Офицер особого назначения

XXXI

Мария третий день жила у Клавдии Петровны. Та согласилась говорить соседям и знакомым, что приехала родственница погостить. «Племянница» помогала по хозяйству в доме, во дворе, носила воду из колодца, копалась в огороде. Много времени она проводила на рынке, придирчиво выбирая покупки для хозяйки. Нужно было увидеть «случайно» Ирину, но не получалось. Пару раз наблюдала за сапожной мастерской, однако и там увидеть попутчицу не удалось.

Потеряв надежду, Мария во второй половине дня присела на деревянную колоду возле первого попавшегося дома. Устала. Хотелось просто посидеть в тени, расслабиться; она вытянула ноги, смотрела перед собою в землю, перебирала в памяти варианты, как разыскать Ирину. Кто-то остановился рядом. Подняла голову — Ирина! Искренне обрадовалась, вскочила, начала обнимать оторопевшую женщину.

— Ты каким образом здесь оказалась? — воскликнула та. — Вот уж не думала еще раз встретиться.

— Находилась по Чижам так, что обрадовалась этой колоде в тенечке. Сижу отдыхаю. Рада видеть тебя, — ответила Мария.

— Ну, чудеса! А я сожалела, что второпях не успела показать свой дом, потом пыталась тебя найти. Все время одна, словом перекинуться не с кем. Так получилось, нет у меня подруги. Идем в хату, там прохладнее, отдохнешь, поговорим, угощу чаем с настоящим сахаром. Я здесь живу одна, — показала Ирина на дом за спиной Марии.

Женщины пили чай и не умолкая говорили. Рассказывали друг другу обо всем на свете. Если бы кто-то поинтересовался, о чем шла речь несколько часов кряду, никто из них не смог бы ответить на вопрос. В лучшем случае ответили бы «о многом». Когда Ирина выходила в коридор, Мария внимательно осматривала комнату. Два раскрывающихся окна выходили в сад с подступавшими к завалинке деревьями, два других смотрели на заросшую бурьяном площадь, на противоположной стороне которой находились двухэтажный кирпичный дом и сапожная мастерская. В хате у входа слева русская печь, напротив полати, стол, на окнах тяжелые черные шторы. Дверь в соседнюю комнату плотно прикрыта.

Заметив, что гостья смотрит на шторы, хозяйка рассказала: когда к ней приходит он, шторы сразу же закрываются наглухо.

— Ты называешь его просто «он», у него нет имени? — в недоумении спросила Мария.

— Как его зовут, я не знаю. Честно говоря, и знать не желаю. Тип пренеприятный.

— Кто этот «он», если нужны такие меры предосторожности? Возможно, бандит с большой дороги?

— Он служит в СМЕРШ. Не хочет, чтобы я его видела или заметили другие.

— А вдруг он все врет? В темноте в глаза не посмотришь, не увидишь, правду ли он говорит.

— Он говорит редко и мало. Не о чем толковать.

За окном сгустились тучи, начал накрапывать дождь. Быстро потемнело, ветер гнул деревья в саду, их ветви словно многолапый зверь царапали наружную стену, тревожили женщин. Мария собралась возвратиться к родственнице, по хозяйка упросила остаться переночевать — вдвоем не гак боязно в ненастную ночь.

— Он мне не разрешает заводить с кем-либо дружбу, — сказала Ирина, с опаской покосившись на входную дверь. — Сегодня прийти не обещал, хотя свои обещания никогда не выполняет. Если вдруг постучится, ты немедля полезай на полати и притихни там, иначе мы можем нажить большие неприятности. СМЕРШ — организация серьезная.

Женщины спрятали одежду и обувь Марии. Решили ложиться вместе, сидели полураздетые на кровати и вновь обсуждали житейские дела.

И произошло все, как в сказке. Ровно в полночь, когда появляется нечистая сила, раздался негромкий, но настойчивый стук в наружную дверь. Мария метнулась на полати, притаилась. Отметила все же достаточное количество щелей для наблюдения.

Открылась дверь, и, громко топая, в комнату вошел мужчина, при этом споткнулся в темноте. Он чиркнул зажигалкой — маленький язычок пламени на миг осветил невысокого роста узкоплечего военного с опущенным на глаза козырьком фуражки.

