Охотник на мафию. Часть 1

Глава 27

Мамаев посмотрел на губернатора, прищурился и по его лицу пробежала тень сомнения. Он скривился… Наздратенко смотрел на него, ухмыляясь и не ожидая ничего сверх оригинального. У Мамаева в голове вдруг промелькнула фраза из другого литературного шедевра: «Взять всё, да и поделить!»[46], и он улыбнулся.

— Большие плавбазы можно и нужно продать. Они не рентабельны.

Наздратенко реально удивился.

— Пока можно ловить минтай, краба и контрабандой вывозить в Японию, Китай, и другую Юго-Восточную Азию.

Наздратенко удивился ещё больше.

— Но вкладывать заработанные там деньги надо здесь.

Евгений Иванович аж подпрыгнул.

— Где, блять, здесь, вкладывать, когда никому нельзя верить!? — крикнул он. — Как можно сюда переводить деньги, когда ни одному банку их нельзя отдать!? Куда, блять?! Кто будет строить? Они попросят предоплату, деньги растащат по карманам.

Евгений Иванович подавился словами и снова закашлялся. Мамаев подождал окончания приступа и сказал.

— Свой банк надо открыть. Нормальный, надёжный банк. А уж потом строить на ВСЗ[47]. А чтобы деньги не списдили, завод надо отобрать…

Мамаев рассмеялся и добавил сакраментальное.

— И поделить.

Он прошёл к своему креслу и поднял с палубы портфель, а из портфеля достал папку. Из папки Мамаев достал листы ватмана формата А-4. На первом было нарисовано судно в разрезе и написано: «чертёж общего расположения краболовного судна, проект 03141».

— Это проект краболовного судна. По архитектуре — классическая японская рыболовная шхуна. Однако… Длина — 63 метра, водоизмещение — тысяча шестьсот, экипаж — двадцать один человек, скорость — четырнадцать узлов.

Евгений Иванович взял папку и, не присаживаясь, стал разглядывать рисунки. Чертежами это, конечно же, назвать было нельзя, но рисунки были красивые и информативные. К картинкам прилагалась короткая пояснительная записка, озаглавленная: «Краболовное судно проекта 03141».

В записке обозначалось, что: «судно предназначено для донного ярусного лова краба коническими ловушками „японского“ типа с последующей сортировкой и хранением улова в живом виде в изолированных танках с охлаждённой морской водой. Постановка порядка осуществляется на ходу судна через кормовой лацпорт под собственным весом вооружённого порядка, выборка — в носовой части по правому борту. Судно имеет высокую скорость и мореходные качества, необходимые для работы в сложных метеоусловиях бассейнов Охотского и Берингова морей.

Архитектура: классическая японская рыболовная шхуна.

Назначение судна: промысел различных видов краба и креветки ловушками; хранение улова в живом виде в RSW-танках и транспортировка его в порт.

Район плавания: неограниченный».

— В смысле: «в изолированных танках с охлаждённой морской водой»? — спросил губернатор. — Зачем такие сложности? И такие размеры? Что это? И не завод, и не… Чёрт знает что!

Наздратенко пожал плечами, но смотрел на Субботина со всё возрастающим интересом.

— Не нужен сейчас краб русскому человеку. Нужны рабочие места, которых скоро совсем не будет. И этот краболов «заточен» на поставки живого краба высокого качества в Японию. Сейчас это очень актуально. За сезон такое судно может добыть до тысячи тонн краба высокого качества. При цене даже 13 долларов за килограмм это составит тринадцать миллионов долларов США. То есть его постройка и снаряжение окупится за один год.

— И сейчас краба живого таскают в трюмах… Зачем ещё что-то строить?

— Краб в стоячей воде мрёт быстрее, чем без воды, а мёртвый краб в воде травит других. До Японии доходит тухлятина. Отбраковка — тридцать процентов. Потому и ценник на такой краб очень низкий. Суда старые, морально устаревшие, не экономичные. А это — идеальное.

— Ну, так уж и идеальное? — фыркнул Наздратенко. — Где такие ходят? В Японии?

— Нет, — покрутил головой. — В Японии таких нет.

— А где?

— А нигде! Это новый проект.

