Огонь, пепел и ветер

Глава 49. Встреча и вторжение

— Как ты здесь очутилась? — спросила Агата, когда они отошли в дальний конец зала и присели на бархатный диванчик, спрятанный в нише. — И… и если ты хотела, что-то украсть, то имей в виду, что графиня Дурине всегда пересчитывает серебряные приборы. Она сразу заметит, если вилка или ложка пропадет.

Пинна хихикнула, прикрыв, затянутой в перчатку, ладонью, рот.

— Агата, ну, что ты такое говоришь. Во-первых я отошла от воровских дел и теперь служу дракону-императору, а во-вторых, — она задумчиво обвела взглядом зал. — В иные времена, серебряные ложки вряд ли бы уняли мой азарт. Среди собравшихся здесь… есть пара интересных образцов. Мне понравилось вон то брильянтовое ожерелье, — она покосилась в сторону графины Альфино. — И вон те изумрудные серьги, но я здесь не за этим, — Пинна покачала головой.

— А зачем? И чем ты теперь занимаешься? И как… как ты смогла сбежать от Тайной стражи? — прошептала Агата, склоняясь к ее уху, чтобы никто их не подслушал.

— А я и не сбегала, — Пинна подняла на нее прозрачный, как морские волны, взгляд. — Я стала одной из них, Агата. Аорин… то есть генерал Тару сделал мне предложение от которого я была не в силах отказаться. Теперь я применяю свой дар лишь во благо дракона-императора.

— Так ты стала шпионкой?

— Агата, тише. Я всего лишь выполняю небольшие поручения и разные задания, которые мне дают. За это мне простили прошлые прегрешения и позволили начать все с чистого отреза ткани.

— Это же прекрасно! Я так рада за тебя. Но… но что ты все-таки здесь делаешь?

По губам Пинны скользнула лукавая улыбка, и Агата догадалась, что этого вопроса она и ждала.

— Видишь ли, меня отправили сюда, чтобы проведать Лидию и узнать так ли она безумна, как утверждает ее мать.

— Я думаю это правильно. По правде говоря, — Агата еще сильнее понизила голос, так что Пинне оставалось лишь читать по ее губам. — Я тоже подозреваю, что тут все не так просто.

— Я выяснила, что ее держат во дворце Дуаре, в собственной опочивальне. Ты была там?

Агата нахмурила лоб, вспоминая.

— Два раза в год на день рождение Лидии и на зимние праздники, ее светлость устраивала невероятные детские балы, на который приглашали всех детей из знатных и богатых семейств. Я тоже, разумеется, всегда на них бывала. Нас угощали ягодными пирожными, и всегда был огромный пирог и колдуны-иллюзионисты, акробаты и дрессированные фераты и разные игры…

— Агата, так ты была во дворце и знаешь, как там все устроено? А где находится опочивальня Лидии, ты знаешь?

— Она в восточном крыле. У нее огромная кровать, такая большая, что там и пять человек легко бы поместились. И розовый балдахин из шелка, а стены расписаны пионами и нарциссами и столько чудесных фарфоровых кукол и целый городок из домиков для них…

— Так значит, ты знаешь, как туда пройти, — задумчиво пробормотала Пинна. — Слушай, а ты не хотела бы составить мне компанию?

Агата замерла, чувствуя, как ее топит страхом и азартом. С одной стороны, она знала, что если ее поймают во дворце Дуаре, то будет ужасный скандал. С другой, ей хотелось увидеть Лидию и удостовериться, что с той все хорошо, насколько это только возможно в сложившихся обстоятельствах.

Прибыв домой, Агата даже осмелилась написать письмо княгине Дуаре, с просьбой позволить ей навестить Лидию, и получила очень вежливый и холодный отказ, написанный секретарем ее светлости.

— Так, что, ты пойдешь со мной? — повторила свой вопрос Пинна.

— Да, — ответила Агата, решившись.

Пока они шли по затянутой тьмой и промозглым холодом улице, Агата куталась в свой сияющий золотой плащ, подбитый мехом, думая, что худшего наряда для взлома и проникновения в чужой дом сложно было придумать.

Теплая накидка Пинны была рубиново красной, как и попона Лури, которую та вела под уздцы.

Агата была без фернали. К особняку Дурине она приехала в карете вместе с отцом и баронессой. Ее Фифи осталась в теплом стойле в их поместье, а все ручные змеи в террариуме в опочивальне.

За последние месяцы число ее чешуйчатых друзей увеличилось. Кроме Пипы, подаренной генералом Тару, у Агаты появилась обычная подкаменная гадюка и синий полоз. Она не собиралась ловить диких змей, считая, что им будет лучше на воле, но выкупала их в аптеках, где бедняжек мучили, для добывания яда.