— Шторы! — резким высоким голосом, как команду, выкрикнул гость. — Сколько раз можно говорить одно и то же?

В кромешной тьме и тишине Мария слышала шуршание одежды, скрип деревянной кровати. Потом сапоги протопали ко второй комнате, открылась и закрылась со стуком дверь. Почти сразу оттуда послышалось приглушенное бормотание. Вновь дверь дважды стукнулась о притолоку и сразу Мария услышала нарочито басом произнесенную фразу: «Передай своему Зверю сигнал «двести десять». И после короткой паузы: «Даже в темноте вижу — обрадовалась, щеки запылали. Смотри, доберусь!»

Когда шторы после его ухода были вновь раздвинуты и в комнате стало светлее от выползавшей из-за горизонта луны, Мария спустилась вниз.

— Твой друг способен видеть в темноте?

— Он мне недруг, — ответила Ирина. — Видит он ночью не хуже любого кота. Света никогда не зажигает. Все дела у него, похоже, черные. Я лишь однажды, да и то мельком, видела его глаза, они желто-зеленые, рысьи.

— Зеленые глаза, говорят, могут завораживать.

— По его словам, я привязала его к сердцу, а меня, как крючком захватил, покрепче любого каната, — горестно вздохнула Ирина.

Мария сообщила, родственница ее поправляется, через день-другой она уедет в Белые Журавли, но не исключено, в скором времени еще раз приедет.

Ирина в свою очередь тоже пообещала наведаться в Белые Журавли, причем в недалеком будущем.

— Возможно, повидаемся. Будешь в Чижах, заходи в любое время во второй половине дня. Встречу с радостью.

— Опять на полати? — улыбнулась Мария.

— Не обращай внимания. Если что, я его застрелю, как паршивую собаку, но гостью в обиду не дам.

— Приходи и ты в гости, когда будешь в наших краях. У нас поспокойнее.

— Я могу останавливаться лишь там, где разрешит он. Черт бы его побрал с его делами.

Опять сигнал «210»! Не успел один «гость» исчезнуть, надо ожидать другого. Вроде бы все проверено, подтверждена жизнеспособность «Гидры». Сигнал Зверь получил ночью, а уже утром «старший лейтенант» предупредил: в течение суток прибудет парашютно-десантная группа в количестве десяти человек для совершения диверсий на железных дорогах, уничтожения других важных объектов. От «Гидры» требовалось на первое время надежно укрыть диверсионную группу, оказать помощь в организации разведки объектов, представляющих оперативный интерес и намеченных для совершения диверсии.

Для размещения десантников руководитель «Гидры» определил пустующий дом Екатерины, погибшей от рук Сатаны. Двор хорошо просматривался с чердака соседнего дома, который в свое время удачно использовали Мария с Виктором. Теперь ей одной предстояло коротать там время.

Принимать диверсионную группу разведцентром поручалось «старшему лейтенанту». Он имел возможность по своей радиостанции связываться с самолетом, только ему были известны координаты места выброски десанта. По его расчетному времени ЗИС-5, ведомый Игорем, выехал из Белых Журавлей. Солнце клонилось к западу, неистовавший несколько предыдущих дней ветер стих, под колесами похрустывали комья засохшей грязи. Машину остановили за пригорком. Впереди расстилалось поросшее мелким прошлогодним бурьяном поле. До войны здесь ежегодно большими клиньями колосились рожь, пшеница. Теперь царило запустенье. Но именно сюда должны были опуститься цз поднебесья незваные гости. Время, однако, шло, а вокруг тишина, ни звука.

«Старший лейтенант» наблюдал за редкими облаками, нетерпеливо ожидая появления самолета, и совершенно не обращал внимания на лесную полосу, идущую слева до небольшого озера. Глядел по сторонам Игорь. Неожиданно он заметил какое-то движение между деревьями, а присмотревшись, обнаружил людей. Парень не выдал результатов своих наблюдений — не его это дело крутить головой по сторонам и соваться в чужие дела.

Уже садилось солнце, когда появился двухмоторный самолет без опознавательных знаков, и сразу от него стали отделяться небольшие комочки, над которыми тут же появлялись желтоватого цвета парашюты. Завороженные красивым зрелищем опускающихся парашютистов, ни молчаливый гость, ни Игорь не видели, что творилось на земле. Военные косари, заготавливающие сено в лесной полосе, тоже заметили парашютистов, но не залюбовались ими, а спешно изготовились к бою.

