Огонь, пепел и ветер

Глава 17. Севир Трехглазый и Андроник Великий

Император стянул тяжелую мантию и накинул ее на плечи Андронику.

— Ты трехглавая гидра, золотой, огненный, небесный дракон — огонь, пепел и ветер. Ты был бы змеиным царем, если бы кроме тебя оставались другие великие змеи, — сказал он.

— Ты стар и болен, — ответил Андроник. Он говорил тихо и неразборчиво, долго тянул гласные и шипел, словно змея. — Ты был ребенком, когда твой отец приводил тебя к нам, а теперь ты все равно, что ходячий мертвец и ты это знаешь.

Он тихо засмеялся, царапая длинными когтями окаменевшую черную землю перед собой.

— Смейся сколько хочешь, — ответил ему Севир. Он опустился на землю и сел перед Андроником. То ли ему было тяжело стоять, то ли так удобнее было разговаривать. — Видишь, эти кольца? — спросил он, показывая по пять перстней, украшавших его правую и левую ладони. — Вот эти с желтыми камнями, повелевают тобой. Одна лишь моя воля, и ты сперва изжаришь в пекле своих новых дружков, а затем вернешься обратно в Драконье ложе, а эти с белыми камнями — могут разбудить и призвать Иренеуса — белого земляного дракона, самого сильного из змеев, родившихся под этим солнцем.

— Так чего же ты его не призовешь? — поинтересовался Андроник, склонив голову.

— В одном ты прав — я ходячий мертвец. Даже если бы Юлиан не заточил меня в землю, мне все равно остается немного. Почти все мои дети давно мертвы, последний выживший — сам меня предал. Мой народ пошел против меня, они давно забыли то благо, которое принесли им Капуцеры. Без нас они были бы всего лишь кучкой племен и мелких княжеств, грызущих друг другу глотки за клочок бесплодной земли. Мой род создал эту Империю, сделал ее великой, и какова благодарность людей, а Трехглавец? Какова?

— Не зови нас так, у нас теперь другие имя. Мы выбрали для себя имя Андроник. Победитель людей, вот, что оно значит.

Севир хрипло рассмеялся, поднимаясь на ноги.

— Андроник… — протянул он. — Так звали моего младшего сына, впрочем ты даже чем-то на него похож в своем человеческом облике. Я хотел, когда-то передать ему трон, но он тоже меня предал… предатели все кругом. Они заслужили свое проклятие.

Севир вдруг стянул с пальцев все кольца и кинул их на землю перед собой. Андроник уставился на них, недвижимым взглядом. Севир направил на кольца посох, сверкнула сиреневая вспышка, повеял дымок и на месте колец осталась лишь чуть более темная и обугленная земля.

— О, а это уже интересно, — протянул Андроник.

— Колец больше нет, ты и Иренеус, последние из вышивших, теперь свободны. Ничто не остановит вас от того, чтобы пожрать человечество. Пожалуй, это неплохая месть за все, что люди натворили, но не совсем достаточная…

— Люди почему-то всегда думают, будто все крутится вокруг них, — пробормотал Андроник. — Будто, освободившись, драконы первым делом бросятся их истреблять. Почему бы нам не истребить в первую очередь уток или бобров, например? Отчего люди мнят себя такими особенными и считают, что вечным мудрым драконам вообще есть до них дело, м?

В воздух поднялась стая птиц. Казалось, что все пернатые создания, населявшие леса Лунного острова, в одно мгновение встали на крыло. Они заполонили собой небо, закрыли небеса темной пеленой. Их крики слились в единый сплошной рокот, от которого закладывало уши и болела голова.

— Это знамение, — сказал Севир. — Они убили моего последнего сына. Все кончено, Юлиан мертв, мой род окончательно оборвался. Я вижу это также ясно, как и тебя перед собой.

— Не очень приятно остаться одному, стать последним из своего рода, правда? — поинтересовался Андроник.

Севир словно вообще его не слушал.

— Мой проклятый дар — дает мне право заглядывать в прошлое и в будущее, — продолжал он. — Когда отец еще мальчишкой привел меня в пещеры, и я впервые увидел тебя, то мне пришло видение, что мой род прервется, династия падет, народ восстанет против меня… Все, что я делал в своей жизни, я делал, чтобы это предотвратить, но каждый мой шаг, делал будущее лишь все более неотвратимым. Так почему бы теперь, когда все кончено, мне не притворить в жизнь последнее предсказание и не сделать самому то, чего я страшился больше всего?

