Огонь, пепел и ветер

Глава 43. Слезы и пионовый чай

— Амори умер, Амори умер! И это я его убил! Я! — Иренеус кричал и его голос становился все более неразборчивым.

Вскоре он уже орал без слов и в этом вопле гремела дрожь земли.

Больше всего Киру хотелось выбежать из хижины и нестись по лесу, не разбирая пути. Поднявшись на ноги, он оперся рукой об стол.

Иренеус выл, вцепившись себе в волосы. По его лицу, по полуоткрытым искривленным губам, текли потоки слез.

Кир никогда не мог смотреть ни на плачущих женщин, ни на рыдающих детей. Умытый слезами дракон и вовсе вселял в него ужас.

Словно не чувствуя себя, потеряв всякую власть над своим телом, он обогнув стол, подошел к Иренеусу и опустился подле него на скамью.

— Не корите себя, — сказал он. Собственный голос казался ему чужим. — Вы ни в чем не виновны. Это было много лет назад, когда вы были совсем юны, несчастны и одиноки. Никто не наставлял вас на верный путь. Любой поступил бы так, будь он на вашем месте.

Иренеус протяжно всхлипнул. Кир вложим ему в руку свой платок. Стянув, промокшую насквозь повязку, тот вытер мокрые глаза и громко высморкался.

— Вы слишком добры, я не заслуживаю вашего сострадания, — тихо сказал он. — Когда Амори умер, Цицелия тоже была едва жива. Она была сильно ранена и потеряла много крови. Вскоре ее тело покрылось коркой и она словно окаменела оставшись лежать там, где проходила битва. Я не знал до конца жива ли она, или это медленная агония, приближавшейся смерти. Капуцеры, наконец смогли подавить свои распри и собрать вместе кольца. После того, что случилось они начали бояться меня. Император приказал мне опуститься в самую глубокую пещеру под Лунным островом и больше, ни он ни последующие правители не призывали меня. Их страх был слишком велик, а для их целей вполне хватало Трехглавца… То есть Андроника. Находясь в пещере под Драконьим ложем, где его держали, мы слышали друг друга и могли разговаривать. Тогда я думал, что смогу быть рядом, поддерживать и наставлять его. В его голосах я слышал, переродившихся Амори, Цицелию и самого себя. Но я оказался слишком слаб. Не прошло и столетия, как я уснул. Мне так жаль, что я его предал, бросил, оставил одного… Какой же я жалкий…

Иренеус принялся всхлипывая рыдать, прижимая платок к носу.

Двигаясь сама по себе, словно вовсе ему не принадлежала, рука Кира легла ему на спину, так словно он пытался успокоить ребенка. Он, что-то говорил ему, утешая, и сам не знал откуда берутся слова.

Скребя когтями по дереву, пес забрался на скамью и начал лизать лицо и руки своего хозяина. Иренеус его обнял, уткнувшись лицом ему в шею.

Когда он немного успокоился, Кир подбросил хворост в очаг и, набрав в чайник воды из бочки, стоявшей в углу, подвесил его греться. Заварив по новой чай, он подлил его в кружку Иренеуса.

— Вот попейте, — сказал Кир.

Себе он тоже налил чаю. Он, наконец, вновь мог управлять своим телом, но ощущение бессилия и того, что он смотрит на все со стороны до сих пор его пугало.

Иренеус громко отпил чай.

— Простите, мне не следовало все это вываливать на вас, — сказал он, сжимая в руках кружку. — Но все это так зудело, давило, мешало внутри, я все сдерживал, пытался погасить, а оно вывалилось наружу, как лава. Но теперь мне лучше, правда.

Кир сидел напротив, не зная, что сказать.

— Не переживайте, все в порядке, — сами собой произнесли его губы.

— Ой, ну слава семи сестрам! — Иренеус широко улыбнулся. — Вы… вы наверно идите, у вас еще куча дел наверняка. И не переживайте, я не буду доставлять вам неудобств. Я так рад, что драконы теперь свободны, и живут в мире с людьми. Я не буду все рушить….

Уже стоя в дверях, Кир вспомнил зачем приходил.

— Простите, но могу я задать вам один вопрос? Последний…

Иренеус успел уйти за штору, туда где лежал набитый соломой тюфяк. Услышав его слова, он нервно обернулся.

— Да, конечно. Спрашивайте все, что хотите!

— Скажите, что вы думаете делать дальше?

— Дальше? — Иренеус почесал затылок. — Ой, я и не думал пока, что. Но знаете… Наверно, я хочу отправиться в путешествие. Морскому и небесному дракону с этим проще, они могут в любой миг поплыть или полететь, куда захотят. Чувствовать, дышать, ощущать всякое. Мне чуть сложнее. Земляной дракон либо лежит под толщей земли, либо поднимается на поверхность в каком-то одном месте. Я хотел бы узнать, как изменился мир, каким все стало пока я спал. Так, что, да, пожалуй, как придет весна, отправлюсь странствовать, — заключил он.

