшаяся, пышущая здоровьем Елизавета сновала от печки к столу, в другую комнату, коридор. Одетая в светлую кофту с кружевами на рукавах и по низу, черную юбку, приглаженная, подкрашенная, она выглядела празднично.

«Откуда она могла знать, что придем? — появилась первая мысль. — Связь здесь работает, похоже, неплохо».

Егор тут же включился в подготовку ужина: открыл банку сардин, нарезал зубчиками сало, хлеб тонкими ломтиками. Его неуклюжие манипуляции с ножом и открывалкой то и дело поощрялись одобрительным взглядом хозяйки. Подготовленную закуску она расставляла по своему усмотрению.

Предоставленный самому себе, Сергей рассматривал убранство Лизкиной квартиры. В первой комнате у двери — промятый в нескольких местах кожаный диван, над ним во всю стену ковер ручной работы, на котором крупным планом изображен в коричневых красках лев с печальными глазами и мордой, похожей на человеческое лицо. Львиным был лишь хвост. На втором плане виднелись антилопы, напоминающие коз, чуть далее — озеро с белыми лебедями. Высокая кровать застелена светлым покрывалом с розовыми кистями, свисающими до пола. Три подушки разных размеров с наволочками в зеленый горошек, положенные друг на друга, горкой возвышались над металлической спинкой с завитушками и желтого цвета шарами на концах.

Другая комната с дивана просматривалась частично через дверной проем у кровати. По существу, она наполовину была видна лишь через зеркало, висевшее там на боковой стене. Сергей без особого внимания наблюдал, что оно отражало. Но неожиданно в зеркале обозначилось какое-то движение, потом появился человек с немецким автоматом. Видение так же внезапно исчезло, как и появилось. Теперь зеркало вновь отражало, в чем он окончательно убедился, дверь, соединяющую комнату с коридором.

Сергей постоянно носил в рукаве маленький безотказный браунинг, подаренный разжалованным майором, бойцом штрафного батальона. Пистолет находился над запястьем правой руки, удерживался полоской резины от велосипедной камеры и пуговицами обшлага гимнастерки. Стоило расстегнуть обе пуговицы и опустить руку, оружие оказывалось на ладони. На всякий случай Сергей расстегнул верхнюю пуговицу. С одной нижней справиться не стоило трудов.

Вскоре приготовления к ужину закончились и хозяйка с Егором рядышком уселись с противоположной стороны стола. Гость остался сидеть на продавленном диване.

Первый тост подняли за удачное завершение командировки Ланцова в Чижи, второй за освобождение Василия из-под ареста. Егор откровенно радовался этому событию, Елизавета, напротив, с прохладцей встретила новость. Никаких вопросов у нее не возникло по поводу старшины. Внимание женщины было приковано к сидящему рядом улыбающемуся ей Егору.

«Похоже, Василию здесь делать больше нечего, кроме как поставлять копии продовольственных аттестатов», — мелькнула мысль.

Однако Желтозубый высказал на этот счет иное мнение. Погладывая помутневшими глазами на разомлевшую хозяйку, он неуверенно сказал:

— Мы с Лизонькой очень хотели бы видеть Василия здесь, и как можно чаще, в полном здравии.

Егор хихикнул, нежно притянул к себе соседку. Та отстранилась, коротко повела плечом, слегка кивнула головой в сторону, не поймешь, то ли да, то ли нет.

— Вряд ли в скором времени ему удастся посетить Белые Журавли, надо теперь вновь заслужить расположение начальства. Пятнадцать суток ареста — наказание серьезное, — ответил Сергей.

— Мы умеем ждать, правда ведь, Лиза?

Но Елизавета «правду» не подтвердила, не глядя на гостей, молча уплетала за обе щеки приготовленную закуску.

«А Васька слушает да ест», — вспомнилась Сергею басня Крылова.

Помолчали. Еще раз выпили, но теперь уже за здоровье хлебосольной хозяйки. Под столь важный тост Егор налил всклень три граненых стакана водки. Сергей пригубил.

Желтозубый отпил с полстакана, зато виновница тоста «порадовала» гостей. Приложив левую ладонь к глубокому кружевному вырезу кофточки, из которого мощно выпирали наружу округлые груди, грубо, по-мужски большими глотками Елизавета осушила свой стакан и поставила его вверх дном.

