Огонь, пепел и ветер

Глава 48. Зимний бал и желтые шторы

Когда дракон-император вышел из кареты, придерживая полы черных одежд, расшитых золотыми нитями, среди людей, собравшихся на площади, прошла невидимая, но ощутимая волна. Словно все разом вздохнули. Их предупредили, что не следует кричать, свистеть и хлопать в ладоши, когда Андроник Великий появится, но люди все равно не могли сдержать, рвущегося из них восхищения.

Толпа подалась вперед, как бесшумный, неукротимый прилив, но, стоявшие сплошной цепью служители и городская стража, сдержали их.

Бледное зимнее солнце роняло лучи на темные остовы зданий и мостовую, пробитую корнями, разросшихся деревьев. Именно здесь сорок лет назад, взорвался заряд пороха, унесший жизни сотен людей, во время неудавшегося покушения на дракона-императора.

Все эти годы, полуразрушенные здания стояли пустыми, уродуя черным пятном белокаменное тело города. Теперь же, было решено все расчистить и снести, чтобы построить новые дома. Там где, разрывая землю, уходила вниз глубокая воронка, оставшаяся после взрыва, будет заложено Святилище праведного неистовства.

Новая Верхняя ложа проголосовала за то, чтобы правда о неистовстве и о том, что его вызвало стала всеобщим достоянием. Народ Визерийской Империи должен был знать о том, что Андроник Великий пришел в ярость не просто так, и лишь защищался от тех, кто желал его убить и мстил за невинно погубленные жизни.

Притихшая было толпа загудела. Сперва раздавались одиночные выкрики, а затем все начали скандировать.

— Дра-а-кон-Импера-а-тор! Дра-а-кон-Импера-а-тор!

— Сколько народу. Чего они хотят? — спросил Андроник Великий, поворачиваясь к Киру.

— Люди чествуют вас, ваше величество, — пояснил тот.

— Чествуют?

— Да, выражают так свою любовь и почтение к вам.

После того, как дракон-император сразился с Цицелией, защищая Альтору, и разбил андалурский небесный и морской флот, вынудив королевство к миру, его авторитет среди народа взлетел выше насестных башен.

Андроник Великий немного постоял, замерев, и глядя на скандирующую толпу, а затем, резко дернул шеей, и понесся вперед, подхватив длинные полы одежд. Бегал он быстро и служители, помчавшиеся следом, не могли его нагнать.

Добежав до ограждения, он пошел вдоль толпы, широко улыбаясь. Тем кто стоял спереди, он позволял касаться своих ладоней, и даже брать себя ненадолго за руку.

Забыв о всех предупреждениях, люди визжали от восторга. От поднявшегося крика у Кира заложило уши. Раньше он обезумел бы от беспокойства, глядя на то, как дракон-император общается с беззащитными перед ним людьми, но теперь он знал, что тот вовсе не безумен, и не будет жесток без причины.

Пройдя полный круг вдоль ограждения, Андроник Великий вернулся к Киру.

— И впрямь ведь радуются нам, — сообщил он. — Как хорошо-то оказывается общаться с поданными. Надо делать это чаще.

— Как пожелаете, ваше величество, — согласился Кир. — Все готово для ритуала. Вы хотели бы зажечь свечи сами или пусть это сделает жрец?

На мгновение дракон-император задумался, а затем дернул головой.

— Подожжем сами, — решил он.

Они вместе прошли вперед. Сопровождавшие их служители, остались позади.

Возле одной из чудом уцелевших, обугленных стен, соорудили алтарь. На нем лежали подношения — цветы, сладости, обрезки ткани и стеклянные бусы. Рядом стояли свечи. Дракону-императору подали горящую лучину и он медленно зажег их.

Толпа замолкла. Площадь окутало мрачной, глухой тишиной. У многих из собравшихся в пламени неистовства погибли близкие и родные. Хотя с тех пор прошло почти полвека, люди все еще скорбели.

Посидев немного, дракон-император взял в руки свечу, установленную в деревянную плошку и, не оглядываясь ни на кого, пошел вперед, по подготовленному для него стражей коридору, к набережной. По обе стороны от дороги за ограждением толпились люди. Сколько же сегодня их пришло?