Мачехе пришлось смириться с тем, что Агата теперь разводит змей, но лишь при условии, что те не будут покидать ее опочивальню и выделенные для них террариумы. Взять змею с собой на свадьбу, Агата, разумеется, не могла. Если бы, кто-то это заметил, случился бы скандал, а она вовсе не хотела портить Веронике и Нестору праздник.

— Знаешь, что во всем этом самое занимательное? — спросила Пинна.

— Что?

— Раз мы женщины, да еще и юные, то никто не воспринимает нас всерьез. Люди не способны видеть в нас угрозу, и уж, разумеется, никто не думает, что мы можем проникнуть в их дом, и перерезать ночью им глотки.

Пинна заливисто рассмеялась, а Агата вздрогнула. Как один и тот же человек мог одновременно быть таким хорошеньким и таким жутким?

— Пинна, скажи, ведь это ты тогда после бала выкрала сережку и Магды и подбросила ее Лидии? — решившись, спросила Агата.

Пинна опустила взгляд, спрятав лицо за копной, рассыпавшихся волной.

— Ну, что тут скажешь, кто еще это мог быть? — вздохнув, тихо сказала она. — Мне не составила никакого труда, проходя мимо Магды, стащить с ее уха серьгу, а затем подкинуть ее Лидии. Тогда это показалось мне забавной местью за то, что она так ловко меня подставила. Но я совсем не хотела, чтобы в итоге все обрушилось на Магду. Хотя… в глубине сердца, наверно, хотела. Знаешь, мне было очень обидно, что вы тогда все от меня отвернулись, поверили Лидии, и встали на сторону Исоры.

— Прости, — тихо сказала, Агата. — Мне правда очень жаль, что все тогда так обернулось.

Она не знала, что еще тут добавить. Все слова казались мелочными и пустыми, а грудь жгло стыдом.

— Думаю, мы в расчете, — задумчиво протянула Пинна. — Ведь вы тогда помогли мне в лесу, когда на меня напали шавки Фелиции, и позволили идти вместе с вами через подземные шахты. Я думала, что вы меня прогоните, но ты встала на мою сторону, а потом и Лидия защитила меня, и свидетельствовала в мою пользу, когда… когда я ранила Миру.

Какое-то время они шли в молчании, поднимаясь по, выложенным брусчаткой, крутым улицам, ведущим на вершину холма, где возвышался дворец Дуаре.

Вскоре из темноты выступили его стены, сложенные из кремового камня и украшенные резьбой в виде гирлянд цветов, обрамлявших стрельчатые окна.

— Как странно, — сказала Пинна. — Дворец просто… стоит.

— Ну а, что еще ему делать? — пробормотала Агата. — Не лежать же.

— Ну… вокруг нет ни стены, ни рва, не бегают сторожевые псы и не ходят стражники.

Агата пожала плечами. Ей казалось вполне естественным то, что дворец Дуаре отличался от прочих роскошных особняков, выстроенных в этой части города, лишь большими размерами и чуть более впечатляющей резьбой по фасаду.

— Не думаю, что во рве или стене есть необходимость, — сказала Агата.

Арлея была небольшим, но чистым и уютным городком, где жили в основном зажиточные купцы, мелкая знать, и талантливые ремесленники, и разительно отличалась от шумной портовой Зераны, которую Агата проезжала на пути на Отбор.

Дома здесь окружали лишь не высокие заборы, из-за которых виднелись ухоженные палисадники, дети без опаски могли играть без присмотра на улице, а многие горожане даже не запирали на ночь двери, ведущие в дом.

Они обошли дворец по кругу, чтобы зайти с черного хода. Пинна привязала Лури к ветвям дуба, укрытого зарослями розовых кустов, потерявших листья.

Окна были темны, лишь в нескольких горели отблески свечей. Они подошли к невысокой дверце черного хода. Пинна достала из волос изогнутую шпильку, вставила ее в замочную скважину, аккуратно прокрутила и спустя мгновение раздался тихий щелчок.

Агата открыла рот от удивления. Замок поддался так легко, словно и вовсе не был заперт.

Стараясь ступать, как можно тише, они прошли по темной кухне, где в печи еще тлел огонь и вышли в узкий коридор, освещенный свечами догоравшими в стенных нишах. Это была вотчина слуг и в ней Агата не смогла бы найти верный путь, да и вероятность встретить усталую кухарку или коридорного мальчика была куда больше. Толкнув наугад одну из узких неприметных дверей, они оказались в парадном зале, высоком и гулком, с мраморными колоннами, державшими расписанные фресками своды. Это место Агата знала, здесь проводились праздники и балы.

