Офицер особого назначения

XII

Ганс Вебер, он же Гриц Ткач, он же Егор Ткачев, сидел в глубокой задумчивости. По его убеждению, в хорошо налаженной конспиративной работе в тылу советских войск появились срывы. Иначе как можно объяснить внезапное исчезновение Василия, обещавшего дать копии продовольственных аттестатов по 7-й гвардейской и 57-й армиям. Каково количество людей в их соединениях и частях, никто не может знать точнее, чем продовольственная служба. Жаль, если придется потерять такой ценный источник информации, непосредственно связанный с регулированием продовольственных ресурсов фронта. «Но, возможно, еще все обойдется?» Старшина периодически пропадал из поля зрения Лизки, но появлялся вновь, заражая жизнерадостным оптимизмом окружающих людей. Тогда его подруга не особенно реагировала на отсутствие возлюбленного, а теперь ее словно подменили: ходит сама не своя, сумеречная, того и гляди слезы брызнут. Предчувствие какое, что ли? «Обыкновенные бабьи страдания по своему ненаглядному», — решил он.

Особых причин для тревоги вроде бы нет. «Несмышленыш», как он в мыслях называл Ивана, привез хорошие новости из Севска о том, что на левом фланге 57-й армии появились первые подразделения свежей танковой дивизии. Как нужен был сейчас Василий, чтобы досконально знать, какое количество людей в 7-й гвардейской. Тогда весь Юго-Западный фронт был бы как на ладони. Но и за информацию по 57-й с ним должны рассчитаться по-божески. Однако невесть откуда появившаяся смутная тревога не покидала.

Вдруг словно иголочкой кольнула сердце мысль: не связано ли отсутствие старшины в назначенное время и в последующие дни с появлением Ивана в доме Лизки? Но Желтозубый тут же отказался от нее. Все-таки дважды проверялся он по пути следования к месту жительства Жени, контролировалась его поездка в Севск — ни малейшего намека на побочные связи, какие-либо действия, вызывающие подозрение. Еще раз проверить? Но уж больно резок в движениях. До сих пор побаливает ребро, под которое этот увалень сунул свой тринадцатизарядный пистолет. Надо же, не заметил за собою слежки, когда уходил из дома Лизки. Ни единого раза не обернулся, чтобы посмотреть, нет ли за ним хвоста. Даже не прореагировал на то, что этот идиот Зитцер ничего глупее не придумал, как туда-сюда прокатиться в Севск в одной машине с ним. Все это означает одно: нечего опасаться Ивана, душа у него чиста. Заслуживает он полного доверия. Еще подобрать бы пару-тройку таких ребят, можно было бы улучшить работу организации. Надо поглубже втянуть его в работу.

«Работа» началась уже через пару дней. Накануне Лизка вновь пригласила Женю с Иваном в гости. Во время этой встречи уже не было торжественного ужина, выпивки. Егор чуть ли не с порога заявил, что надо еще раз смотаться в Севск к Ганке, как он назвал тамошнюю общую знакомую.

— Погода хорошая. Я и сам бы съездил с удовольствием, но повседневные дела… А консервы у нее уж больно хороши! Раскрыл банку, а там свежая, душистая свинина. Объеденье! Для нее отвезешь Лизкиных, пусть отведает, чем она нас потчует.

— Возражений нет, если, конечно… — Иван недвусмысленно потер указательным пальцем о большой.

— Нет вопросов. Но ты все-таки экономь деньги. У меня их тоже в обрез.

— Ко мне есть претензии?

— Пока нет.

— Я еще не избавился от насморка, полученного под брезентом в прошлой поездке. Опасаюсь, как бы не разболеться.

— Учтем, безусловно, издержки, — обнажил Егор в улыбке желтые зубы.

И вновь дорога в Севск с бутылкой «белой» в качестве билета. Погода действительно чудесная, радоваться бы окружающему миру, но в руках консервная банка от Желтозубого со скользящей по окружности этикеткой, на которой с внутренней стороны солидная строка цифр, пугающих неизвестным содержанием.

Ганки на прежнем месте не оказалось. Пришлось походить по рынку, заглядывая в укромные уголки, протискиваясь в группы столпившихся людей. Нет человека! Хотя, по данным Егора, она должна быть на месте. Уходить нельзя и делать вроде бы нечего. Осталось сесть и понаблюдать, авось повезет. Иван пристроился на краешек пустующего прилавка и вскоре увидел Ганку. Женщина казалась испуганной. Она долго не могла успокоиться, оглядывалась по сторонам, робко посматривала на курьера.