Опустившись на тюфяк, Иренеус принялся взбивать подушки. К нему тут же забрался его пес, и принялся моститься рядом.

Кир похолодел. Идея о бродящем по Империи беспризорном драконе по прежнему ему не нравилось, но, похоже, он мало, что мог с этим сделать.

— А как же… как же госпожа Цицилия, и его величество? Разве после столь долгой разлуки вы не захотите оставаться с ними рядом?

— Ой, ну мы же драконы, а не люди. Нам не так уж важно быть все время вместе, да и если они захотят то в любое мгновение смогут со мной увидеться. Приплыть или прилететь быстренько им не составит трудности. Прикройте, пожалуйста, за собой дверь, генерал, чтобы не впускать сквозняк.

Белый дракон повалился на тюфяк, и обняв одной рукой пса, второй махнул Киру, показывая, что разговор окончен.

После теплой духоты хижины выйти на свежий морозный воздух было приятно. Кир глубоко вздохнул, успокаиваясь. Его сердце все еще билось, словно птица, пойманная в силки.

Оглянувшись, он увидел не менее нескольких десятков служителей, бродивших возле холма. У одних в руках были корзины, будто они собирали травы или грибы, другие показательно вглядывались в небо, словно выискивая в нем птиц, за которыми можно было бы понаблюдать. Иные просто прогуливались по тропе, не найдя себе другого занятия.

У подножия холма Кира встретил брат Сильвий. Молодой служитель казался напряженным, если не испуганным, и словно слегка выдохнул, увидев его.

— Как прошел ваш разговор с его светлостью? — спросил он.

— Весьма позновательно, — расплывчато ответил Кир. — Боюсь, господин Иренеус был немного расстроен, но после пришел в себя и лег вздремнуть.

— А, мы заметили. Слышали, как он кричал. Но, знаете, это не в первый раз так. Он только выглядит спокойным, но порой очень тревожится и переживает отчего-то, — тихо заметил брат Сильвий. — Хорошо, однако, что в неистовство не впадает.

Пока они шли по тропе, Кир рассказал о планах Иренеуса отправиться в странствие весной.

— Думаю, что кому-то из служителей придется его сопровождать, — сказал Кир. — Нужно будет собрать целый отряд. Как думаете, вы смогли бы…

— Отправиться с ним? — тихо выдохнул брат Сильвий. — Я… не знаю…

Его глаза загорелись, словно он был девицей, услышавшей от возлюбленного долгожданное предложение.

— Подумайте на досуге. Теперь, когда его величество закончил свое затворничество и сам начал покидать Лунный остров, такое право появилось и у тех, кто ему служит. Вам больше не обязательно покидать Ониксовый дворец навсегда, вы сможете вернуться, если пожелаете.

Лицо брата Сильвия порозовело то ли от волнения, то ли от прохладного воздуха и быстрой ходьбы.

Кир много размышлял о том, следует ли оставить при дворе юношу, служившего Тайной страже или правильнее было бы его отослать. С одной стороны, он доказал свою верность дракону-императору и обладал весьма полезным даром, с другой же, все еще был шпионом. Кир был не столь наивен, чтобы думать, будто у Тару нет и других агентов, пробравшихся на Лунный остров. И все же, если выдалась такая возможность, жаль было бы ей не воспользоваться. Тем более, что похоже, брат Сильвий неплохо ладил с Иренеусом, и к тому же и сам был не против отправиться в путешествие.

Наверняка, и Тару найдет способ, как использовать это в интересах Тайной стражи. Кто может заподозрить в чем либо, скромного служителя странствующего в компании своих братьев и сестер?

Брат Сильвий пригласил Кира поужинать возле костра, но тот отказался и они вместе пошли к поляне, где было бы удобно приземлиться Арайю.

Небо посерело, готовясь к дождю. От Зеленого моря дул пронизывающий до костей ветер, заставлявший кутаться в плащ. Кир не любил летний зной, но зимний холод раздражал его еще больше.

Они дошли до поляны, окруженной опавшими гранатовыми деревьями.

— Есть, что-то еще, что вы хотели обсудить со мной? — поинтересовался Кир, заметив скользнувшую во взгляде служителя тревогу.

— Не знаю, стоит ли беспокоить вас этим, — тихо отозвался тот, но тряхнув головой, все же решившись, продолжил. — Вы знаете, задание с которым меня отправил сюда еще предыдущий глава Тайной стражи, я выполнил. Генерал Тару разрешил мне покинуть Культ дракона-императора, но я решил остаться…

— Вы хотите обсудить ваше решение? — не понимая, к чему он ведет, спросил Кир.

