Охотник на мафию. Часть 1

Глава 16

«Кто б сомневался?» — подумал Юрий, а в слух сказал:

— Знаем такого. Ваш жучара?

— Это наш гражданин… А ваша милиция защищает не граждан, а их трупы, выезжая на убийства и заводя дела уже по факту оного.

— Ой! Словно у вас по-другому! — скривился Юрий. — Нету тела, — нету дела.

— Не будем спорить! Берётесь?

— Условия с кем согласовывать?

— Можно со мной.

— Даже так? — хмыкнул полковник и почесал затылок.

Он понимал, что сейчас может запросить практически любую сумму. В пределах разумного, конечно. Но это будет значить, в дальнейшем, что чем больше платёж, тем значимей услуга. В Германии, он знал, охранник «тушки» получает, в среднем, по пять тысяч долларов в месяц. Если проводить через фирму, прибавляются налоги и иные расходы. Значит — девять.

— «Надо просить двадцать», — решил, накинув за моральный ущерб, полковник, и сказал:

— Двадцать тысяч фунтов стерлингов в месяц.

Британец поскучнел лицом.

— Вы сорвали нам операцию по вербовке, но получили двадцать пять тысяч долларов сэшэа…

— Я сорвал? — возмущённо повысив голос, спросил Юрий. — Работать надо лучше, сапожники!

Сэм для видимости почесал затылок и махнул левой ладонью.

— Ладно! Сговорились!

Юрий пожал плечами.

— Сговорились, так сговорились… Я пошёл?

— Идите, — сказал Сэм, но тут же, словно только что его осенило, спросил:

— А вы не хотели бы поработать на нас как мы планировали с Никитенко? Там тоже ничего криминального, или шпионского. Всё в рамках ваших законов.

Полковник уже открывший левую дверь автомашины и вставший левой ногой на асфальт, задержался.

— В смысле?

— В прямом. Поможете нам, мы поможем вам. И здесь — только бизнес. Станете руководителем ВБТРФ и продадите нам ваши корабли. Заработаете кучу денег.

— Так… Корабли и нам нужны! — деланно возмутился Юрий.

— Там громадные плавучие заводы, которые годами гонят брак. Качество замороженной рыбы не соответствует не только мировым, но и вашим пищевым стандартам, а затраты на содержание этих махин съедают прибыль. Без государственных субсидий предприятия скоро умрут, а корабли поржавеют у причальных стенок, или утонут в море. На одном плавучем заводе более пятисот человек. И они все могут утонуть. Не сейчас… Лет через пять.

Юрий считал точно так же, но вида не подал. Он знал, что крупные рыбодобывающие предприятия при СССР выживали только на государственных дотациях. Ну не стоила столько селёдка иваси и минтай, добываемые и перерабатываемые флотом ВБТРФ. Тем более, если продавать их по тем, советским, ценам.

— Мне самому флот нужен, — «приоткрылся» полковник. — Сам хотел его выкупить.

Британец улыбнулся.

— Так вы, все-таки, играете и свою игру? Хотите поиметь собственную выгоду?

Юрий насупился и прикрыл уже открытую было дверь.

— Я уже говорил вам, что играю только в свою игру. Я не фигура, а игрок…

— Значит и с триадой… было правдой?

Юрий хмыкнул.

— И о чём, интересно, вы договорились с китайцами? — спросил вроде как между прочим британец.

Юрий помолчал, но всё-таки «сдался».

— О том же самом, что просите и вы. Стать директором ВБТРФ и продавать им рыбу.

— А Никитенко? Они же с ним, кажется, договорились?

— Он тоже сопротивляется.

— Так он же не один имеет добывающий флот?

— Как я понял, многие уже, в принципе, согласны ловить и продавать китайцам. Но у Никитенко основные квоты на минтай, а он не продаётся.

— Не продаётся? — удивился британец. — Мало дают, значит.

— Зачем им много давать, когда плод скоро сам упадёт им в руки. Вы правы, крупные предприятия не выдержат финансовой нагрузки без государственных субсидий, а их, субсидий, с каждым годом всё меньше и меньше.

— Вы рассуждаете, как хороший экономист… Но… Серж, ведь нам не нужны маленькие корабли, а тебе не нужны большие. Продай их нам и поддержишь своих рыбаков.

— «Ага, — подумал Юрий, а сколько рыбопереработчиков и моряков будет списано на берег и уволено?»

Но он так же и понимал, что другого пути, кроме, как продать плавзаводы, нет. Государство промышленным предприятиям не помощник, ибо толкает их не на поддержку и развитие производства, а на покупку и продажу государственных облигаций и, соответственно, к неминуемому краху в тысяча девятьсот девяносто восьмом году.