Киру казалось, что они спускались к берегу полдня в звенящей тишине, хотя на самом деле, солнце не успело даже сменить положение на небе.

Дойдя до набережной, уходившей каменными ступенями в зеленые волны залива, дракон-император зашел едва ли не по пояс в воду, бережно опустил плошку с горящей свечой и ее подхватило течением, унося дальше в море. Собравшиеся на набережной люди, также спускали на воду свечи, бросали цветы и сладости.

Поднявшийся ветер развивал длинные волосы Андроника Великого, и черные, как ночная мгла, одежды, когда повернувшись, он пошел обратно к берегу.

Кир поклонился ему, собираясь сопроводить до ожидавшей поблизости кареты, но тот замер, словно не собираясь больше никуда идти.

— Ты думал, когда-нибудь о том, что прошлое нельзя ни вернуть, ни исправить, его можно лишь отпустить и принять? — спросил дракон-император.

Его голос звучал странно, и Кир, опустивший по привычке взор, взглянул на него прямо. Глаза Андроника Великого покраснели и выглядели влажными. По фарфорово-белой щеке скользнула слеза и упав, запуталась в волосах, стекавших по плечу.

Кир вздрогнул. Он уже видел рыдающего Иренеуса, но впервые стал свидетелем того, как плачет Андроник Великий.

— Вы правы, ваше величество, — только и смог сказать Кир.

— Ну конечно, мы правы. Столько лет уже на свете живем, — пробубнил тот, вытирая рукавом глаза. — Все готово к балу?

— Да, ваше величество.

— Вот и хорошо, вернемся вечером — проверим.

Кир не сразу понял, что тот имеет в виду. Подозвав к себе жестом служителей, дракон-император приказал снять с себя украшения и отороченную мехом мантию. Когда все было сделано, он велел всем отойти и не мешать.

С треском прорвав одеяния, из его спины проклюнулись золотые крылья, раскрывшиеся подобно парусу. Наблюдавшие за этим горожане, завизжали, едва не падая без чувств.

Взмахнув крыльями, дракон-император взлетел в небо, быстро превращаясь в крошечную точку, парившую среди облаков. Воздух разорвали удары грома, сверкнула молния и над заливом разрастаясь и вертясь возник золотой дракон с тремя змеиными шеями и длинным хвостом.

Дракон-император не обманул и, действительно, вернулся в Ониксовый дворец к вечеру, когда по ступеням, ведущим от пристани, уже поднимались гости, идущие на бал. До этого он целый день летал над Альторой, морем и прибрежными скалами в сопровождение Небесной стражи и поднявшихся в воздух стай диких рухов.

Приняв полуформу он опустился на насестную башню дворца и позволил служителям облачить себя в парадные одеяния и водрузить на голову корону, а затем спустился в зал, где по обе стороны от его престола уже стояли два золоченных кресла.

Он сел по центру, умостившись на ониксовом троне, покрытом львиными шкурами и устланном подушками. Справа от него сидела Цицелия прекрасная и соблазнительная в струящемся серебристом шелке, а слева Иренеус, которого служители уговорили облачиться в парадную мантию из синего бархата и украсить косу жемчужной нитью.

Знатные вельможи один за другим, преклоняли колени перед драконами, пока распорядитель бала зачитывал их имена и титулы.

Убедившись, что все в порядке и идет своим чередом, Кир вышел на пристань, чтобы встретить Елену и проводить ее в бальные залы. Она очень выручила его, взяв на себя большую часть хлопот по устройству бала.

Сам Кир сказался нездоровым, хотя на самом деле проводил едва ли не все дни в секретном архиве Тайной стражи. Он сказал, что ему требуется доступ к записям, чтобы изучить сведения по одной персоне, которая, возможно, займет последнее свободное кресло в Верхней ложе. Тару ему поверил, или, по крайней мере, сделал вид, и даже выделил нескольких книжных колдунов, помогавших искать нужные бумаги.

Также Кир слетал на несколько дней на Срединные равнины, чтобы разузнать все на месте и поговорить с теми, кто мог еще, что-то помнить.

Он сам до сих пор не знал, был ли он в своем уме и двигался ли в нужную сторону или же просто медленно терял рассудок. Из того, что он узнал выстраивалась ровная и четкая картина того, как все могло происходить. И все же, у него по-прежнему не было доказательств, одни лишь предположения, а без них его слова и подозрения ничего не стоили. Если он был прав, то в случившемся оказались замешаны высокопоставленные и могущественные люди против которых было опасно и безрассудно выдвигать обвинения, как следует не подготовившись.