— Всё! — вымолвила она осоловело. — С меня хватит.

Не обращая внимания на мужчин, Лизка сбросила с себя кофту, верхнюю юбку и полезла на неразобранную кровать, демонстрируя гостям качество нательного белья и оголенные части тела.

Егор прикрыл Лизкины ноги покрывалом с розовыми кистями, подложил под голову подушку и, как говорится, ни к селу ни к городу спросил:

— Ты в бога веришь?

— Верю, когда очень трудно, в опасных ситуациях вспоминаю, но по принципу — на бога надейся, а сам не плошай. С чего это тебе вдруг взбрело в голову?

— А сейчас у тебя есть ощущение опасности?

— В безопасности будем жить после войны, а пока надо быть в постоянной боевой готовности.

— Поездка в Чижи — опасное дело?

— Безусловно. Там для меня все люди чужие. Неизвестно, кого следует опасаться.

— Зачем же взялся за работу? — Прищурив левый глаз, Желтозубый внимательно вглядывался в лицо собеседника.

— Деньги очень нужны.

— Можешь еще раз, понадеявшись на бога, съездить в Чижи?

— Смотря по какой надобности. Условие мое помнишь: чтобы без криминала.

— Необходимо отвезти туда письма, — вновь не прореагировал Егор на условие «без криминала».

— Сколько их?

— Два.

— Оба Василию?

— Нет. Ему одно, а второе — другому человеку.

— Какова оплата? За два письма — двойная?

— Полуторная. Зачем тебе столько денег?

— Как только советские войска освободят мою малую родину, деньги сразу станут нужны позарез.

— Жди! Немцы скоро начнут наступление на нашем направлении. Сейчас лучше копить немецкие марки, чем советские рубли.

— Знать бы, где упасть, соломки бы туда подложил. А у тебя есть в наличии немецкие марки?

— Конечно! Сто не оккупационных марок дам за вояж в Чижи. Как по-твоему, — неожиданно спросил Егор, — окажись здесь немцы, люди жили бы так же, как сейчас?

Желая получше расслышать ответ задумавшегося собутыльника, Желтозубый грубо толкнул Лизку, начавшую громко храпеть. Та повернулась со спины на бок, что-то пробормотала, но мешать спокойному разговору мужчин перестала.

— Безусловно, лучше, — ответил Ланцов после длительного раздумья. — Немцы — народ дисциплинированный. У них везде порядок — не то, что у нас.

— Зачем же ты борешься против них?

Егор даже шею вытянул в ожидании ответа Сергея, стараясь не пропустить ни слова.

— Кто тебе сказал такое? Я — человек нейтральный. Для меня важно, чтобы были порядок и организованность во всем. Бардак мне не по душе. — Сергей пьяно посмотрел на собеседника.

От такого откровения Ланцова Егор даже рот приоткрыл. Засуетился. Наполнил стаканы водкой до краев, качнулся взад-вперед, предложил:

— Выпьем по полному стопарику за то, чтобы немцы возвратились побыстрее.

— Нас же первых расстреляют.

— Со мною не расстреляют.

— Ты им родственник, что ли? — сдурковал Ланцов по-пьяному.

— Свояк, — осклабился Желтозубый.

— Ну, тогда выпьем за твоих родственников.

Сергей вновь пригубил, стукнул донышком о стол. И тут вдруг в проеме дверей во вторую комнату появился человек в длинном сюртуке, милицейской фуражке и с немецким автоматом в руках.

— Кто тут фашистов ждет? — рявкнул он, беря автомат на изготовку.

В то же мгновение в руке гостя блеснул металлом браунинг и дважды сверкнул выстрелом в сторону «милиционера». Удивленно вытаращив глаза, тот молча рухнул на пол. Одновременно в проеме той же двери показался еще один человек в военной форме без погон. С визгом «Ах ты гад!» он бросился на Сергея. Однако апперкот слева кулаком с зажатым в нем пистолетом круто изменил направление движения нападавшего. По инерции пролетев мимо, он ударился белобрысой головой о входную дверь и вывалился в коридор.

— Не шевелись! — услышал Сергей громкий оклик и боковым зрением увидел Желтозубого с направленным на него пистолетом.

— Что-то не так? — задал он наивный вопрос.