— А, зачем вам, разведке, наши рыбацкие корабли? Ведь это же не авианосцы?

— Как вам, ваше руководство, так и нам, наше, дало карт-бланш. Позволило, так сказать, инициативу. Нам никогда не запрещалось зарабатывание денег, если бизнес не мешает работе и не вредит интересам короны. А тут в России появились такие возможности… Не открою больших тайн… Разрабатывая вашего Никитенко, мы с коллегами поняли, что можно заработать немного денег. Ну, кроме того, что немного прижать китайскую мафию, конечно. Полезное с приятным, как говорите вы, русские.

— Но в борьбе с наркотрафиком я вам помогать не собираюсь. Мы его и сами прихлопнем. Если, конечно, у меня получиться стать генеральным директором ВБТРФ.

— А у вас получится? — с интересом и улыбкой посмотрел на Юрия британец.

Полковник скривился.

— Вероятнее да, чем нет, — сказал он.

— Ну, вот, станете генеральным директором, тогда и поговорим, — хмыкнул Сэм.

— Китайцы мне дали денег даже за попытку, а вы, значит, на их шее хотите в рай заехать?

— А вы, что, хотите за это денег? — удивился Сэм.

— Почему нет? Я буду тратить свои ресурсы: внутренние силы, финансы, связи. Меня ведь могут попытаться за это убить. Наши бандиты, или наши спецслужбы. А оно мне надо? Я ведь могу и бросить всё к чёртовой бабушке. У меня и так с финансами неплохо. Кто вам тогда корабли продаст? Никитенко сейчас уедет и хрен вы его достанете. Ему китайцы точно про вас сказали. А предать родину он боится больше, чем МИ-6 и китайскую мафию вместе взятые. Он сюда уже не приедет.

— Так, вам же китайцы уже дали денег. Кстати сколько?

— Вот вы жуки! — воскликнул полковник. — Я ведь могу кому-нибудь другому продать плавбазы. Вы то мне зачем? Зачем мне с вами делиться?

Британец хмуро посмотрел на Юрия.

— Я не уполномочен говорить о таких суммах.

— Ха! С Николаем Ивановичем вы о миллионе долларов могли говорить, а со мной, значит, нет!

Британец раскрыл и закрыл рот.

— Тоже китайцы рассказали?

— Да, — просто сказал Юрий, — китайцы.

— Вот дерьмо! — выругался Сэм.

— Именно, — согласился Юрий.

— Может, потом поговорим?

— Когда потом, Сэм? Вся жизнь дерьмо, ты правильно сказал, но в дерьме иногда попадаются такие маленькие-маленькие бриллианты. И если я, вдруг, в этом дерьме нашёл бриллиант, то зачем же я буду оставлять его в… Ну, ты понял. А потом снова копаться? Тогда и стоить он потом будет сильно дороже.

— Чёрт! — снова выругался Сэм и с тоской посмотрел на Юрия. — Но тогда нам нужен контракт.

— Доставайте, Сэм. Не тяните, уже я вам говорю, кота за хвост. Я сейчас вылезу из машины и уйду. Контракт у вас в бардачке. Вот здесь, — Юрий похлопал по дверке «перчаточного ящика». Вы же именно сюда положили его, когда Никитенко вылез из машины. Три часа назад. Перед поездкой на встречу с триадой.

— Да, что ж за день-то такой!? — вспылил Сэм. — Ну просто невозможно работать! Все всё знают и не понятно, блять, кто кого вербует, чёрт побери. Доставайте, подписывайте и валите уже на самолёт. Вы мне надоели, Серж.

Юрий расхохотался, открыл «бардачок», вытащил два листа с отпечатанным на машинке текстом и прочитал их.

— Сознайтесь, Сэм, ведь вы хотели зажилить миллион?

— Это невозможно. В контракте вместо подписи ставится отпечаток большого пальца и любого другого пальца.

— Ой, я вас умоляю! Или у вас мало моих отпечатков?

— Не порите чушь! Ставьте знак и уматывайте уже!

— А миллион? — плаксивым тоном спросил полковник.

Сэм вылез из автомашины и, открыв левую заднюю дверь, откинул вперёд спинку заднего сиденья и достал маленький чемоданчик, типа — «дипломат». Потом он снова сел на водительское кресло.

— Подписали? — угрюмо спросил он и откинул крышку чемодана.

— Подписал, — ответил Юрий и показал Сэму один из листов со своими отпечатками пальцев.

— Будете пересчитывать? — спросил Сэм.

— Обязательно, Сэм. Только из-за уважения к вам.