Трясущимися скрюченными пальцами, он стянул со своей головы корону, и подойдя к Андронику склонился над ним и надел ее ему на голову. Корона оказалась велика, и сперва съехала ему на глаза, но тот тут же ее поправил, обхватив ладошками.

— Вот, я передаю тебе свой трон. Теперь ты царь змей и император людей. Ты — дракон-император, и ты наказание и проклятие, которое я оставляю после себя. Пусть все человечество стенает и горит живьем под гнетом твоего правления. Ты — это то, что они заслужили, а теперь все.

Севир Трехглазый покачнулся. Его тело забила крупная дрожь, кожа пошла буграми и он рассыпался, обратившись в песок, словно давно сгнивший и высохший трухлявый гриб до которого неосторожно дотронулись. На черной окаменелой земле остались лишь шелковые одежды и резной посох.

Они вернулись в Святилище темной кости на спине руха. Брат Ауриций сказал, что лучше Андронику пока не возвращаться в драконье обличие и остаться в человеческом. Андроник весил совсем немного, как и сама Селена. Вдвоем их вес сравнялся бы весу одного мужчины и белый рух брата Ауриция вполне выдержал такую ношу.

Оказавшись в Святилище, Селена закрылась в своей опочивальне вместе с Андроником. Брат Ауриций их оставил, сказав, что ему нужно обсудить случившееся с Советом, и скоро он все уладит.

Селена попросила слуг принести им побольше грибной похлебки, медовых колец, фруктов, орехов, хлеба, сыра и ненужные старые одежды. Андроник ел с аппетитом, присущим ребенку, чьи кости все время растут, пока Селена перешивала рубаху и штаны, чтобы те стали ему впору. Пока же он был в мантии брата Ауриция, она была ему велика и он все время запинался о длинный подол.

Он крутился вокруг нее, жуя медовое кольцо, и то и дело норовя ухватить ее липкими ладошками. Сначала ей показалось, что три его сознания слились в одно, но чуть позже она поняла, что нет — три головы по очереди занимают в его разуме место.

— Не лезьте под руки, вы же не хотите, чтобы я уколола вас иголкой? — урезонила она совсем уже разбаловавшегося Андроника.

— А как это ты так делаешь? Ты прям иголкой тыкаешь, да?

— Да, сядьте и посидите спокойно. Я сошью для вас куколку из обрезков ткани, когда закончу.

— Куколку? Ну ладно, тогда.

Андроник забрался на стол, и уселся сложив на коленях руки. Он быстро освоился в своем человеческом теле, и понял, как им управлять, хотя его движения, и казались все еще странными, слишком быстрыми и резкими, словно у ящерицы. Он горбил спину, и крутил шеей так будто та была на шарнирах.

Селена быстро закончила с рубашкой и штанами и помогла ему одеться. Затем, как обещала, принялась за куколку. Таких в детстве для нее шила бабушка. Андроник все время сидел рядом, наблюдая за ней.

У него были змеиные глаза с узким вертикальным зрачком и длинные загнутые когти, но в остальном он был все равно, что ребенок — резвый и любопытный, худой и изможденный на вид. Ей хотелось гладить его по волосам и сытно кормить.

Дверь с треском распахнулась. Щеколда, которую она закрыла, отлетела в сторону.

— Это он и есть? — спросил, Кас входя в комнату.

Селена вскочила на ноги, пряча за спиной Андроника. С Касом были и другие люди, но все они остались в коридоре. Он же прошел в опочивальню и закрыл за собой дверь.

— Это дракон, Селена? — повторил Кас.

— Да, это Андроник, — вздрогнув, ответила она. — Ты уже знаешь?

— О том, что старый император восстал из мертвых, чтобы напялить на него корону и снова умереть? Знаю, по крайней мере, эту сказку рассказывает всем Ауриций.

— Это правда, — подтвердила Селена.

Ее взгляд скользнул в сторону, туда, где лежали брошенные на сундук императорская мантия и корона. Кас тоже уже их заметил. Подойдя к сундуку, он подцепил корону, и принялся крутить ее в руках, рассматривая потемневшее золото и крупные жемчужины, идущие по краю.

— Какие глупости, — протянул он. — Я давно слышал, что старый император обезумел. Должно быть, он совсем сошел с ума после покушения сына. Разве можно принять на веру то, что он говорил? Это, конечно, если ты не выдумала все вместе со своим любовником и не притащила откуда-то безродного уродца, чтобы выдать его за дракона. Кстати, куда вы дели настоящего?