Когда из лесопосадки раздались первые винтовочные выстрелы, «старший лейтенант» схватился за радиостанцию, но она уже не могла исправить положение. Десант был обречен. Самолет улетел, а медленно спускающиеся парашютисты оказались всего-навсего движущимися мишенями. Опустился на землю последний диверсант, но только один из них с поднятыми вверх руками встал на ноги. Расширенными от ужаса глазами глядел не мигая «старший лейтенант», как гибнут диверсанты, красноармейцы бросают их тела на телегу, собирают оружие, разбросанное по полю имущество. Он плакал, не скрывая слез.

— Откуда взялись солдаты? — всхлипывая, спрашивал Игоря.

— Я смотрел все время вверх.

Едва успокоившись, потерявший бдительность приемщик десанта настроил радиостанцию и, не скрываясь от Игоря, передал в эфир несколько фраз на немецком языке. Но, кроме знакомого «шлехт», то есть «плохо», парень смысла сказанного не уловил.

Наутро как ни в чем не бывало «старший лейтенант» вновь повел разговор о транспортных средствах.

— Неудачно получилось, — сокрушался он, — десант нарвался на засаду. Никого в живых не осталось. Правда, один десантник сдался, но его все равно расстреляют. Я сообщил, будто все погибли.

— Я такого же мнения, — заверил Зверь.

— В другой раз будем умнее, — ответил «гость», — на ошибках учатся.

«Другой раз» наступил следующим днем. Опять Игорь, которому уже осточертел молчаливый «гость», был с ним в кабине ЗИС-5. Теперь тот не выпускал из рук карту.

Этой же ночью в «келье» вновь побывал Кавригин.

— Благодарность тебе от начальника разведывательного отдела, — сказал он, когда они с Сергеем уселись за стол, — за успешный поиск радиостанции Усатого. — Оказывается, у него их две: одна для связи с тобой, вторая, ультракоротковолновая, с кем-то еще. На первой работает Ирина, с другой сигналы передаются мужским голосом. Таблицы радиосигналов различные. Наши дешифровщики бьются над разгадкой шифра второй рации, но пока безрезультатно.

— Возможно, там цифровой код, применяемый в переписке между агентами Сатаны. Просто и надежно!

— Он подходит, но лишь до названия номера сигнала, а что они означают, сплошные потемки.

— Ирина вряд ли знает тот и другой код. Мне она без него передает лишь цифру радиосигнала.

— Не выгораживай, — улыбнулся Кавригин. — В коде она действительно не нуждается. Марии передай благодарность, да и Ирине тоже. По простоте душевной она передала твоему агенту информацию, которую мы не могли раздобыть через своих оперативников длительное время. Важными являются сведения о безусом Усатом. Пытаемся обнаружить в рядах СМЕРШ личность, похожую на этого молодца.

— Своими силами?

— Пока да, а там посмотрим. Теперь о самом главном, зачем я прибыл в твои апартаменты. Привез два совершенно секретных устройства. Это взрыватели, срабатывающие по радиосигналу, и радиотехническое взрывное устройство к ним. Новинки немецкой техники. У них самих таких штучек кот наплакал.

Кавригин подробно рассказал о порядке приведения в боевое положение взрывателей, способе их хранения.

— В твоей радиостанции красные провода, вероятнее всего, для подсоединения к подрывному устройству. Специалисты советуют ради интереса к их концам подключить полуторавольтовую электрическую лампочку: в момент ее загорания ты должен был бы взорваться вместе с радиостанцией.

Капитан уже на выходе спохватился:

— Едва не забыл. Работу взрывного устройства не проверяй. Нажмешь черную кнопку, взамен появится красная, утопишь ее, сработает взрыватель, где бы он ни находился в данный момент. Черная кнопка на предохранителе, как у гранаты. Каждая упаковка — взрывное устройство и взрыватель. До нужного момента не распечатывай их. И последнее. Прибудет диверсионная группа, будь с нею полюбезнее, помогай по возможности. Железный крест у немцев ты должен заслужить, дашь мне потом поносить, — улыбнулся Кавригин.