— Не совсем, я хочу рассказать про задание, которое мне, когда-то дали. Меня отправили на Лунный остров, приказав выяснить, почему его величество больше не принимает свой истинный облик. Я много лет работал над тем, чтобы приблизиться к нему, думая, что оказавшись подле него смогу все понять. Со временем я узнал, что внутри одного тела обитает три сознания, одно из которых спит, второе крайне редко проявляет себя, и лишь третье почти всегда присутствует. Мне удалось заслужить доверие Фрола Зериона и, когда Ник исчез, оставив лишь Ана, то верховный служитель дозволил мне вместе с госпожой Агатой пытаться вернуть его. Фрол Зерион полагал, что то, что нравится Нику сможет его призвать — хомяки, сладости, игрушки. Мы все перепробовали, но у нас ничего не вышло. Ник сам вернулся позже, когда никто его не ждал.

Брат Сильвий замолк, словно собираясь с мыслями. Кир с тревогой вглядывался в его вдруг побледневшее лицо. Откуда-то из глубины его разума, проклюнулась странная теплота к этому юноше, словно тот был его младшим братом, выросшим у него на глазах.

Кир тряхнул головой, пытаясь выбросить эти мысли. Он сам не знал, что творилось с ним в последние дни.

— Так к чему вы клоните? — поторопил его Кир, желая быстрее закончить разговор и убраться подальше от леса и одинокой поляны.

— Я говорю это, лишь, потом что доверяю вам больше, чем кому-либо другому, — прошептал брат Сильвий, хватая его за руку. — Когда случилась трагедия и невесты пострадали из-за краснорогих лягушек, я задумался откуда эти создания вообще взялись на острове и почему их до сих пор не вывели?

— Говорят, что их завези Капуцеры.

— Это было двести лет назад! Краснорогие лягушки не отходят далеко от своего привычного водоема и потому не распространяются слишком сильно. Вывести их просто, достаточно завести в места их обитания стадо ферналей. Те их едят и не давятся, так что через месяц или около того с лягушками было бы покончено. При этом в неволе: аквариумах и террариумах они не живут.

— Вы хотите сказать, что кто-то завез их на Лунный остров и специально поддерживал их популяцию? Если это так, то зачем и кому это нужно?

— Первый вопрос — зачем. У меня не было времени искать на него ответ, да и библиотека в Приюте Цицелии раньше была гораздо скромнее Императорской. Однако же, после атаки андалурцев, пока я лечился и приходил в себя, у меня появилась возможность на досуге заняться этим вопросом. Я порылся в книгах и вскоре, наткнулся на интересное зелье. Его использовали аптекари, работающие со змеиными ядами. Чтобы змея была спокойной и давала извлекать яд, ей давали специальную настойку на пионе и слизи краснорогих лягушек. А его величество годами пил на ночь пионовый чай!

— Выходит, что служители давали его величеству усмиряющую и сдерживающую настойку из-за которой он не мог обернуться драконом?

— Да, о том, что это за чай знали лишь самые высокопоставленные служители. Я осторожно расспросил сестер и братьев, работающих на кухне, и выяснил, что давать пионовый чай его величеству стали еще, когда князь Дуаре был гласом, а когда он покинул свой пост, Фрол Зерион настоял, чтобы его чередовали с ромашковым, мятным и прочим. Ему удалось убедить всех, что от частого пионового чая его величество много капризничает и плохо засыпает. Когда же брат Иннокентиус сошел с ума, и Фрол Зерион избавился от последнего человека, способного противостоять ему, пионовый чай и вовсе отменили.

— Его величество значительно изменился за последний год, особенно же сильные изменения начались после второго испытания невест, — заметил Кир. — Он стал более… здравомыслящим и разумным.

— Вот именно! — воскликнул брат Сильвий. — Выходит, что князь Дуаре и брат Иннокентиус давали его величеству зелье из-за которого одна голова продолжала спать, а другая не могла окончательно пробудиться. Но я не пойму, зачем им было это делать, ведь это же… предательство!

— Люди их возраста застали то, чего не видели мы, брат Сильвий. Они стали свидетелями неистовства его величества и, должно быть, его боялись. Возможно, они думали, что это единственный способ защитить людей от дракона-императора, — предположил Кир, вспоминая запечатления, которые когда-то показала ему сестра Ноксия.

— Но зачем Фрол Зерион решил отменить пионовый чай и дать его величеству возможность пробудиться? Ведь если он хотел убить его, то в его же интересах было его ослабить.