— Брат Ауриций не мой любовник, — выдавила сквозь зубы Селена. — А Андроник — истинный дракон Он огонь, пепел и ветер, принявший человеческое обличье. Разве ты не видишь его глаза?

Кас сощурившись посмотрел на Андроника, выглядывающего из-за ее плеча.

— Что же, может ты и права, глаза и правда змеиные. Семь сестер говорили, что глаза это отражение наших сердец, не так ли? Это даже хорошо, — заключил он, откладывая в сторону корону и кладя руку на эфес меча. — Это все упрощает, — он шагнул к ним и Селена вздрогнула от мрака в его глазах. — Дракон должен вернуться обратно в подземелья, а нового правителя выберет Совет — того, кто этого достоин, кто много лет вел за собой Сопротивление.

— Нет! Нельзя возвращать его в пещеры! — воскликнула Селена. — Он же ребенок, разве ты не видишь? Нельзя так обращаться с ним.

— Он чудовище и монстр, — заключил Кас, нависая над ней и глядя на нее сверху вниз. — Он за мгновение обратил в ничто целое войско. Он опасен и ему не место среди людей, и уж тем более, он не должен никем править.

Страшное осознание пронзило ее сердце. Андроника вновь бросят в пещеры, его пленят и будут мучить, и это после того, как она обещала его освободить, а он поверил ей.

Кас потянулся к Андронику, и она вцепилась в его руку, едва понимая, что делает. Так мать могла бы защищать свое дитя.

Он откинул ее в сторону, и она отлетела с глухим стуком ударившись головой о край стола. Кожа лопнула, на лицо потекла горячая кровь. Она ничего не видела, все вокруг кружилось. На ощупь она поднялась, и пошла вперед. Обхватила Каса за спину, но он снова ее оттолкнул. Она упала, отчаянно пытаясь встать.

Откуда-то издалека доносились крики, топот, звон стали, но в этой комнате они были одни и никто кроме нее не мог защитить Андроника.

Он взобрался на стол с ногами, и сидел на корточках, недвижимыми змеиными глазами следя за Касом. Тот снова потянулся к нему, такой огромный, по сравнению с тощим ребенком.

Андроник перевел взгляд на Селену. Она путалась в юбках, пытаясь встать. Ее тошнило, а голова немилосердно кружилась.

Он снова посмотрел на Каса.

— Мы дракон-император, — тихо сказал он. — Никто больше не будет нам приказывать и никто больше не запрет нас в пещерах. Теперь нам все можно и все дозволено, и мы будем править!

— Это мы еще посмотрим, змееныш, — холодно проговорил Кас, и протянул к нему руку.

Андроник так резко дернулся вперед, что едва можно было заметить это быстрое и легкое движение. Когтями он пронзил насквозь грудь Каса и потянув, вырвал из нее сердце. Все вокруг залило горячей алой кровью.

Тело Каса со стуком упало на пол. Мгновение Селена смотрела на него, а потом к ней вновь вернулись силы. С трудом, хватаясь за скамью, она поднялась на ноги, и достав платок, который и так уже был перепачкан кровью, принялась вытирать лицо и щеки Андроника.

— Ну вы, что? Вы что? — шептала она. — Разве же можно убивать людей? Разве можно?

— Он ударил тебя и чуть не убил, а нас хотел бросить в пещеры, — оправдывался Андроник, крутясь на месте, и пытаясь увернуться от платка.

Двери с треском распахнулись. В комнату хлынула толпа людей. Их длинные волосы были всколочены, а белые одежды обагрены кровью. Впереди всех шел брат Ауриций.

— Простите госпожа Селена, кажется нас обдурили, — признался он. — Кас удумал, поднять новое восстание, едва пыль от старого успела осесть. Всех, кто воспротивился его коронации, попытались прирезать его головорезы. Хорошо, что мы оказались проворней, и сами их одолели… О, я смотрю, вы и без нас неплохо справляетесь, — заметил он, переступая через тело Каса.

Следом за ним и другими последователями Культа, в комнату вошел князь Алман, взволнованный и бледный, следом просочилась Авила и члены Совета.

Все взгляды устремились к Андронику, он все еще сжимал в окровавленной ладошке смятое сердце.

— Бросьте, бросьте, — зашипела на него Селена.

Он разжал пальцы, и сердце упало в лужу крови.