Юрий сидел в первом классе авиалайнера Сидней — Сингапур и размышлял. Его, периодически, как только он вспоминал свои приключения в Сиднее, начинало поколачивать, но спиртного он решил не заказывать. Давно он уже не испытывал адреналиновый «послерейдовый отходняк» и эти давно забытые ощущения бодрили мысли и грели кровь до кипения.

Разборки с бандитами, даже и со стрельбой, тоже слегка будоражили кровь, но только не мозг. Сергей не стеснялся стрелять по поводу и без повода, а Юрия задержания не бодрили совсем. На чеченской войне, с её бардаком, больше бодрили приказания высшего командования и сообщения о подорвавшихся на своих же минах товарищах. Но бодрили в совсем другую сторону. Часто колотило от гнева. Да и от действий некоторых своих не совсем адекватных «напарничков» поколачивало, не слушающихся командира СОБРа и уходивших в самостоятельные «разведывательные» рейды.

Сейчас Юрий подрагивал от ощущения опасности, прошедшей совсем рядом, как от скользнувшей мимо акулы, неожиданно выплывшей из-за подводной скалы. Вспоминаешь потом такой случай и вздрагиваешь всем телом.

Юрий, как любой житель города Владивостока мужского пола, любил море и не просто в нём плавать, а нырять. И не просто нырять, а нырять с долгой задержкой дыхания, или с аквалангом. А акул в водах Амурского залива водилось много. Они приходили сюда из Южно-Китайского моря на спаривание и нерест.

Да-да, дамы и господа, акулы тоже спариваются и у них есть «секс». Часто самец придерживает зубами самку за плавник, чтобы та не уплывала от него, ведь постели в океане нет, и двое влюблённых кружатся и кружатся в невесомости. Юрий и Сергей не раз, и не два были свидетелями брачного вальса катранов[15].

От видений акульего секса, мысли Юрия перешли к воспоминаниям о ночи со Стефани.

— «Хорошо, что я включил тогда диктофон, — подумал Юрий и усмехнулся. — Отдадут, или нет китайцы видеозапись, а своя кассета карман не оттянет». Прочувствовал в тот вечер Юрий опасность заранее. Да и осторожность никогда не помешает. Он, естественно, не имел привычки записывать свой секс на видео, или простой магнитофон, но ведь это была заграница. А ещё Владимир Высоцкий пел: «Там шпионки с крепким телом. Ты их в дверь, они в окно…»

«А Стефани ничего так, девочка, — подумал он, и с трудом переключился на рабочий лад. — Хотя… Стефани — тоже работа», — утешил он себя.

Юрий вспоминал, что рассказал ему буквально перед отъездом Ковалёв.

— У нас такого не было, а «соседи», как с цепи сорвались года этак с восемьдесят пятого. С китайцами «шуры-муры». Нам по лапам и загнали в Пакистан… Ну, ты знаешь! В Юго-восточной Азии тогда заставили всю аппаратуру свернуть. Хорошо, опомнились быстро. В девяностом разрешили, а тут развал СССР, херак!

— Ну, так они же с Вьетнамом воевали… Как раз, с семьдесят девятого по девяностый. Хорошо, что наши не встряли.

— Ты плохо знаешь, — хмыкнул Ковалёв. — Как раз наши там воевали. Я, например, сразу после Вьетнама в Афган попал. Но не об этом сейчас… За эти пять лет мы помогли им чуть-чуть зачистить триаду… В основном по островам Индонезии, Малайзии и Филиппинам. Царьков местных почикали, чтобы под руководящую длань ЦК КПК всех подобрать.

— Так и что там про «шуры-муры» соседей? — напомнил Юрий.

— Ты думаешь, у меня маразм? Не-е-е… — Он покачал правым указательным пальцем. — Я ж делаю подводку.

— Когда усталая подводка из-под воды идёт домой, — пропел, дурачась, полковник.

— Вот оболдуй, — скривился начальник ГРУ и выпил рюмку беленькой. — Куда тебе сейчас без второго голоса? Или без первого? Вот же ж катавасия с тобой! Как к тебе теперь обращаться? Юра, или Сергей?

— А, как хочешь, — усмехнулся полковник. — Я-то, конечно — Юрий, но иногда ощущаю себя Сергеем. Вот честное слово! Привыкаю уже.

Он тоже выпил. Они сидели на гэрэушной конспиративной квартире в бараке на Некрасовской, рядом с офисом Ролерса, где они встречались с Никитенко. Там было удобно. Свернула машина во дворы, Юрий выскочил и исчез, а «Паджерик», поехал дальше.