Спустившись на пристань, Кир замер у трапа корабля, по которому сплошной рекой спускались одетые в шелка, бархат и мех вельможи. Юные госпожи, идущие в сопровождении матушек, опускали глаза, увидев Кира, и смотрели на него украдкой, хитро улыбаясь. Он не понимал, что означают эти взгляды и немного выдохнул, когда появилась Елена.

— Почему ты не прилетела на рухе? — спросил Кир, подавая ей руку. — Уверен, на насестной башне сейчас куда меньше народу.

— Ты, когда-нибудь летал в бальном платье и с сапфировыми заколками в волосах?

— Нет, не приходилось.

— Если бы попробовал хоть раз, то потом не спрашивал бы такие глупости, — заметила Елена, пока они поднимались по мраморной лестнице к дверям дворца. — Как твое здоровье? Выглядишь ужасно бледным.

— Спасибо, уже лучше…

Он хотел добавить, что следует всем указаниям целителей и пьет настойки, которые ему прописали, но его внимание привлек спланировавший на ступени перед ним шелковый платок. Должно быть, его обронила хорошенькая девушка, стоявшая чуть выше на лестнице.

Кир уже хотел было его поднять, но Елена и не подумала остановиться и прошла прямо по платку, вдавив его в грязь. Уронившая платок девушка, покраснела и отвела ставший влажным взгляд.

— Это было грубо, — заметил Кир, когда они прошли мимо.

Он хотел добавить «даже для тебя», но сдержался.

— Вот именно! Какая нахалка! — раздраженно выдохнула Елена.

— О чем ты? Это же ты наступила на ее платок.

— Кир не будь так наивен. Разве же ты ничего не понимаешь?

— Что я должен понимать?

— Когда девушка роняет платок перед мужчиной, то так завуалировано показывает ему свое расположение, а если он его поднимает, то тем самым говорит, что также в ней заинтересован. Девчонка посмела сделать это при мне, так что если бы я стерпела, то все выглядело бы так, словно я одобряю ваши отношения.

— Отношения?! Мы же даже не знакомы.

— Вот именно. Ты теперь самая сочная дичь в этом лесу, так что все матушки и их доченьки открыли на тебя охоту.

— С чего это я дичь? — возмутился Кир.

— Посуди сам: ты молод, недурен собой, прославлен, имеешь титул, связи, кое-какие земли и перспективы богатства. Однако, самое главное, ты занял место в Верхней ложе, и стал самым приближенным человеком дракона-императора.

— Но… но какое все это имеет отношение к девушкам и их матушкам?

— Они просто хотят замуж, это совершенно естественное желание, в нем нет ничего дурного, но пути, которыми идут женщины, чтобы его осуществить, порой бывают крайне уродливыми. Просто будь осторожен, если не желаешь однажды оказаться с незнакомой девушкой у алтаря.

— Как это осторожен?

— Ничего не бери и не поднимай, не ешь угощений, не выполняй просьбы, не оставайся наедине… — начала загибать пальцы Елена, и у Кира закружилась голова, пока он ее слушал.

Когда они вошли в бальные залы, Елену обступили подруги и приятельницы, желавшие заполучить ее внимание, и Кир отошел, решив оставить ее в компании девушек.

Вокруг переливисто журчала музыка. Кружились пары, разодетые в сияющий, расшитый каменьями и стеклярусом бархат. Лица кавалеров и дам скрывали маски.

Кир ненавидел танцевать и, немного побродив по анфиладе залов, и утолив пробудившийся голод закусками и угощениями, стоявшими на десертных столах, вернулся к дракону-императору.

Тот все также сидел на троне и, казалось, не собирался его покидать. Цицелия тянулась к нему из своего золоченого кресла, и нежно сжимала его ладонь. Они о чем-то переговаривались, улыбаясь.

Иренеус очень аккуратно, стараясь не запачкать дорогие одежды, ел пирожные, которые ему подавали служители на золотых тарелках. Ненадолго отвлекшись от кушаний, он, что-то вставил в их беседу и все трое засмеялись.