На вопрос, что все это значит, Ганка сообщила, будто за нею кто-то наблюдает, неотступно преследует, куда бы она ни шла.

Некогда симпатичное лицо, стройная фигура Ганки теперь потеряли былую привлекательность. Серые мясистые щеки, солидный загривок, круглый торс, ноги, похожие на перевернутые горловиной вниз бутылки. Но белозубая улыбка преображала лицо, делала его привлекательным, помолодевшим. Оживляли лицо черные глаза, в которых сейчас отражался страх.

— Ты кого-нибудь видела? — перешел Иван сразу на «ты», хотя встретился со знакомой Желтозубого только второй раз. — Можешь мне его показать?

— Плохо рассмотрела, боялась. Но образ в целом запомнила. Одет он во все серое, а лицо приятное, симпатичное.

— Ты отыскивай в толпе симпатичное мужское лицо, а я мужика во всем сером. Как только приметы совпадут, это и есть тот, кого ищем, — в обычной шутливой манере предложил Иван.

Битый час ходили по рынку, но Ганкин преследователь на глаза не попадался. Решили пойти на хитрость. Заговорщики быстро зашли за угол хлебного ларька, развернулись и пошли в обратном направлении. Едва сделали десяток шагов, столкнулись нос к носу с Виктором, не ожидавшим от преследуемых такой прыти.

— Это он, — тихо сказала женщина.

— Отойди в сторонку, подожди. Я с ним поговорю. Возможно, у него нет недобрых намерений, — сказал Иван, когда с попутчицей прошел мимо оторопевшего оперативника.

Оставив Ганку, он подошел к другу, подал руку как бы для знакомства на случай, если женщина вздумает за ними наблюдать.

— Она тебя заметила, — предупредил Иван, — причем сильно напугана. Чего бы ей бояться?

— Это я понял. Хотел как-то объясниться, но она, словно конь ретивый, носится по рынку с раннего утра, а я за нею. А все-таки баба наблюдательная, замечает хвост. Ты скажи…

— Г анкой ее зовут.

— Скажи Ганке, будто понравилась она мне, желаю с нею познакомиться. Надо выяснить, откуда к ней поступает тушенка. Сама-то она вряд ли на разбой или воровство способна. Командиру передай, задержусь на некоторое время. Как что-либо выясню, сразу прибуду.

— Везет тебе на красоток, Дон Жуан несчастный.

— Не каркай. Женю отобью.

— Не выйдет! Она не любит тех, которых, как щепку, бросает из стороны в сторону. Для нее нужен человек посерьезнее, наподобие меня!

— Ладно, «серьезный», пойдем к Ганке знакомиться.

Не ожидавшая столь стремительного развития событий женщина зарделась, заулыбалась, заискрились черные глаза.

— Ну, я пошел, голуби мои. Поворкуйте без меня, шуры-муры заведите, — с серьезным видом посоветовал Иван, обращаясь к Ганке.

Он подбросил в руке полупустой рюкзак.

— Что передать Егору?

Спохватившись, она вынула из зимбиля пару банок тушенки, взяла в обмен привезенные курьером.

— Передай Гансику, теперь каждая банка на десять рублей дороже. В следующий приезд пусть пришлет деньги и за сегодняшний товар, — сказала Ганка, смущенно улыбнувшись новому знакомому.

Виктор не был робким в отношениях с женщинами, но после ухода Ивана не знал, с чего начать разговор.

— Гансик — это псевдоним чей-то? — наконец нашелся он.

— Г ансик — кличка мальчика, которого зовут сейчас Егором, — скороговоркой ответила Ганка, будто боялась, что до конца ее не дослушают.

Не сводя восторженных глаз с лица Виктора, по-прежнему быстро она продолжила:

— Отец у него был немец по имени Г анс, а мама — украинка. Егорку мальчишки прозвали Гансиком, то есть маленьким Гансом. Ребята с ним не водились, а девчонки, напротив, поддерживали дружбу. Сладкоежка постоянно носил в карманах конфеты, угощал подружек, в том числе и меня.