В частном доме проживал кой-то гэрэушный ветеран, старик весьма опрятного вида и, естественно, с армейской выправкой. Он тогда быстро накрыл на стол, вытащив из холодильника сало и солёную капусту, замахнул сразу полстакана и ушёл заниматься хозяйством: колоть дрова, стучать в сарайчике, где периодически повизгивала свинка.

— Похоже, «соседи» сговорились с китайцами и что-то мутят сообща по-крупному. Контрабанду трелюют без зазрения совести. И, что характерно, шмутьё транзитом вагонами эржэдэ прямо в адрес московской воинской части ФСБ России. Оттуда ширпотреб расползается по Черкизовскому рынку, а свинина и спирт остаются у нас, в Приморье.

— Правильно, что ещё нужно? Водка и сало! — полковник показал на стол.

— Спирт, кстати, очень неплохой. Юрка подгонял. Здесь и пили.

— Правильно, — усмехнулся Юрий. — Я и подгонял.

Ковалёв непонимающе воззрился на полковника, потом вздрогнул.

— Тьфу на вас обоих! — пробурчал он, отводя взгляд.

— Смотри, вдвоём мы тебя отпиздим, — уже заплетающимся языком проговорил Юрий.

— Хрен вам, — усмехнулся Вячеслав Иванович.

Тогда Юрий узнал, что краевую администрацию курирует гэбист из резерва по фамилии Камышев. Он отвечает за всё. А именно, за вывод фондов и имущества за кордон.

— Это ещё зачем? — спросил полковник.

— А за какие деньги агентуру содержать, Юра? Нелегалов кормить надо! А финансовые каналы засвечены. Что у нас, что у «соседей», сотрудники — партийцы были. Как тут скрыть настоящее имя фамилию отчество? В учётной карточке всё прописано. Вот и сломали партийную систему, ибо нарушает она секретность. Сейчас всё заново строится, по другой схеме. Валюта зарабатывается за рубежом, там и остаётся на оперативные нужды. А чем зарабатывать? Не телом, же нелегальным. Фирмы и фирмочки открылись, вот их и надо фондами обеспечить. Ну и опять же, кто тебя, русского, пустит на рынок, например, США? Да никто! А филиппинца пустят. Малайца пустят. Сингапурца. А нас с тобой — нет. Вот поэтому…

— Да понял я, понял, — махнул Юрий рукой.

Он тогда вдруг всё понял, и у него окончательно созрел план.

— Нет, ты не понял, — возразил начальник гэрэу. — Камышев и его люди подготовили и реализуют план вывода Российского флота, приписанного в порту Владивосток. А это, Юра, сотни судов. Уже подготовлены аналитические записки по ВБТРФу, Дальморепродукту, Востоктрансфлоту. Все суда, конечно, не выведут. Чем-то надо осваивать квоты на минтай, за который Китай даст кредиты? Во-от…

— Бля-я-ять, так всё банально просто…

— Нет, брат! Не скажи! Всё ни хрена не просто. Трудовые коллективы против! Директора, выбранные этими трудовыми коллективами, против. Ведь они понимают, что их предприятия по живому будут резать. Без, блять, наркоза, Юра. Ведь это же не только морской транспорт и рабодобыча с переработкой. Ведь это же вся, блять, промышленность.

— Но ведь, это же делается для нашей пользы? — непонимающе спросил Юрий.

— А вот хрен его знает, братишка. Доживём ли мы до светлого будущего, не знаю. Наверное, доживём, а вот, кто постарше, те вряд ли. Так в нищете и сдохнут. Видишь же, какая задница вокруг? Работы нет, Юра. Молодёжь жалко… Кто в бандиты подался, кто в проститутки. И это вне зависимости от пола. А будет ещё хуже.

— Да-а-а… Снова народ под нож пускают. Как всегда, блять. У нас, вот, зарплату задерживают.

— Где? У бандитов?

— Да, нет, в ментовке…

— А-а-а… А, где её не задерживают. В армии и на флоте вообще жопа. Сокращения… Флот продают, моряков увольняют без пенсии.

— Да, продали уже военно-морской флот, — усмехнулся Юрий. — Но сокращения ещё будут. Сердюков такой придет… Вообще всем пиздец.

— Ты говоришь, к какому году всё образуется?

— Году к семнадцатому. Радары дальнобойные поставят. Наши ракетчики Аляску увидят.

— Аляска — это хорошо! Дотянем, говоришь до двадцать первого?

— Дотянем, Вячеслав Иванович.

— И всё наладится?

— Ну, всё, не всё, но полегче станет.

— Тогда наливай! И разъезжаемся!