— Кто знает, что было в голове у этого безумца, — покачал головой Кир. — Судя по всему, он хотел чтобы драконы убили друг друга и из их крови и плоти родились новые драконы, которых он мог бы подчинить себе. Возможно, что для этого его величество должен был принять свою истинную форму, иначе не смогло бы сформироваться новое яйцо.

Киру вдруг стало тяжело и больно от собственных слов, хотя он и не понимал, что так его расстроило.

— Возможно, — согласился брат Сильвий.

Кир вернулся в Ониксовый дворец, когда близилось время ужина. Пройдя в свои покои, он скинул плащ на стоявший у двери резной сундук. На письменном столе его ждали, высившиеся кривыми башнями, стопки писем, требовавших его ответа.

Он тяжело вздохнул, собираясь позвать служителя и попросить принести ему ужин в комнаты. По видимому, вечер он проведет за работой и будет заниматься переписками до поздней ночи.

За окном было сумрачно и пасмурно и Кир зажег свечи, не дожидаясь пока окончательно стемнеет. Сев за стол, он достал послание над которым корпел, который день подряд. Оно было адресовано Агате и он совсем не знал, что ей написать. Каждое предложение казалось пустым и вымученным. Пробежав взглядом по извилистым строчкам, Кир со вздохом его отложил. Сперва работа.

Первым он взял письмо от альторского судьи. Княгиня Дуаре задействовала все свои связи, чтобы забрать княжну Лидию из под стражи и, объявив ее безумной, потребовала снять с нее все обвинения. Похоже, что ее неприкасаемый авторитет пошатнулся, так как впервые ей дали отпор. Судья, занимавшийся этим делом, требовал, чтобы княжну Лидию доставили в Альтору, чтобы проверить состояние ее болезни у судебных целителей. Княгиня в ответ, заваливала его ходатайствами и заключениями от своих целителей. Все это тянулось довольно давно и обе стороны требовали содействия от Кира.

Кир вчитывался в послание от судьи, чувствуя, как тяжелеют его веки, и размышляя о том, не прилечь ли ему ненадолго. Он лишь немного отдохнет и вернется к работе, но нет, он знал, что если позволит себе лечь, то больше уже не встанет. В последнее время Кир странно много спал и при этом все равно чувствовал себя уставшим.

Судья писал, что княжна Лидия совершила самое страшное злодеяние из всех, что можно было придумать — покусилась на жизнь дракона-императора, и потому нельзя позволить в отношение ее дела ни малейшей небрежности.

Потирая лоб, Кир думал о княжне. Все полагали, что она потеряла рассудок до того, как напасть на его величество, потому к ней и были так снисходительны и позволили матери ее забрать, но что если все было иначе?

Что если княжна Лидия сперва набросилась на Андроника Великого, а затем бродячий дух свел ее с ума? Это значило, что они были не заодно, или же ее убрали, чтобы она не выдала заговорщиков?

Могла ли она действовать самостоятельно, но зачем тогда ей было нападать на дракона-императора? Она была его фавориткой и не последней претенденткой на брак с ним. Что могло ею двигать? Злость, ненависть, ревность?

Но что если все было иначе?

Кир вдруг вспомнил Агату и словно идущий от ее кожи свет, когда сидя наедине в глубине пещер, она рассказывала ему о том, что поведала ей лжекняжна Мира. Брат Иннокентиус дал ей кинжал из темной кости и сказал ранить дракона-императора, потому что это может все исправить.

И чего хотел этот вредный старик? Отомстить за погибшую, когда-то от руки Андроника Великого верховную служительницу — сестру Кардею? Или…

Мог ли он пожалеть о том, что они с князем Дуаре много лет делали с драконом-императором? Неужели, он приказал лжекняжне Мире ранить его, чтобы, наконец, пробудить Дро и, чтобы он смог принять свое истинное обличье?

Значило ли это, что то же самое хотела сделать княжна Лидия? Она дочь предыдущего гласа и могла, что-то знать. С ее даром легко было подглядеть или подслушать, или же отец сам ей обо всем рассказал.

Так или иначе, у нее получилось. После ее покушения, Дро пробудился.

Кир прижал ладонь ко рту, не дыша, и не веря тому, куда завели его размышления. Внутри него боролись тревога и радость, словно то, чего он давно ждал произошло.

В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, внутрь вломился молодой всполошенный служитель.

— Генерал! Там… там его величество ведет себя странно! — воскликнул он. — Брат Коинт просит вас явиться.

— И что же в этом необычного? — холодно поинтересовался Кир, откладывая письмо в сторону. — Странное поведение естественно и объяснимо, когда речь идет о его величестве. Я был бы больше встревожен, если бы он вел себя обыденно.