Охотник на мафию. Часть 1

Глава 19

Полиграфологом была женщина лет тридцати, с миловидными, но не броскими чертами лица, не улыбчивая.

— «На службе», — подумал Юрий.

Женщина внимательно окинула взглядом гостиничный номер, почти не замечая Юрия. По движению губ Юрий понял, что она явно положительно оценила стул с прямой спинкой и металлическими, круглого сечения, ножками. Лишь после того, как она разложила ноутбук и подключила к нему блок «детектора лжи», размером с тот же ноутбук, женщина посмотрела Юрию прямо в глаза и улыбнулась. Полковник такой психологический ход оценил на троечку, но мысленно придираться к полиграфологу не стал.

Ему был не интересен результат его тестирования и вообще сам процесс. Тестировать «тестировщицу» Юрию было не интересно. Обманывать хитроумную машину тоже. Он в теле Субботина, это делал многажды. И тело было Субботинским, и его артистическиенавыки, тоже никуда не делись, поэтому, в том, что он обманет датчики, сомнений не было. Мамаев тоже был тем ещё артистом… На схожести предикатов[21] и, собственно, жизненного опыта, они с Субботиным и сошлись.

— Вообще-то, уважаемая миссис, — после некоторого раздумья и откашливания, произнёс полковник, — мы вчера немного выпили. Так, что, реакции будут… э-э-э… несколько… э-э-э… заторможенными и смазанными.

— Вы знакомы с техникой? — сделала вид, что удивилась, полиграфолог.

— Скорее, наслышан.

— У нас нет цели, вас уличить во лжи. Мы просто проверим… Э-э-э… Эти ваши реакции на некоторые вопросы.

— Понятно. На стул садиться?

— Да, пожалуйста, сюда. — Она показала рукой.

Юрий сел. Ему прикрепили на тело два датчика, контролирующих расширение и сокращение лёгких и диафрагмы, датчик контроля сердцебиения. На палец левой руки — потоотделения и температуры. Под ступню левой ноги — датчик движения. Выше локтевого сгиба на левую руку надели манжет — датчик артериального давления.

Пока шла настройка компьютера на стандартные реакции испытуемого, Юрий едва не уснул, но взбодрился, вздрогнув от хлопка в ладоши. Сердце забилось учащённо.

— Всё в полном порядке. Давайте приступать.

— Давайте, — вздохнул Юрий и не заметил, как по привычке «включил» в голове бодрую и зажигательную песню «Косил Ясь конюшину», а мысленно стал представлять, как его жена изменяет ему с соседом.

— Ответьте ложно, сегодня четверг? — спросили полковника.

— Нет.

— Ответьте правдиво, сегодня четверг?

— Да.

— Ответьте ложно, вы живёте в гостинице?

— Нет.

— Ответьте правдиво….

И так далее… Нейтральные и проверочные вопросы чередовались со значимыми и контрольными. Некоторые, типа: любите ли вы оружие, хранили ли вы когда-нибудь государственную тайну, участвовали ли в боевых действиях, вам нравятся спецоперации, вам нравится унижать других, его позабавили. Ковалёв, составлявший перечень вопросов, не удержался от подначки.

— Вы волнуетесь? — спросила полиграфолог.

— Нет.

— Я спрашиваю, потому, что ваши реакции на нейтральные вопросы отличаются от шаблона.

— Это плохо?

— Да, нет… Всё в рамках. Просто реакция на вопросы немного… э-э-э… агрессивная.

— Наверное, волнуюсь. Первый раз, всё-таки.

— Ну, хорошо, продолжим.

Юрий мысленно усмехнулся. Во время проверочных вопросов он продолжал представлять, как рвёт соседа на клочки, или вырезает его сердце.

Через минут сорок «экзекуция» прекратилась.

— Реакции вполне себе ровные. Мы обычно не говорим результаты испытуемому сразу, но в вашем случае, был приказ…

Женщина смутилась.

— Я понимаю, — выручил её полковник. — Спасибо вам.

— А-а-а… Можно спросить?

— О чём?

— Про будущее…

— Спрашивайте.