— Как сложилась судьба у этого Гансика? У него семья в Белых Журавлях?

— Семьи у него нет, живет бобылем. Какое-то время с родителями проживал в Германии. Перед войной возвратился с матерью на Украину. Мать вскорости арестовали как шпионку. Никто не знает, так ли было на самом деле или по-другому. Егор уже был взрослым человеком, его вроде бы тоже намеревались арестовать, но он сумел скрыться. Где жил, я не знаю, а когда пришли оккупанты, Ткач, такая у него фамилия, был уже в форме немецкого фельдфебеля. Мы с ним встретились случайно, когда немцев прогнали. Он был рад встрече, рассказал, будто дезертировал из немецкой армии, куда попал по недомыслию. Теперь занимается торговлей. Я тут, в Севске, ему помогаю. Платит неплохо, тем и живу. Без него не знаю чем занималась бы.

Иван с посылкой прибыл в Белые Журавли поздно вечером. Но к началу следующего дня цифровая информация, снятая с этикеток консервных банок, пропутешествовавших в его сумке в Севск и обратно, оказалась в разведывательном отделе штаба войск НКВД по охране тыла Юго-Западного фронта.

Утром Егор встретил курьера у прилавка Лизки. Заметно припекало солнце. Он снял шапку, расстегнул пиджак. Его бесцветные с проседью волосы, слипшиеся от пота, клочьями сбились на голове, торчали в разные стороны.

— Она что, рехнулась? — с наигранным неудовольствием брюзжал он, услышав сообщение о повышении цены на тушенку.

— У меня же нет счета в Госбанке.

Внимательно выслушал Егор информацию о появлении у Ганки нового вздыхателя, скептически улыбнулся.

— А чего тут особенного, — заметил Иван, наблюдая за гримасой собеседника, — женщина она еще не старая, мужики сейчас в дефиците, и вдруг — молодой, здоровый. Далеко не каждая устоит от соблазна помиловаться. Уж не ревнуете ли вы?

— Нет, что ты. Ганка всегда была вертихвосткой. Как магнит всякие железки притягивает, так и она любовников своей белозубой улыбкой. Но такие нужны ненадолго, в лучшем случае на один день, потому всю жизнь одна, без мужа.

Желтозубый надолго задумался, не обращая внимания на непорядок в своем туалете. Настало время решиться на очень важное и ответственное дело, а его «остолопы», как он величал своих помощников, не годились для этого: все как один — лихие исполнители, а думать не способны. Им бы взрывать, убивать, поджигать, а как только появляется нужда что-то сообразить — стена непроницаемая, глушь. Самому приходится думать за всех. А нужен человек энергичный, способный самостоятельно анализировать оперативную информацию и принимать соответствующие решения.

Егор посмотрел на Ивана. «Нет. Этот подойдет для связи с Ганкой. Если она сможет втянуть в свои амурные сети нового знакомого, его можно использовать для укрепления севской группы. Там тоже нужен новый человек».

— Ты не знаешь того крепкого парня, который увивается за симпатичной девушкой розового возраста? — обратился он неожиданно к Ивану.

Тот с изумлением поднял брови:

— О ком речь?

Не обращая внимания на удивление собеседника, Егор продолжил мысль:

— Тебе надо с ним познакомиться, а потом меня представишь. Полсотни рублей получишь за труды. Язык у тебя подвешен на веселой нитке, чешет помелом, работа не обременит.

— За пятьдесят познакомлюсь, если покажешь, с кем. А на симпатичных я не заглядываюсь, робость берет.

Иван с трудом удержался, чтобы не выразить изумления, когда Желтозубый указал в толпе на Сергея с Галиной.

— Зачем тебе эта красивая пара? Уж не собираешься ли отбить красотульку? Ты смотри, парень он здоровый, с ним вряд ли сцравишься.

— Требуется перевозчик, а возможно, и продавец сахара. Дело прибыльное, можно хорошо подзаработать.

— А если он не пожелает знакомиться? Сейчас на такое люди идут неохотно, опасаются.

— Захочет! Иначе мы его симпатичную умыкнем.

— «Мы» — это кто?

— Не задавай глупых вопросов, когда речь заходит о деньгах, особенно больших.

Поразмыслив минуту-другую, Егор заявил, что впредь они будут говорить о делах коммерческих через его помощника.