Они прихватили из коридора по свече, тлеющей в медной плошке, и шли теперь вперед по анфиладе бальных залов, отделанных с утонченной роскошью. Затем вышли в главный холл, где цепляясь за стены, извиваясь поднималась вверх лестница. На самом верху находился вход в насестную башню, а чтобы добраться до опочивальни Лидии, им нужно было поднявшись не до конца, пройти по коридору до резных дверей, украшенных изображением яблоневого дерева.

Агата вспомнила, как в десять лет, впервые оказавшись на празднике, устроенном княгиней, она познакомилась с Лидией и та, взяв ее за руку, отвела в свою комнату и показала куколок, у которых были собственные домики, выполненные с невероятной точностью и мастерством, шелковые платья, крошечные туфельки и даже кареты, запряженные игрушечными ферналями, чьи лапки и шеи гнулись, как на шарнирах.

Они совсем немного успели поиграть, пока не явились нянюшки Лидии. Тогда выяснилось, что им нельзя было покидать праздник, а Агате не следовало заходить в опочивальню Лидии. Их обеих тогда сильно отругали. С тех пор Лидия никогда не заговаривала с Агатой, когда они встречались и лишь смотрела на нее стеклянным кукольным пустым взглядом.

Сердце Агаты трепетало, как бабочка, пойманная в сачок, пока они поднимались по лестнице и шли по, извивающемуся змеей, коридору. И как так вышло, что они до сих пор никого не встретили и их не поймали?

Они почти дошли до дверей покоев Лидии, когда удача им изменила. Из-за угла вышел симпатичный молодой слуга, несущий поднос с недоеденной трапезой. Увидев их, он замер, выпучив глаза.

Он не успел сказать и слова, как Пинна сильно и резко, ударила его ногой в низ живота. Покраснев, слуга рухнул на колени. Выхватив из рукава пузырек духов, она прыснула ему в лицо, и глаза юноши закатились. Он рухнул без чувств.

— Давай уберем его куда-нибудь, чтобы он раньше времени нас не выдал, — предложила Пинна, остолбеневшей Агате.

Они вдвоем затащили его в ближайшую комнату, и Пинна ловко связала ему руки и ноги его собственным поясом и заткнула рот платком.

— Вот так гораздо лучше, — заметила она, потрепав юношу по волосам.

Они вышли в коридор и поторопились к дверям, ведущим в комнату Лидии. Идти осталось не больше десятка шагов, но Агате их путь уже казался вечностью.

Двери, покрытые изящной резьбой в виде спелых яблок, ветвей и закрученных корней, были заперты. У Пинны ушло не больше трех ударов сердца на то, чтобы справиться с замком с помощью шпильки.

Тихо скрипнув, двери отворились.

Комната оказалась такой же, какой Агата ее запомнила. С прекрасными цветочными фресками, украшавшими стены и своды, и с широкой кроватью под высокими столбиками. Вот только ни домиков, ни кукол здесь больше не было. Исчез и розовый балдахин. Без них просторное помещение казалось гулкой, пустой пещерой.

— Что вы здесь делаете? — раздался хриплый и слабый голос.

Агата вздрогнула, заметив Лидию. Та сидела за бюро, перед ней лежал лист бумаги и уголь, которым она рисовала до их появления.

Всегда бывшая стройной княжна истончилась еще больше, и походила на призрака сильнее, чем когда они встретили ее в подземельях, думая, что она погибла. Ее светлые волосы потеряли блеск и сияние, кожа была мертвенно бледной с синими тенями, сгустившимися под веками.

И все же, сразу стало ясно, что здесь нет безумия. Ее глаза были полны жизни, гнева и отчаяния.

Агата словно онемела, глотая булькающие в горле слова.

— Лидия, дорогая, мы пришли навестить тебя! — пропела Пинна. — Как ты поживаешь?

— Как видишь, не слишком хорошо, — Лидия задрала рукава кружевной ночной сорочки, в которую была облачена, продемонстрировав широкие серебряные браслеты, закрывавшие ее запястья.

Серебряный ошейник сжимал ее шею. Из под него и из под браслетов выглядывали края повязок, пропитавшихся сукровицей.

— Это… это же… — пробормотала Агата, не чувствуя в себе сил, чтобы произнести кусавшие язык слова.

— Да, они закрывают иглы, проткнувшие места силы, чтобы я не могла их извлечь и использовать дар.

— И это… это сделала она?