— Вы, правда, во сне видите будущее?

Юрий рассмеялся.

— Ну, вы даёте! Вы же сами меня тестировали! Что показывает полиграф?

Женщина снова смутилась.

— Что — правда…

— Ну-у-у? — вопрошающе «нукнул» полковник.

— Но ведь этого не может быть.

— Да? А Кашпировский с Чумаком?

— Ну, это другое. Это — экстрасенсорика…

— То есть, экстрасенсорика, это — нормально, а видение будущего — нет?

— Её можно объяснить биополем, а будущее, это…

Она не нашлась, что сказать.

— Понятно, — хмыкнув, сказал полковник. — Не грузитесь. Я вас обманул. Конечно же, видеть будущее невозможно.

Женщина разочарованно скривила губы.

— «А у неё красивые губы», — подумал Юрий.

— Ну, вот. А я вам поверила, — проговорила она. — Вы опасный человек. И детектор лжи обманули, и меня. Кстати, а как вы его обманули?

— Не знаю… Так получилось, — сказал Юрий, пожимая плечами. — Наверное, — от волнения. Вы же сами сказали… Реакции изменились. Напугали меня…

— Ладно-ладно… Не скромничайте, экстрасенс.

Женщина во время разговора как-то незаметно сняла с полковника датчики, спрятала полиграф и все его «причиндалы» в небольшую сумку, сложила и спрятала туда же ноутбук. Она стояла и протягивала Юрию небольшую ладошку, разглядывая его заинтересованно.

— Не боитесь, что я у вас возьму подписку? — спросил он томно-гнусавым голосом.

Фраза прозвучала даже не двусмысленно, а ужасно пошло, и полковник смутился. Это «проклюнулся» ловелас Субботин, бес его забери.

— Я сама у кого хочешь, возьму… что захочу. Или, что прикажут, — улыбнувшись, сказала она. — Могу и кровопускание организовать… Если будут на то показания… Медицинские…

Полковник заглянул в её тёмно-карие глаза и судорожно сглотнул.

— Вам, почему-то, хочется верить, — пробормотал он.

— Вам, почему-то, тоже. Меня, кстати, Натальей зовут. Я бы вас ещё разок… м-м-м… протестировала…

Последнее слово Наталья произнесла мурлычаще призывно.

— Но вы как-то слишком молодо выглядите для своих сорока лет. Тоже соврали? — продолжила мурчать она.

— В этом — нет.

— Ну и ладно. Зайдёте, как-нибудь?

— У вас полиграф дома храниться? — улыбнулся Юрий.

— Зачем нам полиграф? — удивилась она, и у полковника ухнуло и заколотилось сердце. — Садовник нам не нужен… Компьютер вы обманываете лихо. Это уже понятно… Я бы на вас иные методы получения информации попробовала.

Женщина повела вдруг проявившейся в блузке грудью, качнула бёдрами, обтянутыми юбкой, прикрывающей колени. Взгляд Юрия от груди упал ниже положенного, ион снова смутился.

— Интересно было бы попробовать другие методы, — чуть хрипло проговорил полковник и шагнул к холодильнику. — Воды не хотите?

Наталья с интересом посмотрела на Юрия, потом бросила взгляд на сопровождающего её мужчину.

— Серёжа, доберёшься один? — спросила она просто.

— Машину прислать обратно? — спросил двухметровый «Серёжа».

Наталья посмотрела на Юрия. Он приоткрыл рот, чтобы ответить, но не успел… Она тут же развернулась обратно.

— Доеду сама, — бросила она отрывисто, и полковник понял, что «девушка», скорее всего, равного с ним звания.

— В конторе, что сказать? — спросил «Серёжа».

— Так и скажи. Правду.

— Понятно. Ну, я пошёл?

Наталья шагнула вслед за ним и щёлкнула замком входной двери.

Полковник стоял у раскрытого холодильника с так и не закрытым ртом.

— Что у вас есть пить? — спросила девушка и рассмеялась. — Вот же русский язык! «Есть пить»… Ха-ха-ха… Оговорочка по Фрейду…

— Вас понял, — сказал полковник и нырнул в «закрома».