Двое прародителей и родившийся из их плоти и крови дракон, казались со стороны обычным семейством, относящимся друг к другу с лаской и теплотой. От простых людей их отличало лишь то, что родители выглядели ровесниками своему сыну, и все трое при желании могли бы раскрыть голыми руками грудную клетку быку.

Поняв, что и здесь он не требуется, Кир решил найти Страта. Пока он шел по анфиладе залов, его не покидало ощущение, что множество взглядов устремлены к нему. Скорей всего так оно и было. Он вызывал всеобщий интерес.

После разговора с Еленой свойственная ему с рождения мнительность лишь усилилась и теперь ему то и дело казалось, что молодые госпожи, встречающиеся на его пути, то роняют веера, то платки, то теряют туфельки, а то и вовсе падают, сославшись на скользкий пол.

Желая держаться от них подальше, Кир петлял по залам, как олень, пытающийся сбежать от стаи волчиц.

Страта он в конце концов нашел в дальнем зале, он полулежал на бархатной кушетке, в окружении генерала Хейни, руководившего Небесной стражей, и множества ярко разряженных молодых госпожей. Среди них, как невзрачный воробей среди попугаев, примостившись на подоконник кресла, словно на жердочку, сидел генерал Тару.

— А, это Кир… глядите это же Кир пришел, — воскликнул Страт, силясь встать с кушетки, и падая обратно.

Он неловко задел рукой низкий столик и тот опрокинулся со звоном обрушив на пол пустые бокалы и графины из под персикового вина. Хейни и окружавшие его девушки рассмеялись, а Кир поджал губы. Страт почти никогда не пил, а если и делал это, то не напивался до состояния бревна.

— Что случилось? — поинтересовался Кир.

— Аверин, старина, идите сюда! — вскочив со своего места, Хейни обнял его за плечи, и попытался увлечь за собой, но Кир не сдвинулся с места. — Давайте сыграем в игру!

— Какую еще игру?

— «Я ни разу в своей жизни», вы не слышали про такую?

— Нет.

— Да? Чем же вы занимались в Колдовской Академии?

— Учился.

— Вот и отлично. Давайте устраним этот досадный пробел. Знаете, эта игра так понравилась князю Лукацию, что он почти что в ней победил.

— Да, неужели? — скептически поинтересовался Кир, глядя на то, как Страт безуспешно ворочается, пытаясь сесть. — И каковы правила?

— Водящий, а это я, говорит какое-нибудь утверждение. Например: «я ни разу в своей жизни не купался нагишом с девицами». Тот, кто этого не делал должен пить. Вот, давайте попробуем. Вы купались нагишом с девицами, генерал?

— Если бы и купался, то не стал бы об этом вас оповещать.

Склонившись над Стратом, Кир потянул его за руку и помог встать, опираясь на свое плечо. Хейни и окружившие его девушки, что-то говорили, пытаясь убедить их остаться, но Кир был непреклонен и потянув за собой, едва переступавшего ногами друга, покинул зал.

Вскоре они вышли в один из коридоров, залитых тусклым светом, горевших в нишах свечей.

— И что на тебя нашло? — поинтересовался Кир.

Страт опирался на него всем весом и был ужасно тяжелым. Кир невольно вспомнил, как они бежали из плена мятежников много лет назад и несколько дней бродили по пустыни, думая что непременно умрут от голода и жажды. В плену им проткнули места силы иглами, и хотя сбежав они сразу их вытянули, энергия еще не восстановила ток по телу и они не могли воспользоваться кольцами, чтобы призвать рухов. Хотя до этого случая они не слишком ладили, но после него сильно сдружились. Страту тогда перебили кость в ноге во время пыток и всю дорогу, Кир тащил его на своих плечах.

Страт молчал и только громко пыхтел.

— Так что случилось? — вновь поинтересовался Кир. — Хейни тебя обманом споил? Если да то…

— Никто меня не спаивал. Я просто… решил, что это придаст мне храбрости. Я хотел кое-что кое-кому предложить и думал, что так будет лучше, но только все испортил…

Кира кольнуло непривычным для него любопытством. Ему было интересно, что и кому хотел предложить Страт, но тот явно был сильно расстроен и не хотел ничего объяснять.