— Ты помнишь того парня, — сказал он, — с которым ездил в Севск за консервами?

— Шофером, что ли?

— Нет, другого. Который туда и обратно трясся в кузове и с тех пор насморк не может вылечить.

— Не смотрел на него. Надобности не было. А зачем он туда ездил, если не секрет?

— Подружись. У него денег — куры не клюют, — не отвечая на вопрос, посоветовал Егор.

— Мне без разницы, кто будет платить.

— Это хорошо! Он тебе обязательно понравится.

Желтозубый приподнял руку над головой, и к нему тут же подошел человек, с которым Иван имел «удовольствие» ехать под брезентом в кузове автомашины.

— Зитцер, — прогундосил подошедший.

Невысокого роста, широкоплечий, голова на короткой шее, отчего верхняя часть туловища смотрелась обрубком. Глаза чурбана открыто неприязненно смотрели на Ивана. Во встречном взгляде оперативника, напротив, светилась искренняя радость встречи.

— Завтра в это же самое время доложишь через помощника, как идут дела со знакомством с той парой, — с жесткими нотками в голосе сказал Егор.

— Я уже должен докладывать?

— Если старший оговорился, ему не обязательно об этом напоминать. И вообще, советую не придираться к словам. В русском лексиконе около двадцати пяти тысяч слов, не сразу подберешь подходящее в данный момент, — ответил Желтозубый, высокомерно подняв голову.

— Завтра же здесь, — прогундосил его помощник и тоже растворился в людской массе.

Условия конспирации не предусматривают необходимости открытой встречи оперативников в толпе. Исключениями могли стать лишь чрезвычайные обстоятельства, крайне, не терпящие отлагательств случаи.

Сергей в последнее время общался с Иваном через Романа. Видел его издали пару раз после «прописки» на жительство у Жени. Назрела необходимость встретиться, поговорить. Но даже свидание в ведомстве Кирпича по соображениям конфиденциальности было нежелательными. Не без основания полагалось, Иван находится под наблюдением, рисковать выявлением его связей было нельзя.

Командир оперативной группы медленно шел вдоль торгового ряда, где продавались различных сортов одежда и обувь, домашние поделки. Рассматривая товар, разложенный на земле, повешенный на руках, шее, плечах, он внимательно вглядывался в ассортимент торговой продукции, самих продавцов.

Несколько дней назад задержана группа расхитителей военного имущества по наводке Романа и его общественного помощника Тимофея. Задержанные оказались частью банды Свирепого, промышлявшей в округе. Преступная группа состояла из местных женщин и пришлых мужчин-дезертиров. По оперативным данным органов милиции, бандиты занимались грабежом военного транспорта на дорогах, при этом убивали всех свидетелей. Они поименно знали сотрудников местной милиции и органов НКВД. Поэтому, стоило тем покинуть свое заведение и направиться на рынок, об этом уже знали. Стражи порядка видели за прилавками лишь добропорядочных торговцев. По их сведениям, награбленного имущества в Белых Журавлях не продавали, а несколько бандитов, которых задержали на рынке с таким товаром, объявились случайно, военные их сразу и обнаружили.

Однако реальная обстановка была иной.

— Я видел того парня с сапогами, — сказал Тимофей Роману на последней встрече, — который смог уйти от патруля на прошлой неделе. Опять торгует. Появились и другие лица.

— А я тут при чем?

— Если хорошенько смотреть по сторонам, а на тебя не обращают внимания, можно увидеть многое, — продолжил прерванную мысль собеседник, будто пропустив мимо ушей вопрос Романа. — Некоторые появляются накоротке и опять исчезают на несколько дней.

— Сергей заметил Ивана издали, хотел обойти товарища стороной, но тот настойчиво двигался навстречу, несмотря на предостерегающие жесты командира оперативной группы.

— Желтозубый намерен познакомиться с вами, — без обиняков торопливо заговорил Иван. — Хочет за деньги дать какое-то важное поручение. Если оно не будет выполнено, угрожает захватить Галечку. Давайте походим, побеседуем — я вроде бы вас агитирую на знакомство. Возможно, за нами наблюдают.

— При первой возможности передай через Кирпича, пусть Вихров скрыто обеспечит охрану Г але, усилит наблюдение вокруг рынка, а Роману необходимо присмотреться к знакомым Тимофея. Мне на встречу с ними идти уже нельзя. Надо, похоже, подыскивать себе квартиру. Наша обитель для меня закрыта.