— Не понял, — нахмурился Евгений Иванович. — Кто сделал? Японцы?

Мамаев снова покрутил головой.

— Сам сделал. На компьютере.

Наздратенко некоторое время непонимающе смотрел на собеседника, потом потряс головой.

— Не-не… Подожди. Поясни. Как это «сам»?

— Есть такая компьютерная программа, САПР называется. Система автоматизированного проектирования французской фирмы… — Мамаев скривился и махнул рукой. — Не помню название. Но это не важно… Эта программа позволяет трёхмерное проектирование. Вот картинки внутренних помещений…

— Подожди-подожди… Как сам-то? Этому же учиться надо! А ты… У тебя же другой профиль?!

— Ну, во-первых, я инженер. Танкист, между прочим, по первой специальности. А программу освоил… Любопытно было. Почитал мануал.

— Что почитал?

— Мануал. Э-э-э… Инструкцию.

— Во, блять!

Наздратенко подошёл к столу, налил коньяк в бокал и одним махом закинул янтарную жидкость в себя.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть не только эти рисунки, но и весь проект этого корабля?

— Судна-краболова, — поправил Мамаев. — Но, вы правы, это судно легко перепроектируется в пограничный катер. Его обводы корпуса позволяют построить боевой глиссирующий погранично-десантный корабль со скоростью — в зависимости от силовой установки — до сорока узлов.

Наздратенко сел в кресло.

— Ебануться! Убил! — сказал он и принялся доедать жареную кефаль.

Он ел рыбу руками, периодически обтирая пальцы бумажными салфетками. Ел и думал, что, видимо, сама судьба подвела к нему этого уникума. Хрен положить на его предсказания будущего. С ними можно разобраться потом. Главное, и это Евгений Иванович понял очень чётко, с такими перспективными проектами можно подсесть на государственную программу развития отрасли судостроения. А с этой программой финансирования сохранить рабочие места и специалистов. Если деньги не писдить… А это сложно… да-а-а…

Евгений Иванович откинулся на спинку кресла, цыкнул зубом и, прищурившись, посмотрел на Субботина.

— Значит, говоришь, отобрать «Восточную Верфь»?

— Отобрать и поделить, а меня поставить директором. Или просто меня поставить директором с нормальными полномочиями.

Наздратенко помолчал, обдумывая сказанное, а потом спросил:

— Тебе-то это зачем?

Мамаев вздохнул и отвёл глаза.

— Хочу заработать много денег и построить себе яхту.

Губернатор полистал картинки. «В общем-то, на таком корпусе можно построить и пассажирскую яхту», — подумал он.

Евгений Иванович закрыл и, положив папку на край стола, похлопал по ней рукой.

— Столько стоит?

— Проект?

Наздратенко усмехнулся.

— И проект тоже. Но я имел ввиду строительство.

— Сам проект может стоить двадцать тысяч баксов, а строительство краболова от трёх до пяти миллионов долларов. В зависимости от оборудования.

— Ты знаешь, сколько сейчас приносит краболов? — спросил губернатор.

— Тысяч сто, наверное? Зелёными…

— От силы. А ты заявляешь тринадцать миллионов. Не много ли?

— Сами считайте, — пожал плечами Мамаев. — Или читайте мои записки.

— В них такого нет.

— Тут есть, — показал Мамаев на портфель. — Здесь два бизнес-плана. На верфь и на краболовы. Есть, кстати, и проект краболова-морозильщика. Вчерне. Не актуально пока.

Наздратенко задумчиво похлопал рукой по папке.

— Да-а-а… Озадачил ты меня, Сергей Григорьевич…

Он усмехнулся.

— И когда ты построишь себе яхту? Есть у тебя такой бизнес-план?

— Есть, но о нём говорить пока ещё слишком рано.

В администрацию края Евгений Иванович вернулся озабоченный. Он ещё из машины по радиотелефону вызвал к себе Капыша, и попросил встретить его в фойе. Кивком головы позвав «безопасника» за собой, губернатор прошёл по лестнице вниз, потом по коридору и, толкнув невзрачную дверь, вошёл в небольшую комнатку, обитую серым звукоизолирующим материалом.

Капыш открыл настенный пульт и нажал несколько кнопок.