Есть — пить в холодильнике было немного. Водка, коньяк, шампанское, минеральная вода «Ласточка», «Нарзан» и «Есентуки». Из еды лежал лимон, три яблока и шоколад.

— Херня вопрос, — сказал Юрий, откупоривая пальцами пробку «ласточки» и разливая воду по стаканам, стоящим на прикроватной тумбочке. Он подал один стакан Наталье, свой выпил залпом и, взяв трубку телефона, нажал две цифры.

— Девушка, хочу заказать обед в номер. Это возможно? Двести десятый… Нормальный обед на двоих с первым вторым и третьим… Естественно… Можно и четвёртым, и пятым, но это после первого и второго… Официанту дозакажем. Мясо — рыба? — спросил он гостью.

— Мясо и скоблянку из трепанга…

— Мясо и скоблянку из трепанга. Всё в двойном экземпляре, да… Тридцать минут? Нормально… Ну, вот. Сейчас и есть, и пить…

Юрий машинально посмотрел на недавно заправленную им двуспальную кровать. Наталья улыбнулась и подошла к холодильнику.

— О! Яблочки! Лимончик! Пойду, помою, — Сказала она, выгребла фрукты и «процокала» каблуками в ванную комнату.

Щёлкнул фиксатор замка. Юрий дёрнул уголками губ.

— Заодно и постиралась, — вспомнил он анекдот и, достав из холодильника бутылку грузинского коньяка, свернул ему пробку.

Чуть капнув на ладонь, он поставил бутылку и растёр пальцем «лужицу». Принюхался к распространившемуся аромату… Нюхнул с руки и поморщился.

— Какие там пять лет выдержки? Двадцать дней со щепой грузинского дуба… Но хоть спирт, вроде, как винный. — Он вздохнул. — Многие знания многие печали…

Юрий взял с холодильника плоские тарелки и поставил на журнальный столик. Потом разломал шоколад, не разворачивая, и только потом вскрыл обёртку, чуть развернул и положил на тарелочку. Поставил на столик рюмки и сразу налил в них коньяк. Терпкий запах коньяка и сладко-пряный шоколада вызвал обильное слюнотделение и полковник даже потянулся рукой к рюмке, но остановил себя.

Девушка вышла из ванной комнаты без туфель и лифчика, о чём докладывала расстёгнутая аж на четыре верхних пуговки блузка. В руках она держала чистое сухое полотенце в котором угадывались фрукты.

— Ножичек у вас есть, молодой человек? — спросила Наталья.

— А как же, — ответил полковник, вытаскивая из заднего кармана джинсов американский пружинный «стропорез» с убранной на наждаке передней кромкой.

Он выдвинул вперёд кнопку, и пружина выкинула короткое лезвие.

— Хорошая машинка, — оценила Наталья, беря его в руку. — Не у каждого такая есть. Откуда она у вас?

— Отнял у хулиганов, — усмехнулся полковник. — Справитесь, или мне яблочки порезать?

— Справлюсь. О! Блюдце!

Наталья быстро нарезала одно яблоко на небольшие кусочки, а лимон на аккуратные дольки, и уложила на две тарелки, переложив шоколад прямо на стол. Получилось красиво и аппетитно. При взгляде на лимон слюноотделение усилилось.

— Скулы сводит от такого натюрморта. Предлагаю начать знакомство…

— Так, мы, вроде бы, уже знакомы, — усмехнулась Наталья, беря пузатенькую рюмку с качающейся янтарной жидкостью, разносящей по комнате винно-коньячный аромат.

— Вы-то — да, про меня кое-что знаете, а я-то — нет.

— Хорошо. За знакомство!

Они аккуратно соприкоснулись рюмками. Девушка понюхала напиток, отпила больше половины и положила шоколадный «квадратик» в рот.

— Ничего, так себе… — сказала она, положила в рот кусочек яблока, разжевала. — Нормально денёк начался…

Наташа снова понюхала уже пустую рюмку.

— Вроде, коньяк настоящий, — сказала она, и поставила «тару» на столик.