Утро следующего дня выдалось пасмурным. Порывы ветра секли по лицам прохожих изморосью. Рынок наполовину опустел, поредевшая масса людей получила возможность ускорить движение. Прикрывая лица, люди наскакивали друг на друга, незлобиво ругаясь. «Столкнулись» внезапно и Сергей с Иваном.

— Привет, знакомый, — нарочито громко воскликнул порученец Егора. — Куда мчимся?

— От дождя хочу укрыться. Не похоже, чтобы он скоро закончился, а плащ не взял.

— И мы с другом, — Иван кивнул головой в сторону Зитцера, — тоже ищем сухого места. Идем с нами за компанию.

Под навесом к ним присоединился Желтозубый. После взаимных приветствий и представлений Зитцер засуетился, извинился:

— Нам с Иваном нужно немедля переговорить наедине. Возникло срочное дело.

Они тут же отошли на десяток метров в сторону.

— Есть возможность подзаработать, — без вступления заговорил Егор, — каково ваше мнение?

— Я — за, — не замедлил с ответом Сергей.

— Способы и методы бывают различными, — глубокомысленно изрек работодатель.

— Что делать, как и где — особого значения не имеет. Но одно условие: работа не должна иметь криминального оттенка.

— Как с документами? — не ответил Егор на выдвинутые условия.

— Вопрос решен в лучшем виде.

— В наше время это самое главное. Без хорошей бумажки ты букашка, — вновь блеснул остроумием собеседник и не замедлил показать новому знакомому в кривой улыбке свои несравненные зубы.

— Что за работа?

— Надо съездить в Чижи, это километров двадцать отсюда, разыскать друга и вручить ему записку. Если у него будет ответ или посылка какая, привезете. Слушай, — доверительно наклонился он к Сергею, — давай на «ты». Страсть не люблю это «вы». С чужими людьми — куда ни шло, а со своими терпеть не могу.

— Против «ты» не возражаю. А как я найду твоего друга?

— Это старшина, зовут его Василий Зюкан. Служба его связана с продовольственными складами. Должок есть за ним, а в последнее время не дает о себе знать. Возможно, что случилось, не исключено — отлынивает. А мне деньги позарез нужны.

— Сведений для розыска маловато.

— Зато заплачу многовато, — в рифму ответил Егор.

— Сколько?

— Пятьсот. Но надо ехать немедля, пока дороги совсем не раскисли от дождя. С автомашиной я договорился. Шофер передаст тебе рюкзак со всем необходимым на неделю. Через семь дней он приедет за тобой. Если выполнишь задание раньше, добирайся попутным транспортом самостоятельно. В расходах не стесняйся. Свои пятьсот получишь сейчас, что израсходуешь, возмещу. Тебя кто-нибудь должен провожать или сопровождать?

— Нет.

— Тогда вперед! Вон там стоит ЗИС-5. Шоферу я заплатил. — Желтозубый указал на деревья в стороне от рынка. — Условие одно, — продолжил он, — чтобы все было шитокрыто, без свидетелей. Я шуток и безответственности не люблю.

— У нас мнения по этому поводу совпадают.

— Ни о ком и ни о чем не беспокойся. Во время твоего отсутствия ничего не изменится и нигде не убавится, — заверил работодатель.

— Хорошие слова всегда приятно слышать. Они, как хорошая музыка, бальзамом капают на душу.

— Ты философ или поэт?

— Нет. Райисполкомовский служащий. Планы месячные, квартальные, годовые, пятилетние — моя стихия.

— Почему не в армии?

— Этот же вопрос и тебе адресую.

— Ну, лады. У нас будет еще время побеседовать по душам. У меня много вопросов имеется.

— Я на них тоже не поскуплюсь.

Чижи — небольшой населенный пункт, но в нем размещалось армейское управление полевыми базами снабжения, полевые армейские склады, ряд подразделений управления тыла Юго-Западного фронта. Много автомашин, гужевого транспорта, передвигающихся туда-сюда военных. Все торопятся. Гражданское лицо — редкость, люди занимаются наведением порядка в своем хозяйстве. Общественной работы нет.