Командир диверсионной группы Вилли проявлял нервозность. Перед самым вылетом он узнал, что предыдущая диверсионная группа Брандта полностью перебита засадой при посадке. Командование тем не менее приняло решение десантировать его группу в то же место, но путем высадки на грунт. Руководивший операцией оберет исходил из того, что десант дважды в одном и том же месте русские ждать не будут. Поданным «старшего лейтенанта», площадка для десантирования идеальная, а на отыскание новой уйдет неизвестно сколько времени. К тому же отработан вопрос доставки диверсионной группы в надежное, безопасное место.

«Все это так, — рассуждал сам с собою Вилли, — но лезть к черту на рога без надежного наземного прикрытия, которое должна была осуществлять группа Брандта, сверхрискованно». Рисковать же совершенно не хотелось. Реальная опасность холодком отдавалась в сердце. Неспокойное состояние командира немедленно передалось подчиненным. Перед посадкой в самолет у всех в группе было подавленное настроение.

Как все хорошо начиналось! Две диверсионные группы показали на проверочных занятиях одинаковые результаты готовности к совершению особо важной акции в тылу Юго-Западного фронта. Одна из них предназначалась для предварительного десантирования с целью огневой поддержки и отвлечения внимания противника, другая выполняла основную задачу. Причем эта основная поручалась той, которая оказалась бы лучше подготовленной в профессиональном, физическом и психологическом отношении. Все было поровну. Бросили жребий. Удача улыбнулась Вильгельму. Теперь друга уже нет. «Повернись фортуна спиной ко мне, поменялись бы мы с Брандтом местами. Не с кем стало поговорить по душам, просто подурачиться.

Подчиненные годятся лишь на безропотное выполнение простых действий, совершенно не способны мыслить логически. За них обязан думать только я, лейтенант Вильгельм фон Остерман, потомок древних рыцарей-крестоносцев!»

Равномерное гудение самолета, угрюмые лица подчиненных раздражали, давили на сознание. Вилли стал смотреть в окно. Внизу земля в первозданной зелени. Четко обозначалась линия фронта, но ее миновали относительно спокойно: несколько разрывов зенитных снарядов оказались выше летящего самолета. Небольшой транспортник особого внимания у русских не заслуживал. Это не бомбардировщик. Узкой лентой блеснула в лучах заходящего солнца река, вот нитка железной дороги, по которой медленно движется длинный состав, окутанный черным паровозным дымом. «Не на этой ли дороге нам предстоит остановить движение?»

Почти одновременно с появлением железной дороги из кабины пилотов показался сопровождавший гауптман. Едва слышно из-за гула работающих двигателей прозвучала команда: «Приготовиться! Идем на посадку!» Десантники зашевелились, взяли в руки автоматы, закрепленные за каждым вещи. Двое налегке стали возле двери в готовности выпрыгнуть из самолета первыми, едва остановится машина, и обеспечить огнем высадку основного состава или остаться наедине с противником, если Вилли примет решение вновь взлететь из-за угрозы гибели десанта. По условию высадка должна осуществляться без остановки работы двигателей, на выход диверсантов из машины отводилось не более десяти секунд. По истечении времени самолет взлетал независимо от того, успел или нет десант его покинуть.

Поле в свое время пахалось. Заросшие бурьяном борозды сверху не видны. Но стоило колесам коснуться земли, они тут же дали о себе знать. Самолет забило крупной дрожью, да так, что приготовленные для немедленной выброски вещи оказались разбросанными по всему салону, не в лучшем положении очутились десантники с ушибленными руками и ногами, шишками, кровоподтеками. Когда самолет замер, гауптман ползком добрался до двери, открыл. Выпрыгнули первые двое в готовности к открытию огня, но вокруг ни души. За считанные секунды едва опомнившиеся восемь десантников вывалились друг на друга вместе с имуществом из машины. Они тут же ухватились за крылья самолета, развернули его вдоль едва заметной борозды, попридержали, пока двигатели не набрали нужных оборотов, затем по сигналу летчика освободили их. Машина с короткого разбега оторвалась от земли и вскоре растаяла в небесной синеве.