Юрий сразу же налил по второй. Он посмотрел на наручные часы. Время близилось к полудню.

— Куда-то надо? — нейтрально спросил Наталья, кладя в рот сразу пару кусочков яблока.

— Не-е-е… До пятницы я совершенно свободен.

Наталья хмыкнула.

— Вы москвич?

— Да, как вам сказать… — протянул он, и приглашающим жестом поднял рюмку. — Вроде бы местный, а вроде и нет… За милых женщин… За вас…

— Фу, экстрасенс, — Наталья смешно сморщила симпатичный носик, не убирая с лица улыбки. — Не пошлите. Вы же не кадет какой-нибудь и не «старлей», а, наверняка, старший офицер… Зачем вам передо мной распускать перья? Вы и так меня заинтриговали до дрожи в ногах.

— Вам понравились мои ломанные кривые психосоматических реакций? — усмехнулся Юрий.

— Не поверите, но вы, своими ответами, во мне, действительно, возбудили, — она убрала с верхней губы салфеткой капельку яблочного сока, — профессиональный интерес.

— Только профессиональный? — спросил полковник.

— Не только. Жена в Москве? — вдруг спросила Наталья.

— Жены нет. Вернее, да, в Москве, но мы в разводе.

— В официальном?

— В официальном.

— А здесь по делу? Командировка?

Юрий улыбнулся.

— Расскажите, лучше, про себя, — попросил он, в очередной раз наливая коньяк в рюмки.

— Сначала третью, а потом и поговорим, — сказала серьёзно Наталья и по-мужски осушила рюмку.

В дверь постучали.

— Ваш заказ из ресторана, — проговорили за дверью.

— Как обстановка? — хмуро спросил Павлов у Лебединца.

— Рабочая обстановка. «Икру-крабы» в Москве приняли.

— Это — уже хорошая новость. Никитенко вернулся?

— Вернулся, но поговорить с ним ещё не успел. Говорят, без настроения.

— Он, — хитрый лис, что-то затеял. Может прикинуться бедным родственником. Если он, сука завалил дело с китайцами… — Павлов сбил дыхание от волнения и несколько раз глубоко вздохнул. — Я ему сам голову откручу. С Гавриловым поговори.

— Ты же знаешь, что у меня с ним не очень…

— А с кем у тебя очень, Игорь? Ты умудряешься разосраться с кем угодно. Придушил бы ты свой гонор. И свой «баритональный дискант»… Только тебя и слышно в администрации. Ходишь и рычишь по коридорам. Вот о чём вы сегодня с самого утра спорили с Новиковым? Причём, его слышно не было, зато твоё «гыр-гыр-гыр» я слышал на пятом этаже. Нашли место, где обсуждать «политику партии»! На лестничной площадке второго этажа… Игорь!

— Так, Вэбэтэрээф и обсуждали…

— Блять, Игорь… На площадке второго этажа? С твоим голосом надо спускаться в бомбоубежище. Может быть, там тебе кабинет обустроить? О! А это идея!

Павлов даже повеселел, представив Лебединца в замкнутом пространстве без шикарного вида из окон на бухту «Золотой Рог», которым он так гордился, демонстрируя всем гостям края.

— Да, мне похер, — будничным тоном произнёс бывший первый председатель думы Приморского края первого созыва. — Всё равно кабинет отберут. Могу и в подвале посидеть.

— Каком подвале, Игорь? Подвалы бывают разные! Тебя уже с поста председателя Думы выписдовали, а ты всё не уймёшься. Возомнил себя богом? На хрена ты инициировал федеральную проверку деятельности губернатора? Думаешь она, что раскопает? А раскопает, так тебя же и зацепят, как куратора ТЭКа. Кто закупками топлива руководил?

— У меня всё чисто, хрен подкопаешься.

— Так и у него всё чисто, Игорь. Твои «чубайсята» отсосут и уедут, а тебе здесь жить.

Павлов встал из-за стола и прошёлся по шикарному кабинету, арендованному в здании на Первой Морской улице.