Перво-наперво Сергей отыскал место для проживания. Сговорился с женщиной преклонных лет, что поживет у нее в маленькой клетушке, имеющей отдельный выход во двор. На вопрос хозяйки, почему бы ему не пожить в большой комнате, ответил, будто имеет привычку подниматься ночью в туалет и ему не хочется этим беспокоить Клавдию Петровну. Так она ему представилась. Ответ оказался убедительным, через пару часов комнатушка была приведена в порядок и постоялец с удовольствием растянулся на железной односпальной кровати, у которой вместо пружинной сетки лежали потемневшие от времени доски.

— Клопов нету, — сказала хозяйка, — я их, паразитов, кипятком потчую, отбила охоту водиться в моем доме.

Капитан Кавригин был крайне удивлен появлению в его кабинете командира оперативной группы из Белых Журавлей. Прибыть сюда, в разведывательный отдел, без разрешения и крайней необходимости являлось грубейшим нарушением условий конспиративной работы. Однако он быстро сменил гнев на милость после доклада Сергея о сути происходящих событий и показа зашифрованной записки для Васи-старшины. Кавригин тут же положил перед собою русский алфавит, подготовленный так, чтобы под каждой буквой можно было написать цифру, и вскоре смог прочитать цифровую запись послания. Текст гласил: «Нужны аттестаты».

Кавригин рассказал, что после получения трех шифрованных записок от Ланцова дешифровщикам управления контрразведки СМЕРШ фронта удалось получить систему условных обозначений цифр и с ее помощью прочитать переписку Желтозубого и его неизвестного корреспондента.

— Тебе этот код нужно знать и самому расшифровывать послания, так как не исключается необходимость немедленного вмешательства в развитие событий, связанных с действиями лиц, в отношении которых ведется оперативное наблюдение.

— Что же представляет код? — неторопливо спросил Сергей.

— Любая задача становится простой, если знаешь, как ее решить.

И Кавригин стал объяснять, что зашифрованное письмо на первый взгляд — нагромождение цифр. Выяснилось: первые две цифры — дезинформаторы, следующие две указывают на порядковый номер пары, обозначающей шифр первой буквы русского алфавита. В ряде цифр, например, 280313, «13» обозначает «а», «14» — «б», «15» — «в» и так далее. Последние три цифры письма — тоже дезинформаторы.

Уже через полчаса Сергей знал: Вася-старшина сидит пятнадцать суток на гауптвахте за самовольную отлучку к своей возлюбленной в Белые Журавли на служебной автомашине. Освободится через пять дней.

— Негоже руководителю оперативной группы быть на побегушках у вызывающих подозрение лиц, — говорил недовольным голосом Кавригин, — хотя смысл в этом имеется. Переключитесь всей группой на разработку Желтозубого. Старшиной мы займемся, не тратьте на него время. Если появится в Белых Журавлях, понаблюдайте.

Зазвонил телефон, капитан слушал, не произнося ни слова. Посмотрел на посетителя.

— Некоторые военные недовольны, но согласились освободить старшину на денек раньше. Пришлите Вихрова, он получит для вашей группы радиостанцию и две таблицы — переговорную и радиосигналов. Немедленно передавайте полученные сведения по радио или с посыльными, а по мере необходимости принимайте сами меры оперативного и боевого характера. Если возникнет надобность еще раз приехать сюда по поручению Желтозубого, у нас не показывайтесь. Возможна проверка. Кстати, сегодня вы не заметили за собою слежки?

— Я принял меры. Вроде бы тихо.

— Нужные старшине аттестаты мы подготовим. Пусть пользуется нашей добротой, — улыбнулся Кавригин.

Оставшиеся дни до освобождения Зюкана Сергей изучал маршрут его движения от гауптвахты до расположения части.

Когда Василий вышел на улицу и неторопливо направился в сторону родного управления, светило солнце, теплый весенний воздух после сырого полуподвального гауптвахты приятно наполнял легкие, веселил душу. Поглядывая на зеленые деревья, жизнерадостные лица встречных женщин, он напевал про себя шутливую песенку из какого-то кинофильма: «Бывали дни веселые, По восемь дён не ел. Не то чтоб было нечего, А просто не хотел».

Посланник Желтозубого нагнал его, молча вложил в ладонь записку и поджал пальцы в кулак растерявшемуся старшине, не говоря ни слова, повернулся и зашагал в противоположную сторону.