Степная тишина, наполовину зашедший за горизонт диск красного солнца, стрекотание кузнечиков, весенняя трель невидимого жаворонка быстро рассеяли страхи. Вскоре послышалось урчание двигателя автомашины. Из-за небольшой высотки выкатил ЗИС-5, остановился. Залегли парашютисты, изготовившись к бою. Из кабины вышел человек с поднятыми вверх руками, затем сцепил их. Это был условный сигнал. Десантники бросились к автомашине, быстро взобрались в кузов и укрылись соломой. Никого вокруг не было видно. Лишь двое остались стоять впереди ЗИСа: «старший лейтенант» и Вилли.

Командир диверсионной группы был взбудоражен: лицо красное, глаза расширены, движения решительные — гневно раздувая ноздри, он готов был ринуться в драку.

— Ты погубил, сволочь, группу Брандта! С нею связывались большие надежды, теперь ее нет, — зашипел он.

— Засада! О засадах заранее не бывает известно. Когда велась разведка местности, вездесущие сороки, и те не нарушали тишины.

— Засада выставляется, если точно известно место появления объекта нападения или об этом есть достаточно обоснованные предположения. Значит, кто-то имел сведения о появлении в том месте наших людей.

— Возможно, засады не было. Кроме меня о десанте никто не знал, тем более о его месте выброски. Просто случайность! В это время какая-то воинская команда оказалась в том месте. Причем, когда мы с шофером туда прибыли, в лесной полосе никого не было. Он это может подтвердить, — оправдывался «старший лейтенант».

— Не хватало еще, чтобы я с шофером уточнял детали вашего промаха. Вы обязаны были заметить людей вовремя и сообщить об этом на самолет. Каких погубил людей! Возвращусь назад, буду настаивать на предании тебя военному трибуналу.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Сначала сделай то, за чем тебя сюда прислали, а потом будешь строить планы. Еще неизвестно, какой мне придется писать рапорт.

— У вас, литовцев, много глупых пословиц да поговорок, слушать противно.

— Ну ты, немец паршивый, много ты понимаешь, а пословица эта русская.

Проклиная все, на чем свет держится, Вилли забрался к своим подчиненным, но и там еще долго не мог успокоиться.

По военным меркам диверсионную группу Вилли разместили во вполне комфортабельном месте. У командира группы оказалась даже отдельная комната с узкой односпальной кроватью, этажеркой, заполненной книгами русских писателей и поэтов. Подчиненные располагались на полу в двух других комнатах по четыре человека.

Утром в диверсионный гарнизон прибыл Зверь. Вид гостей встревожил и одновременно рассмешил руководителя «Гидры». Все как один в старой красноармейской форме: гимнастерки с откидными воротниками и петлицами зеленого цвета, у командира черные с двумя кубиками.

— Вы спятили? — напустился он на струхнувшего Вилли. — Такой формы в Красной Армии нет. Еще в марте прежние гимнастерки заменены. Вас же любой патруль сцапает, и никто на помощь не сможет прийти. Кто мог такое придумать?

— Г осподин Зверь, — виновато оправдывался «лейтенант», — мы же не знали о таких новшествах.

— Без моего разрешения из гарнизона ни единого шага. Днем выходить из помещения запрещается.

— Но… — попытался протестовать Вилли.

— Никаких «но». Всякий, кто нарушит мой приказ, будет расстрелян немедленно.

— Г осподин Зверь, у меня не было распоряжений входить в ваше подчинение.

— Мне не требуется ваше подчинение. Решайте свои задачи сами. Но здесь вы на моей территории. За вашу безопасность я отвечаю. Как ее обеспечивать — это мое дело, а от вас требуется соблюдение правил безопасности. Вы имеете радиостанцию?

— Безусловно.

— Вам и карты в руки. Свяжитесь со своим командованием, пусть группу переоденут в соответствующую форменную одежду. Пока этого не произойдет, сидеть на одном месте! Отдыхайте, набирайтесь сил, они вам в скором времени пригодятся.

— Бездействующее в течение нескольких дней воинское подразделение превращается в неуправляемую банду. Мне бы не хотелось этого допустить, — заметил «лейтенант».

— Бандитов мы расстреливаем перед строем, чтобы другим неповадно было, — жестко ответил Зверь.

— Зверь! Настоящий зверь! — бормотал Вилли.

«Лейтенант» удалился в свою комнату, долго настраивал радиостанцию, вышел в эфир с закодированной радиограммой, через тридцать-сорок минут получил ответ.