Селена тяжело дышала, не зная, что делать. Как она сможет защитить Андроника, если все эти люди обратятся против него?

Первым на колени опустился брат Ауриций, ему вторили и остальные последователи Культа. Следом, пачкая полы роскошных одежд в крови, преклонил колени князь Алман, со вздохом это сделала и Авила. Члены Совета, суетясь, падали на колени. Осознав, что происходит, Селена отступила в сторону и путаясь в юбках, все еще покачиваясь от головокружения и тошноты, встала на колени.

Андроник смотрел на них склонив голову. Впервые люди чествовали его, как дракона-императора.

Мягкий золотой свет проникал в комнату минуя персиковые занавеси прикрывавшие окна. Он играл бликами на золоченой резной спинке кровати, где в ворохе подушек лежала иссохшая, побелевшая старуха. Ее волосы словно паутина стекали на тощие плечи едва угадывавшиеся под сорочкой.

В выцветших глазах, провалившихся губах и крупном все еще курносом носу с трудом угадывались черты Селены — девушки с красными волосами, умевшей говорить со змеями.

Возле нее, забравшись с ногами, обутыми в парчовые тапочки с загнутыми носами, сидел мальчик лет четырнадцати на вид. Пряди золотистых волос падали на зеленые глаза с по кошачьи вытянутыми зрачками. Его пальцы с длинными когтями нежно сжимали тонкую, как птичья лапка, руку старухи.

— Все будет хорошо, ты обязательно выздоровеешь, и мы снова будем гулять по саду возле дворца, — сказал он.

— Андроник, от этой болезни нет лекарства. Ею болеют все люди. Это старость вот и всего. Я вряд ли уже смогу встать с постели, но это не страшно. Это ничего.

— Нет. Не правда, ты не умрешь!

— Все умирают. Вы это знаете. Обещайте, что когда меня не станет, вы не забудете всего, чему я вас учила, и будете добрым и милостивым драконом-императором, будете защищать Империю от врагов, но сами не станете затевать новых войн.

Губы мальчика задрожали. Он сильнее сжал ладонь старухи.

— Ты была единственной, кто нас любил и, кто был рядом несмотря ни на что. Ты всегда видела и знала, какие мы на самом деле, но не боялась нас. Как мы будем жить одни без тебя?

— Вас будет любить еще множество людей. Уже сейчас все жители Империи преклоняются перед вами и дарят свою любовь. К тому же, рядом останутся служители, мои дочери и сестры. Они заменят меня… Вы никогда не будете одни…

Старуха прикрыла глаза, словно безмолвная беседа ее утомила. Повернувшись на бок, мальчик обнял ее, обхватив руками, ссохшееся субтильное тело. Он закрыл глаза, и вскоре уснул.

Солнце медленно гасло. Постепенно стало совсем темно, а затем забрезжил рассвет. Первые лучи упали на прикрытые веки. Он потер глаза и сел. Затем испуганно обернулся. Кроме него на кровати никого не было. Там, где лежала Селена остались лишь скомканные простыни.

— Ваше величество, вы проснулись? — к нему подошла юная девушка в одеждах из белого шелка, с звенящими серебряными браслетами на руках. Ее волосы были алыми, как всполохи рассвета за окном.

— Октавия, мы тебя не заметили… А где Селена?

— Бабушки не стало, — девушка опустила глаза.

Он сжал пальцами подушку. Когти прошли сквозь тонкую ткань, и та взорвалась, осыпав все кругом гусиными перьями.

Октавия слегка заметно нахмурилась. Она не выглядела испуганной, скорее сосредоточенной и настороженной. Впрочем, все ее чувства едва проглядывали сквозь маску спокойствия и безмятежности.

— Бабушка не хотела бы, чтобы вы печалились или злились. Пойдемте, я отведу вас на трапезу, а потом мы выйдем в сад.

Склонившись над ним, она протянула ему руку. Мгновение он смотрел на предложенную ему ладонь, затем дернул головой, хрустнув шеей.

— А нам дадут медовых колец? — спросил он.

— Да, но не слишком много. Сладкое для вас вредно.

— Как это, у нас горе, а нам даже сладкого не дадут?

Она спрятала игравшую в уголках губ улыбку.

— Я подумаю, что тут можно сделать.

— Подумай, пойдем.

Он спрыгнул с кровати, нашел свалившиеся на пол туфли, обулся и взяв девушку за руку вышел из спальни, захлопнув за собой высокую резную дверь.