— Ведь нормально же всё шло… Всем бы хватило… И тут, на тебе… Один в лес, другой по дрова… Зачем мы «Пакт»[22] создавали? Вместе, мы — сила. Хрен кто сковырнёт. Двести с лишним красных директоров… Все отрасли народного хозяйства в кулаке. Вон, когда в девяносто четвёртом году, Ельцин пытался снять Женю… Все встали, как один и пообещали устроить в крае коллапс, остановив производство. А потом… Выборы выиграли, расселись по шесткам и давай друг на друга гадить…

Игорь Петрович «рокотнул» усмехнувшись:

— Принцип курятника, млять.

— Вот скажи, Игорь, какого хрена ты, как та птичка из тоста[23], оторвался от коллектива? Что тебе «они», — он ткнул пальцем в потолок, — пообещали такого, чего бы не могли дать мы?

Лебединец поморщился, откашлялся.

— Баллотироваться на губернатора буду в декабре, — наконец сказал он. — Пообещали поддержку самого…

Павлов обернулся резко.

— На губернатора? Ты? — он засмеялся не весело, а как-то страдальчески. — Ну, блять, дура-а-а-к… Развели они тебя, Игорёша, жидко-жидко. Нахрен ты им не нужен, — это раз. И хрен они сюда кого-то другого засунут — это два. У Жени рейтинг девяносто процентов. Он только на «китайцах» поднялся. Туманган-то отстоял, мать его ети. Энерготарифы держит! Приватизацию остановил! Его распоряжение «О мерах по предотвращению массового банкротства приватизированных предприятий и социальной защите населения» в девяносто третьем году и указание приостановить продажу на специализированных чековых аукционах акций ряда приморских предприятий. Этот шаг вызвал в «деловых кругах края», — Павлов произнёс это саркастически, — эффект разорвавшейся бомбы.

— Ну и что?

— А то, Игорёк, что мы Женю пиарим так мощно, что никаким жадным Чубайсам сейчас с ним не справиться. Да и в думе все наши. Тебя, вон, как лихо сковырнули… Только пальцами щёлкнул.

— Ну, не он же щёлкнул, а ты, — нахмурился Лебединец.

— А, что делать, Игорёк? Что делать? Мы, что декларировали изначально? Корпоративность! И поставили какую цель? Чтобы директора смогли выкупить свои фонды. И ты, между прочим, свою долю флота получил на те деньги, что выдал тебе «Пакт».

— Я получил своё. И Никита получил и… Все получили, получают и будут получать. Для этого «Пакт» и создавали. И ты меня в этом не упрекай. Мы отдали Пакту минтая по цене в десять раз меньше рыночной. Для поддержки, блять, голодающего населения. А продали вы по рыночной. И, между прочим, и Пакту ещё осталось до хрена. С миру по нитке Женечке на рубашонки? Он-то свой «Восток» не разваливает, а наоборот… Сидит, как царь-кащей на золоте…

— Не-е-е… Пора от вас сваливать, — покачал головой бывший начальник управления торговли Приморского исполкома. — Как были вы тупорылыми коммуняками, так и остались. Среди вас только Женьке и можно довериться. Он — точно не подведёт и не подставит. Он точно знает дорогу в капитализм, потому, что его артель жила в капитализме. А вы… Идите как вы, наверное все, нахуй.

Он обернулся к Лебединцу.

— Всё, Игорёк. Точки над «и» поставлены. Не одумаешься, сгоришь, нахрен, как та птичка.

— Да сам ты иди на хрен. Кто вас поддержал в девяносто третьем? Ваш «Пакт» грёбаный… Вэбэтэрээф! Мы с Никитой. Диденко вас куда послал?

— Так за то и ты, и твой Никита сколько бабла получили? У тебя сейчас акций твоей конторы только на сто тысяч баксов.

Лебединец вскинул брови.

— Считаешь? Ну-ну, считай. Это ты умеешь делать. Но в чужой карман не заглядывай, Андрюша. Хрен вам больше, а не рыбы. Сам с Никитой поговорю. А от моих «супперов»[24] вы точно не получите ни одного хвоста.

— Ну и флаг тебе в руку, Игорёня…