— Володя, что у нас с «Восточной верфью»? Напомни мне, какой у государства пакет?

— Э-э-э… — Капыш заёрзал на стуле. — Шестьдесят пять, кажется.

Наздратенко обладал феноменальной памятью и сам прекрасно помнил, сколько у кого акций, и не только бывшего «ВСЗ», но и любого приватизированного краевого предприятия. И не только это удерживала его память. Он помнил всех крупных акционеров по именам, отчествам и фамилиям, а так же.

— Нет, Володя, кажется шестьдесят восемь процентов. Но — не суть важно. Ты, вроде бы, говорил, что ходят слухи, что правительство собирается передать часть госпакета нам, администрации.

— Да! Половину. Уже подготовили бумаги. Согласовывают с думой.

— Надо узнать кому они захотят передать этот пакет… Ну, ты понимаешь? Они же не просто передадут нам, а уже имеют ввиду, кому мы их должны передать.

— Уговор был, что пакет отойдёт руководству верфи. По «Пакту»…

— Молотова, блять, Ребентропа… Как они меня уже зае*али, эти «крупные товаропроизводители». Пользы для края с гулькин крен, а амбиций и…

Наздратенко не договорил и махнул рукой.

— Короче… Верфь останется под контролем края, а поэтому требуй в Москве передачи всего пакета прямо сейчас. Под гарантию его сохранности. Я тебе прямо сегодня передам… Э-э-э-э… Наш «бизнес-проект», блять… И завтра вылетай в Москву.

— Икру, крабы брать? — поинтересовался Капыш.

— Хрен им, а не «икракрабы». Возили уже в этом месяце. Обойдутся. Нам самим мало.

— Без этого вопрос перенести вряд ли получится.

Губернатор нахмурился, помолчал, вздохнул и махнув рукой сказал:

— Бери! Только наперёд не отдавай. Только за результат. Сначала акции, потом…

После разговора с «московским куратором», Евгений Иванович там же передал ему папку с бизнес-планом. В бизнес-плане, кстати, про строительство судов было сказано только то, что «планируемые к строительству рыболовные траулеры послужат прообразом скоростных боевых кораблей». Отпустив Капыша, и попросив его прислать вниз Сидорова, Евгений Иванович переместился на диван, прилёг и прикрыл глаза. Минут пятнадцать он мог вздремнуть.

Мамаев в это время тоже спокойно спал в гостевом номере «Амурского Залива». После встречи с губернатором он долго не мог вырубиться, перемалывая сказанное. Наздратенко не обещал ничего. Он мило и снисходительно улыбался, вызывая собеседника на эмоциональные всплески, но полковник ему не поддавался. Мамаев не был пассивен, но и не горячился. Как говорится, «доложил и отвалил».

До обсуждения проблем ВБТРФ, куда Мамаеву ещё надо было внедриться, дело не дошло. Евгений Иванович долго, крутя шеей и кривя губы, читал «бизнес-план», в котором было всего-то четыре странички, а потом уставился на Субботина.

— Я правильно понял, что у тебя уже есть инвесторы? И где ты их надыбал?

— Ну… Инвесторами бы я их не назвал… Я понял так, что это английские шпионы, которые интересуются нашими технологиями легкосплавных корпусов. Я познакомился с ними в Сиднее. Милые ребята…

— Ты так просто об этом говоришь… — покачал головой Евгений Иванович. — Не боишься?

— Чего? Борис Николаевич с ними в дёсны целуется… В Москве этих «партнёров», как собак, да и какие у нас тут могут быть секреты? Могут, конечно, вербовочные мероприятия проводить, так и это…

Мамаев махнул рукой, не договорив.

— То есть, на закладку одного судна у тебя уже есть?

— Практически, да, — пожав плечами, подтвердил Мамаев. — Полтора миллиона баксов они готовы внести предоплату. А если сейчас подпишем контракт, то до конца года ещё столько же.

Мамаев, естественно, соврал. Инвесторами согласились стать не британцы, а китайцы, заинтересованные в рыбе, добытой в Российских территориальных водах по внутренним квотам. Триада согласилась открыть Мамаеву «кредитную линию» под очень низкий процент.