— Да, это сотворила со мной моя мать.

Пока они говорили, Пинна успела исследовать смежную комнату, где находилась гардеробная, и притащить оттуда шерстяное платье, туфли и желтый, подбитый мехом, плащ.

— Думаю, будет лучше продолжить беседу, когда мы уберемся отсюда подальше. Ты же ведь не хочешь здесь оставаться? Ну-ка, Агата не стой колонной, помогай.

Придя в себя, Агата бросилась к ним и пока Пинна натягивала прямо на сорочку Лидии платье, она засунула ее ноги в туфли. На ее тонких лодыжках тоже были серебряные браслеты, закрывавшие иглы, проткнувшие плоть.

Агату охватило ледяной злостью и страхом. Она не понимала, как мать может сделать такое со своим дитя.

— Мы должны зайти в комнату матушки, мне нужно там кое-что забрать, — сказала Лидия.

— Ты уверена, что это необходимо? — пробормотала Пинна, застегивая у нее на груди плащ.

— У нее мой перстень со скорлупой руха.

— У тебя есть рух?

— Должен был быть.

Они выбежали в коридор. Лидия еле шла и хромала, словно ей сломали ноги и они до конца еще не зажили. Пинне и Агате приходилось ее тащить на своих плечах.

Лидия указывала им путь, и вскоре они оказались подле дверей, ведущих в покои княгини. Пинна ловко расправилась с замком и они вошли в роскошную, просторную опочивальню, где все было убрано в бордово-алые тона.

Втроем они принялись обшаривать шкатулки и ящики. Доставая то одно, то другое кольцо, они показывали его Лидии, но все было не то. Агата с отчаянием думала, что им пригодился бы брат Сильвий или сестра Ноксия с их даром.

— Эй! Что ты делаешь? — прошипела Агата, заметив, что Пинна засовывает изумрудное ожерелья в сумочку, висевшую на поясе.

— Это для Лидии. На, что-то же она должна будет жить в изгнании?

— Не отвлекайтесь! Ищите кольцо! — приказала им Лидия.

Агата открыла очередной ящик трюмо, уже не стараясь сделать это аккуратно. Она дернула слишком сильно, и ящик вылетел из пазов, открывая спрятанное за ним второе дно.

Засунув в потайную нишу руку, она достала неприметную, деревянную шкатулку. Внутри оказался медальон, с убранным в него, светлым локоном. Оттенок отдавал не золотом, как волосы Лидии, а холодным серебром.

Отложив медальон в сторону, Агата потянулась к бархатному мешочку, лежавшему там же. Из него ей на ладонь выпал перстень с крупным матово розовым камнем, похожим на нутро морской раковины.

Агата тут же убрала его обратно в мешок, и передала Лидии.

— Посмотри, это оно?

— Да, это мое кольцо.

Лидия сжала перстень тонкими пальцами, и тут раздался звенящий гул колокольного звона. Казалось, что дребезжат сотни колокольчиков, разрывавших ночную тишину иступленной трелью.

— Что это? — спросила Агата.

— Это… тревога, — прошептала Лидия. — Матушка созывает слуг.

Они выглянули в коридор. Совсем близко раздавались голоса и топот ног. Они приближались.

— Давайте спрячемся и подождем, пока они пройдут мимо, — предложила Пинна.

Девушки затаились, дрожа при мысли о том, что кто-то может заглянуть в опочивальню княгини. Мимо дверей с топотом пробежало не меньше десятка слуг. Стоило им скрыться за поворотом, как они выбежали из комнаты, и как могли тихо, бросились к главной лестнице. Они хотели спуститься вниз, но внизу в холле уже толпились, разбуженные служанки и коридорные мальчики.

— Назад, — прошептала Лидия. — Там есть проход на черную лестницу.

Они бросились обратно к коридору, но совсем близко уже звучали шаги и крики. Над гулом голосов разносился пронзительный рык княгини Дуаре:

— Куда она делась?! Найдите ее! Лидия, мерзкая девчонка, ты пожалеешь, когда я найду тебя!

Они оказались в ловушке. Им ничего не оставалось, как карабкаться наверх, к входу на площадку насестной башни. Их заметили слуги, стоявшие внизу.

— Вот, они!

— Глядите, это княжна Лидия!

— Стойте, госпожа!

Путаясь в юбках, и таща за руку Лидию, Агата карабкалась наверх. Она споткнулась, упала, до мяса сорвала ноготь, но даже не обратила внимания.

За спиной громыхали шаги и пронзительный, звериный вой княгини.

— Ты! Ты пожалеешь! — орала она.