— Если сегодня у тебя, что-то не получилось, то не страшно. Попробуешь еще раз потом, — сказал Кир.

— Может быть, — согласился Страт и шмыгнул носом. — А куда мы идем?

— К целителям.

— За… зачем?

— Тебе дадут очищающее желудок зелье и уложат спать.

— Но я не хочу спать! Я хочу обратно… и… и танцевать!

Страт слабо дернулся, пытаясь вырваться.

— Ты на ногах не стоишь.

— И… и желудок я прочищу без всякого зелья… прямо здесь и сейчас…

Кир с тревогой покосился на друга. Тот выглядел зеленым, как лягушки, плававшие в заросшем лилиями пруду, на которых раньше любил охотиться Андроник Великий.

Быстро сориентировавшись, Кир подвел Страта к окну и, распахнув его, помог перегнуться через подоконник.

Способ конечно был не лучший, но пачкать полы, натертые руками служителей, не хотелось. Зимой тонкие занавеси на окнах сменили тяжелые шторы из медового бархата, защищавшие коридоры от сквозняков. На Страте была роскошная желтая мантия, расшитая золочеными нитями, сливавшаяся по тону с цветом штор, и маска льва, съехавшая на затылок.

Рядом послышались шаги и Кир спешно прикрыл шторы, чтобы проходящие мимо не увидели, как князь, старейшина Верхней ложи, выдающийся мыслитель и новатор своего времени очищает желудок.

Стуча каблуками по мрамору напольных плит, из-за угла вышла графиня Дэву, обмахиваясь веером.

— Ваша светлость, — чуть поклонившись, поздоровался Кир, надеясь, что графиня не заметит Страта, перевалившегося животом через подоконник.

Если эта сплетница прознает в каком он состоянии, то завтра об этом будет осведомлена вся Альтора. Большой трагедии, конечно, не будет, но Страт окажется унижен и огорчен. К счастью, его желтая мантия сливалась с прикрывавшими его шторами так хорошо, что он сам стал все равно, что еще одной шторой оставшейся сушиться на ветру.

— Что вы здесь делаете, генерал? — лукавым, привычно обворожительным тоном поинтересовалась графиня Дэву. — Да еще и окно зачем-то открыли?

— Просто разболелась голова от духоты, и я вышел подышать, — пояснил Кир, радуясь тому, что Страт благоразумно притих.

— И зачем вы только прячетесь, генерал? — укорила его графиня. — Вы совсем, совсем не используете свой потенциал. Если бы вы только меня слушали, то вся Империя влюбилась бы в вас.

— Не думаю, что мне это нужно, ваша светлость. Для меня будет более, чем достаточно любви одной конкретной девушки.

— Какой же вы все-таки упрямец! — упрекнула его графиня. — Впрочем, так даже лучше, что я вас одного тут поймала. У меня есть к вам разговор, и хорошо бы, чтобы нам никто не мешал. Не сопроводите ли вы меня в Павильон алых цветов, генерал? Уверена, там сейчас тихо и спокойно.

Вновь пробудившийся внутренний голос, молчавший до того весь день, говорил, что не стоит идти с ней. Лучше договориться о встрече потом, все продумав и рассчитав, в хорошо подготовленном месте. И, к тому же, нельзя бросать Страта.

Наперекор поселившемуся в нем голосу, Кир отчего-то чувствовал, что это возможность, которую нельзя упускать и, что потом может быть поздно. Именно разговора с графиней Дэву ему не хватало, чтобы сложить последние куски мозаики вместе.

Кир покосился на Страта. Тот незаметно показал ему жестом, что все в порядке, и он может идти. Он все же засомневался. Страту вроде бы было лучше. Никакой опасности вокруг него не было и даже если бы он по неосторожности вывалился из окна, то они все равно находились на первом этаже. И все же, ему не хотелось оставлять его одного в таком состояние.

Прикоснувшись к перстню, Кир связался с Еленой и попросил ее прийти. Та уже успела провалиться в привычное состояние раздражения и скуки, и ответила не очень любезно, но согласилась присмотреть за Стратом. Зная ее, Кир был уверен, что в глубине сердца, она только рада этой просьбе. Страт всегда ее веселил.

— Пойдемте, ваша светлость, — сказал Кир, протягивая, ожидавшей графине Дэву руку.