— Руководство передало вам распоряжение, — обратился Вилли к руководителю «Гидры», заглядывая в раскрытую радиограмму, — обеспечить прибывшую группу обмундированием, исходя из возможностей.

— Сидеть и не рыпаться! — приказал Зверь. — Обмундирование будем искать, коли сами не могли сообразить.

Этой же ночью Ланцов сообщил Ирине, что высылает для связи известного ей Юрия с запиской. В послании сообщалось, что прибыла диверсионная группа в устаревшем обмундировании, и высказывалась просьба к Усатому найти девять комплектов красноармейской и одного — лейтенантской формы.

Ирина знала Юрия по предыдущим встречам, поэтому не удивилась, когда встретила его на подходе к сапожной мастерской. Он приветствовал женщину коротким кивком, та ответила. Остановились.

— Привет вам от Сергея Николаевича, — сказал посланец и в протянутую для пожатия руку вложил записку. — За результатами приду завтра в это время сюда же.

Ирина, улыбнувшись парню, молча удалилась.

Одновременно с посланием Ирине нарочным Кавригину сообщалось о предполагаемом контакте и выражалась просьба зафиксировать на пленку момент передачи записки. Встреча была сфотографирована прикуривающими друг у друга мужчинами, остановившимися в нескольких метрах от молодых людей. За домом Ирины, кроме того, Кавригин организовал круглосуточное наблюдение.

Усатый сработал оперативно. Уже на следующий день Юрий получил от Ирины краткое сообщение: «Заказ выполнен». В это же время Ланцову поступило от Кавригина сообщение о том, что глубокой ночью зафиксирован небольшого роста человек в военной форме с мешком на плечах, посетивший Ирину. Мужчина нес мешок без заметного напряжения.

Получить заказ Зверь послал «старшего лейтенанта», который после встречи десантников заметно загрустил. Руководитель «Гидры» так и сказал ему:

— За поднятием авторитета поезжайте. Сами потом раздайте обмундирование, проследите, чтобы люди привели себя в порядок, затем представьте мне группу для строевого смотра.

Который уже раз Игорь ехал вместе со «старшим лейтенантом» в ЗИСе. После беседы со Зверем настроение у того поднялось. Он даже насвистывал что-то.

Встречу Ирины со «старшим лейтенантом» тоже зафиксировали на фотопленку, сфотографирован был и момент погрузки мешка с обмундированием на автомашину охранником хозяйки.

Обрадованный результатами поездки в Чижи «старшего лейтенанта», Вилли тут же сообщил своему руководству об активной помощи руководителя «Гидры» в переобмундировании десантников. В ответной радиограмме Зверю объявлялась благодарность.

Однако командир диверсионной группы наотрез отказался представить для смотра свою группу Зверю.

— Сам способен проверить, — брюзжал он.

— Так не знаешь же толком дела. Напортачите. Патрулям бросаются в глаза мелочи, — убеждал Зверь.

Перед обедом Вилли сообщил, его подчиненные переодеты и готовы к смотру.

Диверсионная группа построилась в одну шеренгу. Зверь с первого взгляда дал отрицательную оценку по форме одежды — все с иголочки: на новеньких гимнастерках сверкали начищенные до блеска пуговицы, ярко высвечивались белые подворотнички, отглаженные брюки заправлены в нагуталиненные сапоги.

— Такое впечатление, — сказал он командиру десантников, — будто собрались в увольнение на танцы. Вас же за версту будет видно. Любой патруль непременно поинтересуется, откуда взялись такие молодцы. Мой приказ, — повысил голос Зверь, — обмундирование снять, постирать, в течение двух дней выдержать на солнце, пуговицы перешить со старых гимнастерок. Потом еще раз посмотрим.

— Что скажет на это мое командование? — взмолился Вилли.

— Сколько мы уже бездействуем!

— Что скажет, то и делайте. Если разрешит выпустить вас на дело в таком виде, я снимаю с себя ответственность за вашу безопасность.

Полученная вечером радиограмма подтвердила отданные руководителем «Гидры» распоряжения.

Сергей не знал задания диверсионной группы и делал вид, будто его это не касается.