— Ты чего натворил? — расширенными бельмами уставился Егор на Ланцова. — Это же мои люди!

— Так милиционер же!

— Какой к черту «милиционер»! Проверить тебя хотели, а ты, как кобель с цепи, сорвался.

— Извини, не понял шутки. Думал, действительно милиция нагрянула, а вышло вон как! Голова все-таки хмельная, шутку не уловила.

— Этот уже не сможет извинить, — поглядел Егор на лежавшего в проеме двери человека. — Был подручным Скрипучего, того самого, который оказался в коридоре. Ты его-то не убил? Надо посмотреть.

Человек за дверью тихо стонал.

Не ожидавший такого развития событий, Ланцов был искренне расстроен. Помог вынести убитого в коридор, перенес пострадавшего на диван, обмыл ему лицо.

— Не переживай, — сказал Желтозубый, — тот, — кивнул он головой в сторону двери в коридор, — из дезертиров, без документов, ничей, можно сказать. Никто не вспомнит и разыскивать не будет. А Скрипучему наука, да и мне тоже. Впредь поаккуратнее с моими подчиненными. Народ хлипкий.

— Надо подбирать людей покрепче.

— Где научился такому мастерству? — с улыбкой задал вопрос Егор. — Слишком по-шустрому всё получилось.

— Хочешь жить, умей вертеться.

— Кто же тебя так обидел? — Желтозубый уперся тяжелым взглядом в лицо собеседника.

— Пятьдесят восьмая статья Уголовного кодекса. Слышал о таковой? — дерзко ответил Ланцов.

— Егор пропустил мимо ушей вопрос собутыльника. Ему самому хотелось спрашивать. От результатов этой беседы зависело много, а кто перед ним, было далеко не ясно.

— Что в твоей жизни стряслось-то?

— В моем райисполкомовском кабинете висел портрет товарища Сталина без рамки. Месяца за два до этого порывом ветра через открытое окно раму со стены сбросило, стекло разбилось. Мухи, заразы, облюбовали портрет. Никто к изображению вождя не присматривался: висит и висит. Перед Первомаем взялись за уборку помещения; я глянул на портрет, а лицо Сталина загажено паразитами до неузнаваемости. Сказал уборщице, чтобы помыла, а от воды краски частично смылись, вместо вождя появился мужик безусый. Посмеялись, я сказал уборщице, чтобы портрет выбросила, пообещал купить новый, под стеклом.

— Ну и что?

— С бухты — расстрел, с барахты — до двадцати пяти лет без права переписки. Такова у нас судебная практика. Кто-то донес, приехал «воронок», и пошел я по этапам.

— Как же выжил? Сибирь все-таки — это тебе не Крым.

— Апперкот охраннику в тайге, и ты свободен. А дальше, как в известной песне:

Случайно встретил в вагоне мужика, очень похожего на меня, правда, немного постарше. Теперь я Ланцов, и паспорт не поддельный. Уйдут немцы, устроюсь работать шахтером в Донбассе, закрепятся они — придумаем чего-нибудь полегче.

— Да не уйдут никуда немцы. Скоро появятся здесь, и навсегда, откроем торговый дом в Белгороде или Харькове.

— Где бы ни работать, важно, чтобы платили хорошо.

— Ты поработай со мною, будешь получать больше любого шахтера, даже самого главного.

— Врешь небось?

— Что ты! Будешь получать… без вычетов, — покосился Егор на Скрипучего, сидевшего с опущенной головой на диване, — выполнил задание, получай за труды без расписки, — улыбнулся он своей шутке.

— Это относится и к настоящему времени?

— Безусловно. Что будет потом, посмотрим, нам важно наладить работу сейчас.

— Условия справедливые. Я согласен.

Желтозубый потер ладонью о ладонь, как бы подтверждая удачную сделку, покосился на Лизку. Та и ухом не повела на выстрелы и выкрики людей. Беспечная призывная улыбка скользила по ее сонному лицу.

— На сегодня хватит! — сказал он. — Потом поговорим. А сейчас надо побыстрее съездить в Чижи.

В тот же вечер в разведывательный отдел ушло сообщение о готовящемся наступлении немцев, о том, что в числе подручных Желтозубого есть подельник по кличке Скрипучий.

Однако съездить в Чижи по-быстрому не удалось.