— Изучите хорошенько топографическую карту. Обратите внимание на балки, в некоторых из них образовались промоины. С таким явлением мы не так давно встретились. В ночное время промоина может дезориентировать, — посоветовал Зверь.

— Вам не интересно, какую задачу нам предстоит выполнять? — полюбопытствовал командир диверсионной группы.

— Я отвечаю за вашу безопасность в Белых Журавлях. Вас охраняют днем и ночью. Все остальные заботы вы со «старшим лейтенантом» берите на себя, — ответил Зверь.

— Мне бы хотелось, чтобы руководитель вашей диверсионной группы оказал нам содействие и помощь в прове дении операции. Он лучше знает местность.

— Для Юрия будет весьма полезным делом получиться у таких асов диверсионного дела, каким являетесь вы.

— Яволь! — воскликнул Вилли, поощренный столь высокой оценкой руководителя «Гидры».

Уже следующим утром Юрий сообщил, что вместе с Вилли по немецкой топографической карте масштаба 1:25000 они тщательно изучали местность вблизи железнодорожных мостов в районах Купянска и Великий Бурлук, определяли скрытые пути подходов к железнодорожному узлу Купянск.

Через пару дней лоск с нового обмундирования как ветром сдуло. Теперь и Вилли согласился: так безопаснее.

Утренняя заря в конце мая — ранняя. Еще не пробудились подворья и в низинах клубится туман, но уже с ветки на ветку скачут воробьи, воркуют голуби, кричат дрозды, заметив возле гнезда кошку. Еще бы поспать, да служба!

Вилли в сопровождении командира диверсантов «Гидры» и старших подрывников двух диверсионных подгрупп на телеге, управляемой помощником Юрия, выехали за околицу Белых Журавлей. Утренняя прохлада пробирается под гимнастерки, плащ-палатка лишь у «гидровцев» — ею попытались прикрыться для согрева. Но всех прикрыть не удалось, и Вилли один воспользовался добротой гостеприимных хозяев, укрылся с головой и сидит неподвижно, словно сыч в ожидании мыши. Остальные греются пробежкой рядом с телегой. Но солнце пригревает, оживает окружающаяся природа.

На топографической карте заранее определены подходы к железнодорожному мосту возле Великого Бурлака. Теперь очередь за проведением их рекогносцировки, обозначение ориентирами и вехами пути ночного сближения.

Слабо выраженную лощину, которую определили по карте для подхода к мосту, на местности отыскали быстро. Она начиналась от седловины, через которую шла проселочная дорога на Великий Бурлук. Пустили стреноженную лошадь пастись, вчетвером пошли по лощине. Солнце уже изрядно припекало спины. Когда приблизились к узкой полоске багульника, тянувшегося до степной речушки с железнодорожным мостом через нее, группа остановилась.

— Дальше, — сказал Вилли, — пойдем вдвоем. Задача по подрыву возлагается на его подгруппу, — кивнул он в сторону молчавшего всю дорогу угрюмого детину со светлым ежиком на голове.

Подражая диверсанту, оставленному вместе с ним, Юрий имитировал нетерпеливое ожидание результатов рекогносцировки, вновь и вновь вглядывался в карту, ориентировал ее на местности, всматривался в кустарник.

Прошло не менее часа, прежде чем в багульнике показались возвратившиеся диверсанты. Вид у них был явно довольный, Вилли даже улыбнулся встречавшим.

— До речки недалеко. Течения нет, берег с невысоким обрывом, вдоль которого можно подойти вплотную к мосту, — рассказывал командир диверсионной группы. — Возле самой воды мы расчистили небольшую площадку, где в вещевой мешок с тротилом следует вставить взрыватель. Дальше под водой заряд понесет старший подгруппы, он уложит взрывчатку под настил и возвратится на площадку. К этому времени надо приготовиться к быстрому уходу от места диверсии. Взрыв произведем по радиосигналу, когда окажемся в седловине.

Возвращались в Белые Журавли в сгустившихся сумерках. В хорошем настроении Вилли строил радужные планы диверсионной работы. Предложил выпить за успех первой операции. Достал фляжку спирта, налил каждому в глубокую пробку. Без закуски выпил первым. Юрий отказывался, но командир диверсионной группы настоял.

— Если не обмыть успех заранее, можно накликать беду на свою голову. Первая удача окрыляет! А нам она нужна позарез.